Античные представления о культуре

 

Очевидно, что культурология как наука XX в. не просто сводит воедино существующее многообразие представлений о культуре и классифицирует бесчисленные дефиниции своего главного понятия, она опирается на определенную традицию. Для европейской культурологии основные исторические этапы этой традиции (исторического развития представлений о культуре и ее понимания) — античность, средние века, Новое время.

В понятии «культура», восходящем к римской античности, обычно подчеркивается фиксируемое им отличие человеческой жизнедеятельности от биологических форм жизни. Первое значение данного термина, как уже говорилось, — возделывание, обработка, уход. Поэтому культура — это и возделывание поля, обработка сада, и уход за растениями и животными, т.е. земледелие и сельское хозяйство. Наиболее привычное для нас значение культуры как воспитания и образования в этом контексте воспринимается как нечто дополняющее, а иногда и исправляющее человеческую природу и даже противостоящее ей. Культурный человек всем обязан образованию и воспитанию, что и составляет содержа-

 

ние культуры всех народов, сохраняющих культурную преемственность и традиции как форму коллективного опыта во взаимоотношениях с природой.

Однако в этом случае контекст (и базовые значения) понятия «культура» искажается. Не принимается в расчет еще одно важное обстоятельство: «культура» — это поклонение, почитание, почет, культ, прежде всего религиозный культ.

В древности человек постоянно находился в окружении богов: он встречался с ними в поле и в роще, боги жили в зелени деревьев и прятались в тенистых гротах и речных заводях, жили и в доме человека, в городе, оберегали городские законы и безопасность граждан.

Но, коснувшись темы античного полиса, мы приступили к реконструкции историко-культурного контекста самого понятия «культура». Полис — это город со сравнительно небольшим числом жителей. Жители, составляющие ядро полиса, были его гражданами. Они подчинялись законам своего города, защищали его от неприятеля и выполняли все необходимые гражданские обязанности (участвовали в работе суда и других городских служб, в проведении народного собрания и т.д.), т.е. город был одновременно и государством. Вот в таком городе культура была одновременно «восп итан и ем», «возд ел ы ван и ем» и «культом». И этим сочетанием характеризуется процесс подготовки граждан в античном полисе, формирование зрелого мужа из несмышленого ребенка, что греки обозначили понятием «пайдейя» (pais — ребенок).

Греческий термин «пайдейя» обозначает как непосредственно воспитание, обучение, так и в более широком смысле — образование, образованность, просвещение, культуру. В этих (далеко не всех возможных) значениях выражается не только идея связи образования с воспитанием, но и идея глубокой, интимной взаимосвязи воспитания и обучения, прочного овладения профессиональным навыком плотника, корабельщика и т.д., что особой высоты достигает в искусстве («техне»). Эта связь становится особенно ясной, когда речь идет о «политике техне» — гражданском навыке, необходимом каждому полноправному гражданину полиса.

Греки создали уникальную систему образования, которая формирует не профессионала в определенной области, а человека как личность, с ясными ценностными ориентациями. Несомненно, в

 

 

этой обращенности к человеку и состоит непреходящая гуманистическая ценность античного понимания культуры, в основе которой лежит идеал человека, выступающий целью культурного процесса. «Без греческой идеи культуры не существовало бы ни античности как исторической эпохи, ни западноевропейского мира культуры» (В. Иегер).

Основные ценности греческой пайдейи выходят за пределы собственно педагогической сферы и формируются как нормы и образцы в контексте культуры. Исходным выступает аристократический тип культуры, в основании которого лежат глубокие генеалогические традиций (нередко герои Гомера ведут свое происхождение от богов). Со знатностью происхождения связывается обычно красота, физическое совершенство и даже физическое превосходство над другими и вытекающие из этого аристократические добродетели: умение защитить в бою свою честь, отличиться и достичь славы, «славы до небес». Добродетели наследуются, но для этого они должны быть защищены в сражении, единственной школе жизни, доступной гомеровским аристократам.

В полисе «военные добродетели» дополняются «гражданскими», и путь к ним пролегает через «схолэ» (школу). «Конечной целью образовательной работы в многолетней афинской школе являлось прежде всего осознание себя как полноправного члена избранного состоятельного афинского общества» (Г.Е. Жураковский). У грамматика ребенок обучался чтению и письму, знакомился с греческой литературой. Преподавание музыки дополняло школу грамматика, так как многие стихи декламировались под музыку. С 12 лет мальчики посещали палестру — гимнастическую школу. В гимнасиях мусическое и гимнастическое искусства соединялись в форме подготовки молодежи к состязаниям перед зрителями — свободными гражданами. При обсуждении государственных дел молодые люди становились слушателями и зрителями.

Собственно, все это и составляло гуманитарную практику античной пайдейи, определившую основное содержание античной культуры. Образовательный процесс не сводился к овладению суммой норм и требований, а был подготовкой к общественной жизни в соответствии с достаточно широким набором норм и требований, которые расценивались греками как их «мудрые изобретения» -законы.

 

 

В этом заключалась цель культуры: развить в человеке разумную способность к суждениям и эстетическое чувство, что и позволяло ему обрести чувство меры и справедливости в делах гражданских и частных. При этом античный человек не терял своего единства с природой. Природа была главной и неотъемлемой частью космоса, который включал в себя также богов и людей. Чувство сопричастности античного человека с природой перерастает в «любование космосом» (А.Ф. Лосев), в умозрение.

Независимый, самодостаточный античный человек гордился своей силой и разумом, способностью жить «по природе» и «по установлению». Созерцая природный порядок, он развивал субъективный логос в слиянии с объективным, умножал свой разум. В суде, в народном собрании древний грек чувствовал себя в онтологической безопасности, поскольку полис гарантировал ему свободу, социальную защищенность и реализацию его честолюбивых устремлений. И гарантом стабильности и порядка были даже не законы (хотя на их защите стояли боги), а сам природный порядок, укоренившееся в сознании представление о рациональном, вечном, жизненном, а значит, божественном порядке вещей. Из единства человека с природой вытекало возведение ее в труднопостижимый, но не трансцендентный абсолют, а жизнь «по природе» превращалась в этический идеал образования и культуры.

Но уже в эпоху эллинизма с потерей античным полисом своей прежней самостоятельности разрушаются идеалы греческой пай-дейи. Прерывается связь времен, общество перестает нуждаться в гражданах: город входил в необъятную империю и от человека требовались не гражданская смелость в принятии решений и полисные добродетели умеренности и справедливости, а умение «прожить незаметно», сохранить себя, добиться «атараксии» (невозмутимости духа) в условиях социальной нестабильности и неконтролируемых политических событий. Сомнение во всех ценностях, крайний скепсис, цинизм, с одной стороны, и догматическая вера в судьбу и предопределение — с другой, характеризуют растерянность античного человека перед лицом социальных катаклизмов, авторитарной власти и мелкого самоуправства. Как всегда, в таких условиях страдает культура: падает престиж образованности и слабеет стремление к познанию, нарастает интерес к эзотерическому знанию. Ядро греческой образованности — система рационального знания и формирования человека по гражданскому об-

 

 

разцу — оказывается невостребованным. Иррациональное, вера, к чему грек привык относиться свысока, с насмешкой, овладевают душами людей.

В этой ситуации социальной и политической нестабильности отечественные боги оказались плохими помощниками. Греки,

полагая, что боги переменчивы в своих настроениях и завистливы к человеку, привыкли надеяться на свои силы и разум. С этим же было связано циклическое переживание времени, неприязнь к непостижимому (тайне) и осуждение человеческой слабости. С прогрессирующей дисгармонией между человеком и социумом, разрушением полиса прежние ценности гражданской добродетели оказываются несовместимыми с новыми космически-имперскими ориентациями. «Отдельная личность не может противостоять общей необходимости мирового порядка» (В.Ф. Асмус). Возникает потребность в чуде, духовном абсолюте как выражении осознаваемой человеком зависимости от неуправляемых и неподвластных ему социальных процессов.