Генерал Савари. Гравюра нач. XIX в.

Анн Савари (1774–1833) — Французский граф. Он был сподвижником Наполеона, возглавлял министерство полиции во времена наполеоновской империи. После его смерти остались мемуары* о Французской революции.

Присоединение Галиции и вследствие этого увеличение Варшавского герцогства нарушило условия Тильзитского мира, по которому запрещалось расширение территории этого герцогства как области соседней с Россией и враждебной ей в то время. Это было первой искрой разногласий между Русским и Французским кабинетами, и это прояснило императору Александру тайные замыслы Наполеона. Государь тогда же через Французского посланника Коленкура просил передать императору, что он первым не нарушит условий мирного соглашения, но будет отражать малейшее нападение. Коленкур старался уверить государя в дружелюбном и миролюбивом расположении Наполеона, тем не менее подозрение с того времени осталось в душе Александра, а действия императора Французов подтверждали их больше и больше.

Вскоре новое обстоятельство усилило неудовольствие дворов друг другом. Наполеон, усиливая с каждым годом свое величие, решил придать ему еще больше блеска и навсегда утвердить его, а для этого вступить в супружество с принцессой одного из знаменитых дворов Европы.

Но у него уже давно была супруга, и супруга коронованная им, — императрица Жозефина. Благородная и великодушная, она нежно любила Наполеона и поэтому не отказалась от его предложения, пожертвовать своим счастьем во благо Франции, для чего, по словам императора, был нужен наследник его имени. Жозефина согласилась развестись с супругом, и развод был делом нескольких дней.

Генерал Коленкур. Гравюра.

Луи Коленкур (1773–1827) — маркиз, Французский аристократ, сподвижник Наполеона. В 1807–1811 г.г. Коленкур был послом в Петербурге.

Получив разрешение духовенства на вступление в новый брак, Наполеон обратил свои взоры, столь же ненасытные, как и его честолюбие, на знаменитейшие дворы Европы, и Александру было передано желание императора Французов получить руку одной из Великих Княжон, его Августейших сестер. Долго не получая никакого ответа на предложение, которое, по его мнению, могло вызвать только приятные чувства при любом дворе, Наполеон терял терпение и приходил в негодование. Удостоверившись, что ответ не может быть положительным, он поспешил сделать предложение Александрийскому двору.

В Вене, где еще во всем чувствовалось недавнее присутствие могущественного победителя, в Вене, еще так недавно покоренной его неодолимой силой, нельзя было отвечать на предложение императора Французов иначе, как согласием, и дочь Франца I, эрцгерцогиня Мария-Луиза, была принесена в жертву спокойствию Европы. Наполеон, сделавшись ее супругом, гордился уже не только величием своих дел, но и знаменитостью рода, с которым он соединил свой род, долженствовавший начать новое и, по его мнению, первое из царских поколений.

Замыслы, еще более надменные, появились с того времени в его душе. К ненасытному честолюбию, теперь полностью удовлетворенному, прибавилось желание отомстить за оскорбление, нанесенное ему Русским двором, и мысль о всемирной империи начала все сильнее занимать его, особенно с тех пор, как счастье, всегда баловавшее его, даровало ему и сына — наследника, которому он мог передать созданный им величественный трон. В марте 1811 года появился наследник, еще до рождения названный Римским королем, который с первых минут своей жизни был окружен таким блеском, на какой только был способен его восхищенный и могущественный отец. С полной уверенностью в своей счастливой судьбе, которая ранее не казалась ему столь благосклонной, как сейчас, Наполеон решил приступить к исполнению своих честолюбивых замыслов.

Разрыв с Россией должен был стать первым шагом к всемирному владычеству, потому что только Россия представляла собой препятствие для могущественного завоевателя. Но Александр, дорожа спокойствием Европы, столь часто и столь гибельно нарушаемым на протяжении многих лет, не начинал спора, хотя нарушение Тильзитского мира в отношении Варшавского герцогства^[530] и давало ему повод к этому. Наполеон нашел новый случай сделать вызов великодушному монарху России.

В 1810 году — вскоре после знаменитого бракосочетания императора Французов — к его империи были присоединены новые владения: Голландия, половина Вестфалии^[531], часть Тироля, страна между Северным и Балтийским морями и вольные города Бремен, Гамбург и Любек. В числе земель, беззаконно присвоенных Наполеоном, были и владения герцога Голштейн-Ольденбургского^[532], состоявшего в ближайшем родстве с императором Александром (ведь великая княжна Екатерина Павловна была замужем за принцем Голштейн-Ольденбургским, а тот, в свое время, был военным губернатором Ярославля, Твери и Нижнего Новгорода). Сначала из уважения к этому родству герцогу был предложен размен его владений на какую-нибудь другую область, принадлежавшую Франции, но когда герцог не дал согласия расстаться с подданными, с которыми его дом был связан в течение десяти веков, Наполеон предложил ему взамен его владений княжество Эрфурт и отправил в Ольденбург Французских комиссаров^[533] для опечатывания всех казенных сумм и для формирования внутреннего управления герцогства.

Император Александр, узнав о такой несправедливости от самого своего светлейшего родственника и от Русского посла в Париже, князя Куракина, едва мог поверить им и, считая все происшествие каким-либо недоразумением со стороны комиссаров, приказал князю Куракину удостовериться с большей точностью в случившемся и потребовать объяснения от Французского двора. При этом государь приказал напомнить Наполеону, что владения герцога Голштейн-Ольденбургского были закреплены за ним 12 статьей Тильзитского договора; что Русский император как глава Голштейнского дома является также и наследником герцога и что, следовательно, в случае нанесения оскорбления герцогу он вынужден будет защищать его и свои собственные права.

Что же ответил Наполеон на эти законные требования Русского государя? Странно видеть, к каким невероятным умозаключениям может прийти человек, когда ему нужно оправдать свою несправедливость! Вот любопытный в этом отношении ответ Французского министра иностранных дел князю Куракину: «Конечно, Эрфурт по пространству и народонаселению не может быть достаточным вознаграждением; но земля плодороднее, нежели в Ольденбурге, жители промышленнее и богаче, доходы одинаковы, а император Наполеон оставляет герцогу прежние его уделы в Ольденбурге. В Эрфурте нет дворца, но, помнится мне, есть большой дом, где герцог может удобно поместиться. Что касается до нарушения 12 статьи Тильзитского мира, то, без сомнения, она служит в пользу герцогу; но в ней также сказано, что, до окончания войны с Англией, Французские войска будут занимать герцогство. Во время заключения Тильзитского мира Ольденбург находился во власти императора Наполеона, который, возвратив свое завоевание герцогу, исполнил договор. Потом возникли новые политические соображения, вследствие которых нужно было присоединить сию область к Франции. Но герцог от того совершенно ничего не теряет: император Наполеон отдачей Эрфурта хочет сделать ему полное вознаграждение и тем явить новое свидетельство дружбы к государю. В происшествиях бывает неотвратимая случайность и надобно покориться ей. Мелкие владения не могут оставаться, когда их существование противно политике и выгодам больших держав, которые, подобно быстрым потокам, поглощают все, что встречают в своем течении. Вот правила императора Наполеона, и он не может отказаться от меры, единожды им принятой, тем более, что декретом^[534] Сената, присоединившим Ольденбург к Франции, почитает себя совершенно связанным».