В. Г. Черткову от 3 сентября.

Л. Ф. Анненковой.

1894 г. Сентября 4. Я. П.

Получил ваше письмо (1) с Великановым, (2) Леонида Фоминична, и очень рад был письму и живым сведениям о вас Великанова. Я его тоже очень ценю. И правда, что он совсем особенный от других друзей наших. Радуюсь тому, что душевное наше состояние, как это я вижу и по письму вашему к Маше (3) -- хорошо. Положим, что я много старше вас, но мне все-таки хочется сказать вам, что пора нам, старикам, утихать -- не волноваться, не негодовать, не отчаиваться (я, к счастью, этого отчаяния никогда не знал с тех пор, как родился вновь, я думаю, и вы тоже), не восторгаться, не рваться, а мягко влечь в хомут и не спускать постромки. -- Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь -- уж мало осталось времени, описать те различные фазы, возрасты духовные, кот[орые] мы все проходили и проходим и кот[орые] я очень живо всегда вижу на вас. Описать это хорошо бы потому, что если это описать верно, то каждый, проходя эти возрасты, эти кризисы, не будет пугаться, а будет ждать следующего состояния, будет знать, что то же было и с другими. Надеюсь, что мучительная болезнь ваша прошла и что она, как и всё для того, кто умеет жить, принесла вам благо, и что мы скоро увидим вас. Положение наше вот какое: Лева и Андр[юша] и Миша в Москве, а с ними попеременно живет одна из наших женщин, т. е. жена или одна из дочерей. Теперь там Маша. Завтра или послезавтра едет туда Соня, а Маша возвращается. Так мы пробудем, сколько удастся -- сентябрь вероятно, так что вы заедете в деревню. Передайте мой привет К(онстантину] Н(иканоровичу]. Прощайте пока.

Любящий вас

Л. Толстой.

4 сентября.

 

Впервые опубликовано в ПТС, I, стр. 232--233.

(1) Это письмо неизвестно.

(2) Павел Васильевич Великанов, см. прим. 2 к письму N 167.

(3) Письмо Анненковой к М. Л. Толстой неизвестно.

* 215. О. С. Лебедевой.

1894 г. Сентября 4. Я. П.

Письмо ваше, уважаемая Ольга Сергеевна, с статьей вашей, разъехалось с моим, в котором я писал вам, что желал бы прочесть ваше предисловие.

Я прочел ваше предисловие, и простите меня за то, что высказываю свое мнение, о котором вы меня не спрашиваете; я должен сказать, что оно нехорошо и я не советовал бы вам печатать его в том виде, в каком оно теперь. Нехорошо в нем то, что автор слишком поверхностно и потому неправильно судит о том, что составляет сущность религии вообще и в частности христианства. Кроме того, исламизм представляется автором как особая, независимая от христианства религия, тогда как магометанство есть не что иное, как протестантство против Византийского извращенного, перешедшего в многобожие христианства, и протестантство, имеющее в основе своей те же предания, как и христианство, почерпнутые только в апокрифических библейских и евангельских сказаниях.

Мысль об параллельном издании избранных, одинаковых по духу стихов Евангелия и Корана так хороша, важна и может произвести так много добра, что надо стараться осуществить ее наилучшим образом. А для этого надо, кроме того что подобрать в порядке их значительности стихи этих двух священных книг, выражающие самые основные, важные жизненно-нравственно-религиозные истины (кот[орые] во всех религиях одинаковы), надо еще в предисловии указать, во-1-х, на то, что нравственно-религиозные истины, те самые, кот[орые] важны для людей, всегда одинаковы во всех религиях, а во-2-х, то, что христианство и магометанство имеют один и тот же источник и расходятся только в своих искажениях этих источников, с одной стороны, христианами, а с другой -- магометанами, и что стоит только откинуть эти искажения, и обе религии неизбежно совпадут.

Дело это очень важное, вы же говорите, что вы посвятили ему свою жизнь, и потому я говорю вам прямо, что думаю. Переработайте ваше предисловие не раз, не два, а 20, 30 раз, воспользуйтесь всем тем, что сделано по этому вопросу (прекрасные по этому вопросу об единстве религии статьи Макса Мюллера), и тогда книга ваша будет иметь то действие, которого вы желаете от нее.

Простите же меня, пожалуйста, за мою грубую откровенность и примите уверение совершенного моего уважения.

4 сент. 94.

 

Печатается по листам 35--37 копировальной книги. Письмо плохо оттиснуто, и поэтому листы 2 и 3 почти сплошь восстановлены карандашом рукою Т. Л. Толстой; ее же рукой поставлена и дата. Подписи нет -- по-видимому, она также не оттиснулась в копии.

Ольга Сергеевна Лебедева -- переводчица Толстого на турецкий язык.

Ответ на два письма Лебедевой: одно от 1 августа, на которое Толстой ответил 21 августа (см. в "Списке писем Толстого, текст которых неизвестен" N 40), и второе -- около 20 августа, разминувшееся с ответом Толстого. В первом она сообщала между прочим о своем стремлении "найти точку соприкосновения между христианством и исламом" и намерении для этой цели "выписать стихи из корана и евангелия, похожие между собой, комментировать их и составить книгу". Написанное к этой будущей книге предисловие в виде статьи было послано ею Толстому при втором письме.

В. В. Стасову.

1894 г. Сентября 4. Я. П.

Получил вчера ваше письмо, Владимир Васильевич, и спешу успокоить вас, что дочери не требуют тотчас писем, а только желают, чтобы вы возвратили их тотчас же по миновании надобности. (1)

Вы так неумеренно хвалите меня за Тулон, что я мог бы возгордиться, если бы я не получал постоянно ругательных за него и за Ц(арство] бож[ие] статей и писем. Вчера вместе с вашим письмом пришла целая франц[узская] книга L'anarchie passive, par Marie de Manasseine. (2) Вероятно, она либералка с оттенком революционерства. И меня всегда радует вид горящих шапок как на консерваторах православных, так и на вольнодумных либералах.

О картинах Ге и всем том, что он оставил у меня, такая мысль: устроить музей Ге, в кот[ором] собрать все его картины, преимущественно запрещенные, рисунки, картоны, этюды и всё, что он делал, и хранить это и показывать. Я надеюсь найти такого богатого человека, котор[ый] возьмет на себя расходы такого дела. Что вы об этом думаете?

Мне, признаюсь, досадно думать то, что мы по глупости, дикости, закоснении, суеверности (3) не поймем и отвернемся от oeuvre (4) Ге, который, по моему мнению, упредил отношение к христианству на много десятков (5) лет, а какой-нибудь француз или немец через 50 лет или раньше, пользуясь Ге, установит такое отношение к христианству и напишет картины, и мы все будем восхищаться, как восхищаются теперь Тиссо, кот[орый] повторяет только Иванова. По-моему, ведь главное -- всем понятное и независимое от миросозерцания ценителей -- значение Ге, кроме его удивительной реальности, т. е. правдивости, в том, что он нашел то новое отношение к христианству в живописи, вокруг кот[орого] ходят и кот[орое] ищут все живописцы в Европе, и Беро, и Уде, и другие. Новое отношение Ге к христианским сюжетам то, что он не старается сделать то, что тщетно старались прежде -- в лице Христа выразить его значение, а берет из жизни Христа те эпизоды, к[оторыо] олицетворяют отношение людей к тем вечным истинам, которые с того времени еще осуществляются в мире, и те практические положения, в которые становятся люди, осуществляющие их и борющиеся с ними. Когда-нибудь напишу про это как-нибудь пояснее и потолковее, а теперь устал, написал 12 писем, ваше последнее. Дружески жму вам руку.

Л. Толстой.

4 сентября 1894.

На конверте: Петербург. Публичная библиотека. Владимиру Васильевичу Стасову.

Впервые опубликовано в книге "Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка 1878--1906", Л. 1929, стр. 142--1-43.

Ответ на письмо Стасова от 26 августа 1894 г. (опубликовано там же, стр. 139--142).

(1) Речь идет о письмах Ге к Л. Л. и Т. Л. Толстым. Письма эти были отосланы В. В. Стасову еще в июне месяце как материал для биографии Ге.

(2) Мария Михайловна Манасеина, рожд. Коркунова (ум. 1903), врач, автор многочисленных статей и книг по вопросам физиологии, психологии и педагогики. Имеется в виду ее книга "L'anarchie passive et le comte Leon Tolstoi (Le salut est en vous) ("Пассивная анархия и граф Лев Толстой (Царство божие внутри вас)", Париж, 1894.

(3) Зачеркнуто: с отвращением

(4) [дела]

(5) Зачеркнуто: и сотен

* 217. Ф. Ф. Тищенко.

1894 г. Сентября 4. Я. П.

Получил вчера вашу рукопись (1) и письмо, (2) Федор -- забыл по отчеству -- и тотчас же прочел рукопись. Описание общее Колонтаевцев слишком обыкновенно и неинтересно и ненужно; то же можно сказать и о докторе и его посещениях. Начинается интерес только там, где рассказывается про жену лавочника, ее отношения к судье и эпизод мазания ворот и суда. Всё это живо. Характерно и хорошо -- комично, т. е. выставлено комичным то, что дурно; чтобы сделать всю эту вещь удобочитаемою, надо ее всю переделать. Доктора совсем исключить, так же как его визиты, а как-нибудь прямо начать с действия. Видно, что было начато с другим планом, кот[орый] не был исполнен. Да если бы и был исполнен, то все-таки описания эти без действия и внутреннего содержания слишком вялы и неинтересны. Гуревич я видел (3) и советовал ей оставить конец излечения в больнице, но откинуть похождения дальнейшие акушерки, с чем и вы согласны. (4) Не огорчайтесь тем, что эта вещь ваша не может быть -- как я думаю -- напечатана в том виде, в котором она теперь. Вы молоды, и у вас еще много впереди, и есть и способность и энергия. Только спокойнее, покорнее несите те условия жизни, в которых вас ставит судьба, и условия эти изменятся. Я же с своей стороны всегда готов, чем могу, помогать вам, пот[ому] ч[то] вы мне и так по вашим писаниям были симпатичны, а теперь, после знакомства с вами, я еще более полюбил вас.

Статью вашу я отсылаю к Черткову. Пускай он выскажет тоже свое мнение.

Л. Т.

4 сент. 94.

 

Печатается по копии, написанной рукою П. II. Бирюкова.

Федор Федорович Тищенко (р. 1858) --писатель из крестьян. См. т. 63, стр. 327. С Толстым познакомился в марте 1894 г. в Хамовниках, проездом из вологодской трехгодичной ссылки за заступничество по делу крестьянина своей деревни, приговоренного к телесному наказанию.

(1) Рассказ "Колонтаевцы".

(2) Это письмо не сохранилось.

(3) Любовь Яковлевна Гуревич, издательница "Северного вестника".

(4) Была у Толстого в Ясной Поляне 18 августа.

(5) Речь идет о рассказе Ф. Ф. Тищенко "Уа-уа", присланном Толстому из ссылки с письмом от 16 марта 1894 г.: "Посылаю рассказ "Уа-уа" (крик ребенка)... Рассказ этот написан мною в психиатрической больнице и внушен наблюдениями над душевнобольными, но не списан с натуры, а выдуман от начала до конца. В нем я изложил свою душу, свой взгляд на причину душевных заболеваний и выздоровлений". Толстой послал рассказ для печати в "Северный вестник".

 

А. А. Толстой.

1894 г. Сентября 4. Я. П.

Получил вашу телеграмму, (1) дорогой друг Alexandrine, и был не так, как всегда, а больше, чем всегда, тронут вашим упорством помнить и любить меня, несмотря на свои горести и болезни и на мою нестоющесть этого. Если у вас будет свободное время и вы будете расположены, напишите мне, пожалуйста, о себе поподробнее: каково ваше физическое состояние теперь. Душенное состояние ваше, я уверен, что хорошо, и вы сумели обратить болезнь и страдания ее себе на душевную пользу. Напишите, пожалуйста, и о Sophie, передайте ей мою любовь и благодарность за ее всегдашнее расположение ко мне; напишите, пожалуйста, о ней, как она живет, что делает, как переносит свое положение. Приведет ли бог увидаться с ней на этом свете? А очень бы хотелось. Что там мы не увидимся, ce n'est pas le mot, (2) но будем сообщены, в этом я, чем ближе к смерти, тем утвердительное, яснее уверен. А когда вы поедете на юг? И куда? И как бы сделать, чтобы увидаться? Наша жизнь, как и всякая жизнь, медленно изменяется. Исключительного только то, что Лева болен какой-то изнурительной желудочной болезнью и лечится, что меня огорчает, п[отому] ч[то] это делает для него более трудным перенесение болезни. Остальные все растут и стареются и изменяются: Саша, наша крестница, очень хорошая, простая, кроткая и на всё доброе податливая девочка. Дурного, тяжелого в семье до сих пор ничего нет, и, слава богу, есть взаимная любовь, кот[орая] с годами всё более и более сближает всех.

Я занят теперь работой, которая, боюсь, неприятна вам, но которую я чувствую себя обязанным делать: это изложение в самой короткой и всем понятной форме своего религиозного исповедания веры. Как скоро кончу это, так хочется приняться за, или, скорее, употребить остающийся досуг на художественные работы, которые давно влекут к себе. Не знаю только, есть ли на это еще силы. Прощайте пока, целую вашу руку и еще и еще раз благодарю вас за вашу доброту ко мне.

Соня просит передать вам свою любовь, и я знаю, совершенно искреннюю и нежную, дети тоже.

Лев Толстой.

4 сентяб. 1894.

 

Печатается по листам 33 и 34 копировальной книги. Впервые опубликовано (по копии) в ПТ, стр. 372--373. Копировальный лист 34 плохо оттиснулся, и строки письма местами восстановлены карандашом рукою Т. Л. Толстой; ее же рукой дата и подпись.

(1) Поздравительную, по случаю дня рождения Толстого 28 августа. Телеграмма эта не сохранилась.

(2) [это не только слова,]