Понимание культуры в эпоху Средневековья

 

Средневековая культура — культура христианская, отрицая языческое отношение к миру, тем не менее сохранила основные достижения античной культуры. «Политеизму она противопоставляет монотеизм; натурализму, интересу к предметному миру — духовность, культивирование интроспекции; гедонизму (культу удовольствий) — аскетический идеал; познанию через наблюдение и логику — книжное знание, опирающееся на Библию и толкование ее авторитетами церкви» (В.А. Шкуратов). Пристально вглядываясь в глубины собственной души, средневековый человек обнаружил неповторимость, уникальность и неисчерпаемость личности. Это вело к признанию субстанциональности божественной личности, делало возможным переход от политеизма к монотеизму.

Если в основе античного понимания культуры лежало признание безличностного абсолюта, в роли которого выступал «божественный строй вещей», то средневековая культура осознает себя в постоянном стремлении к самосовершенствованию и избавлению от греховности. «Чувство неуверенности — вот что влияло на умы и души людей Сред-

 

 

невековья и определяло их поведение. Неуверенность в материальной обеспеченности и неуверенность духовная... Эта лежавшая в основе всего неуверенность в конечном счете была неуверенностью в будущей жизни, блаженство в которой никому не было обещано наверняка и не гарантировалось в полной мере ни добрыми делами, ни благоразумным поведением. Творимые дьяволом опасности погибели казались столь многочисленными, а шансы на спасение столь ничтожными, что страх неизбежно преобладал над надеждой» (Ж. Ле Гофф). Античный человек черпал свою уверенность в созерцании неизменного, вечного Космоса и прежде всего природы. Это небо и звезды, горы и реки. Боги же составляли часть природы. Это опять те же небо и звезды, горы и реки. Из благоговейного созерцания вырастала уверенность в том, что «из ничего ничего не происходит». С разрушением уверенности в прочности социоприродного порядка отбрасывается эта основная посылка античного самосознания и утверждается принцип сотворенности мира «из ничего», «по божественной воле». Ликвидируется пантеистическое признание единства природы и бога, обнаруживается их принципиальное различие, дуализм бога и мира. На смену космологизму приходят трансцендентизм и персонализм.

Единый и вездесущий Бог как сверхъестественная личность создает мир и от мира не зависит, мир и человек имеют свои основания в Боге. Признание сотворенности мира (креационизм) перерастает в концепцию постоянного творения: Бог действует на основе собственной воли и люди не могут понять природы его действий и осознать их результаты. «Полная и непосредственная зависимость природы и человека от Бога как сверхприродной личности приводила при таких предпосылках к положениям крайнего фатализма» (В.В. Соколов). Христианский Бог, структурируя природу и социальность, сообщал миру его смысловую значимость. Божественная символика, разлитая в мире, заставляла человека вчитываться в «письмена Бога». «Природа виделась огромным хранилищем символов. Элементы различных природных классов—деревья в лесу символов. Минералы, расте ния, животные — все символично, и традиция довольствовалась тем, что некоторым из них давала преимущество перед другими» (Ж.Ле Гофф).

Здесь обнаруживаются радикальные перемены в понимании культуры, отличающие одну эпоху от другой. Античное понима-

 

 

ние культуры, основанное на признании рационального поиска как пути к добродетели (совершенству в какой-либо области, в том числе и этической), оказалось беспомощным, как только окружающий мир, природа потеряли свою суверенность, как только ее чувственно-антропоморфные характеристики потеряли свою значимость, как только человек увидел, что кроме вещественно-телесного мира, его земной родины, есть родина небесная, духовный мир, где человек обретает подлинное блаженство, поскольку, хотя его тело принадлежит земному миру, душа его бессмертна и принадлежит миру небесному. С удивлением человек обнаружил, что тот социальный беспорядок, который люди преодолевали с помощью правовой идеи, не поддается рациональному объяснению. Собственно говоря, за легко обозримые пределы античного полиса античные социальные проекты и не распространялись.

Оказавшийся перед лицом необозримого мира, человек увидел, что в этом мире действуют законы и нормы, неподвластные разуму, но тем с большей радостью и надеждой он обнаружил, что в нем действуют Высший Разум и Высшая Справедливость.

Культура вновь предстала перед человеком как необходимость «возделывания» собственных способностей, в том числе и разума, но «естественного разума», от природы неиспорченного и дополненного верой. Перед человеком открылся ранее невидимый мир: Бог единосущий заботится о нем и любит его. Для спасения человека он послал на муки своего Сына единосущного (А. Мень).

Перед человеком открылась область иного видения мира — через любовь, любовь к ближнему. Рациональность оказывается далеко не главным в человеке, открываются такие измерения его, как вера, надежда, любовь. Человек открывает свою слабость, он слабое, беспомощное, достойное жалости и участия существо. Однако в своей слабости человек обнаруживает огромную силу. Человек, уповая на Бога, может сказать «да» хаотическому и страшному миру. «И тогда через хаос, через абсурдность, через чудовищность жизни, как солнце через тучи, глянет око Божье, Бога, который имеет личность, и личность, отображенную в каждой человеческой личности» (А. Мень).

Новое понимание культуры позволило человеку осознать свою уникальность: Бог создал человека, его бессмертную душу. Счастье человека не в познании себя, а в познании Бога. Познать

 

 

себя, глубины человеческой души, уникальности человека невозможно (нет того универсально-всеобщего, что заполняет все содержание античного человека). Счастье и свобода не в «автаркии» (независимости) человека, а в осознании им того духовного родства, в котором он находится со Всевышним.

Теперь человек учится преодолевать себя, достигать недостижимое. Культура начинает осознаваться не как воспитание меры, гармонии и порядка, а как преодоление ограниченности, как культивирование неисчерпаемости, бездонности личности, как ее постоянное духовное совершенствование.