В.Г. Белинский «Стихотворения Лермонтова»

«Свежесть благоухания, художественная роскошь форм, поэтическая прелесть и благородная простота образов, энергия, могучесть языка, алмазная крепость и металлическая звучность стиха, полнота чувства, глубокость и разнообразие идей, необъятность содержания   — суть родовые характеристические приметы поэзии Лермонтова и залог ее будущего, великого развития... Чем выше поэт, тем больше принадлежит он обществу, среди которого родился, тем теснее связано развитие, направление и даже характер его таланта с историческим развитием общества.»

«Песня про купца Калашникова» представляет собою факт в кровном родстве духа поэта с народным духом и свидетельствует об одном из богатейших элементов его поэзии, намекающем на великость его таланта. В созданиях поэта, выражающих скорби и недуги общества, общество находит облегчение от своих скорбей и недугов: тайна этого целительного действия — сознание причины болезни чрез представление болезни».

Огромное историко-литературное и теоретическое значение этой статьи («Отечественные записки», 1841, № 2) определяется тем, что в ней В. Г. Белинский впервые охарактеризовал М. Ю. Лермонтова как великого народного поэта — выразителя самых передовых идей времени, растущего общественного самосознания. Отрешившись от «примирительных» тенденций, критик неразрывно связывает народность, гуманность, художественное богатство и силу искусства с «субъективностью» поэта — граждански страстным отношением к жизни, непримиримостью к общественному злу. Белинский раскрыл лермонтовское отрицание николаевской действительности как стремление к «высшей полноте жизни» — переустройству ее на прогрессивных началах. Этим были опровергнуты измышления об «односторонности» музы Лермонтова, доказано, что идея отрицания не только не ослабляет творчество, но и дает возможность воплотить в нем «все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия».

Белинский считал Лермонтова самым крупным продолжателем пушкинского направления в русской поэзии: "Пушкин есть такой наш поэт, в раны которого мы можем влагать персты, чтобы чувствовать боль и врачевать их; Лермонтов обещает то же".

"Львиная натура! Могучий дух, роскошный талант, сильное и самобытное дарование", - так встретил критик мятежную поэзию Лермонтова. Он первым предугадал, что " в ней таится что-то великое". Предсказание критика прозвучало пророчески: "Пушкин умер не без наследника".

В лермонтовской лирике "неистовый Виссарион" увидел несокрушимую силу духа, бурное одушевление, крики гордого страдания, таинственную нежность чувств. В анализ стихотворений Лермонтова он вложил свою глубокую веру в гений поэта. Статья Белинского - искренняя лирическая исповедь, говорящая о созвучности настроений поэта и критика, об их духовном единстве.

Уже первые страницы статьи расширяют взгляды на поэзию и искусство вообще. Белинский пишет: "Поэзия есть выражение жизни, или, лучше сказать, сама жизнь. Мало того: в поэзии жизнь более является жизнью, нежели в самой действительности".

Считая, что цель поэзии - воспитывать душу человека, критик слагает настоящий гимн поэзии: "Поэзия - это пульс мировой жизни, это ее кровь, ее огонь, ее свет и солнце".

Выше всего Белинский ставил гражданскую лирику Лермонтова, в которой виден "поэт русский, народный, в высшем и благородном значении этого слова".

Как и в пушкинской лирике, Белинский находит у Лермонтова богатырскую мощь духа, неукротимую жажду жизни. Вместе с этим Белинского поражает в поэзии Лермонтова обилие омрачающих душу и леденящих сердце вопросов, обилие странного, неразгаданного. Так возникает концепция лермонтовского демонизма, в котором Белинский усматривает отрицание жизни во имя ее утверждения и созидания.

Поэзия Лермонтова заставила критика пересмотреть некоторые из своих эстетических установок. Во-первых, в конце 30-х годов Белинский признавал в искусстве только объективное воспроизведение действительности. Теперь же он пишет, что в "наше время отсутствие в поэте внутреннего (субъективного) элемента есть недостаток". "Великий поэт, говоря о себе, о своем "я", говорит об общем - о человечестве, ибо в его натуре лежит все, чем живет человечество". Таким великим художником Белинский признавал Лермонтова.

Во-вторых, стихотворения Лермонтова изменили отношение Белинского к сатире: "Если под сатирой должно разуметь не невинное зубоскальство веселеньких остроумцев, а громы негодования, грозу духа, оскорбленного позором общества, - то "Дума" Лермонтова есть сатира, и сатира есть законный род поэзии".

Следует понять и смысл заключения статьи Белинского: "Нет двух поэтов, столь различных, как Пушкин и Лермонтов. Пушкин - поэт внутреннего чувства души; Лермонтов - поэт беспощадной мысли-истины".

В безграничном бунтарстве Лермонтова Белинский видел явление существенно новое, более соответствующее критическому духу 40-х годов по сравнению с гармоничной пушкинской лирой: "Лермонтов призван был выразить собою и удовлетворить своею поэзией несравненно высшее, по своим требованиям и по своему характеру, время, чем то, которого выражением была поэзия Пушкина".

Позиция Белинского объясняется не желанием ниспровергнуть Пушкина, а энергичной борьбой за новое, созвучное передовым настроениям эпохи искусство.