В. Г. Черткову от 19--23 августа.

* 206. Н. Н. Страхову.

1894 г. Августа 23. Я. П.

Дорогой Николай Николаевич, мне очень больно, что вы усмотрели во мне признаки моей недоброй души и не отнесли этого, как следовало, ко мне, а к себе. Можно упрекать себя в говорливости, а уж никак не в молчаливости -- золотых словах. (1) Из того, что вы пишете, мне очень хочется ответить на то, что вы пишете -- о трудности примирения стремления к вечному с временным или даже о невозможности такого примирения, как мне кажется, что вам кажется. Что же нам делать, коли это так.

Ведь истину или, скорее, сознание ее нельзя урезывать по действительности. Уж пускай действительность устраивается, как она знает и умеет по истине. Ведь пугаться тем, что действительность не сходится с истиной, это всё равно, что в математике испугаться иррациональной величины.

Вы говорите, что вас приводит в недоумение отрицание государства, науки, музыки, философии, патриотизма, поэзии. Но что же мне делать, и вам тоже, если мы, как люди, видим, что от патриотизма, государства, или философии Гегеля, или поэзии Фета происходит много зла (от первых двух) и много недостойного человека -- от последних двух, то неужели мне надо перестать видеть это и свое божественное начало жизни спрятать или скривить для того, чтобы не отстать от того, чем живут люди и, по вашему убеждению, не перестанут жить. То, что люди не перестанут жить вредными глупостями и никогда не начнут жить благодетельным разумом -- этого пророчества я не признаю. Если же под государством, патриотизмом, наукой, философией, поэзией вы разумеете отношение людей между собой, их умственные занятия, то я согласен, что без этого люди никогда не жили и не будут жить. Но не согласен, что те формы, в которые отлились эти отношения, как патриотизм и государство, и умственные занятия и духовные радости, как теперешняя наука, философия и поэзия, не согласен, что эти безобразные, прямо противоположные всем разумным н нравственным требованиям человека -- формы должны оставаться вечно.

Если бы я убедился, что это так, то я сейчас бы повесился и не стал бы доживать того короткого срока, который мне остался, не стал бы доживать потому, что весь и единственный смысл моей жизни состоит в преобразовании этих форм соответственно требованиям моего любовного разума или разумной любви; преобразовании, которого я достигаю внутренним совершенствованием, т. е. наибольшим согласованием своей жизни с требованиями этой разумной любви и веры в се всемогущество. Простите, что так расфилософствовался. Я всё об этом думаю, и потому во мне эти мысли в самом впереди.

Любящий вас

Лев Толстой.

Ответ Н. Н. Страхову на письмо его от 18 августа 1894 г.

(1) Страхов писал 18 августа по поводу своего пребывания в Ясной Поляне в июне -- июле 1894 г.: "Много раз мне казалось, что я играю роль какого-то молчаливого свидетеля, а не участника той жизни, которая ключом бьет в Вас и около Вас. И Вы иногда косились на меня, не правда ли? И у меня не хватило живости и речистости, чтобы сейчас же рассеять это настроение".

В. П. Гайдебурову.

1894 г. Августа 23--25? Я. П.

Посылаю вам прекрасное письмо Мадзини о бессмертии, (1) которое я перевел с английского. Кажется, оно еще не появлялось в России, и поэтому я думаю, что будет не только интересно, но полезно многим читателям.

Печатается по тексту, впервые опубликованному в "Книжках Недели" 1894, 9, стр. 222, в качество сопроводительного письма к "Письму Мадзини о бессмертии". Датируется предположительно 23--25 августа на основании ответного письма адресата из Петербурга от 28 августа 1894 г.

(1) Джузеппе Мадзини (Giuseppe Mazzini, 1805--1872), итальянский прогрессивный политический деятель и писатель. С его письмом о бессмертии Толстой познакомился по тексту, напечатанному в английском журнале "Labour Prophet" ("Пророк труда") в 1894 г.

Н. С. Лескову.

1894 г. Августа 25--26. Я. П.

Дорогой Николай Семенович, сейчас получил ваше письмо и спешу ответить. Предлагая вам писать о Ге, я никак не думал о том, чтобы вы отдали свое писанье Стасову или чем-либо стеснялись в выражении ваших воспоминаний и мыслей. Я разумел, что вы напечатаете где-нибудь в журнале и очень радуюсь тому, что вы это сделаете.

Спасибо вам за поддержку в моей работе. Я очень ценю ваше мнение. Работа подвигается. (1) Будьте радостным.

Ваш Л. Толстой.

На обороте секретки: Петербург Фурштадская 50, кв. 4 Николаю Семеновичу Лескову

 

Впервые опубликовано в "Новом сборнике писем Л. II. Толстого" под ред. А. Е. Грузинского, "Окто", М. 1912, стр. 117. В адресе слова: "Фурштадская 50, кв. 4" вписаны Т. Л. Толстой. Датируется по почтовому штемпелю отправления: "Почтовый вагон. 26 авг. 1894".

Ответ на письмо Н. С. Лескова от 21 августа 1894 г., в котором он писал: "Перед самым отъездом из Мерекюля... я получил Ваше дорогое письмо с ответом на мои недоразумения о том: писать или нет о друге нашем Н. Н. Ге. А до тех пор Стасов мне еще раз написал об этом... Я все отпирался, потому что не понимаю: зачем нужно такое сотрудничество?! Другое дело сообщить "письма", по зачем же нужно, чтобы мы писали, а Вл[адимир] Вас(ильевич] наши писания вписывал в свое сочинение. Это мне совсем не представляется ни удобным, ни справедливым" ("Письма Толстого и к Толстому", Гиз, М. 1928, стр. 172).

(1) Имеется в виду работа Толстого над "Катехизисом".

 

* 209. Л. Л. и М. Л. Толстым.

1894 г. Августа 27. Я. П.

Лева и Маша (по старшинству).

Хочется высказаться, или чтоб другой тебе высказался, хочется что-нибудь доброе сделать кому-нибудь, или чтобы тебе что-нибудь сделал, хочется деятельной разумной любви, и как будто нет ее в людях, меня окружающих, или нет во мне, или что-либо мешает, и не умею вызвать и разрушить то, что мешает. И вот как сантиментальная барышня пишу вам, хотя здесь наверху сидят: мама, Илюша, тетя Таня, Миша и, главное, Таня. Знаете ли вы, верно знаете это чувство умиленно грустное как будто должно быть, как будто готовности на всё хорошее, на любовь, на жертву и сознание своей никому ненужности, неуместности, стен какой-то духовной тюрьмы, которые тебя отделяют от людей, от любовного общения с ними, от жизни. Ужасно думать, если и другие испытывают тоже. Из всех тех. котор[ые] наверху, наверное Таня временами испытывает это и ищет того же. Вы тоже, я думаю. Вот я пишу вам. Ты, Маша, и пишешь про это.(1) Миша, я думаю, тоже, хотя не активно, но пассивно. Но другие, я думаю, нет. Между ими и мной стона непроницаемая.

Вчера Таня ездила в Овсянниково с мужиками писать условие. (2) Мне было грустно за нее, но я старательно молчал. Она, приехавши, была очень грустна. Нынче утром, проходя через ее комнату, я спросил ее: отчего она грустна? Она сказала: "ото всего, но нет, есть одно". -- "Что?" -- "Овсянниково. Зачем делать гадости, когда они никому не нужны". И губы вспухли и она заревела. Оправившись, она сказала, что поговорит со мной об этом. Я придумал ей, как сделать. И сердце радовалось о мне, но вот прошел день, и она не говорила со мной. Может, она думает, что я забыл (когда я этим только живу), может быть, стыдится. Но это с ней все будет хорошо, потому что она не старается не видеть, чего не хочет.

Мама с Ильей целый день всё толковали со сходкой и с мужиками о том, сколько с них брать (3) работ за ограбленную землю. Прежде меня это лично мучило, стыдило, теперь мне только жалко -- не прибавляю -- жалко, как жалко человека с неприятной вонючей раной, и жалко и гадко, но, главное, жалко. П(отому] ч[то] я знаю, что мама не может поступать иначе, теперь уже не может понять то, что можно еще было несколько лет тому назад. Жалко и еще грустно за то, что я не могу и не умею сказать того, что так ясно и так нужно им. Вроде чувства немого, кот[орый] не может передать то, что знает, и то, что нужно (4) и спасительно знать тем, кому он хотел бы сказать. -- Всё это испытываемое мною чувство умиленного над собою уныния скорее нехорошо, но мне все-таки хочется высказать вам его, чтобы вы знали меня, какой я есть (верно, вы точно такие же), и помогали бы мне иногда выходить из него, и я буду помогать вам. Главное, в этом чувстве обманчивое то, что себя хвалишь за то, что для тебя ничего не нужно, готов служить всем и всё делать, но просить от людей только немножко любви. В роде Фета: дайте мне всё, что нужно для жизни, и тогда мне ничего не нужно. Нет, ты сам давай ее, коли ты знаешь, как она нужна сердцу человеческому.

Вот подумал от всей души перед вами. Прощайте пока. Целую вас.

Л. Т.

 

Впервые опубликовано (небольшой отрывок) в ТТ, 1, стр. 51. Датируется на основании записи с Дневнике Толстого 28 августа 1894 г., где упомянуто, что письмо это написано "вчера".

(1) В письме от 23 августа 1894 г.

(2) По поводу сдачи своей земли в аренду крестьянам.

(3) Переделано из: красть и зачеркнуто: грабить.

(4) Зачеркнуто: радостно

М. Л. Толстой.

1894г. Августа 30. Я. П.

Вот, Маша милая, письмо от Леон[илы] Фом[иничны], (1) к[оторое] привез Великанов, как всегда умное, хорошее. Ответь ей. Переслала ли тебе Таня письмо твоего Зиновьева? Рад был читать твое письмо. Молитвенное состояние большое счастье.

Нынче после холодной ночи -- заволоченное легкими тучками небо, тихо, тепло, но чувствуется свежесть ночи, трава ярко зеленая и лист. В лесу тишина, только ястреба визжат. На солях пусто. Озими высыпали на чистых от травы пашнях частой зеленой щеткой, где с краской, где совсем зеленой. Паутины начинаются. Под ногами лист, грибы, и тишина такая, что всякий звук пугает. Ходил я за рыжиками, ничего не нашел, но всё время радовался. И то наплывут мысли ясные, связанные, добрые (одно время весь -- теперешняя работа -- катехизис показался), то нет никаких, а только радостная благодарность.

С Таней говорили об Овсянникове, и мне очень хочется устроить там так за нее, чтобы деньги за землю шли на общественное делоa la Henri George. (2) Мы со всеми дружны, об вас думаем. Целую вас обоих. Андрюша, кажется, ослабел. Миша как будто очнулся.

 

Впервые опубликовано в отрывках: Б, III, стр. 240--241, ТТ, 1, стр. 51, и полностью в журнале "Современные записки", Париж, 1926, XXVII, стр. 232--233. Дата машинописной копии, подтверждаемая записями в Дневнике 30 августа 1894 г.

(1) Леонилы Фоминичны Анненковой. Письмо это неизвестно.

(2) [По Генри Джорджу.] См. Т. Л. Сухотина-Толстая "Из воспоминаний. О том, как мы с отцом решали земельный вопрос"--ТТ, 1, стр. 45--55.

* 211. Эрнесту Кросби (Ernest Crosby).

1894 г. Сентября 2. Я. П.

Dear Mr. Crosby.

 

I received both your letters as well as the volume of Mr. Trevor's newspaper (1) and thank you very much for sending it to me. I found in the volume many interesting articles, one of those is about Thoreau (2) by Trevor and another a beautiful sermon on the text of James' epistle. (3) I wish success to Mr. Trevor in his work and think, that he has no reason to be despondent, because he has so many coworkers over the world, and the noble work, at which he is working, is the unique real human work of our time.

I am very glad to know that you have taken the side of the working men and expect to hear about you as a champion of the good cause.

Yours truly

Leo Tolstoy.

2/14 September 1894.

 

Дорогой г. Кросби.

Я получил оба ваши письма, а также комплект газеты г-на Тревора, (1) и очень благодарю вас за их присылку. Я нашел в этом журнале много интересных статей, одна из них Тревора о Торо, (2) а другая -- прекрасная проповедь на текст послания Иакова. (3) Желаю г-ну Тревору успеха в его работе и думаю, что у него нет основания отчаиваться, имея столько соработников по всему миру, а то благородное дело, которому он служит, -- единственное истинное человеческое дело нашего времени.

Очень рад узнать, что вы приняли сторону трудящихся, и надеюсь услышать о вас как о поборнике правого дела.

Преданный вам

Лев Толстой.

2/14 сентября 1894.

 

Печатается по листу 27 копировальной книги.

Эрнест Кросби (1856--1906) -- американский литератор и общественный деятель, находившийся под влиянием идей Л. Толстого. См. т. 87, стр. 306.

Ответ на два письма Э. Кросби: от 3/15 июня и от 5/17 июля 1894 г.

(1) Джон Тревор (р. 1855), редактор журнала Labour Prophet. The organ of the Labour church" ("Пророк труда. Орган трудовой церкви"), издававшегося в Манчестере.

(2) Генри Давид Торо (Thoreau. 1817--1862), американский писатель, проповедник примитивных форм жизни, противник социального неравенства.

(3) Имеется в виду статья Джона Тэмплина (John Tamplyn) "A new sermon from an old text" ("Новая проповедь на старый текст"), напечатанная в Labour Prophet 1893, N 24, декабрь, стр. 118--120.

* 218. М. Ф. Кудрявцевой.

1894 г. Сентября 3. Я. П.

Спасибо вам за ваше письмо, М[арья] Ф[едоровна]. Как прекрасно сказала на днях моя племянница, растут люди только испытаниями. Хорошо знать это и так принимать выпадающие на нашу долю горести. Это очень облегчает, обращая тяжелое и кажущееся бесполезным в полезное, нужное душевное дело. Облегчать свой крест тем, чтобы охотно подставлять под него спину. Вы это, кажется, и делаете. И прекрасно делаете. Помогай вам бог стараться делать это всё лучше и лучше, уничтожая в душе своей всякое раздражение и не гордясь этим.

Мы живем еще в деревне, только Лева в Москве для лечения, и дочери чередуются там с ним. Теперь там Маша. Моя жизнь идет стариковски правильно по внешности. Внутренняя же моя работа всё одна и та же: недовольство собой и желание достойно употребить последние силы, и сознание своей лени, слабости и небрежности в этом отношении. Пишу катехизис и очень медленно подвигаюсь. М[арья] А[лександровна] всё так же добра и бодра. Наши вам кланяются. Письмо ваше к Меньшикову (1) мне не понравилось, п[отому] ч[то] оно касается не мыслей М[еньшикова], а его преувеличенных до неприличия суждении обо мне.

Прощайте пока, желаю вам успеха в едином на потребу: увеличения в себе разума и любви и проявления их среди тех людей, с к[оторыми] вы живете.

Любящий вас

Л. Толстой.

3 сентября.

 

Печатается по листам 25 и 26 копировальной книги. Год определяется письмом адресата, на которое Толстой отвечает.

Мария Федоровна Кудрявцева -- жена врача, жила в станице Кавказской.

Ответ на письмо Кудрявцевой от 3 августа 1894 г.

(1) В благодарность за статьи Меньшикова в "Неделе", популяризировавшие мысли Толстого о непротивлении, Кудрявцева написала ему восторженное письмо и копию его послала Толстому.