Речевой обиход в бесписьменных языках и оценка правильности речи

Неграмотные люди, говорящие на диалектах, тонко различают особенности произношения, звучания и употребления слов и их форм, использования словоформ в синтаксических конструкциях и фразеологии, отличающие свой диалект от других. Много раз отмечено, что отрицание «чужого» при этом происходит как пародия на язык (произношение, употребление слов, фразеологии). Это означает похвалу «своему» как правильному, должному и отрицание «чужого» как неправильного, недолжного. Различение «своего» и «чужого» представляет собой народную, дописьменную оценку явлений языка.

Оценка явлений речи с точки зрения своего и чужого диалектного обихода является здесь основанием толкования правильной и неправильной речи. Речевой обиход можно, таким образом, определить как речь, построенную на совокупности оценок речи с точки зрения «своего» и «чужого» в явлениях речи.

Различение «своего» и «чужого» начинается с усвоения языка в семье. Поэтому в дописьменном обществе родной язык воспринимается одновременно и как врожденный и как благоприобретенный. Поскольку процесс научения родному языку происходит в то время, когда формируется сознательная память человека, усвоение родного языка воспринимается как врожденное и сливается в сознании с понятием о языковой способности. С другой стороны, обучение родному языку продолжается всю жизнь путем сознательного усвоения новых слов и выражений. Поэтому знание родного языка оценивается также как благоприобретенное. Это значит, что оценка правильности языка имеет двойственный характер. С одной стороны, язык оценивается как что-то данное человеку средой (точнее, семьей, родом, племенем), в которой он родился. В этом нет его личной заслуги, а есть только его долг перед социальной средой, состоящий в поддержании сложившихся связей людей. С другой стороны, человеку предписывается быть искусным в речи и совершенствовать свои языковые умения и навыки. Оценка правильности речи строится на подражании языку старших и на умении развить это достояние.

Данные дескриптивной лингвистики и диалектологии показывают, что люди, говорящие на бесписьменных языках, достаточно твердо определяют качество и количество единиц языкового строя, но их показания относительно словарного состава могут расходиться, и достаточно далеко. Это объясняется тем, что речевой обиход, по-видимому, сложен. Он включает в себя строевые единицы языка, отличающиеся достаточным единообразием, и словарь, который дифференцируется по специальным областям занятий: культурной, хозяйственной, природоописательной. Дифференциация словаря может быть столь большой, что речь становится иногда непонятной (например, собаководно-охотничий русский словарь).

Поэтому оценка правильности речи не должна строиться только на критерии понятности. Родственный диалект может быть достаточно понятным, но считается чужим и неправильным. С другой стороны, родной речевой обиход у некоторых народов может не только включать не полностью понятные всем слова и выражения, но и создавать секретные языки (например, мужской пастуший язык у абхазов непонятен для женщин и лиц, не занятых скотоводством).

Как показывает практика, знание речевого обихода и его оценка у лиц, говорящих на бесписьменных языках, не носит систематического характера. Говорящие на бесписьменном языке не могут изложить систему своего языка, объяснить фонетический строй или словоизменительные парадигмы и т.п. Они могут сказать определенно о каждой отдельной единице языка и, отчасти, об общем языковом строе. Так как ответы достаточно хорошо совпадают у разных информантов, это значит, что речевой обиход понимается одинаково, а система языка не сознается информантами*. Понимание речевого обихода у информантов имеет характер знания прецедентов. При сопоставлении ответов о прецедентах речи обычно вырисовывается достаточно сложная картина правил, которыми пользуются, но которые не сознают как целое.

*(См.: Кибрик А.Е. Методика полевых исследований. (К постановке проблемы). М., 1972.)

Прецедентное знание языка выглядит примерно так же, как знание этических норм по данным фольклора или знание обычного права. В этих случаях только научный анализ открывает некую систему. Но сами установители этой системы не умеют ее объяснить, хотя иногда чувствуют наличие какой-то системы языковых знаний.

Единство понимания и оценки речевого обихода не зависит от числа людей, говорящих на данном языке, от территории, от демографической, экономической, политической ситуаций, связанности отдельных групп данного народа между собой, хотя эти факторы, несомненно, влияют на динамику языка, а следовательно, и на толкование речевого обихода лицами, владеющими данным языком. Например, в Дагестане есть языки, употребляющиеся лишь в одном селении (например, кубачинский, ботлихский языки). Люди, говорящие на этих языках, сохраняют свой речевой обиход, несмотря на тесность экономических и культурных связей многонационального народа Дагестана, на единство его исторической судьбы. Для общения друг с другом они избирали и общие языки: например, болмац (на основе аварского) - язык войска, кумыкский - в сфере бытового общения, арабский - в сфере религии. Сейчас общим языком является русский. Другие народы поступали иначе. Например, казахи, проживая на большой территории, не ведя единого хозяйства, сравнительно мало общаясь между собой, культивировали единство казахского языка. Казаки-некрасовцы, не общаясь в течение длительного времени с русским населением, сохранили свой речевой обиход, и их речь сейчас используется как показания по русской исторической диалектологии.

Это значит, что экономические, политические факторы не оказывают прямого влияния на языковой строй. Влияние проявляется главным образом в словаре и фразеологии. Речевой обиход как единство понимания языкового строя и единообразие оценок речи - относительно независимое явление.

Речевой обиход бесписьменных языков исторически изменчив, однако его изменения не осознаются людьми. Речевой обиход считается должным, которое реализуется. Это позволяет толковать эволюцию языка как накопление речевых ошибок в ряду поколений и создание на этой основе нового речевого обихода (как это делали младограмматики [5]) или как случайный процесс изменений языка (как это толкуется глоттохронологией [5]). Таким образом, причины изменения речевого обихода бесписьменных языков пока еще не раскрыты достаточно убедительно.

Вместе с тем хорошо известны случаи перехода с одного речевого обихода на другой или существование нового обихода наряду со старым. А.А. Шахматов отмечает, что становление московского говора было следствием слияния черт северных и южных диалектов [8]. В.И.Чернышев, разбирая речь подмосковных сел в начале XX в., заметил, что их говоры содержали диалектные черты тех мест, из которых прибыли жители этих сел, и одновременно показал, как изменялись черты речевого обихода [7]. При этом он выяснил, что изменение черт речевого обихода проходит через неоднородность речи в семье: например, мужчины усваивали новые речевые черты, тогда как их жены сохраняли в своей речи черты старого обихода. Аналогичные процессы изменения речевого обихода в семье неоднократно отмечались диалектологами.

Хорошо известен и другой вид становления нового речевого обихода. Это развитие так называемого койне - особого устного языка наддиалектного характера, на котором происходит междиалектное (и международное) общение в дописьменном обществе. Становление койне не уничтожает диалектной речи, но сосуществует с ней. Процессы образования койне изучены плохо. Отмечается, что распространение койне связано прежде всего с созданием общего для разных диалектов эпического текста и его регулярным исполнением. Тем самым становление койне можно сравнить со становлением норм литературного языка и в особенности норм языка художественной литературы (так, по-видимому, на основе древнегреческого эпоса складывалось койне в Греции).

Отмечены и другие пути образования койне. В Индонезии, например, роль койне исполнял малайский язык, который как литературное просторечие стал "языком базара", т.е. языком, на котором общались разные народности при заключении торговых сделок. Этот язык впоследствии послужил основой для создания индонезийского литературного языка. Сходным путем формировался язык урду, который назван так потому, что это был общий язык разноязычного исламского войска, пришедшего на территорию современной Индии и Пакистана и усвоившего ряд форм индийских диалектов. Военные и торговые пути образования койне почти всегда сплетаются с "литературными", эпическими.

Особым видом создания койне являются так называемые креольские языки, когда основой языка устного межплеменного общения становится развитый литературный язык, который в устах разноязычного и большей частью неграмотного населения "снижает" свои смыслоразличительные и стилевые возможности, упрощает нормы произношения и использования грамматических форм и становится средством общения в коммерческой и военной сферах.

Если эпический, коммерческий и военный общие языки, койне можно рассматривать как движение в направлении к литературному языку, то креольские языки как разговорные общие языки можно рассматривать как движение от литературного языка, несмотря на то что некоторые устные креольские языки становятся основой новых литературных языков.

В целом характер речевого обихода у бесписьменных народов определяется следующими чертами: 1) опосредованная зависимость от социальных, демографических и исторических факторов, что проявляется в создании тех или иных видов речи и в создании новых видов речевых произведений; 2) процессы динамики языка не осознаются в речевом обиходе, т.е. целью обихода является поддержание существующего состояния языка и речи, а не создание нового; 3) устный речевой обиход есть знание прецедентов речи, за которыми не осознается система языка; 4) знание речевого обихода обусловливает поддержание единого языка и понятности речи; 5) понятие о речевом обиходе строится на основании соотношения речи врожденной и благоприобретенной; 6) знание речевого обихода предусматривает знание того, как надо совершать речевые действия и как не надо их совершать; 7) речевой обиход всегда содержит оценку конкретных речевых действий по признакам: правильное - "свое" и неправильное - "чужое". Эти основные черты речевого обихода показывают, что обиход, по сути дела, представляет собой правила речевых действий, направленные на их постоянное воспроизводство.