П.З. Захаров. Портрет генерала А.П. Ермолова. 1843 г.

Алексей Петрович Ермолов (1777–1861) — генерал от инфантерии. В Отечественную войну 1812 г. он возглавлял штаб первой армии. Во время заграничного похода Русской армии в 1813–1814 гг. командовал дивизией и корпусом.

Кроме этих постоянных, внезапных и изнурительных нападений, которым подвергались Французы, несколько серьезных сражений близ Вязьмы и Красного довершили ужасное расстройство их армии. С этих пор обратный путь Французов представлял собой настоящее бегство, сопровождаемое голодом и бедствиями. Генералам Милорадовичу, Коновницыну, предводителю казаков графу Платову и партизанам фельдмаршалом было поручено преследовать неприятеля и как можно больше вредить ему. С жаром все стремились исполнить поручение, исходившее от царя: чтобы пожар Москвы был потушен кровью ее врагов.

Но ни чьи другие преследования не были так чувствительны для Французского войска, как преследования казаков. Смертоносные нападения на басурманов, осквернителей церквей Божьих и оскорбителей Отечества, так отличали воинов с Дона, что одно их имя внушало Французам не только страх, но и приводило в какое-то оцепенение. Они бледнели, увидев издали казаков, обращались в бегство или слагали оружие, когда те приближались.

На протяжении шести недель преследования неприятеля казаки совершили подвиги, истинно беспримерные. Подсчитано по достоверным источникам, что полки Донских казаков, предводительствуемые самим атаманом графом Платовым, взяли у неприятеля за это короткое время более 500 орудий, несметные обозы, 50 000 пленных, в том числе восемь генералов, тринадцать полковников и свыше 1000 штаб- и обер-офицеров^[550]. Кроме того, они возвратили Московским церквам много ценностей, похищенных неприятелем, и, отличаясь всегда особенным благочестием и набожностью, принесли сорок пудов* серебра в дар Храму Казанской Божьей Матери в Санкт-Петербурге. Вы можете увидеть, милые дети, это приношение храбрых и усердных Донских казаков церкви Господней: из него выполнен чудесный серебряный иконостас^[551] этой церкви. Под его главными образами есть и подпись: «От усердного приношения войска Донского».

В то время, как главная армия Наполеона, предводительствуемая им самим, в самом жалком положении, доведенном до отчаяния наступившими в конце октября морозами, спешила покинуть Россию, другие отдельные корпуса его армии терпели поражения одно за другим от Русских войск. Граф Витгенштейн уже овладел Полоцком, потом одержал победу при Чашниках. Адмирал Чичагов принудил Австрийцев под командованием князя Шварценберга заключить с ним соглашение, по которому они обязались выйти за пределы России.

В. Верещагин. На большой дороге. Отступление, бегство… 1887–1895 гг.

С октября 1812 г. началось знаменитое отступление «великой армии» Наполеона. Французы, принужденные возвращаться по разоренной Смоленской дороге, тысячами гибли от морозов и своими трупами устилали дорогу.

Наконец, почти все отдельные корпуса по приказанию фельдмаршала должны были сойтись к берегам реки Березины. Здесь Наполеон еще мог надеяться на спасение: за Березиной еще были войска, принадлежавшие его армии, были еще Литва и Курляндия, города Вильна, Гродно и Ковно, где он думал найти продовольствие и военные запасы. Кутузов понимал все значение переправы неприятеля через Березину, и все его распоряжения в последнее время имели одну цель: не допустить этой переправы. Но либо генералы отдельных корпусов не смогли с нужной быстротой пройти большие расстояния, отделявшие их от Березины, либо они не могли вовремя получить сообщаемых друг другу донесений, либо Провидение имело в этом деле особенную, скрытую для нас цель, только усилия фельдмаршала, всегда удачные до сих пор, на этот раз не имели успеха, и 15 ноября Наполеон перешел Березину. Конечно, эта переправа дорого стоила ему: он потерял до 20 000 пленных, несколько тысяч убитых и утонувших в реке, 25 пушек, много других орудий и огромный обоз, но он все-таки переправился через Березину, и желания императора Александра и фельдмаршала не были выполнены: «Не истребили Русские врагов своих до последнего человека». Фельдмаршал чрезвычайно досадовал на эту неудачу, успокоился только через несколько часов и сказал: «Бог довершит то, чего не успели сделать отдельные генералы. Немного недоставало, и наш брат Псковский дворянин взял бы Наполеона в плен!»

Но и за Березиной надежда обманула императора Французов: спасение могло его ждать только во Франции, и 24 ноября он объявил своим маршалам и корпусным командирам Мюрату, Бертье, вице-королю^[552] Даву, Нею, Мертье, Лефебру и Бессьеру, что уезжает в Париж, где его присутствие необходимо для формирования новой армии.

В. Верещагин. В штыки. Ура! Ура! (Атака). 1887–1895 гг.

Грустно было расстаться маршалам со своим повелителем, тем более в таких трудных обстоятельствах, когда на время отступления он поручил командование армией Мюрату, который уже давно потерял бодрость духа и думал только о том, как бы самому спастись из России.

Экипажи отправлявшегося в путь императора не были роскошными и состояли из кареты, взятой у какого-то помещика, и саней. В карете сидел он сам с Коленкуром, под его именем он и надеялся доехать до Франции; в санях сидели обер-гофмаршал Дюрок и генерал Мутон. Из всех трофеев^[553], увозимых из России героем, всего за несколько недель до того непобедимым, были: соболья, крытая зеленым бархатом шуба и теплая шапка. Мороз — этот жестокий враг войска Наполеона — доходил в день его отъезда до 28 градусов, и на этот раз был для него поистине спасительным, так как остановил от выезда в тот вечер и в ту ночь партизан Сеславина, разъезжавших по большой дороге, и тем избавил императора Французов от неминуемого плена. Он счастливо пронесся по своему опасному пути во всю прыть лошадей, и утром 26 ноября был уже за границей России, так жестоко оскорбленной им, и так грозно отомстившей ему за это оскорбление.

После его отъезда Французские войска, доведенные давно до полного расстройства, пришли в еще большее уныние. Русским уже не надо было сражаться с остатками главной армии, бывшей раньше под предводительством Наполеона, теперь надо было только умело распорядиться, куда помещать пленных, сдававшихся целыми отрядами и полками, и больных, страдающих от холода и всякого рода лишений, которые испытывала несчастная армия, увлеченная преступной надеждой победы на земле, которая всегда умела храбро защищать себя.