Если у женщины есть медицинские показания к аборту? Если она очень больна?

Рассмотрим и этот вопрос.

«Если ей нельзя рожать, значит, когда она соединяется со своим супругом, она совершает преступление. Существует понятие «недееспособный человек». Такому человеку запре­щено регистрировать брак. Если по каким-то причинам, не умственным, а чисто физиологическим, женщине нельзя ро­жать – значит, ей нельзя выходить замуж, потому что в бра­ке естественно предполагается рождение детей. Если нельзя рожать, надо нести это как крест. Хочется ребеночка – пожа­луйста, есть детские дома, многодетные семьи. Можно взять на воспитание, помочь. Так бывало всегда: например, в се­мье три дочери выходили замуж, а одна нет – и она являлась нянькой для других. Не всем же нести крест замужества и ро­жать детей. Кто-то и иным путем идет»[150].

Теперь разберем вариант, ко­гда болезнь выявилась именно при беременности (а не ко­гда беременеет женщина, которая заведомо знает, что ей рожать нельзя). Список показаний к аборту довольно боль­шой. Но вдумаемся: что такое аборт? Правильно: убийство человека. Послушайте, как звучит фраза «Медицинские по­казания к аборту», если мы заменим слово «аборт»: «Меди­цинские показания к убийству другого человека». Абсурд!

Значит, это вопрос не медицинский. Это вопрос нравст­венный. Да, врач должен рассказать женщине о том, чем ей грозят вынашивание беременности и роды, но он дол­жен дать правдивую информацию и о том, что из себя пред­ставляет ребенок на том или ином сроке беременности. А решать должна уж женщина сама, вместе с мужем. Когда я произнесла эту фразу однажды на собрании акушеров-ги­некологов в женской консультации Москвы, одна из врачей воскликнула: «Расскажи ей все! Она, чего доброго, возьмет да и оставит ребенка!»

Есть такая птичка трясогузка. Идешь по дороге, а она впереди тебя скачет близко-близко, рукой можно дотянуться. Это она, рискуя своей жизнью, уводит от гнезда, от птенцов. Это инстинкт материнства. Он при­сущ не только птичке, но и такому высшему существу, как человек. Поэтому и испугалась врач: «Чего доброго, возьмет и оставит...»

Представьте себе такую страшную картину: война, мать, дитя и враг с автоматом. Как вам кажется, что будет делать женщина, когда на нее наводят автомат: поднимет ребенка и прикроется им, или спрячет его за спину, изо всех сил удер­живая, чтобы он не высунулся случайно?

И еще надо знать, что любой, даже самый лучший врач ни­когда не даст 100 % гарантии, что все закончится обязательно трагедией. Один священник, служащий в церкви около 25 лет, говорил, что за всю его многолетнюю практику было около 10 случаев, когда он благословлял своих прихожанок постра­дать за своего ребеночка, идя на смерть (врачи предполага­ли, что они умрут родами). Ни одна из них не погибла, все родили хороших деток.

«Из тех случаев, о которых мне известно – а в храм часто приходят женщины от врачей и говорят: «Мне рожать нельзя, потому что я умру», – я не знаю ни одного действитель­но окончившегося смертью. Врачи обычно просто предпола­гают, но жизнью и смертью распоряжается не врач, а Бог. И Господь всегда может дать силы просящему. Но допустим, что женщине действительно грозит смерть. Хорошо и благород­но, когда взрослый человек, защищая жизнь другого, отдает свою. Мы обычно прославляем таких людей как героев, во время войны таким дают ордена. Это, собственно, и есть че­ловеческий поступок. Ведь продлить себе жизнь ценой убий­ства собственного ребенка равносильно тому, чтобы матери съесть своего младенца – такие случаи были, например, в осажденном Ленинграде. Когда мать хочет сохранить свою жизнь за счет дитя – это каннибализм. Лучше ей положиться на Бога и надеяться остаться в живых. Кроме того, возникает такой вопрос: если женщине угрожает смертельная опасность при родах, значит, родовая жизнь ей противопоказана? Нель­зя ведь убивать собственных детей и такой ценой доставлять себе радость полового общения? Это преступно так же, как, ради того чтобы доставить себе радость обладания имуществом, начать грабить»^[151].

 

А что делать, если при УЗИ выяв­лена явная патология плода?

«Логичнее в этом случае родить и посмотреть. Если родится больной – тогда его убить, собственноручно, не прибегая к каким-то препаратам, не занимая больничную койку. Чем это хуже убийства нерожденного ребенка? И что это вообще за проблема: родится больной? Больные люди нужны обществу. Они вызывают у нас милосердие, сострадание, учат любви. Если не будет больных, стариков, ущербных, мы станем го­раздо более жестоки. Присутствие таких людей необходимо. И Господь избирает, кому дать этот крест – больное дитя, ведь больной ребенок – путь спасения родителей.

А ведь может быть и так: родился здоровый ребенок и по­том заболел. Что же, и его убить? Нет, мы его спасаем, вы­хаживаем, поднимаем на ноги врачей, платим деньги, ищем лекарства. Какая же тут принципиальная разница? Почему мы должны убивать больное дитя, находящееся во чреве ма­тери?^[152]».

Далее, во-первых, надо точно знать: при УЗИ не исключены ошиб­ки (ведь ошибаются даже при определении пола). Учитывая сложившуюся ситуацию с фетальной терапией, надо пом­нить, что могут «найти» уродства и предложить бесплатный аборт, для того чтобы сделать омолаживающий эликсир из вашего малыша.

Во-вторых, получается интересная ситуация: почему мы убиваем ребенка, за что? За то, что он болен? Мы хотим об­легчить себе жизнь? А если получена травма в родах, а во время беременности он был здоров? Убьем все равно или будем лечить?

Женщине предложили оставить ребенка в роддоме: он получил травму в родах и сразу стал инвалидом. Роди­тели забрали его домой, хотя все их планы на жизнь (ее диссертация, хороший заработок) оказались несбыточными мечтами. Кто-то сочтет их безумными: зачем портить себе жизнь? Да, есть свобода выбора. Но почему плачут брошен­ные старики, почему взрослые обеспеченные дети спокойно сдают их в дома престарелых? Да потому, что это тоже крест, надо облегчить себе жизнь. «Оттянись, расслабься!»

В разговоре с одним врачом, сторонником убийства боль­ных детей, я предложила: «Давайте дадим женщине родить. Здесь двойная выгода: у нее не будет осложнений от аборта, и мы точно увидим уродство или болезнь малыша, а то ведь УЗИ часто ошибается. А потом убьем его, прямо в родильном зале, не перевяжем пуповину – и все, все дела!» Врач этот просто закричал на меня: «Вы сошли с ума! Я – не убийца!» Почему же ребенка можно убить внутри мамы? Оказывает­ся, его не видно. А как же определена патология?

Однажды я^[153] рассказала врачам историю, как у двух здоро­вых молодых людей был зачат больной ребенок. При УЗИ об­наружено отсутствие всех четырех конечностей. Отец не дал убить свое дитя. Родившийся ребенок действительно оказал­ся без конечностей. Он умер на третий день от роду, его успе­ли окрестить. Один из врачей не понял: «Он же все равно умер». Как мы изменились! Разве все равно, убит он или он умер?! Нет страшного греха на этих двух молодых людях!

Иногда считают, что убить надо инвалида, чтобы не мучился, да и пользы от него нет. А кто нам дал право распоря­жаться чужой жизнью? Мы спросили этого больного ребен­ка, хочет ли он жить?

В газете «Аргументы и факты» была опубликована замечательная статья, которая называется «Большой человек маленького роста». Уди­вительная история человека, родившегося, по нашим поняти­ям, физическим уродом, но оказавшегося полезным всем, кто встречался и встречается на его пути. По его собственным сло­вам, он плакал три раза в своей жизни: когда умер отец, нау­чивший его быть полезным людям, его мать и его жена (тоже инвалид). Он рад своей жизни! А мы, здоровые люди, решаем за них, вместо того чтобы облегчить им жизнь, хотим их убить.

В Спарте, как вы, вероятно, знаете, существовал закон: всех слабых новорожденных мальчиков, которые не смогут стать воинами, сбрасывали со скалы. Также и всех девочек, если было похоже, что они слишком слабы, чтобы рожать сильных воинов, ждала та же участь. И что же? Спарта – единствен­ный город Греции, не оставивший после себя ничего: ни ар­хитектурных, ни культурных, ни научных памятников. Лишая жизни слабых детей, спартанцы «выбраковывали» будущих математиков, философов, литераторов, архитекторов.

Замечательный французский генетик Жером Лежен, лау­реат Нобелевской премии, открывший причину болезни Дау­на, был яростным противником абортов. Однажды, выступая перед врачами – сторонниками абортов, он предложил им решить, что делать женщине в такой ситуации: она больна туберкулезом, у нее пятая беременность, первый ребенок умер, второй родился слепым, третий – глухим, у четвертого туберкулез. Всеобщее мнений врачей: необходимо прервать беременность. «Так вот, пятым родился Бетховен!» – торжествующе сообщил им Лежен.

 

Литература:

1. Медицинская эмбриология. «Лонгмэн». Изд. 3.1975

2. Хэмлин X. Жизнь или смерть на ЭЭГ.— «Журнал американской медицинской ассоциации». 1964. № 12.

3. Каннингэм Уильям. Акушерство. 1993

4. Уиллке Д., Уиллке Б. Мы можем любить их обоих. М. 2003.

5. Спаси и сохрани. ПМПЦ «Жизнь». М. 1997-

6. Совсем не страшный аборт.— «Аргументы и факты». 2001. № 42.

7. В защиту жизни не рожденных детей. Материалы международной конференции. М. 1994

8. Ней Ф. и др. Психическое здоровье и аборт.— «Психиатрический журнал Университета Оттавы». 1989- № 4