В начале были слова: «встали часы в центре Вселенной».

И можно было бы пошло скаламбурить: чтобы хоть что-то в альбоме стояло. Можно было бы. Но не буду:) А - как матерый часовщик с дипломом инъяза - уточню: «паст перфект» - это «прошлое прошлое». А если часы остановились, это «прошлое настоящее». Продолжающееся и продолжающееся. То есть «Past Continuous».

На лицо - случай так называемого вранья. «Илиадцы» пытаются, просто из кожи (этого прошлого) вон лезут! Типа были дети детей, стали отцы. Детей? Или все-таки дедов?

Были уже такие «отцы» - Агата Кристи. Говаривали: мы боремся за музыку!

Вот и «илиадцы» - отчаянные и беспощадные борцы за музыку. А борцов за музыку у нас - как Малера в анекдоте про социалистическую Москву, Тверскую улицу в ней, магазин «Мелодия" на ней и двоих интеллигентов у отдела классики в нем - «Малера-то у нас - дохуища!"

Греко-римскую и прочую вольную борьбу - гомофильские потные обжиманцы на ковре – собираются послать нахер из олимпийской программы, оставив утехой будуаров. Потому что - хули бороться? Ты или побеждай, или проигрывай.

 

Сужая горизонты: музыка, она или есть, или ее нет. Тоже мне, нашли повод для борьбы - музыка! Вот в древности люди были более вменяемые. Им музыка была НУЖНА. Для разных, но определенных целей. И ни хуя они за нее не боролись. Разве что с богами... Не-а, и с богами не боролись...

Поворачивая горизонты: как много борцов за музыку в рамках едва не самой древней и самой косной формы - песенной. Хм, сотворять - ворочаясь, как кит, в четырех стеночках домашнего аквариума. С чего бы? По принципу «нет, мы легких путей не искали"? Или потому что на большее - кишка тонка? Или от собственной косности и узеньких горизонтов?

Возьмите композиторов-академиков. Похоже, они «академики», потому что умные и хитрые. Выискивают если не белые, так беленькие пятна. Выходят на непаханные или плохо распаханные поля, где нет рамок, сплошные горизонты. И вытворяют музыку, без борьбы со стенками аквариума. Разве что с самим собой.

 

И, что немаловажно, им нет нужды мучаться над тем, как одолеть «синдром текста». Потому что весь текст - закорючки нот на проводах их «полевых» станов. А из песни, как известно, слово - фиг выкинешь. Вот и приходится борцам за музыку в песенном жанре извращаться: как бы рыбку съесть и на йух сесть - победить в борьбе за музыку и при этом не полностью и окончательно победить текст. А, чтоб под ногами не вертелся, его эээ скукожить. Поскольку, «совсем побежденный», текст может выступить в роли абсолютного и окончательного могильщика. Похоронить и музыку, и борца. Ну, типа тупость словец погребает умность ноток.

 

О! Пока мы тут распрягались на отвлекательные темы, хитяра прорезалась - V.V. Агрессивный бит. Бас - «бьют дождинки по щекам впалым". Гитара трень-бренькает вдоль и пополам. Ну, прям New Order!

Увы, лишь эпизод. Старый, старый порядок. Проблескивает утренним солнышком из-за мужских плеч масляна головушка Ани Хитрик. Родину, сынок, на подошвах башмаков не унести.

 

Словесное косноязычие усиливается. Переходит постепенно в косноязычие музыкальное. Скучнее, Виктор, еще скучнее... А тут еще - в раздрай с эээ акцентированным агрессивным саундом - мягонький, не очень вразумительный вокал...

Эврика. Every car! Нашел! Вот она, НБП! Новая белорусская попса. Ну да, лучше брежнего... брежневой... береженого? Ага, Бог бережет.

Закруглим. «Или» по-польски - «сколько». Здравствуй, Михал Михалыч!

- Сколько-сколько? Одно кило или весь мешок?!

Обещали. Не сдержали. Пока. Пока «Future in the Past».

S^OUNDUK "ТОМ ВТОРОЙ" (2012)

...Первая песенка - калинов мостик из горынычей в цмоки - из совместного трехглавого прошлого в одноглавое настоящее. А дальше - сама, сама...

 

Не отнять 1. На пути - из «детей» в «сундук» - потерялись единство и борьба противоположностей.

Музэксперименты, мода, уравновешенность - от спокойствия и сдержанности до безразличия - перешли «илиадцам». Короче, взрослость ушла вместе с ними.

В «сундуке" осталась детскость: слова, голос - экспрессия и депрессия, бзики, взбрыки и истерики, чистота и ранимость, горечь и счастье. И, если слегка прислушаться, в музыке - верность традициям:) Не только «детским» - бардовским, рокерским, струнноквартетным... Стало лучше? Хуже? Нафиг все лучши-хужи! Стало органично. «Сундук» – это усеченная пирамида - с вершиной, подножием, гранями - Аня Хитрик. Что совсем не отвергает сожительство в нем различных персонажей и звуков.

 

Не отнять 2. АХ, по-прежнему иногда намекает на г-жу Рамазанову. А иногда еще удивительным образом - на Настю Шпаковскую эээ доисторических времен (первого альбома). Что это? Образ (жизни, мысли)? Тип (род, вид) женщины? У меня нет ответа. А вот имя есть...

 

Оп-па! Вот - имя: «ночная снайперша». И песенка «Нравится» - печать в «паспорте»:

А знаешь, мне нравится твоя новая стрижка

А, знаешь, мне нравится: ты будто чужая

Мне все говорят, что ты совсем как мальчишка

А, знаешь, мне нравится, что ты именно такая

Я подарю тебе стихи

О том, как нравишься мне ты

 

Мне милее - в этом разрезе - «дневные снайперши», вроде Тещи Маховой из Дайте2. Сравните:

Твои смешные кудряшки прелестны до отвращенья

О, как же мне будет тяжко сказать тебе без смущенья

Что я люблю тебя, сука!

И хоть не очень-то нужно и в общем не интересно

Не веря в женскую дружбу, тебе пою эту песню

Ведь я люблю тебя, сука!

 

...Лишь только вступает виолончель, нагоняет та-а-кую тревогу... Нет, ну может же этот струнный звучать по-другому, может. Не надо? Или не нужно? Как правильно?

 

Не отнять 3. «Том второй" - один из самых тяжелых альбомов, которые я слушал в последние годы. Всё, до последней клеточки, активно сопротивляется прослушиванию. Порой не то что тяжело дослушать до конца - тяжело вообще нажать на «плей».

 

Казалось бы, по содержанию большинство песен альбома эээ жизнеутверждающие:) Но, в то же время - очень и очень тревожные. Оставляют тягостное «послевкусие». Будто слушаешь человека, который очень тяжело и, несомненно, смертельно болен. И таким вот образом прощается с тобой. Со всем миром. При этом, прощаясь, совсем не в ладу с собой и с миром.

Тяжеленный этот «Том второй». Давит, давит и способен таки придавить кого угодно.

Альбом-реквием. Ах, Вольфганг Амадеевич, АХ - мой черный человек?

ЧАСТЬ 83.

РНО (роскошь нечеловеческого общения)

 

ют) Утверждаю, что именно потому, что Россия потребляла Чехова, Толстого, Пушкина, Достоевского в лошадиных дозах, именно поэтому мы - отсталая, терпящая поражение за поражением держава.

Победив в 1917 году, новая власть не пошла на творческую борьбу с окружающим современным миром, с его культурой и эстетикой, а пошла на запреты. Так было легче, удобнее, расходовалось меньше сил. Все культурные, философские и политические открытия Европы и Азии прошли мимо России и остались ей неизвестны. Россия не прочла нужные, открывающие, растолковывающие современность книги: ни Селина, ни Миллера, ни Андре Жида, ни Жана Жене, ни «Золотую ветвь» Фрэзера, ни «Майн кампф» Гитлера, ни «Восстание против современного мира» Эволы.

Зато как грибковая плесень разросся XIX век! XIX век был для власти безопасен. Декабристы, перешедшие в анекдоты, Белинские, Катковы, шоколадный карлик Пушкин, дура Натали Гончарова, апатичные резонеры «Вишневого сада», гусары, разночинцы, Базаров - болтуны, извергающие тонны слов, не могли никого совратить, приобщить к крамоле, потому поощрялись. Для настоящего и будущего страны это было равносильно смертному приговору.

Советские классики создали искусственный мир без плоти и ее влечений, без социальных страстей (разве что производственные конфликты), и потому являют собой курьезный, единственный в мире феномен: они создали литературу для евнухов.

В русской классике XIX века нет радостных книг. Нет книг воинской доблести, за исключением гениальной книги Гоголя «Тарас Бульба». Вторая радостная фигура - это Константин Леонтьев. Его называли русским Ницше, и в статье «Средний европеец как орудие всеобщего уничтожения» он предвидел опасность устройства мира согласно вкусам обывателя. Но это - исключения!

В XX веке радостными писателями были Николай Гумилев и Владимир Маяковский. Были ноты ницшеанства в Леониде Андрееве, в Ропшине-Савинкове, в раннем Максиме Горьком. Но позднее на литературу надели намордник.

Я уверенно заявляю: человек в значительной мере есть то, что он читает. Ибо книги представляют определенные наборы идей, живых или уже дохлых. Негероические, слезливые, истеричные книги породили безвольных, негероических мужчин и женщин.

А что происходило в остальном мире, в то время, когда закупоренная герметически как в консервной банке мариновалась, гнила и тлела Россия в соусе XIX века? Появился Фрейд - великий Конквистадор подсознательного и первооткрыватель либидо, воспели Сверхчеловека и обожали Вагнера в Германии, пришел фашизм в Италии, появились д'Аннунцио, Андре Жид с его «Имморалистом», Джойс, книги Чемберлена, Генона, Эволы. Кнут Гамсун, Селин, Миллер. После победы над националистами в Европе пришли экзистенциалисты, Сартр, Жан Жене, Театр абсурда, хиппи, культурная революция 1966-76 в Китае, студенческие революции 1968-69 годов в Европе, Че Гевара, молодежный терроризм «Красных бригад» и РАФ: Курчио, Каголь, Баадер, Майнхоф.

Советская власть искусственно заморозила Россию, оставив ее жить в XIX веке, от силы в самом начале ХХ-го. Чего тогда удивляться, что у нас несовременный даже антисемитизм, по атрибутике он живет во времена «Дела Бейлиса» (маца, кровь христианских младенцев и прочие средневековости), что наш «фашизм» копирует гитлеризм 20-х годов, что наши «демократы» такие же наглые, как американские либералы до кризиса 1929 года, а наши богатые наглы и аррогонтны как американские богачи до всемирной шоковой терапии 1917 года… Даже наша underground culture успела заразиться трупным ядом XIX века. Наши панки - самоубийственны как Надсон, наши хиппи - как юродивые. Только поколение, родившееся в 80-х годах, полностью не отравлено ядом.

Не обязательно быть адептом Фрейда, но без знания его открытий, догадок и заблуждений человек слеп. А без знания истинных историй Муссолини, Гитлера, всего национал-социалистического великого бунта Европы с 20-х по 40-е годы - человек слеп в социальном смысле, он беспомощен. Протестуя против экстремистских изданий, либерал-демократы имитируют Советскую власть - закрыть издания, подавить информацию. Но подавление отражается позже негативно на судьбе народов. Идеи должны побеждать в честном гражданском и военном соревновании. Тогда сформируется здоровая нация.

Эдуард ЛИМОНОВ dixit.

Ну, о классике и современности, героизме и апатии?

 

АТМОРАВИ "ПРОЗА" - 2013

«Темы песен и стилистика текстов напоминают русский рок» - написал об альбоме б\п.

Спасибо! Коллективно подтвердили одну из моих формул «русского рока». И – попутно - «рока нерусского».

Последний – когда поют хуйню. Или о хуйне. Или хуйню о хуйне.

Первый – когда поют о том, что НА САМОМ ДЕЛЕ волнует. О том, что БОЛИТ. Не о головной боли – спутнице птичьей болезни «перепил» или увядающего сексуального партнерства. Не о том, что «тащит», а о том, что «плющит»:)

Так что – да, можно сказать, что «Проза» - «русский рок». В этом смысле. Рави сам признался:

Я не хочу продолжать

Играть в дешевые фантики

Литературной романтики

А боль внутри сжимать

 

Субмосквич Вдовин скупо, но довольно точно определил статус кво:

И снова смутные времена

Отданы стены без боя

А революция не нужна

У нас есть джаз, бокс, секс, драгз

И оставляя только имена

Улетает пыль героев

И ничего уже не надо ждать

Все сделано до нас

 

По пыли, пыля, пришло новое поколение. Generation L – less – без. По-русски, кстати, тоже звучит неплохо: Поколение Б, где Б – это эээ сами подставите?

По не самому цензурному, но меткому выражению группы F.P.G. – в то время, когда родина ждет героев, сакраментальный детородный женский орган производит на свет дураков.

 

Какие бывают герои? Классификаций немало. Рассмотрим основные.

Герои по указке. Те, которых то и дело норовят подсунуть. Но так не “срастается”, не приживается. Группа крови – не та:)

Герои по призванию. Иногда в прямом смысле - рождаются такими. Редко, природная аномалия. Чаще – в переносном. Приходят к герою “старцы” да поднимают с печи: “Выручай, батюшка! Постой за Русь (или какую другую) матушку!” Ну, помянет матушку, да и идет…

Герои по необходимости. Это чаще всего. Типа “свобода – это осознанная она”:) И - ты в курсе - есть такое слово, “надо”:)

 

По сути, разговор о героях - это продолжение разговора о вояках и не вояках, который был начат на костях Красных звезд и Людзей На Балоце. И о выборе.

Когда говоришь о выборе, упираешься в ключевой вопрос современности. Нет, не “Любишь ли ты Rolling Stones?” Это абсолютный ключевой вопрос. В иной - “В чем сила, брат?!”

Ответа, ты помнишь, было два:

- В деньгах!

- В правде!

 

Вояки по призванию выбрали деньги. Прикол в том, что у них и выбора-то не было! В определенный момент все - по крайней мере, лежащие неподалеку - идеи и идеологии истерли, заболтали, порушили – умертвили. И лишь мани-бабки-пенёндзы представляли собой прочный фундамент, обещая понятное настоящее и светлое будущее. Американское “не быть лузером, успех любой ценой” и русско-еврейское “если ты такой умный, что ж ты такой бедный” взялись за ручки и пустились отплясывать родную для тех и других «Хава нагила». «Распутный камень» на перекрестке нового времени: налево - «Хавай!», направо – «Могила!»

Не нравится трактовка? Вот тебе загадка: два кольца, два конца, посередине – гвоздик. А вот – отгадка: кольца-концы – это “правда” и “сила”, а гвоздик – “деньги”!

Вояки начали строить капитализм в одной отдельно взятой семье: новая жизнь! Ну, у поговорки “не имей сто рублей, а имей сто друзей”. Имей миллион зеленых, а еще лучше – миллиард. Тогда сто друзей – чиновников и проч. подоб., даже президенты – в кармане. Исключения? Есть. Вон, сидят да лежат, подтверждают правило:)

 

Вояки поневоле выбрали правду. И вот тут все сложнее. Потому что деньги у всех – одни, а правда у каждого – своя. Чтобы развернуть, вернемся к эээ героизации творчества АтмоРави.

Что есть его правда? Он сам дал ответ: «Мне нужен воздух» («В дамки»).

В памяти всплывает замечание злого молодого человека о другом певце, декларировавшем то же самое, Кинчеве: «Он пел – «мне нужен воздух». Мы поверили. А оказалось, что ему хватило демократии!» В то время это казалось похожим на правду. Время показало: показалось. «Воздух» Константина - православие. И правда. Одна из правд.

Поверим Атмо на слово. Но ЧТО есть его «воздух»? Воспользуемся его же подсказкой:

Выйти за рамки

Бросить вызов заветам

И проповедям

Всегда есть способ

Выбраться в дамки

В одиночестве к свету

Или во тьму

Мне нравились звуки и там

Бескрайнее небо

Мне все же дороже

Чем мы вместе

До скончанья времен

 

Вот такой воздух. Он же – свобода. Он же – правда. Другая.

 

До поры Атморави хватало воздуха. Дышал да пел о том, чего просила душа. Просила все больше любви. О ней и пел, сплетая и расплетая Зигмунда с Ошо - Фрейда с Раджнишем. Однако ж, небо над нашими болотами назвать бескрайним даже у поэта язык не повернется. Крайнее оно. Притом (привет, Борис!) становится ближе с каждым днем. А поскольку (привет, Алена!) небо – тоже потолок, дышалось все труднее.

К тому же любовь Рави любви рознь:)

Бесконечная мука

Быть так тесно сплетенными

Без права

На собственные облака

 

За исключением редких моментов он готов любить не ближе, чем “на расстоянии вытянутой руки”. Не по-христиански:) Так, не был бы он Рави Атмо… Короче, пространство ему свободное необходимо. Да вокруг – скорлупа чтоб. Однако ж, тут так не принято, считается подозрительным и даже вредным. Каждый должен все время чувствовать локоть друга - будь то сосед, начальник или Начальник. Скорлупа? Ага, большая коммунальная квартира. В которой квартплата все время растет, а жилплощадь все уменьшается: стены имеют тенденцию сближаться.

Вот и стало Рави в определенный момент нечем дышать, стало невмоготу.

Выбор? Тут, как в древнем анекдоте, по сути – анекдоте о компьютерной эре - два варианта. Остаться или съехать.

Некстати: все люди делятся на остающихся и съезжающих. Вторые – на съезжающих по натуре и поневоле… Но Рави – из остающихся.

Кстати: бородатый анекдот, который ты знаешь, но я вынужден помянуть, поскольку он ненавязчиво без волюнтаризма автора текста вписался в его канву.

Сын-червячок спрашивает у червяка-папы:

- Пап, а правда червячки живут в яблочках?

- Правда, сынок.

- И в сливах живут? И в грушах? И в персиках?

- Живут, сынок.

- А что ж мы тогда, папа, живем в куче говна?!

- Родину, сынок, не выбирают!

 

Принято считать, что это - про родину-говно. Но суть – глубже:)

В том, что родину на подошвах башмаков не унести. Съехать – легко, если родина эээ внутри, перемещается вместе с тобой. А если снаружи? И съезжая ты теряешь не только коммунальную квартиру, но себя, свою сущность?! Тут, как тот говаривал и даже певал: беги, не беги – от себя не убежишь. Даже уехав, остаешься. Поэтому и возвращаешься:)

Другой вопрос, как, оставаясь в куче говна, не стать ее частью? Или того больше – постараться не измазаться?

Для этого, в частности, нужны вояки. Они тебя от говна оградят и в комнате проветрят, если дышать нечем.

Но иногда, когда припечет, лежать на печи нет больше мочи. Ну, нет вояк, вовсе или в достаточном для (твоей) жизнедеятельности количестве. Некому ограждать и проветривать. Приходится сказать себе: “Надо”. И переквалифицироваться в управ… эээ вояки.

Вот и с Атморави такая история. Припекло. Встал. Пошел. С “печи”, из “барских садоводств Поэзии, бабы капризной” – в “ассенизаторы и водовозы”, в прозу жизни.

Вам меня не связать

Не упрятать в стада

Балагуров и сонь

Вопрос: получилась ли новая «Проза» на месте (вместо) прежней Поэзии? Краткий ответ: и да, и нет. Но, как в суку влепила дама из анекдота, умеючи – долго. Вот и удлиним.

 

Еще раз помянем одну из путеводных звезд АР – БГ. Который однажды спел: «На нашем месте должна быть звезда. Ты чувствуешь сквозняк, оттого что это место свободно».

Спеть - спел, но место не освободил. Эту часть небосвода покрывает, как бык овцу. Сквозит в другом месте. Там, где звезда была, а сейчас нет. Сквозит уже третий десяток лет.

Место, как ты понимаешь, освободил Виктор Цой. И много их, тех, кто ждет, чтобы некто занял свободное место. Немало и тех, кто пытался примерить геройский доспех. В пору никому не пришлось. Из всех звезд сложнее всего оказалось подснять именно «Кино».

Атмо, по-своему, больший кореец, чем Виктор. И когда рвануло его из условной кельи на безусловный воздух, дорожка была одна – в герои. Но если в них Атмо угодил почти бессознательно, то, когда доспехи ВРЦ примерял, был, думаю, в сознании. Они давно неподалеку лежали. Послушай давнюю песенку АР «Шанс».

Погрешу против истины, если скажу, что латы Цоя пришлись АР тютелька в тютельку. Но сели - отнюдь не как седло на корову.

 

В отношении «прозаической» музыки мнений набралось предостаточно. В том числе и два взаимоисключающих.

Первое: никакой имитации игры в музыку. Тут и есть сама музыка. Настоящая. Лучший альбом Атморави.

Второе: демо, рыба, наброски песен для разных всем известных групп и исполнителей. Заготовки для аранжировок, профессионально продуманные партии. Но все это - не сведенное в музыку.

Второе, полагаю, - следствие недостаточной музыкальной эрудиции. Саунд – достаточно скупой, но, скаламбурю, более чем достаточный. Для олдовых меломанов - старый и узнаваемый, для неофитов – модный и актуальный. Поскольку скупость выразительных средств и урезанное до немогу количество инструментов – в трендах. Музыкально альбом вышел «микеланджеловский»: Рави отсек практически все лишнее. «Проза» не страдает ни монотонностью, ни нудностью, что, чего скрывать, бывало у АР…

 

Я подписываюсь под первым мнением. «Проза» - один из самых мелодичных и музыкальных белорусских альбомов, когда-либо смотревших на свет. Продумано. Эмоционально. Точно. Энергично. Лирично. Экспрессивно.

Однако, ниже - о других «НО», которые мешают альбому быть героическим, а его автору – героем. Сначала – про гвоздик.

Возьми внешность. Виктор – наш ответ Брюсу Ли; Рави – наш ответ византийским иконописцам:)

Метафорически: если бы Цой спел «Я знаю, мы победим!», ему бы поверили практически безоговорочно. Когда это поет Атморави, чтобы поверить, нужна эээ толика фантазии.

Монументально: в отличие от Цоя, Атмо - не homo cingit, человек побеждающий, но homo laborabant, человек страдающий.

 

Теперь - про концы и кольца.

 

Один конец - внутреннее.

 

Возьми тексты.

Конечно, «купчинский ПТУ-шник», как окрестил Цоя один из доброжелателей, порой страдал косноязычием. Но это, скажем, архетипическое косноязычие. Присущее не одиночкам, но «народным массам», пластам молодежи. Благодаря чему Виктор Робертович, «идя на ты», обращаясь к конкретному слушателю, «пришел на вы» - оказался близок и понятен молодым людям не только разных и широких социальных слоев, но и поколений.

Целевая аудитория Атморави – изрядно у же. Да и косноязычие его в альбоме «Проза» порой бросается в уши злобным клещом. Спеть «я не хочу продолжать» оказалось легче, чем на самом деле не продолжать! Не удалось Рави в «Прозе» избавиться от привычной поэзии - тяжеловесной метафоричности и канцеляризмов. Вроде восковой печати на губах да вытекшего кредита доверия. Порой вместо туманной афористичности тема песни АР требует лапидарности и точности. Золингеновской стали:) А вместо нее – папье-маше. Реципиент слышит «Отступать нам нельзя! Да и некуда» - но начинает играть в Станиславского.

 

Возьми голос.

Точнее, манеру исполнения, обозвав это общо – «вокал» (я не об артикуляции Рави, когда вместо «неуёмных» слышится «неуёбных»:)

Какие бывают «вокалы»? Ну, о кошмарных на улице Вязов не будем. А не кошмарные можно разделить на нейтральные и НЕ нейтральные.

Первые – те, которые не вызывают у слушающего очень сильных эмоций. Но, главное: не вызывают отторжения. Может, не восторгают всех и каждого, зато почти никого не раздражают.

Вторые, напротив, сильные эмоции вызывать способны. Но самые разные, порой – полярные!

Осмелюсь утверждать: с Атмо – именно второй случай! Вокал у него – своеобразный, харизматичный. Если одних журчание его голоса приводит в восхищение или в транс, то у других будит резкое неприятие. Медицинский факт: некоторые из-за вокала не в состоянии воспринимать содержание. Или после строк вроде вышеупомянутых «Я знаю, мы победим!» включают Станиславского.

 

Второй конец – внешнее.

 

Возьми содержание.

Далеко не каждый готов к сопряжению в одной телеге трепетной лани, любовной лирики, и коня, лирики «гражданской». Пусть обе и укладываются в данном случае в общий хомут «оголтелого душевного стриптиза». Пусть Рави таким сопряжением Америки не открывает. Но, настроившись на волну, которая несет «Буйки», «Соль», «Лампаду», не перескочить на другую, на которой пенятся «Между», «Известь», «Мы победим». Ну, типа: а мы – не сёрферы, не дайверы, и сожалений горьких нет как нет:)

 

Возьми, извиняюсь, стиль.

Далеко не каждый готов к тому, что в ЭТОЙ телеге везут ТАКОЙ груз. В какой «этой»? Какой «такой»? Так, вот же: музыка – условно, условно - поп-рок, чтоб не сказать пауэр-поп, а «темы песен и стилистика текстов напоминают русский рок».

Слушающий в массе приучен, что «или ты Вася, или ты – не Вася». «Отечественная» поп-музыка давно диктует: чем легче саунд, тем легче текст. Мол, под такие звуки серьезно и глубоко – ни-ни! Только лабуду-мутотень. А лучше, если весь текст будет состоять из разбросанных по «Прозе» «уа-а-ха», «ху-гу» да «э-уа-хе-хей».

Но поскольку Рави плавает далеко не только по «отечественным» морям, то и его маяки – не только «отечественные». А за границами давно принято плевать на границы…