Профессия лоббиста: специфика работы политконсультанта

С. Наумов. На основе выступления в Красноярске в 2002 году

В ожидании Послания Федеральному собранию, газеты пестрят воспоминаниями о том, как до сих пор готовились тексты выступлений высшего должностного лица. Значимое место в этих мемуарах отводилось тем, кто обычно помогает Президенту готовить главную речь: советникам и консультантам. Для меня чтение недавних газетных статей послужило естественным благоприятным фоном в попытке раскрыть тему «политический консалтинг федеральных органов власти».

Разумеется, все то, что будет рассказано, основано на личном опыте. Опыт, который включает пятилетнюю практику работы на двух этажах федеральной власти – министерском и правительственном. Но я бы не хотел, и не только по моральным причинам, чтобы все мною сказанное рассматривалось как пересказ «кухонной изнанки». Я намеренно стремился повысить градус теоретичности.

Безусловно, конкретная формулировка темы сродни точному адресу – это единственная гарантия попадания в точку. Но порой можно без ущерба опустить прилагательные и говорить о политконсалтинге в целом. Уходя в детали, перескочить на такую близкую тему, как связи с общественностью. Обобщая, постараться сквозь призму консалтинга увидеть истинную природу политического.

Серьезный разговор начинается с взаимопонимания на уровне терминологии. Рискуя утомить читателя затянувшимся вступлением, замечу, что как минимум три с половиной проблемы политконсалтинга в нем уже обозначены. Перечислю их в обратном порядке:

0. Политконсалтинг должен быть лаконичен.

1. Политический консалтинг это неотъемлемая часть управленческого процесса. Звучит банально, но на практике политконсалтинг приходится завоевывать право на осуществление власти, выходя за рамки науки.

2. На практике политический консалтинг реализуется в самых разных формах предметной активности, обеспечивающих осуществление власти. «Спичрайтинг» и «паблик рилейшенз» расположены на противоположных полюсах акта коммуникации власти с ее контрагентами и, придирчиво уточняя, политическим консалтингом не являются, точнее последний ими не исчерпывается, а, более того, в них не нуждается, позволяя заниматься этим другим.

3. В политическом консалтинге личный опыт является не менее важной средой, нежели теоретические упражнения, но этот опыт должен в ходе его презентации учитывать этические аспекты. Рассказывать о том, кто на самом деле является автором второго абзаца снизу на пятой странице в четвертой главе вправе будущие историки, но не действующие политконсультанты.

Таким образом, политический консалтинг в федеральных органах исполнительной власти это, прежде всего, научно-практическая деятельность, нацеленная на оптимизацию управленческих процессов путем выработки наиболее приемлемого для соответствующего органа федеральной власти или должностного лица варианта решения тех или иных проблем или задач.

Насколько невозможно начать серьезный разговор без выработки общей терминологии, настолько же легко его в любой момент завершить сразу же после того, как эта терминология становится общим достоянием. В развитие и дополнение к трем упомянутым во вступлении проблемам, я намерен поделиться своими наблюдениями и обозначить в конце пару парадоксов политического консалтинга.

 

* * *

Позволю себе обратить ваше внимание на следующие арифметические подсчеты, связанные с восприятием политического консалтинга как деятельности способствующей завоеванию и удержанию власти. На федеральном уровне эта деятельность требует, помимо прочего, абстрагироваться от интересов органов власти других уровней и сконцентрироваться на именно страновых, общегосударственных и национальных интересах.

Еще одно важное наблюдение состоит в том, что наш политконсалтинг – это политконсалтинг власти, а не оппозиции. Это накладывает свои особенности не столько на содержание, сколько на форму. Продвигая то или иное решение, или же блокируя его, оппозиция вправе прибегать к таким методам как митинги и пикеты. Власть же этого открыто, по крайней мере, сделать не может, особенно, если речь идет о внутренних разногласиях.

На арене федерального консалтинга действуют два–три десятка макроигроков и описывать характер их потребности в политконсалтинге достаточно просто – проще, чем говорить об этом вообще. Но дело даже не в этом. Все только что сделанные рассуждения должны подтолкнуть нас к очевидному заключению об отсутствии прямой связи между предвыборным политическим консалтингом и политическим консалтингом федеральных исполнительных органов власти. Последние вправе фактически игнорировать сам факт существования выборов, а, следовательно, под вопросом оказывается ценность арсенала предвыборного консалтинга, который на деле, несмотря на всю краткость истории выборов в нашей стране, составляет большую часть нашего политического консалтинга. Соответственно, доля невыборного консалтинга еще меньше и короче.

С другой стороны, было бы неверно сводить политконсалтинг избираемых федеральных политиков только к выборам. Разницу между периодом борьбы за власть и периодом ее осуществления ощущают и сами избираемые политики. Хотя бы по критерию обратной связи. В случае проведения компаний вы ограничены во времени и осязаете результаты непосредственно. В случае с постоянной работой между выборами (неважно, депутата или президента) эффективность работы по цели определить сложно в силу того, что текущий политический капитал, фиксируемый в виде данных опросов общественного мнения, не трансформируется в легитимизацию сверх установленного срока.

С третьей стороны, было бы неверно игнорировать наличие пусть и не всеобщих, но все-таки выборных процедур обеспечивающих присутствие на своих постах целого ряда ключевых фигур федеральной политики. Нелишне вспомнить о необходимости утверждения кандидатуры Премьера и главы Центробанка, Генпрокурора и ряда других лиц на заседаниях парламента. Общим в случае с обычными выборами тут является срок проведения процедуры утверждения или переутверждения. Еще можно было бы подумать и о главах законодательных собраний, а также о членах Совета Федерации, утверждаемых на сессиях региональных парламентов. Там тоже есть интересные аспекты, хотя бы потому, что этих людей также выбирают избираемые народом лица. Одним словом, я готов снизить категоричность феноменологического размежевания предвыборного и невыборного консалтинга, однако не в этом пока суть.

Если мы говорим о федеральных органах исполнительной власти, то понятно, что они не могут вести себя как угодно, если речь идет о реализации задачи сохранения власти тем, кто их назначал. То есть, требования, предъявляемые к политику номер один транслируются опосредовано и на них. Политконсалтинг их деятельности состоит в том, как лучше следовать этим требованиям. И как не допустить их нарушения. И хотя в данном случае механизм принятия решений связан с мнением назначающего лица и, следовательно, в таких случаях судят по результатам работы, а не качеству политконсалтинга. Благо, он, скорее, говорит о среде, чем о технологии. Крепость национальной валюты для руководства более весомый аргумент, чем способность директора национального госбанка шутить со СМИ.

И тут мы выходим на главное, ради чего были сделаны все рассуждения. Политконсалтинг нужен субъекту, являющемуся в определенном смысле политически самостоятельным игроком. Если то или иное должностное лицо не относится к разряду игроков, даже занимая очень значимый пост, то есть если речь идет о так называемом «техническом» чиновнике, и т.п., то он пользуется тем консалтингом, который создается для лиц его назначивших и им политически управляющих. Собственно говоря, из этого и возникает определение самого политконсалтинга, он должен давать субъекту управления возможность самостоятельно принимать политические решения, не рискуя из-за этого утратить власть.

 

 

* * *

Политический консалтинг востребован жизнью по причинам, указанным еще классиками. Он вступает в свои права в ситуации, когда «клиенту» некогда заниматься определенного рода вещами. Или есть время, но работа может быть выполнена кем-то другим. То есть политический консалтинг это не столько экономия времени, сколько разделение труда. Разделены оказываются следующие операции: подготовка политического решения, его принятие и мониторинг последствий его исполнения.

Существенно и то, что та работа, которая ложится на плечи политконсультанта, не просто может быть им выполнена, но она может быть выполнена лучше, чем кем-либо еще, включая клиента. Естественно, что лучше самого клиента нельзя сделать одну вещь – принятие решения или осуществление какого-либо политического действия. Таким образом, сфера деятельности политконсультанта это сфера «априори» и «апостериори», «до и после».

Со стороны политконсультанта требуется некое знание о том, как решить ту или иную проблему, с которой столкнулся или может столкнуться клиент. Сам клиент этого «как бы» не знает и потому обращается к тем, кто знает, что надо делать и как надо делать, и умеет это делать, потому что делал раньше или знает, как это делали другие. Политконсультант должен предложить не просто проект решения той или иной проблемы. Он должен предложить несколько вариантов решения данной проблемы. Более того, не ограничиваясь проектом решения, он должен описать развитие в сценарном ключе, давая анализ последствий на несколько шагов вперед. На практике в силу ограниченности времени или отсутствия мотивации предлагается один вариант. И ему верят, повышая ответственность консультанта, либо отклоняют. Тем самым, политконсультант сам заинтересован предложить клиенту более одного варианта. Чтобы снизить степень собственной ответственности, вменив клиенту обязанность выбрать самому. А также, чтобы подтвердить свою пригодность, оставив после того, как не подошедший вариант отклонен, как минимум один подходящий.

Это в разовом смысле. Но консалтинг есть некий процесс, с протяженностью по длительности во времени. Поэтому работа политконсультанта – это не разовые советы. Это всегда работа над большим проектом. И, соответственно, это проектный стиль анализа и системный подход к деятельности.

Большую роль в работе политконсультанта играют источники информации, базы данных. В ситуации, когда политконсультант получает поручение, он должен иметь материал для анализа. Этот материал может содержаться в самом заказе, но он может нуждаться в перегруппировке или упорядочивании. В любом случае политконсультант должен проиграть его на стреле времени в сценарном ключе, чтобы тем самым получить новый дополнительный материал и уже на его основе дать проект решения. Если этого нет, мы имеем дело с оракулом жребия, методы которого скрыты в опоре на интуитивные, иррациональные методики анализа и принятия решений.

Будучи по-хорошему предусмотрительным человеком, консультант должен нарабатывать знания по самой широкой проблематике в опережающем порядке. Потому что тогда, когда это будет необходимо, времени готовиться не будет.

Консалтинг требуется не тогда, когда дела идут хорошо, а тогда, когда случается или ожидается что-то плохое. Тогда, когда есть кризис и организация понимает неспособность справиться с ним (на уровне проекта) самостоятельно. В общем виде, политконсультант нужен в момент разработки и реализации не всех решений, а решений политического плана. А их не так уж и много. Остальное время политконалтинга состоит в мониторинге ситуации. Политконсалтинг в такие периоды облекается в форму лекции о международном положении для работников ткацкой фабрики. На всякий случай, люди, которым предназначена информация, должны знать о любопытных фактах из сферы внешней политики.

Управлять фактами нельзя, можно управлять тенденциями. Вот их и надо отслеживать, предлагая какие-то корректировки. Кстати, о корректировках. ПК очень часто может выражаться в том, что клиент желает изменить нечто, а консультант говорит, что лучше ничего не менять. В этом случае мы имеем дело с изменением намерения (минус на минус, дающий плюс).

Исповедуя консервативный стиль, политконсультант всегда должен помнить о наказуемости инициативы. Сам факт работы на заказ отводит инициативность на второй план. Консультант должен быть готов исполнить данное ему поручение. Инициатива хороша только в плане того, как лучше исполнить заказ. Придумывание же поручений чревато подменой смысла, когда на ум приходит известное выражение о хвосте, который крутит собакой.

Продолжением этой темы является проблема авторства, подразумевающая для политконсультанта анонимность. Кто автор текста: тот, кто его произносит, или тот, кто его писал? Для политологов в отличие от филологов ответ однозначен – автор текста тот, кто делает его публичным фактом, то есть политик.

Отсюда возникает необходимость поставить вопрос – может ли хороший политконсультант стать хорошим политиком? Практика показывает, что редко когда это происходит удачно. Одна из причин – стремление усидеть сразу на двух стульях или гнаться за двумя зайцами. Чем больше времени на интервью, тем меньше времени на аналитическую работу. Другая причина нежелательности подобного рода метаморфоз – утрата необходимой для эффективной реализации решения конфиденциальности, клиент становится «считываемым». И, наконец, самое главное – это проблема идентичности сотрудничающего с консультантом политика. Люди вполне обоснованно перестают верить в его самостоятельность, а самостоятельность политического поведения одно из основных требований к имиджу политика.

Кстати говоря, на мой взгляд, критерии оценки эффективности политконсалтинга тоже своеобразны. Положительный вклад консультанта внешне может, а точнее, должен быть не очевиден и неопознаваем. Судить об эффективности надо по отсутствию в деятельности политика ошибок и провалов.

Как уже было сказано выше, политический консультант не должен иметь личных политических интересов. В этом смысле в роли консультанта не может выступать другой политик – он движим интересами собственными. Более того, в том числе и поэтому в политконсалтинге не принято работать по одной теме больше, чем с одним клиентом. При самом сильном разделении – смешение неизбежно хотя бы на уровне пользования базами данных и методиками.

* * *

Ключевой психологической проблемой политического консалтинга является проблема доверия. Доверия между клиентом и консультантом, из чего (из «между») следует обязательность взаимности данного чувства. Действительно, сложно представить себе ситуацию, в которой обе стороны подозревают друг друга в чем-то нехорошем (а можно ли подозревать в хорошем?). Точнее, представить себе такую ситуацию можно, но говорить об эффективности контакта не приходится. Очень часто причиной прекращения консалтинга является именно возникновение данной ситуации. При этом инициатором чаще является клиент, поскольку деньги платит он. Очень часто это подозрение ошибочно и объективного кризиса, вызванного действием или бездействием консультанта, нет. Ситуации же, в которых консультант отказывает в доверии клиенту и уходит с заказа, на мой взгляд, однозначно свидетельствуют о кризисе ситуации. Недоверие клиента к консультанту не есть недовольство профессиональным уровнем – последний может быть высоким и, более того, сам являться причиной подозрений. Доверие создает свободу действий, высвобождает ресурсы для решения других задач или же интенсификации решения избранных. Это означает, что клиент не должен излишне перепроверять работу консультанта (проверяй, но доверяй). Недоверие же к клиенту возникает в ситуации, когда сама по себе деятельность консультанта становится бессмысленной, когда его заставляют таскать бревна или же просто подставляют под удар.

Другая серьезная проблема политконсалтинга заключается в том, что очень часто о предмете работы или о ситуации в целом клиент знает и понимает больше. Но по каким-то причинам не делится соответствующей информацией (вот, кстати, еще одна причина бессмысленности инициатив). Власть по своей природе любит шифроваться. На складе с химоружием пишут «НИИ оптики» и не ставят охрану, чтобы не индикатировать (обозначать) важный объект или тему. В ситуации, когда нет единства баз данных между клиентом и консультантом, ПК становится своеобразным кривым зеркалом для клиента, предназначенным понять с помощью консультанта: что читаемо в его действиях, что нет, а что приписываемо и т.п. То есть, консультант должен сделать анализ действий своего клиента по внешним источникам или по видимым факторам, сопоставляя их с предыдущим собственным опытом (пусть даже теоретическим). В данном случае мы имеем дело с проблемой компетенции. Она успешно решается только в случае наличия у команды, в которой работает консультант, стратегии, наличия плана. И, естественно, информированности консультанта о целях и задачах общего проекта.

 

* * *

Если мы говорим о политконсалтинге, как о профессии, то мы наверняка имеем в виду и некую «функцию» или «деятельность», и некую «должность», точнее – «функциональную роль». Одно из моих наблюдений состоит в том, что нет того плотного совпадения между первым подразумеваемым и вторым, которое можно было бы охарактеризовать как субъективно-оптимальное. То есть, когда право на функциональную деятельность принадлежит исключительно носителю функциональной роли.

Впрочем, подобная модель отнюдь не относится к разряду оптимальных. Единственный довод в ее защиту я могу привести, опираясь на понимание природы того, что обслуживается политическим консалтингом. Природу политической власти. Власть должна осуществляться тем, кому она принадлежит, а не теми, кто находится рядом. Хотя, конечно же, в реальности власть не всегда сконцентрирована в одних руках. Порой она распределена, хотя бы, для примера, так, как распределено управление в той же самой монархии. Сегодня модно говорить и об ее, власти, рассеянности. Не в смысле Чуковского, а в смысле рассосредоточенности. Но мы рассуждаем в другой модели, где выделение и обособление предмета является приоритетной задачей в исследовании. Опять же порой и чаще всего оказывается негативным практическое смешивание функциональных ролей политика и политконсультанта в смысле притязаний со стороны последнего на непосредственное управление теми процессами, которые он в принципе должен просто и всего лишь комментировать априори или апостериори. Но если плохо такое смешивание, то чем хорошо обратное?

Да ничем. Оно не хорошо, оно неизбежно. Я бы хотел вновь вернуться к двоякому подразумеванию политконсалтинга. Им занимаются отнюдь не только политконсультанты. Как внутренняя функция, деятельность, а, значит, и роль политконсультанта принадлежит непосредственно самому политику – лицу принимающему (а не разрабатывающему) решения. Каким бы качественным не был политконсалтинг, он не лишает политика необходимости думать (хотя бы над прочитанным) самому. Хотя, надо отметить, что бывают и ситуации, когда политик готов быть просто озвучивающей функцией. Случаются, соответственно, и казусы.

Однако, вновь к главному: в организации, вне зависимости от того формализована ли в ней роль консультанта или нет, является ли он внутренней или внешней, часть данной деятельности выполняется другими лицами. Это не только первое лицо – это и другие эксперты, специалисты. Например, начальник службы безопасности первого лица. Опять же элементы политического консалтинга могут быть в деятельности любого специалиста, если он готовит то или иное профильное решение, включенное в политический контекст. Правда, в политике, как и в футболе у нас разбираются все. Правда, мнение футболистов по поводу работы болельщиков из последних вряд ли кто-то ждет услышать. Политологам без соответствующих данных не пристало высказываться по экономическим темам. Но вот обратный процесс имеет место быть. Я бы только ратовал, чтобы в политических вопросах решающим – если оно не менее истинно, чем другие – было бы мнение политконсультанта, а не профильного специалиста. Что, собственно говоря, требует дополнительного определения сферы политического.

С другой стороны, в политической организации нет роли советника по политическим вопросам, обязательно должно быть уточнение профиля, например, по вопросам внутренней политики, информационной и т.п. То есть, сам политконсультант должен так же, как и его коллеги, придерживаться внутреннего профиля. Его работа это не выражение политического процесса, а обеспечение. Это часть управленческого процесса, и он ему подчиняется. Политконсультант, работающий внутри аппарата, это не «голова профессора Доуэля». Среди его обязанностей не только советы. Это совсем не обязательно советы, это может быть и практическая реализация консалтинговой функции, выраженная в проектах документов. В качестве примера можно привести процесс подготовки текстов выступлений, где совмещаются экспертное знание и целый ряд практических действий, начиная с запроса справочного материала и заканчивая организационными мерами.

 

* * *

Политконсалтинг может быть внутренним или внешним. То есть осуществляться специальным структурным подразделением или лицом, являющимся постоянным сотрудником. Или же самостоятельной структурой, действующей на основе договорных, либо, что тоже интересно, некоммерческих, а значит, административно-иерархизированных или общественных отношений. Консалтинг должен быть заказан либо использован по востребованности. Но, все равно, есть деление и уместен вопрос, в чем отличие, и раз существуют разные типы, то какой из них лучше? Если бы что-то не казалось бы «лучше», то все было бы однотипно и случайно. Но этого нет. В той или иной ситуации есть явное преобладание того или иного типа консалтинга. В связи с чем?

В связи с разными факторами. Внутренний консалтинг предпочтительнее в силу следующих причин:

1) он дешевле, так как речь идет о покупке труда оптом;

2) он в некотором смысле безопаснее, так как исполнитель связан узами внутрикорпоративной этики;

3) он глубже, так как исполнитель лучше знает содержание некоторых связей и отношений внутри кампании.

Внешний консалтинг предпочтительнее потому, что:

1) квалификации и компетентности собственных экспертов может быть недостаточно; 2) внешний может по-новому взглянуть на ту или иную проблему – опять же, они более независимы в суждениях; 3) не всегда есть необходимость прибегать к услугам консультанта долго, поэтому дешевле взять на время.

Как видим, некоторые аргументы являются зеркальными по отношению друг к другу, поэтому разумно оценивать ситуацию исходя из приоритетов.

Главным же минусом внутреннего политконсалтинга является сервилизм, когда консультант подстраивается под мнение начальства, не желая вносить диссонанс по причинам, не связанным с содержанием его деятельности. Чтобы не дисквалифицироваться в тот самый момент, когда к самому консультанту приходит осознание чего-то подобного, ему необходимо менять вектор движения и из консерватора вновь трансформироваться в радикала.

Приложение 4

 

Техника речи

Для оратора большое значение имеет техника речи, составными частями которой являются постановка речевого дыхания, дикция и орфоэпия (т. е. правильное литературное произношение). Суть техники речи – в организации координированной работы дыхания, голоса, артикуляции при соблюдении норм произношения. Указанная организация обеспечивает такие качества голоса, как звучность, темп, тембр, высота, четкость дикции.

Сила голоса оратора имеет очень большое значение для аудитории. Если он говорит чрезмерно громко, да еще имеет крикливый голос, то это вызывает раздражение слушающих его людей, и эффект выступления существенно снижается. Если оратор говорит тихо, его могут слышать только находящиеся рядом слушатели, а до остальных суть его речи не доходит, что также вызывает неудовольствие аудитории. Поэтому говорить надо так, чтобы была полная уверенность, что речь не утомляет слушающих и всем хорошо слышна.

Как тихая, так и громкая речь может быть монотонной, что быстро утомляет аудиторию, и она перестает слушать оратора. Поэтому надо стремиться, чтобы речь не убаюкивала слушателей. Для этого постепенно и плавно то повышайте, то понижайте голос, делайте его то громким, то тихим.

Оратор, который хочет быть убедительным, говорит медленно и в низкой тональности. Но он должен оставаться в рамках естественного диапазона своего голоса, иначе будет казаться неискренним.

Чтобы добиться звучности голоса, необходимо правильно поставить дыхание. Это означает дышать глубоко, включая диафрагму в процесс вдоха и выдоха. Это значит также уметь контролировать свое дыхание, экономно распределяя выдох. У хорошего оратора соотношение длительности вдоха и выдоха должно быть в соотношении 1:15 – 1:20.

Многие ошибочно считают, что вдох нужно делать на знаках препинания или по окончании фразы. На одном вдохе можно произнести только короткую фразу. Если вы произносите длинную фразу, то по мере приближения ее конца неизбежно падают сила и звучность голоса. Хорошая подача звука заключается не в том, чтобы на данные звуки затратить тот или иной запас воздуха, а в том, чтобы за ними был обеспечен воздушный столб, непрерывно и с силой подпирающий и выталкивающий их. Поэтому дышать надо часто, поддерживая постоянный запас воздуха, причем вдох следует делать во время естественных (логических) пауз и незаметно.

Кроме чисто физиологических есть и психические предпосылки полноты и звучности речи. Это уверенность в себе, душевный подъем, увлеченность предметом разговора. Чем лучше подготовлен оратор, чем более интересными фактами он располагает, тем увереннее он себя чувствует и, как следствие, тем легче ему придать своему голосу звучность и выразительность.

Техника говорения включает в себя и понятие темпа речи, который характеризуется такими показателями, как быстрота речи, длительность звучания отдельных слов, интервалы и длительность пауз.

Скорость речи весьма разнообразна и зависит от особенностей самого оратора и характера содержания его речи. Большинство ораторов произносят от 120 до 150 слов в минуту.

Торопливость речи, вызываемая робостью, – один из наиболее распространенных и серьезных недостатков. Слишком быстрая речь является следствием полного безразличия оратора к аудитории. Хорошие ораторы никогда не прибегают к скороговорке. Они дают слушателям время, чтобы вникнуть в наиболее содержательные моменты речи.

Вялая речь – порок флегматичных и ленивых людей, которые долго раскачиваются, прежде чем вымолвят слово. Они никак не могут осознать, что слушатель теряет способность следить за смыслом высказывания, прежде чем такие ораторы доберутся до его конца.

Темп речи определяется также и длительностью звучания отдельных слогов и самих слов. Слоги, как и слова, подобно гармони, можно растягивать и сжимать. Их гибкость в этом отношении зависит от их значения выражаемых ими чувств.

Хорошая речь предполагает умение оратора «держать паузу». Пауза облегчает дыхание, дает возможность сообразить, к какой мысли следует перейти дальше. Она позволяет важным соображениям глубже проникнуть в сознание слушателя. Короткая пауза перед кульми-национным моментом речи и после – один из способов выделить его. Пауза применяется между отдельными элементами мысли (фразами, придаточными предложениями, законченными суждениями). Она также оттеняет наиболее существенные слова.

Главная задача паузы – психологическая. Она нужна для того, чтобы собрать внимание аудитории и дать ей рассмотреть говорящего, обеспечив тем самым возможность подготовиться к восприятию его речи. Ему же пауза нужна для того, чтобы успокоиться, снять излишнее волнение. Паузой можно заинтриговать слушателей, а ее отсутствием, внезапным началом речи ошеломить их. В обоих случаях – это психологический прием, цель которого привлечь внимание, вызвать интерес.

Учеными экспериментально установлено, что интонации и паузы способствуют 10–15-процентному приращению информации, вызывая у собеседников ассоциации и предложения.

Однако паузы в речи говорящего не всегда несут смысловую нагрузку. Иной раз они возникают из-за того, что он затрудняется в поисках слова, которое наилучшим образом выразило бы его мысль.

Если перебоев в речи говорящего немного и они отражают поиски необходимого средства выражения мысли, то их наличие не только не мешает аудитории, но порой даже активизирует ее. Однако, когда прерывистость речи очень сильна, это свидетельствует либо о незнании говорящим предмета, либо о его чрезмерном волнении, либо о плохом владении словом.

В технике речи большое значение придается работе над дикцией. Многие говорят небрежно, неотчетливо, не разжимая зубов, неправильно артикулируя звуки. Это ведет к тому, что искажается слово, а за ним и мысль, аудитория теряет интерес к выступлению, не в силах разобраться в нечленораздельном бормотании оратора.

В обычном разговоре такое произношение допустимо, так как смысл речи подсказывается ситуацией, общей темой беседы, т. е. собеседники понимают друг друга с полуслова. Если же один из них и не понял чего-либо из речи другого, он тотчас же его переспросит. Во время выступления перед большой аудиторией понимания с полуслова быть не может. Слова должны произноситься четко и ясно, поскольку любое отклонение от норм произношения и ударения переключает внимание аудитории с существа речи на ее форму, тем самым отвлекая от восприятия смысла и раздражая слушающих.

Отчетливость произношения часто зависит от помещения, где выступает оратор. Чем больше пространства, тем речь должна быть медленнее, чтобы все было слышно. Звук не распространяется так быстро, как свет. Для того чтобы звуковые волны не смешивались и не заглушали друг друга, нужно дать время для их распространения. Однако тот, кто обладает четким и ясным произношением, может меньше внимания уделять громкости своего голоса. Речь оратора с хорошей дикцией, даже если он говорит тихо, хорошо слышна в любом помещении.

Наши чувства в речи передаются не только при помощи слов, но и посредством разнообразных интонаций. Иногда именно в интонации кроется истинный смысл сказанного. Психологи выделили более 20 интонаций, выражающих различные чувства: радость, удивление, страх, сомнение, негодование, восхищение, злоба и т. п. Оратор должен стремиться выразить голосом то чувство, которое соответствует содержанию его речи. О грустном надо говорить печальным голосом, о веселом – радостным.

Настроение оратора не всегда соответствует содержанию речи. Это, естественно, находит проявление и в его голосе. Экспериментально доказано, что слушатели не усваивают до 30 % интересующей их информации, если интонация говорящего не соответствует содержанию его речи. Поэтому выступающий должен научиться сдерживать себя, владеть своими чувствами, думать в момент произнесения речи только о ней и своих слушателях, а не о чем-либо другом. Если оратор погружается в содержание речи и забывает обо всем, кроме того, что он говорит, голос его будет звучать искренно и убедительно, отражая те чувства, которые он хотел бы передать своим слушателям.

Приложение 5