И. Д. Гальперину-Каминскому.

1894 г. Марта 16. Москва.

Простите, что по своей необдуманности я вовлек вас в бесполезные хлопоты. Теперь, после зрелого размышления, я сомневаюсь в согласии Страхова, гр. Толстой и Урусова относительно напечатания писем; кроме того, и главным образом, я лично не хотел бы этого; в этом смысле я и пишу им. (1)

Я так старался сделать вам приятное, что не взвесил сразу всей важности оглашения этих писем в случае, если бы собственники их согласились передать их вам. Эти письма слишком интимного характера, чтобы они могли быть напечатан при жизни как тех, кому они были адресованы, так и того, кто их писал.

Если я могу быть вам полезен в каком-либо другом случае, то с радостью сделаю это. Итак, до свидания; желаю счастливого пути.

Ваш Л. Толстой.

Печатается по тексту, опубликованному в ТЕ 1912, стр. 280, с датой: "16--20 марта 1894 г.". Уточняем дату на основании слов в письме к Н. Н. Страхову от 16 марта: "Я сам теперь пишу ему" (Гальперину).

Илья Данилович Гальперин-Каминский (1859--1935) -- переводчик сочинений Толстого и других русских классиков на французский язык.

Автор книги "Tolstoi par Tolstoi. Biographie epistolaire" ("Толстой устами Толстого. Биография в письмах"), Париж, 1912. Опубликование Гальпериным эпистолярного материала к биографии Толстого, начатое вскоре после его смерти в журнале "Grand revue", повело к протесту со стороны Общества Толстовского музея и французских друзей Толстого -- Биду и Саломона. См. "Полемика о письмах Л. Н. Толстого к гр. А. А. Толстой", ТЕ 1912, стр. 275--295.

В марте 1894 г. Гальперин, живший постоянно в Париже, приезжал в Россию, лично познакомился с Толстым в Москве и рассказал ему о своем намерении написать его биографию, причем Толстой, по его просьбе. дал согласие на использование им его писем к Н. Н. Страхову, А. А. Толстой и С. С. Урусову.

 

(1) См. письма NN 83 и 86. Письмо к С. С. Урусову неизвестно.

* 83. Н. Н. Страхову.

1894 г. Марта 16. Москва.

Дорогой Николай Николаевич.

 

Гальперин так приставал ко мне, что я сказал ему о моей переписке с вами, надеясь, что вы не дадите ему моих писем и я избавлюсь от него, свалив на вас неприятность отказа. Простите, пожалуйста, что я так эгоистично поступил. Я сам теперь пишу ему. Мне тоже, как и всегда, обо многом хочется говорить с вами. Когда удосужусь, напишу длиннее. Вы знаете, что Мар[ья] Петр[овна] Фот при смерти -- крупозное воспаление легких. До сих пор нет кризиса, и шансов смерти, говорят, больше, чем жизни. (1)

Целую вас.

Любящий вас Л. Толстой.

16 марта.

Наши завтра приезжают из Парижа.

 

Год определяется на основании письма адресата.

Ответ на письмо Н. Н. Страхова от 15 марта 1894 г., в котором он сообщал о посещении его Гальпериным-Каминским и спрашивал, давать ли ему просимые им письма Толстого (ПС, стр. 454--455).

(1) Марья Петровна Шеншина, вдова поэта Афанасия Афанасьевича Шеншина-Фета, умерла 20 марта 1894 г.

* 84. П. Л. Киселеву.

1894 г. Марта 17. Москва.

П(авел] Л[арионович], постараюсь, как умею и как думаю и чувствую перед богом, ответить на ваши вопросы. 1) Следует ли принимать водное крещение? Крещение имеет значение только духовного перерождения человека и такое перерождение может совершиться только с взрослым человеком, понявшим учение Христа (Марк, I, 8; И[оан]н I, 33). Крещение же водное, т. е. купание или обливание водой, не имеет никакого значения и скорее вредно, так как внушает сверхъестественное, волшебное действие этого обряда и этим закрывает от людей (особенно, когда оно производится над детьми) истинное значение требуемого для принятия учения внутреннего перерождения. 2) Что такое рождение свыше? Слова Христа (И[оан]н III, 1--13) означают то, что Христос открывает Никодиму и всем людям то, что человек, кроме своего плотского рождения, есть еще сын божий, имеет в себе искру божью и потому только знает бога, что сам исшел от бога (И[оан]н X, 34 и др.). 3) Как следует, понимать хлеб, даваемый ученикам? Хлеб и вино, которые далХристос ученикам и велел им есть и пить, сказав, что это естьтело и кровь моя, означает, с одной стороны, то, что Христос,зная (догадываясь), что Иуда предаст его, давая всем ученикамхлеб и вино из своих рук и обмывая им всем ноги, хотел привестик раскаянию и к сознанию Иуду; с другой стороны (И[оан]н,VI, 27--35), хлеб означает тот дух истины, который нужен человеку для истинной и благой жизни. 4) Следует ли делать омовение ног и пр.? Никаких обрядов и внешних форм не следует

исполнять. Христос учил людей тому, чтобы они освобождались от внешних форм и обрядов, потому что знал, что всякое исполнение обрядов убивает дух и освобождает людей от внутреннего совершенствования и дел любви. 5) Следует ли, принимать учение апостолов? Можно принимать учение апостолов, как и учение всякого доброго и мудрого человека, каковы были и Сократ, и Конфуций, (1) и Эпиктет, (2) и Паскаль и мн. др. Но нельзя словами апостолов опровергать слова Христа, как это делают многие церковники. 6) Как понимать Христа? сыном божьим или человеком? Понимать Христа надо так же, как н всех людей. Все люди сыны божьи и человеческие. И Христос был таким же. И не был богом, как кощунственно учат этому церковники, а был такой же человек, как и все, но только более святой и мудрый, показавший нам путь, жизнь и истину (Тим. II, 5). Желал бы я очень сообщить вам подробнее всё, что я думаю об этих предметах, но в письме этого невозможно сделать. Многое, что я думаю об этом, я изложил в моих сочинениях: 1) Перевод и соединение евангелий, 2) В чем моя вера, 3) О жизни, 4) Царство божие внутри вас есть. Все эти книги запрещены в России, и потому их трудно достать, и не могу послать их вам. Очень рад буду, если то, что я пишу вам, разъяснит хотя отчасти ваши сомнения. Если могу еще чем служить вам, прошу вас обращаться ко мне. Напишите, что вы об этом думаете.

Лев Толстой.

 

Печатается по машинописной копии. Датируется согласно списку писем Толстого 1894 г.

Павел Ларионович Киселев -- крестьянин села Брыковки Николаевского уезда Саратовской губ., баптист.

Ответ на письмо Киселева от 8 марта 1894 г.

(1) Конфуций, или Кун-Фу-Цзы (551--479 до н. а.), китайский мыслитель, основатель одной из распространенных в Китае религий -- конфуцианства.

(2) Эпиктет (конец I --начало II в.), римский и греческий философ, стоик.

Л. П. Никифорову.

1894 г. Марта 17. Москва.

Дорогой Лев Павлович. Получил ваше письмо и тетрадь. Еще не успел просмотреть ее. Постараюсь сделать это, хотя это и очень скучно мне. Я заглянул в нее и почти всё, что попало yа глаза, показалось мне очень грубо и не заслуживающее внимания. Но просмотрю. С предисловием Мопасану я всё никак не могу справиться. Было время недавно, что я взялся за него: всё перемарал и запутался, и увлекся в вопросы эстетики, и отложил, тем более, что была другая настоятельная работа. Постараюсь взяться опять и кончить. Я ни на минуту не имел против вас упрека и очень понимаю, как все это вышло по ряду недоразумений. (1) Только бы поскорее покончить это дело и развязать грехи. Пока прощайте. Дружески жму вашу руку и желаю всего хорошего.

Ваш Л. Т.

 

Печатается по машинописной копни. Опубликовано впервые в "Ежемесячном журнале науки, литературы и общественности" 1914, I, стр. 88--89. Датируется согласно списку писем Толстого 1894 г.

Лев Павлович Никифоров (1848--1917) -- революционер-народоволец, разделявший одно время взгляды Толстого.

Ответ на письмо Л. П. Никифорова от 12 марта 1894 г. из Вышнего Полочка Тверской губ. -- места его административной ссылки. Никифоров писал 12 марта: "Простите, что я опять утруждаю Вас, посылая Вам первую тетрадку афоризмов и замечаний, извлеченных из Ваших художественных произведений. Дело в том, что я хочу еще раз попробовать их издать и был бы очень Вам благодарен, если бы Вы нашли время, а главное, желание их просмотреть".

(1) См. письмо N 66, прим. 7.

А. А. Толстой.

1894 г. Марта 17. Москва.

Благодарствуйте за ваше хорошее письмо, милый друг. Ах, как жалко, что я но знал, когда вы проезжали, и не мог повидать дорогую Sophie и поговорить с ней, вероятно, последний раз. Вас я всё еще надеюсь видеть. Вы так подвижны и всё мне представляетесь молодою. Простите, пожалуйста, за Гальперипа-Каминского, кот[орый], как он мне пишет, был у вас, прося моих писем. (1) Вы, разумеется, не дали их ему и имели неприятность ему отказать. Он так долго пилил меня тупой пилой, что я в минуту отчаяния на вопрос его: с кем у меня была переписка, сказал про вас. Пожалуйста, простите меня. Разумеется, письма эти никак не могут быть интересны публике. Верно, вы напишете мне об этом. Пускай же письма наши встретятся. Целую вас и милую Sophie, если вы позволяете. Ездить я себе не позволяю для удовольствия. Если бы нужно было, тогда другое дело. Наши завтра приезжают. Они теперь в Петербурге. Лева всё то же. Главное, тревожен. Но хорош духом -- добр, любящ. И это радует меня. Все наши с крестницей целуют вашу руку.

Верно любящий вас друг

Л. Толстой.

 

Опубликовано впервые в ПТ, стр. 374. Датируется на основании почтового штемпеля получения письма адресата: "Москва, 16/111--1894" и слов в тексте: "Наши завтра приезжают. Они теперь в Петербурге". Л. Л. и Т. Л. Толстые приехали из Парижа в Москву через Петербург 18 марта.

Ответ на письмо гр. А. А. Толстой из Петербурга от 15 марта 1894 г.

(1) См. письмо N 82.

А. А. Толстая отвечала письмом от 19 марта, в котором она писала: "Сначала я не хотела его (II. Д. Гальперина-Каминского) вовсе принимать, не зная совершенно, кто он, хотя и встречала имя его в газетах, но он окутался вашим именем, и я не только впустила к себе, но и дала ему, после сильной борьбы, те письма ваши, которые были у меня переписаны, полагая, что вы прислали его ко мне именно для этого, -- тем более, что, по его словам, то же самое было сделано и с другими вашими друзьями. Ваше предостережение пришло, увы! слишком поздно".

87--89. В. Г. Черткову от 17 и 18 (два письма).

М. В. Алехину.

1894 г. Марта 19. Москва.

Получил вчера ваше письмо, дорогой М[итрофан] Васильевич], и спешу отвечать, чтобы как можно скорее разрушить то хотя бы чуть-чуть недоброе чувство, кот[орое] могло оставить мое последнее письмо. (1) По вашему письму вижу, что и вы боитесь этого. И я очень благодарен вам за это. Я не думал никогда того, что вы разлучаете мужей с женами, и не мог думать, п[отому] ч[то] знаю, как дорога для вас любовь между людьми, и по письму вашему еще яснее вижу это. Я только хотел сказать, что при семейной жизни, при положении всех людей семейных таком, что они, как всегда, страдая несут последствия своего греха и еле-еле могут установить свое равновесие, нельзя быть достаточно осторожным в воздействии на них. И что одно из главных условий, облегчающих их положение, есть оседлость (как вы верно говорите), и надо быть как можно осторожнее, чтобы не нарушать ее. Мне же казалось, что вы повлияли в этом смысле. Я не сообразил того, что вы это сделали ввиду болезненности детей, кот[орая] вам со стороны была виднее, чем им.-- Была у меня и та мысль, каюсь в этом, что вы слишком прямолинейно понимаете слова евангелия: оставь отца и мать, и жену, и детей и иди за мной; а о значении этих слов, главное, о том, как должно разрешать те столкновения и противоречия, которые происходят между семейными связями и требованиями Христа, т. е. истины, я ничего не знаю. Думаю, что разрешение этих вопросов не может быть извне, посредством правила или предписания, а каждый решает их по своим силам. Идеал, разумеется, остается всегда один и высказан в евангелии: оставь жену и иди за мной; но до какой степени может человек это сделать, это знает только он сам и бог. -- Вы спрашиваете: что значит: оставь жену? Значит ли это: уйти от нее или перестать спать с ней и перестать производить детей? Разумеется, оставить значит: сделать так, чтобы жена была как не жена, а как всякая другая женщина -- сестра. В этом идеал. И сделать надо это так, чтобы не раздражить жену, не соблазнить ее, не ввергнуть ее в злобу и соблазн. И это ужасно трудно. И всякий женатый человек, стремящийся к христианской жизни, чувствует сердцем всю трудность залечивания этой, им самим сделанной раны. Одно я думаю и говорю и сам пытаюсь делать, это то, чтобы, будучи женатым, всю жизнь свою и все силы свои напрягать на то, чтобы разжениться, не увеличив греха.

Спасибо, что написали мне такое, хорошее письмо. Не взыщите, что бестолково пишу. Любя пишется. До свидания.

Л. Толстой.

Передайте мой привет нашим друзьям, к[оторые] с вами. И пишите.

 

Опубликовано впервые: отрывками в книге "О половом вопросе. Мысли Л. Н. Толстого", изд. "Свободное слово" 1901, N 62, стр. 66--67; в журнале "Всемирный вестник" 1906, N 2, стр. 60--61, и полностью в ТЕ 1911, стр. 11--12, с датой: "Москва, 19 марта 1894 г.".

Ответ на письмо М. В. Алехина из Самтреди Кутаисской губ. от 14 марта 1894 г.

(1) См. письмо N 53.

* 91. Т. Л. Толстой.

1894 г. Марта 22? Москва.

Милая, голубушка, очень любимая и дорогая Таня, ради бога прими мои слова любя, серьезно и вдумайся в них. Если я где ошибся и преувеличил, откинь лишнее, но не перечеркивай мысленно всего, а прими к сердцу, прими то, что верно из того, что я скажу. После этого вступления начинаю о том, что с утра до вечера и ночью, когда я просыпаюсь, томит меня и чем дальше, о тех пор как я узнал, тем сильнее мучает меня. NN (1)1 сейчас ушел от меня. Два дня мы виделись, но при других, были сухи, и я избегал tete a tete, (2) избегал мучительного, унизительного для меня, скверного гордеца, разговора и думал, глядя на него: petite brebis de Dieu (3) NN, но тщетно. Сейчас был этот мучительный разговор. Было всё одно и то же: сознание с его стороны, что он давно чувствовал, что это не хорошо, и с моей стороны страдание за то, что он говорит. Прежде чем сказать, чем кончился наш разговор, скажу то, что я теперь ясно обдумал обо всем этом. Всё это a lang fea, (4) что дальше, то больше поражало меня. В первую минуту, когда я узнал, я не понял всего ужаса этого дела, как это бывает, когда узнают о каком-нибудь ужасном несчастии, но чем дальше, тем яснее мне представлялось всё значение этого дела. Дело просто, ясно и, грубо говоря, ведь вот в чем: Ты вошла в исключительно близкие отношения, в те отношения, в которые входят только с людьми, которых любят

любовью, в те отношения, которые никогда не бывают неподвижны, а всегда идут вперед, усиливаясь и всё более и более сближая, и приводят к законному или незаконному браку с человеком, презираемым и ненавидимым даже всеми твоими самыми близкими родными, с человеком с не совсем хорошим прошедшим, человеком, не имеющим тех главных свойств мужества, которые вызывают настоящую любовь женщины, и с человеком женатым. (5) Маша мне сказала, что смотришь на пего, как на неженатого. Это неправда. То, что он женат, придает особенную едкость дурному скрываемому чувству. И потом, разве может быть справедливо, чтобы ты стала выше этих соображений о его женитьбе, когда ты не можешь перед светом стать выше галстучков.

Отношения эти до такой степени близки и личность человека такова, что тебе не может не быть стыдно теперь даже признаться в них. Тебе не может не быть стыдно твоих писем и обращения твоего к нему. А когда я вспомню, какою я видел тебя подле него в Долгом переулке, (6) у меня вся кровь приливает к сердцу от странного смешанного чувства жалости к тебе, стыда за тебя и за себя. Это какое-то непонятное, дьявольское наваждение. Он от всего отказывается, т. е. признает справедливость моего суждения; на всё согласен, и я просил его не писать тебе (надеюсь, что ты не будешь), не видаться с тобой и всё мне говорить, что будет касаться тебя. А то он хотел писать тебе, чтобы ты не писала, а потом можно писать, извиняться в том, что писал, чтобы ты не писала, и так до вечности. Тебе же я советую сжечь все дневники и письма, посмотреть на этот эпизод, как на образец того, как хитро может поймать нас дьявол, и быть вперед настороже против него. А жизнь велика, и у тебя много хорошего впереди. За это губить его? Ты мне говорила, чтобы я спросил у него позволения прочесть его дневники. Я забыл спросить, да и не хочется спрашивать, потому что не хочется читать, не хочется вновь болеть этой мучительной болью жалости за тебя, такую чистую, ясную, бодрую, благородную, видеть тебя копошащуюся в этой тине неопределенных и неоткровенных, лживых и прямо дурных чувств. Впрочем, я спрошу у него -- мы расстались дружно -- и он, наверно, разрешит читать, и я прочту. И я уверен, что чтение это объяснит мне путь, по которому ты шла. -- Ну прости меня, голубушка, и не накажи меня за резкость этого письма недоверием в будущем. Ради бога, оставайся так же открытою мне. Я готов в 100 раз больше перестрадать (да и что за страданья, это не фразы), только бы не потерять тебя. Целую тебя, милая моя Таня, очень нежно и прошу простить, если обидел.

 

Письмо без даты и подписи. По содержанию относится к 1894 г., ко времени возвращения Т. Л. Толстой из Парижа в Москву в марте месяце. На основании слов в письме: "Сейчас был этот мучительный разговор" и дневниковой записи от 23 марта: "Она мне сказала, и я говорил с ним. Он уехал", письмо датируется предположительно 22 марта.

(1) Евгений Иванович Попов.

(2) [разговор с глазу на глаз,]

(3) [овечка божия], слова Франциска Ассизского, выражавшие его любовное чувство в обращении к человеку.

(4)[на протяжении долгого времени,]

(5) Е. И. Попов был женат па Елене Александровне Зотовой, но в 1888 г. разошелся с женой.

(6) В Долгом переулке (ныне улица Бурденко), в доме Нюнина, помещалось издательство "Посредник".

В. Г. Черткову от 24 марта.

* 93. Н. Н. Страхову.

1894 г. Марта 25. Москва.

Дорогой Николаи Николаевич!

Спешу: уезжаю. То, что вам напишет Соня о Гальперине, тому, как в доверенности пишется, верьте! (1) Но на меня не сердитесь и простите, что утруждаю вас. Мне совестно, но вам легче или отказать, или дать, что найдете нужным. Целую вас.

Л. Толстой.

 

Приписка к письму С. А. Толстой к Страхову от 25 марта 1894 г.

Ответ на письмо Страхова от 20 марта (ПС, стр. 455--458).

(1) Сообщая Страхову об отъезде Толстого с дочерью Марией Львовной на несколько дней в Ржевск к Черткову, С. А. Толстая писала, что Лев Николаевич просит Н. Н. Страхова "взять на себя всю редакцию и весь просмотр того, что намеревается сделать Гальперин". Страхов в письме к С. А. Толстой от 28 марта сообщил о своем согласии взять на себя поручение Толстого.