Формальное поведение маленького ребенка (L. Kreisler, 1981)

Общение с целым рядом пациентов в возрасте менее трех лет, у которых наблюдались серьезные психосоматические расстройства, дало мне возможность выделить одну структуру, Функционирующую по поведенческому типу при хронической

iAQ

недостаточности отношений привязанности. Расстройства были весьма различного рода: тяжелая бессонница, повторяющиеся инфекции, задержка роста, полное облысение у ребенка в воз­расте 1 года 8 месяцев, эволюционный хронический полиарт­рит. Важнейшие элементы формального поведения обусловле­ны, по-видимому, эмоциональным отупением, близким к депрес­сивной атонии.

В познавательном плане череда поступков вполне логична, но они фантазматически не окрашены (за ними нет внутренних представлений). Поведение привязано к фактической стороне дела и лишено образных представлений. Действия начинаются и продолжаются под прямым влиянием сенсомоторных побуж­дений и конкретных ситуаций по мере развертывания таковых. Складывается впечатление, что наблюдаешь тревожно-странное механическое функционирование, «впечатление, которое произ­водят восковые фигуры, куклы и автоматы» (S. Freud, процити­ровано по: J. Loriod, 1981, в связи с неврозом поведения).

Не менее примечательна бедность эмоций. Она может до­ходить до почти полного отсутствия самовыражения. Многие дети казались равнодушными к боли и не ведали тревог, в их про­шлом не было фазы страха перед чужаком. За безразличием здесь кроется недифференцированность объектных отношений. Такие дети идут к кому угодно, люди для них анонимны, как вещи. Добавим к этому бедность или даже отсутствие оральных и переходных аутоэротических действий.

У ряда детей на передний план выступали нарушения сна. Речь идет о резко выраженной бессоннице особого рода. Сон крайне непродолжителен, засыпание очень позднее: они отка­зываются идти в постель, пока не упадут мешком от усталости, без «переходной зоны засыпания». При пробуждении они не ис­пытывают подавленности, а сразу включаются в деятельность.

Наиболее показательный, а также самый тревожный струк­турный признак формального поведения —- это отсутствие объект­ного отношения, если можно так сказать, несостоятельность «объектного функционирования».

Условия жизни этих детей весьма разнообразны, но общей для них является постоянная пустота общения: это жизнь в эмоциональной изоляции либо отмеченная повторяющимися разлуками.

Другая примечательная черта связана с эволюционными свой­ствами синдрома: его можно обратить вспять посредством вме­шательств, изменяющих условия общения, и в некоторых случа­ях с помощью психотерапии. Эта обратимость свидетельствует

о силе жизненных инстинктов ребенка, подавленных лишь с виду и готовых воспрянуть, как только позволят новые условия.

Последний элемент наряду со многими другими делает дан­ный синдром противоположностью психоза. Подобным пациен­там угрожает не психоз, а — при отсутствии лечения — струк­турированный и конституированный детский невроз поведения.

Синдром формального поведения, видимо, может являться предварительной формой (preforme) поведенческого функциони­рования.

Девятимесячная девочка была обследована вскоре после вы­писки из больницы, где она находилась по поводу мерицизма, доведшего ее до грани катастрофы. Едва успев устроиться на коленях у матери, она тотчас принялась строить глазки пооче­редно всем присутствовавшим врачам, порывалась уйти с от­цом, потом желала вернуться, и так без конца; вскоре она уже стремглав, удивительно ловко носилась по паласу от одной иг­рушки к другой или от предмета к какому-нибудь человеку, на мгновение прилипала к вещам и людям, бывшим для нее взаимозаменяемыми, включенными вместе с матерью и отцом в анонимное общение. Между третьим и девятым месяцами жиз­ни у малышки сменились пять нянь.

Это краткое резюме долгого обследования подсказывает не­которые выводы.

1) Недифференцированное поведение, подтверждающее то, что мы уже обнаруживали при мерицизме^в, а именно — неконсти-туированность объектного отношения.

2) Фундаментальное экономическое неравновесие в распре­делении аутоэротических действий, с одной стороны, и объект­ных, с другой — сильнейший крен в сторону аутоэротической деятельности. Хотя можно ли на самом деле называть аутоэро­тической подобную деятельность, осуществляемую, скажем так, ради забавы организма, лишенную компонента общения, мертвящую.

3) Одинаковая прилипчивость к неодушевленным окружаю­щим предметам и к людям. До сих пор такое поведение при мерицизме рассматривалось как исступленный поиск отношен-ческой привязки, однако не есть ли это, скорее, признак эмоци­ональной пустоты, нежели эмоциональной жадности? Эта пус­тота — результат отсутствия прочной интроекции материнского imago.

Мерицизн — то же, что руминация [примеч.ред.).

В конечном счете потребность липнуть к вещам, пребывать в перцептивно-моторном мире подсказывает выводы, близкие к тем, которые были сделаны относительно детского невроза поведения.