А.Г. Ухтомский. Граф Николай Иванович Салтыков. Гравюра.

Николай Иванович Салтыков — граф, генерал. Екатерина II назначила его главным воспитателем своего внука — Александра. С 1812 по 1816 г., во время правления императора Александра I, Н.И. Салтыков был председателем Государственного совета и одновременно занимал пост председателя Кабинета министров.

Прочитав этот приказ, исполненный такой кротости и такого благочестия, вы теперь представляете, милые читатели, все, что мог совершить и что в самом деле совершил государь, действовавший таким образом. Конечно, сердце, столь великодушное, душа, столь твердо надеющаяся на Бога, средства, столь сильные, какие могла предоставить своему государю могучая Россия, не могли не победить врага, гордившегося только силой собственного гения, надеявшегося только на людей, увлеченных этим гением. Так во все древние и новейшие времена, когда России суждено было бороться с нападавшими на нее врагами, Вера и Благочестие народа и царей спасали ее даже тогда, когда гибель казалась неизбежной. Она лучше других государств в мировой истории оправдала истину священного изречения: «Надеющиеся на Господа не постыдятся!» Но никогда еще эта истина не являлась глазам людей в таком ярком свете, как в 1812 году; никогда положение России не было опаснее, чем сейчас, никогда ее враги не были многочисленнее и искуснее в науке побеждать. Но что значила эта многочисленность и это искусство перед могуществом того, Чью помощь призывали Русские и прежде всего их благочестивый царь! Вы уже видели это в его первом воззвании к войскам. Теперь прочтите, что писал он для всеобщего обнародования, в собственноручном рескрипте к фельдмаршалу, графу Салтыкову, своему глубоко уважаемому воспитателю детства и юности.

«Граф Николай Иванович!

Французские войска вошли в пределы нашей империи. Самое вероломное нападение было возмездием за строгое наблюдение союза. Я, для сохранения мира, истощил все средства, совместимые с достоинством престола и пользой моего народа. Все старания мои были безуспешны. Император Наполеон в уме своем положил твердо — разорить Россию. Предложения самые умеренные остались без ответа. Внезапное нападение открыло явным образом лживость подтверждаемых в недавнем еще времени миролюбивых обещаний. И потому не остается мне иного, как поднять оружие и употребить все врученные мне Провидением способы к отражению силы силой. Я надеюсь на усердие моего народа и храбрость войск моих. Будучи в недрах домов своих угрожаемы, они защитят их со свойственной им твердостью и мужеством. Провидение благословит праведное наше дело. Оборона Отечества, сохранение независимости и чести народной принудили нас препоясаться на брань^[536]. Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем».

В этом втором воззвании опять просматривается целый ряд знаменитых дел Александра. Достопамятные слова: «Я не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем», — были началом успеха Русских, были основанием, на котором твердость царя воздвигла величественное здание славы его народа и в то же время погибели могущественнейшего завоевателя. Вполне осознавая важность своего торжественного изречения, Александр во время всего пребывания Французов в своем государстве не склонился ни на какие предложения Наполеона о мире и тем довел гордого зачинщика брани до того крайнего состояния, в котором впоследствии он оказался и которое грозно предвещало его падение.

После этих двух воззваний императора, имевших такое важное влияние на исход Отечественной войны, вам остается узнать, милые читатели, еще о двух воззваниях, и тогда история знаменитого двенадцатого года предстанет перед вами во всей своей ясности, простоте и трогающем душу красноречии. Первое из них было обращено к нашей древней столице Москве, второе — ко всему народу.

«Первопрестольной столице нашей Москве.

Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять наше Отечество. Хотя пылающее мужеством ополченное Российское воинство готово встретить и низложить дерзость его и зломыслие, однако, по отеческому сердолюбию и попечению нашему о всех верных наших подданных, не можем мы оставить без предварения их о сей угрожающей им опасности. Да не возникнет из неосторожности нашей преимущество врагу. Того ради, имея в намерении, для надлежащей обороны, собрать новые внутренние силы, наипервее обращаемся мы к древней столице предков наших, Москве. Она всегда была главой прочих городов Российских, она изливала всегда из недр своих смертоносную на врагов силу; по примеру ее, из всех прочих окрестностей текли к ней, наподобие крови к сердцу, сыны Отечества, для защиты оного. Никогда не настояло в том вящей^[537] надобности, как ныне. Спасение веры, престола, царства того требует. Итак, да распространится в сердце знаменитого дворянства нашего и во всех прочих сословиях дух той праведной брани, какую благословляет Бог и православная наша Церковь; да составит и ныне сие общее рвение и усердие новые силы, и да умножатся оные, начиная с Москвы, во всей обширной России! Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице, и в других государства нашего местах, для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую мнит он низвергнуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России».