Разделение ветхозаветных книг на отделы. Признаки разделения ветхозаветных книг у древних священных писателей.

 

Книга Бытия уже при своей окончательной фиксации состояла из 10 разделов, начинающихся словами «Элле тольдот» (таково происхождение, родословие). Позднее весь текст ВЗ был разбит на отделы приблизительно соответствующие нынешним главам и стихам. На известные нам главы Библия была разделена в 13 веке Стефаном Лангтоном, проф. Парижского университета (он же архиепископ Кентерберийский). Кардинал Гуго де Сен-Шер произвел первую попытку разделения Библии на стихи, обозначив их латинскими буквами. Сегодняшнее разделение на стихи было сделано в 16 веке кальвинистом Робертом Этьеном в 1555 году, его приемник Теодор Беза закрепил цифры стихов в тексте Библии.

 

Внутренняя история текста. История консонантного текста Ветхого Завета. Свидетельства Священного Писания и Предания об отношении древних евреев к священным книгам. Работа соферим над священным текстом.

 

 

Второй отдел истории ветхозаветного текста излагает историю его внутреннего состояния и отвечает на вопрос: как и в каком виде сохранился до нас священный ветхозаветный еврейский текст и насколько, можно думать, соответствует ныне существующий еврейский текст древнему автографическому.

Происхождение и последующая научная разработка этого вопроса обусловливались следующими двумя причинами: 1) естественным соображением о возможности порчи текста переписчиками и 2) богословскими спорами противников и защитников еврейского ветхозаветного текста. Скажем об этих причинах.

1) Слабость и естественные недостатки людей, участвовавших в переписке и сохранении ветхозаветных книг до настоящего времени, наводят всякого ученого богослова на догадку, что ветхозаветный еврейский текст мог, с течением времени, подвергаться изменениям и уклонениям от своих автографических оригиналов. Переписчики его при всей своей внимательности, опытности, тщательности не могли по естественной человеческой слабости, ошибкам зрения, слуха и рук, избежать весьма возможных погрешностей в переписке Священных книг. Самые внимательнейшие переписчики едва ли могут ручаться за то, что на всем обширном протяжении ветхозаветного текста они не могут смешать букв, очень сходных между собой, особенно рядом стоящих, писанных не вполне разборчивой рукой, в манускриптах подержанных и обветшавших. Кто из смертных и погрешимых людей решится признать себя в этом случае непогрешимым? Но кто, с другой стороны, решится утверждать, что все переписчики ветхозаветного текста всегда были людьми самыми внимательными и аккуратными? Не бывали ли среди них и такие, слабые волей и вниманием, которые легко относились к своему священному делу, свободно смешивали сходные слова и буквы, переставляли слова и буквы, перемешивали части фраз, сходные по началу или концу слов, а более смелые переписчики и сами могли намеренно изменять текст, казавшийся им неправильным, особенно в своеобразных (άπαξ λεγόμενα) словах и грамматических оборотах, согласовать его с параллельными местами, трудные и редкие грамматические формы и слова заменять общеупотребительными и подобные сим уклонения допускать. По крайней мере история других древних памятников, текст коих значительно с течением времени изменился, делает очень вероятными высказанные предположения. А потому возможность ненамеренной порчи переписчиками ветхозаветного текста, по естественной человеческой слабости их, допускают все благонамеренные ученые богословы западные - католические и протестантские - и русские (особ, профф. И. С. Якимов, А. А. Олесницкий, И. Н. Корсунский и др.). В западной литературе существует даже не мало монографий, в которых подробно разъясняется, как в частностях могли происходить ненамеренные ошибки переписчиков или намеренные уклонения с целью исправить текст (напр. Reinke. Beiträge zur Erklärung d. alt. Testaments. VII, 57-112 s. l, 1-286 ss. и многие другие исследования решают этот вопрос).

Но, конечно, от этого предположения лишь возможности ненамеренных изменений переписчиками ветхозаветного текста далеко до другого крайнего предположения: полного изменения текста переписчиками и критиками, - предположения, допускаемого многими учеными отрицательного направления: христианскими (Кьюнэн, Вельгаузен, Рейс, Лягард) и еврейскими (Гейгер, Гретц и др.).

Рассматриваемое предположение относительно истории и достоинства текста ветхозаветного высказывалось учеными в спокойном состоянии, часто среди обычных экзегетических или общебогословских трудов и не вело за собой обширной критико-текстуальной литературы и ученой разработки истории ветхозаветного текста. Более важное значение имела в данном вопросе полемическая постановка и решение его.

2) Вопрос о достоинстве и неповрежденности ветхозаветного еврейского текста был поднимаем еще в святоотеческий период христианскими учеными. Так, некоторые из отцов Церкви (напр. свв. Иустин, Афанасий, Златоуст и др.) обвиняли иудеев в том, что они будто намеренно испортили ветхозаветный еврейский текст, особенно в мессианских пророчествах, чтобы избежать ясных свидетельств об исполнении их на Иисусе Христе. Об ответах евреев на это обвинение христианская древность не сохранила сведений, но за то она сохранила сведения о том, что ученые христианские мужи отеческого периода освобождали евреев от этого обвинения и пользовались еврейским текстом, как неповрежденным, в своих критико-текстуальных, переводных и экзегетических трудах. Таковы Ориген и Иероним. Общими соображениями исторического и богословского характера защищал евреев и Августин. - В XVI и XVII столетиях поднят был тот же вопрос в полемике между католическими и протестантскими богословами. Протестанты, отвергнув авторитет церковного предания и Вульгаты, основывали свое учение и толкование на одном библейском тексте, а по отношению к Ветхому Завету, исключительно на еврейском тексте. Католические ученые в полемике с ними подняли давний вопрос о намеренной и ненамеренной порче евреями ветхозаветного еврейского текста и несоответствии последнего автографическому тексту ветхозаветных писателей. Среди множества других католических сочинений этого рода особенно ценное издал католический ученый Morinus: Exercitationum biblicarum de hebraei graecique textus sinceritate libri duo (Par. 1660 г.). Недостатки и погрешности в существующем ныне еврейском тексте здесь указывались не голословно и предположительно, а на основании древних памятников, преимущественно перевода LXX, через сравнение текста этого перевода с существующим еврейским текстом и через оттенение ясных следов превосходства в параллельных чтениях текста LXX перед нынешними еврейскими чтениями. На защиту протестантства и неповрежденности существующего еврейского текста выступили отец и сын Буксторфы в сочинениях: Tiberias, sive commentarius masoreticus (1620 г.) и: Anticritica seu vindiciae veritatis hebraicae (1653 г.). Авторы доказывали здесь полное соответствие масоретского текста автографическому и все счисления, деления, пунктуацию и прочие произведения масоретов приписывали священнику Ездре и Великой Синагоге. В это же время появилось очень ценное критико-текстуальное сочинение Л. Капеллуса: Critica sacra (1650 г.). Здесь ветхозаветный еврейский текст сравнивается со всеми древними еврейскими и христианскими памятниками, сохраняющими следы состояния его во время их происхождения. Таковы: перевод LXX, Самарянское Пятикнижие, Флавий и Филон, новозаветные писатели, Акила, Феодотион и Симмах, Пешито, таргумы, Вульгата, талмудические и масоретские keri и ketib. Автор оттеняет в приводимых из указанных памятников цитатах преимущественно разности их с нынешним еврейским текстом и делает вывод о несоответствии нынешнего текста как древнейшему автографическому, так и современному рассматриваемым памятникам, бывшим в свое время точной копией еврейского текста. Несмотря на очевидные крайности в направлении и выводах этого сочинения, оно, по обширной эрудиции автора, всегда пользовалось и доселе пользуется почетнейшей репутацией в критико-текстуальных и библиологических трудах. Цитатами, заимствованными из него, и выводами автора, в ближайшее к нему время, в своих критических сочинениях пользовались Ричард Симон (1678 г.), Губигант (1745), а затем цитатами из него в соответственных отделах обычно наполняются и доселе все западные Исагогики. При этом, смотря по направлению автора Исагогики, иногда указываются крайности и погрешности Капеллуса, а иногда все его цитаты и выводы признаются за непогрешимую аксиому и непреложную истину. Но и после Капеллусовой критики появлялись ученые труды, в коих раскрывались и обстоятельно подтверждались тезисы Буксторфов о неповрежденности еврейского масоретского текста (Kallius. etc. ср. Buhl. Kanon. 238 s.). B новое время ученая литература противников неповрежденности еврейского текста обогатилась особенно трудами Гейгера (Urschrift und Uebersetzungen. d. alt. Test. 1857 г.) и Лягарда (Mitteilungen II t. Materialien zu Kritik. - 1867 г.). Оба ученые доказывали тенденциозность и злонамеренность евреев в искажении ветхозаветного текста. При этом Гейгер видел в этих искажениях проявление партийной борьбы среди самого иудейства и разных политических и духовных тенденций ученых руководителей иудейства (с IV в. до Р. Х. по II в. по Р. Х.) и хранителей священного еврейского кодекса, а Лягард видел намеренную порчу, проистекавшую из вражды иудеев к христианам, и доказывал превосходство текста древних переводов, особенно LXX и Самарянского, перед еврейским масоретским текстом (Buhl. ibid. 253 s.). Конечно, и эти предположения не оставались без своевременных ответов со стороны защитников неповрежденности еврейского текста.

Освобождаясь от свойственных всякой полемике односторонностей и крайностей, верующие богословы западные и русские, вслед за московским митрополитом Филаретом, признают в настоящее время, что если по вышеуказанным соображениям могла быть допущена, по естественной человеческой слабости, ненамеренная порча в еврейский текст, то она должна быть не велика и не могла изменить еврейского текста до полной неузнаваемости автографического оригинала. Среди еврейского народа всегда существовали опытные, ученые и благонамеренные мужи, близко знакомые с ветхозаветными книгами и даже тщательно изучавшие их, имевшие в своем распоряжении точные и правильные списки ветхозаветных книг и заботившиеся об исправлении возможных погрешностей в священном еврейском тексте и предохранении его на будущее время от порчи. - Этот взгляд разделяем и мы.

Сообразно этой точке зрения, внутренняя история ветхозаветного текста в историческом последовательном обозрении разделяется на следующие периоды: 1) со времени начала происхождения ветхозаветной письменности до заключения канона; 2) с заключения канона до периода составления талмуда; 3) период деятельности талмудистов; 4) период деятельности масоретов; 5) с составления масоры до изобретения книгопечатания; 6) история печатного текста. Рассмотрим внутреннюю историю ветхозаветного еврейского текста по этим периодам.

 

Первый период.

Первый период - время происхождения ветхозаветных книг.

В каком состоянии находился ветхозаветный текст в это время? Послушаем противников его неповрежденности и взвесим их доводы. "Вероятно, неблагоприятная судьба постигла еврейский текст до заключения ветхозаветного канона и санкционирования кодекса ветхозаветных книг. Переписчики обращались с безъимянными свитками ветхозаветных книг, как с своими собственными произведениями, по произволу и собственному вкусу изменяли их текст. Редакторы и собиратели Священных книг произвольно обращались с ними, надписывали чужими именами, делали вставки и вносили в них много нового и чуждого их авторам", - говорят об этом периоде Де-Ветте, Шрадер (Einleitung. 202 s.), Рейс (Geschichte d. alt. Testaments. 717 s.), Дум (Die Entstehung alt. Testam. 1897 г.) и многие другие ученые рационалистического направления. Прежде чем перейдем к ответу на это предположение, заметим, что истинной и внутренней подкладкой его служит собственное желание ученых этого направления по требованиям "высшей критики" свободно переделывать ветхозаветный текст, признавать подлинными или неподлинными разные ветхозаветные книги, допускать в них разные позднейшие вставки, и т. п. тезисы отрицательно-критического отношения к ветхозаветным книгам, тезисы, на которых обычно построяются многочисленные и разнообразные гипотезы этого направления. Хотя и по другим мотивам, но значительно сходны с поименованными учеными во взгляде на историю ветхозаветного текста в рассматриваемый период многие из современных католических ученых. Они утверждают, будто священные ветхозаветные писатели составляли и писали не все содержание ветхозаветных книг, а лишь некоторые конспективные основы его, давали лишь "канву" для читателей, а последние сами должны были "угадывать" и разъяснять их мысль. Этим "угадыванием" конечно принуждены были заниматься ближайшие же к ним читатели и современники происхождения ветхозаветных книг. А так как каждый читатель мог по-своему "угадывать" эти мысли, то и получилось в это же время значительное "разнообразие" в понимании ветхозаветного текста: у палестинских иудеев было свое - сохранившееся и в нынешнем еврейском тексте, - а к александрийским иудеям перешло (может быть также из Палестины) - иное понимание, сохранившееся в переводе LXX (Loisy. Histoire du texte et versions de la Bible... 107-131 pp. Trochon. La sainte Bible. Introduction. 305-306 pp. и др.). И на это предположение, прежде чем дать положительный ответ, считаем нужным заметить, что оно вытекает из обще-католических мотивов, противных еврейско-протестантскому тексту, из желания доказать, что при чтении и изъяснении ветхозаветных книг имеет значение и дает руководственное основание не самый текст, а тем более не еврейский текст, а церковное понимание его. Для католиков такое понимание дано в Вульгате (ср. Cornely. Cursus scripturae sacrae. Introductio generalis. 215 p. Loisy. ibid. 143 p.).

Что сказать на приведенные рационалистические и католические предположения? Можно ли согласиться с ними? Что касается рационалистического предположения, то ответ на него дан уже в выше обозренной истории ветхозаветного канона. Там уже в достаточной мере разъяснено было, что ветхозаветные книги, в период самостоятельного существования еврейского народа, не могли находиться в столь печальном состоянии, как предполагают эти ученые. Из свидетельств библейских видно, что автографы некоторых ветхозаветных книг положены были и хранились в скинии и храме (Втор. 31:25; Нав. 24:26; 4 Цар. 22:8; 2 Пар. 34:14.). Из свидетельства христианского предания видно, что все ветхозаветные книги канонические хранились у евреев во святом святых (Епифаний. О мерах и весах. 4. О ересях. VIII; Иоанн Дамаскин. О православной вере IV, 8). И в иудейском талмудическом предании говорится о хранении священных свитков в храме (Megilla 4, 2. Sopherin 6, 4. Geiger. Urschrift. 232-250 ss.). Кроме того, из Священного Писания (Притч. 25:1) и преимущественно из иудейского предания известно, что за собиранием и хранением ветхозаветных книг в это время следил непрерывный ряд богодухновенных пророков, священников, старейшин и разных обществ благочестивых и ученых мужей еврейского народа (Baba Batra 14-15 fol. Иос. Флавий. Прот. Аппиона. I, 8). Ветхозаветные книги в это время были предметом очень тщательного изучения со стороны как благочестивых иудеев: священников, мудрецов, царей, так и самих богодухновенных писателей, в особенности псалмопевцев и пророков. Ветхозаветные книги в это время не были какими-то безъимянными и неавторитетными записками, ходившими лишь по частным рукам и подвергавшимися всевозможным свободным переделкам, как от переписчиков, так и от собирателей и случайных владельцев таких записок. Напротив, в вышеизложенной истории канона рядом библейских свидетельств было доказано, что ветхозаветные книги в это время признавались словом Божиим, богодухновенным Писанием, такими священными свитками, с которыми должно обращаться не только осторожно, но и благоговейно, как приличествует "книге Господней" (Ис. 34:16). Написанное в этих священных свитках признавалось выражением воли Божией, ожидавшей неизменного своего исполнения во всех своих частностях и во всяком своем слове (Ис. 34:16), и служило основанием для деятельности, верований и упований самих священных писателей и современных им читателей их писаний (Нав. 8:30-34; 11:15; Пс. 39:8; 118). При таком уважении и благоговении к свиткам Священных книг, очевидно, нельзя допустить произвола в обращении с ними и свободного изменения, по первой прихоти, их священного текста. Пророк Исайя говорит: прочитайте в книге Господней и поищите... ни одно из сих не преминет придти и ни одно другим не заменится, ибо сами уста Его повелели (34:16). Как мог бы он так говорить, если бы всякий переписчик, читатель, владелец рукописи книги Господней по-своему решался переделывать ее слова и текст? Где бы тогда искать, что действительно произнесено и записано в эту книгу самим священным писателем и должно непременно исполниться, и что внесено позднейшей рукой и не может претендовать на такой авторитет? Или пример из более глубокой древности: И прочитал Иисус (Навин) все слова закона, как написано в книге закона. Из всего, что Моисей заповедал, не было ни одного слова, которого Иисус не прочитал бы пред всем собранием Израиля... (Нав. 8:34-35). Не осталось не исполнившимся ни одно слово во всем, что повелел Господь Моисею (11:15). При этих ясных библейских свидетельствах о благоговейнейшем отношении евреев к каждому "слову" Священных книг, кто согласится допустить произвол в обращении с ними, рекомендуемый рационалистическими учеными? Он будет крайне несообразен с ясными библейскими свидетельствами. Напротив, свидетельство И. Флавия и Филона, что евреи в их время не решались ни прибавить, ни отнять, ни перетолковать ничего из Священных книг (Прот. Аппиона I, 8. Euseb. Praep. Evang. VIII. 6), вполне применимо и к более древнему, до-вавилонскому, периоду еврейской истории.

Частным, фактическим и детальным доказательством общего благоговейного отношения евреев к Священным книгам в рассматриваемый период и следовавшей от сего неповрежденности ветхозаветного текста служит частое цитование последующими священными писателями более древних Свящ. книг, как богодухновенных и священных, и сходство подобных цитации с нынешним чтением соответствующих отделов. Напр. И.Нав. 1:13-15 = Числ. 32:20-32; И.Нав. 8:30-34 = Втор. 27:4-26, особ. 4-8 ст., 12-13 ст.; Суд. 2:14-15 - Лев. 26:16-17; Суд. 20:18 = Быт. 49:8; Числ. 2:3. 1 Пар. 1:11 = Числ. 6:5; 1 Цар. 2:2 = Исх. 15:11. В западной богословской литературе существует не мало и монографий (напр. Bredenkamp. Gesetz u. Propheten. Leipz. 1881 г.) и обширных отделов в общих исагогических сочинениях, в коих обстоятельно доказывается, что Пятикнижие было всегда известно всем священным ветхозаветным писателям, подтверждением чего служит в них масса цитат из Пятикнижия, дословно сходных с нынешним текстом Пятикнижия (см. особенно Hengstenberg. Authentie d. Pentateuchs. Martin. De l'o-rigine du Pentateuque. 1886-1889 гг.). И относительно подобной же тщательной цитации из других ветхозаветных книг можно привести не мало примеров (Напр. Нав. 6:25 = 3 Цар. 16:34; Суд. 4:2-3 = 1 Цар. 12:9-10; Суд. 9:52-53 = 2 Цар. 11:21; Суд. 5 гл. = Пс. 67; 1 Цар. 2:27 = 3 Цар. 2:27; 2 Цар. 7:12-13 = 3 Цар. 5:5; 2 Цар. 7:12-16 = 3 Цар. 8:15-20) и монографий, их обозревающих. Существует не мало монографий или значительных отделов в специальных апологетических исследованиях о подлинности книги пророка Исаии, в коих одним из самых убедительных доказательств подлинности этой книги признаются ясные следы значительного знакомства с нею последующих пророков, напр. Софонии, Иезекииля, Даниила и Ездры (Löhr. Zur Frage über die Echtheit von lesaias 40-66 cap. Berl. 1878-1880 гг. Kleinert. Ueber die Echtheit... in dem Buche lesaia enthaltenen Weissagungen. Berl. 1829 г. Наше исследование о подлинности книги пр. Исаии. Прав. Соб. 1885-1887 гг. Частное Введение. 2, 22-50 стр.). Здесь также приводится масса цитат до буквы сходных из книги Исаии и позднейших пророков. Существует также специальная монография о книге пр. Иеремии (Küper. leremias interpres ас vindex Veteris Testamenti. Berolini. 1837 г.), в коей доказывается знакомство пророка Иеремии с допленными ветхозаветными книгами массой у него цитат сходных с цитуемыми из ветхозаветных книг параллелями. Пророк Даниил, несомненно, читал книгу пр. Иеремии, как богодухновенное пророческое писание, ожидал исполнения пророчества Иеремии о 70-летнем вавилонском пленении (Иер. 25:11-12 = Дан. 9:2), читал и знал Даниил и другие Священные книги (Дан. 9 гл.). Послепленные пророки также читали и знали древние и позднейшие ветхозаветные книги. В русской литературе есть пространная монография арх. Филарета о книге Иова, в коей доказывается сходство этой книги со всеми другими ветхозаветными книгами, объясняемое знакомством писателя первой с последними. Не соглашаясь с крайним выводом автора, общее положение его о взаимном сходстве всех ветхозаветных книг, и о том что последующие священные писатели были знакомы с предшествующими ветхозаветными писаниями, нельзя не признать справедливым. В исследовании г. Дагаева о ветхозаветном каноне также подробно филологически обозреваются многочисленные цитаты в позднейших ветхозаветных книгах из древнейших (История ветхозаветного канона. Спб. 1898 г. 17-30, 33-38, 44-70 стр.) и указывается чрезвычайное взаимное и по букве и по мысли сходство у цитующих и цитуемых священных ветхозаветных писателей. Изречение псалмопевца об изучении закона Господня день и ночь (Пс. 1:5; 118) приложимо ко всем священным писателям, а закон Господень означал у него все ветхозаветные книги.

Таким тщательным наблюдением, хранением, чтением и изучением Священных ветхозаветных книг со стороны столь авторитетных лиц, очевидно, текст ветхозаветных книг гарантировался и предохранялся от естественных и ненамеренных погрешностей, допускаемых переписчиками. А встречавшиеся погрешности могли легко быть замечаемы и устраняемы сличением с автографами, хранившимися в священных местах.

Но перечисленными общими доводами мы не можем закончить свою речь о рассматриваемом периоде; необходимо коснуться доводов и противной стороны. Ученые защитники поврежденности ветхозаветного текста в течении рассматриваемого периода приводят в доказательство своего положения разночтения, встречающиеся в некоторых параллельных местах ветхозаветных книг. Так, по их мнению одни и те же священные гимны встречаются в Библии в двух книгах, или в одной книге помещаются в двух местах. Так, напр., 13-й псалом помещается еще в 52 псалме, 17-й псалом помещается во 2 Цар. 22 гл., Иеремии 52 глава находится еще в 4 Цар. 25 гл., Исаии 37-38 главы повторяются в 4 Цар. 18-19 гл. В этих повторяемых и вполне параллельных отделах поименованные ученые находят значительные разности в тексте и объясняют их происхождение порчей священного текста в период времени до заключения канона. Что сказать на это соображение? Прежде всего, если допустим даже, что в указанных параллельных местах помещаются одни и те же священные гимны и первоначально текст их был вполне тождествен и лишь потом, по небрежности писцов и собирателей канона, оразнообразился, - то и тогда не увидим в этом разнообразии непременного доказательства порчи текста в рассматриваемый период. Указанное разнообразие могло появиться и позднее, после заключения канона. Затем некоторые разности в указанных параллельных местах трудно приписать небрежности переписчиков или собирателей канона, а вернее их приписать намерению самих священных писателей. Напр. как-то неестественно думать, чтобы один и тот же псалом, дважды был помещен в одной и той же книге Псалтири: в 13-м и 52-м псалмах. Что за цель и смысл подобного повторения? Конечно, если допустить предполагаемую критиками хаотичность и безурядицу в обращении с ветхозаветными книгами, то можно объяснить указанную ненормальность. Но при нашем взгляде на историю канона она необъяснима. И действительно, рассматривая эти два псалма, мы находим между ними разность, объясняемую не небрежностью переписчика, а волей священного псалмопевца. Так, в 5-6 стихах 13-го псалма читается: ибо Бог в роде праведных. Вы посмеялись над мыслию нищаго, Господь же упование его. Параллельный им 6-й стих 52 псалма читается иначе: ибо рассыплет Бог кости ополчающихся против тебя. Ты постыдишь их, потому что Бог отверг их. - Очевидно, такая разность могла произойти не от того, что две три буквы изменены писцом в сходных по начертанию словах (в еврейском тексте здесь нет ни одного сходного слова), а от самого лишь псалмопевца могла произойти эта разность, зависевшая, может быть, от разных поводов к начертанию псалмов. На разность этих псалмов указывает и разность в надписаниях: псалом 13-й надписывается кратко: начальнику хора, Давида; а 52-й пространнее: начальнику хора на духовом орудии, учение Давида. Можно думать, что согласно с писателем и древние собиратели псалмов не считали ошибкой и недосмотром двукратное помещение одного и того же псалма, а видели здесь два особых псалма, имеющих разные характер и назначение, а отсюда и церковно-богослужебное употребление. - Все изложенные выводы вполне примиримы с нашим взглядом на историю ветхозаветного канона и опровергают критические соображения о порче ветхозаветного текста до заключения канона. В связи с этими выводами находится и употребление разных имен Божиих, - так: во 2, 4 и 7 стихах 13-го псалма употребляется имя Божие Иегова, а в 52 псалме (по еврейскому счету 53) в тех же стихах и выражениях везде употреблено имя Божие Элогим. И это, вероятно, сделано не бесцельно и самим писателем.

Что касается священных песней, помещаемых в разных книгах, то здесь ответ должен быть иной. Несомненно напр., что во 2 Цар. 22 гл. и в 17 псал. помещена одна и та же победная песнь Давида. Что дает сравнение ее текста по двум книгам? Не скрываем, что есть в тексте ее разности. Так, слова 2-го стиха 17-го псалма: возлюблю Тя, Господи, крепосте моя, опущены во 2 Цар. Нужно заметить, что это единственный значительный вариант в тексте, вариант, легко объяснимый и желанием самого писателя книги Царств несколько сократить текст песни, подобно тому, как сократил он, очевидно намеренно, и текст надписания в 1-м стихе. Дальнейшие разности следующие: в 3 ст. Пс. 17 - , во 2 Цар. ; в 17 пс. , во 2 Цар. ; в 4 ст. 17 пс. , во 2 Цар. ; в 5 ст. 2 Цар. добавлено в начале ; в 17 пс. , во 2 Цар. пзоо; в 6 ст. 17 пс. , во 2 Цар. и т. п. Вообще через всю песнь идут подобные же очень маленькие и несомненно "не по ошибке и небрежности писцов" происшедшие, а намеренные грамматические и орфографические уклонения, введенные самим писателем книг Царств.<<26>> Но при взаимном сличении священного текста по обеим книгам нужно принять во внимание и случаи полного мельчайшего его сходства, а таких случаев даже на обозренные 6 стихов придется 37; таким образом на 5 случаев разности 37 сходства, т. е. в 6 раз более. Такая же пропорция будет и в остальных частях обширного псалма. А эта пропорция, несомненно, не может дать права утверждать, что ветхозаветный текст при составлении книг Царств был в "бедственном" и хаотическом состоянии, подвергаясь свободным, разнообразным и многочисленным, переменам.

То же правило и соображение применимо и к параллели в 4 Цар. 25 гл. и Иер. 52 главе. И здесь, Напр. в 4 ст. Иер. и 1 стихе 4 Цар. 22 слова вполне сходных и лишь 2 различных; в 5 ст. Иер. и 2 ст. Царств все до одного слова сходны; в 6 ст. Иер. и 3 ст. Цар. разность в двух словах, вставленных у Иер. в начале стиха: в четвертом месяце, а в остальных всех словах (10) полнейшее и мельчайшее сходство. Та же пропорция сохраняется и в дальнейших частях параллельного повествования обеих книг. И здесь незначительные разности могли быть допущены самим священным писателем, а не были плодом "бедственного" состояния свящ. текста.

Что касается, наконец, разностей, на которые еще Иероним и другие древние и новые толковники обращали внимание, - разностей между книгами Паралипоменон и другими ветхозаветными историческими писаниями, то, несомненно, они так многочисленны, разнообразны и значительны, что объяснить их одним лишь "небрежным" отношением к священному тексту и свободным обращением с последним никто ныне не решится, потому что это было бы крайне тенденциозно и несправедливо. Если еще сокращенные повествования книг Паралипоменон можно объяснить подобным "произволом" по отношению к тексту книг Царств, то распространенные и совершенно отличные повествования, без сомнения, таким методом совершенно нельзя объяснить. Во всяком случае, не может быть сомнения, что у писателя Паралипоменон были особенные письменные памятники, очень часто им упоминаемые, подробно излагавшие события, описываемые и им. В этих-то многочисленных памятниках и нужно искать причину указанных уклонений книг Паралипоменон. На ряду с этим следует иметь в виду и намеренные уклонения самого священного историка, объясняемые общепризнанными целью и характером парэнетического повествования Паралипоменон.<<27>> - Во всяком же случае, никакой добросовестный ученый не решится ныне утверждать, что писатель Паралипоменон имел в руках лишь существующие ныне канонические исторические книги, с них все свое повествование списывал и искажал вольно или невольно, имея испорченный уже текст. Отчего же в книге Царств этой порчи не сохранилось? Разве она была в одном экземпляре злосчастном, попавшем в руки писателю книг Паралипоменон?...

Разобравши наиболее серьезные возражения, имеем право сказать, что выше высказанный общий наш взгляд на историю ветхозаветного текста в период происхождения ветхозаветных книг нисколько не поколеблен. Как приведенные нами параллели, так и приводимые критиками параллели из ветхозаветных книг доказывают сохранность и неповрежденность священного текста, а не произвольное с ним обращение и "бедственную" его участь. - Перейдем к следующему периоду.

 

Второй период.

Второй период во внутренней истории ветхозаветного текста обнимает время с заключения ветхозаветного канона до начала записи талмуда (с V в. до Р. Х. по II в. по Р. Х.). Относительно этого обширного периода, насколько позволяют судить о нем существующие многочисленные и разнообразные памятники, имеем полное право и основание утверждать, что ветхозаветный еврейский текст и в это время не мог быть искажен до неузнаваемости, не мог испытать "бедственной судьбы". Правда, по единогласному свидетельству иудейского предания и неканонических книг, не было среди евреев в это время богодухновенных мужей и пророков, которые следили за неповрежденностью ветхозаветных книг в предыдущий период, но и в это время не прекращалось среди евреев тщательное изучение и охранение священного текста. Свидетельство о таком отношении евреев к ветхозаветному тексту находится в неканонических ветхозаветных книгах, в сочинениях И. Флавия и Филона, у новозаветных священных писателей и в иудейском талмудическом предании. В истории ветхозаветного канона мы приводили ряд свидетельств иудейского предания, что духовно-нравственное руководство еврейского народа за это время находилось в руках Великой Синагоги, Синедриона, общества Асмонеев.<<28>> Талмудическое предание всем ученым членам Синагоги, изъяснителям священного закона и руководителям еврейского народа, усваивает название соферим или счетчики, потому что "они считали буквы священного текста" (Kidduschim. 30а). Общее же название софер (един, число) или соферим (множ. число) означает книжников, ученых людей, и прилагается священными писателями к Ездре (1 Езд. 6:1) и разным ученым мужам (Прем. Сир. 39:1-14; Мф. 23:1-29...). Таких ученых мужей, занимавшихся Законом Господним, даже до "счисления его слов и букв", было не мало и ряд их не прерывался за указанное время. О тщательном изучении этими соферами ветхозаветных книг могут свидетельствовать нередкие упоминания иудейского древнего предания о том, что текст ветхозаветных книг они часто могли писать на память и безошибочно, например о раввинах Меире, Хананеле и др. современниках их есть такие упоминания (Midrasch zu Genesis, с. 9; lerus. Taanit. l, p. 64а; Ierus. Meg. 72a; Bab. Meg. p. 18b. - Graetz. Com. zu Psal. I, 103). Первый все Пятикнижие на память писал, а второй и другие ветхозаветные книги. - Так, ветхозаветные книги этими книжниками тщательно изучались. Один из подобных же ученых этого времени, раввин Акиба (II-го в. по Р. Х.) придавал величайший смысл и значение всякой букве и частице священного текста.

Кроме того, на современников этого периода, членов Великой Синагоги, талмудическое предание возлагает исполнение более важной обязанности: устроение ограды и масоры вокруг закона (Pirkaboth. 1, 1. Abot Natan. с. 1), т. е. принятие предохранительных мер против возможного повреждения и искажения его текста и исчисление слов Священных книг. Может быть членам Великой Синагоги принадлежит формулирование постановления, которое характеризует общее отношение евреев к священному тексту и отмечено Филоном и Флавием. Филон замечает, что "из писаний Моисея, несмотря на их глубокую древность, никто не решился (и не решается) ни одного слова отнять или изменить, или к ним прибавить" (Eusebius. Praep. evang. VIII, 6). Иосиф Флавий простирает эту строгость на все ветхозаветные книги и ссылается на точное исполнение ее после Артаксеркса Лонгимана (Прот. Аппиона 1,8). При существовании и исполнении такой задачи, очевидно, нельзя и в этот период ожидать "крайней порчи" священного текста, как нельзя было ее ожидать в предыдущий период. - Таковы общие положения относительно рассматриваемого периода. Перейдем к частностям.

Всеми исследователями ныне признается за несомненное, что упоминаемые в талмуде и приписываемые соферимам различные критико-текстуальные счисления и замечания составлены были в этот период и сохранены в талмуде, как памятник деятельности еврейских ученых именно этого времени. В талмуде эти замечания и счисления представляются уже вполне установленными и свято хранимыми. Так, в талмуде (Kidduschim. 30а) приписываются древним соферимам следующие исчисления: определение средней буквы Закона (буквы вав в слове - Лев. 11:42), среднего слова Закона ( - Лев. 10:16), среднего pasuk закона (Лев. 13:33), средней буквы в Псалмах (буква аин в слове - Пс. 80:14) и среднего стиха в псалмах (Пс. 78:38); определение, что в Пятикнижии находится 5888 pesukim, в Псалмах на 8 pesukim более, а в Паралипоменах на 8 pesukim менее (Kidduchim. 30α. Tiberias. 43 р.). Сам по себе факт подобных исчислений уже знаменателен: он показывает, что эти ученые обращались чрезвычайно благоговейно с священным текстом, дорожили каждой его буквой, тщательно, хотя и механически, изучали и заучивали его и своими вычислениями, без сомнения, старались охранить его неприкосновенным, неповрежденным и неизменным и на будущее время. А при таком отношении к свящ. тексту мысль о "крайней порче" его не совсем будет правдоподобна.

Но кроме механического вычисления и заучивания ветхозаветного текста, талмудическое предание усваивает соферимам и посильное научно-критическое изучение его. Соферимам в талмуде (Nedarim. 37b) приписываются следующие критические замечания: ittur soferim или отнятие буквы вав в некоторых словах (перед словом исключительно в 5 случаях: Быт. 18:5; 34:55; Числ. 31:2; Пс. 36:7; 68:26). Это отнятие Гейгер объясняет тем, что в некоторых частных списках стояла здесь буква вав неправильно, несогласно с большинством авторитетных списков, а потому соферимы и рекомендовали удалять эту ошибочную букву; с рекомендуемым ими удалением согласны древние переводы: самар., LXX, сирск. и другие (хотя и не все - Напр. таргумы. Geiger. Urschrift. 252-253 ss.). Этот пример показывает и научно-критическое отношение соферимов к свящ. тексту. Другое соферимское правило читается: tikkum soferim или исправление соферимами некоторых выражений, преимущественно казавшихся им несогласными с ветхозаветным вероучением и потому носивших, по их мнению, следы порчи. Напр. в Быт. 18:22 в некоторых с