Больдт. Свидание императора Александра I с королем и королевой прусскими в мемеле в 1802 году. Гравюра по картине делинга.

Со времен императора Петра III Пруссия была постоянным союзником России. Русский и Прусский императорские дома имели тесные родственные связи.

В годы царствования Александра I традицией стали встречи императоров, одна из которых состоялась в 1802 году в Мемеле.

Представьте, какую жизнь могли вести люди, которые никогда и никого не уважали и не любили, потому что нельзя чувствовать никакой любви и уважения без любви к Богу, без страха к Его великому правосудию! Все Европейские государи, услышав эту новость, важную не только для Французского народа, но и для всех других народов, поддерживающих с ним отношения, не могли не принять живейшего участия во всем происходящем: в эту минуту многие из них даже забыли оскорбления, нанесенные им первым консулом, и в святом порыве благородных своих сердец простили ему многое. Что же касается Французов, то, конечно, их восхищение Бонапартом и благодарность достигли в это время высочайшей степени. Они долго думали, каким образом выразить ему свои чувства, и в сентябре объявили, что избирают его первым консулом на всю жизнь. Такая честь, отличавшая его от двух других консулов, сменявшихся через каждые три года, возвысив его почти до степени государя, открыла его честолюбию новое, обширное поле деятельности. Он был бы счастлив, если бы не поддался этой опасной страсти человеческого сердца, если бы остался доволен высоким званием, которое дала ему судьба! Но в ослеплении, всегда неразлучном с честолюбием, Бонапарт думал, что в звании первого консула на всю жизнь он, не будучи государем, не обладал властью, равной царской, и безрассудно устремился за ее получением. А для этого он готов был пожертвовать всем. Надо сказать, что этот человек совершил преступление, которое навсегда осталось для него упреком. Грустен рассказ об этом, но история неумолима. Ее страницы, как чистое зеркало, отражают добро и зло, совершаемое в мире. Они сохранили в подробностях рассказ о жестоком деле Бонапарта. Вот оно.

Обращая свои гордые взоры на осиротевший престол Франции, первый консул очень хорошо знал, что все права на это священное наследие короля-мученика принадлежали его ближайшим родственникам, Французским принцам, изгнанным из Отечества. Многие из Европейских государей покровительствовали им и предоставляли у себя убежище. Со времени владычества Бонапарта эти преследования перестали быть столь ужасными, как прежде, и все изгнанные Французы, и в том числе и принцы королевской крови, начали вести более спокойную жизнь. Один из них, племянник короля, молодой и отличавшийся высокими достоинствами, принц Энгиенский так доверчиво относился к первому консулу, что беззаботно жил почти на самой границе Франции, в герцогстве Баденском. Этот молодой принц своими прекрасными качествами всегда обращал на себя особое внимание Французов и поэтому казался Бонапарту опаснее всех других, особенно с тех пор, как он начал задумываться о подчинении республиканской Франции власти монархического государя и о возложении на себя его короны. Увлеченный мыслью о том, как лучше завладеть ею самому и потом передать потомкам, и уверенный в привязанности к нему Французского народа, готового с восторгом назвать его своим государем, первый консул с досадой смотрел на изгнанное семейство королей Франции и на их приверженцев. Последние беспокоили его почти так же, как и первые: приверженность к законным правителям Отечества часто заставляла их направлять свои усилия на возвращение им престола. Эти усилия, хотя бесплодные на фоне деятельности многочисленной толпы республиканцев, могли найти поддержку у иностранных государей, и тогда большая опасность угрожала бы могуществу Бонапарта!

Мысль об Англии, давно недовольной Французами, и о примирившейся с ней России усиливала невольный страх знаменитого консула, и в это время он услышал, что в Эттенгеймском замке, где жил герцог Энгиенский, проходят тайные собрания многих приверженцев королевской фамилии. Этого было достаточно, чтобы возбудить сильный гнев и опасения Бонапарта: не узнав цели этих собраний и не выяснив, действительно ли они бывают в замке герцога, он отдал приказание немедленно схватить несчастного принца, несмотря на то, что тот жил во владениях иностранного государя, и отвезти его во Французский город Страсбург. Здесь потомок королей и один из наследников престола Франции был посажен в темницу, отдан под военный суд за измену Отечеству и за участие в заговоре о покушении на жизнь первого консула и через три дня после этого расстрелян!

Поспешность и таинственность, с которыми проходил этот суд, достаточно доказывают невиновность молодого принца и преступный замысел первого консула. Но Французы в слепом восхищении своим героем не могли считать его способным на преступление и поверили торжественным заявлениям о вине герцога. Принц погиб, и никто не явился его защитить! Напротив, почти в то же время трибунал^[510] и сенат республиканской Франции принимали решение о поднесении первому консулу императорского достоинства с наследственной властью его потомству. Через несколько дней, 18 мая 1804 года, это предложение и было сделано Бонапарту и 20 мая было им принято. Восторг народа и войска по отношению к новому императору был неописуем: все видели в нем нового родоначальника знаменитейшего поколения царей и неблагодарно забывали о тех, чьи предки в течение нескольких столетий были их королями и благодетелями. Так думали легкомысленные Французы, преклоняясь перед величием своего нового государя. Но их мнение не разделяли другие народы, и многие государства не только не признавали нового достоинства бывшего консула, но даже прервали все отношения с Францией с того времени, когда узнали о несчастной кончине невинного герцога Энгиенского. Впрочем, несмотря на это общее неудовольствие и на оскорбления, нанесенные Французским императором многим владетельным Европейским принцам (ведь Бонапарт провозгласил себя не только Французским императором, но вскоре и королем Итальянским), 1804 год прошел довольно тихо. Казалось, все готовились к войне, все ждали, что она начнется в 1805 году, и не ошиблись.