Социальные идеи христианской Европы

Что же произошло с обоснованием порядка после победы христианства в Европе? Во-первых, оно стало религиозным. В общем похожим на старые традиционные религиозно-мифологические обоснования, только религия другая, новая. Именно особенности новой мировой религии наложили свой отпечаток на оправдание социального порядка и само восприятие общества, истории.

Если боги традиционных религий посюсторонни, они вплетены в историю мира и в этом мире находятся, то христианский бог этот мир сотворил и с этого началась история. Он его создал из ничего и потому что захотел. По свободной воле. Для чего создал? Вопрос бессмысленный, ибо божественное помышление, желание не может быть понято ограниченным человеческим существом и его разумом.

Первым создателем авторитетной в католической Западной Европе христианской доктрины мира вообще и доктрины социального порядка в частности был неоплатоник и один из отцов церкви Августин Блаженный. Время создания – начало V века нашей эры. Он был очевидцем того, как рушился вечный порядок античного мира. И Августину удалось сформулировать принципы нового порядка, которые остались основополагающими на протяжении всего христианского средневековья.

Августин говорит, что бог не просто создатель мира, но он еще и постоянно поддерживает этот порядок. Если бы бог не делал этого, то мир погрузился бы в хаос. Общество есть часть этого мирового порядка.

Земной порядок, общественный, государственный противопоставляется порядку небесному, то есть град земной противопоставляется граду божьему. Последний есть царство благодати и вечной жизни, первый – юдоль греха и несправедливости, он по сути своей мир временный.

Земной порядок был бы и вовсе ужасающим, беспросветным, если бы не церковь – представитель града божьего на земле. Земное царство оправдывает свое существование служением делу спасения верующих, церкви. Исходя из этого, светская власть должна подчиняться духовной власти церкви. Получается так, что именно церковь решает, правильный ли порядок осуществляет светская власть, правильно ли она себя ведет? А дело светских государей слушать пастырей духовных и слушаться их.

Церковь делится на две части: на видимую и невидимую. Первая – это все христиане. Вторая, невидимая, состоит из всех предназначенных промыслом божьим к вечному спасению, но о том не ведающих. Станет явным, кто предназначен к спасению, только после второго пришествия Христа. Тогда наступит тысячелетнее царство праведников. После чего мир завершит свое существование. Спасенные отправятся в рай на вечное блаженство. Другие соединятся со своими ветхими телами и отправятся в ад на вечные же муки. Земной жизни больше не будет вообще.

Итак, что произошло? История человечества обрела смысл внутри библейской истории. Она начинается сотворением мира и завершается концом света. Значит, мир земной конечен. Его история – это процесс взросления и старения мира. Подобно земной истории обычного человека мир проходит шесть возрастных этапов: младенчество, детство, отрочество, юность, взрослость, старость – чтобы изветшавшим умереть. Таким образом, каждый отдельный человек больше, значительнее всего земного мира, ибо душа его устремлена в вечность.

Вот схематичное изложение августиновской доктрины истории. В чем принципиальное отличие христианского оправдания мирового порядка от предшествующих религиозно-мифологических и философских? Тот порядок был вечен. Если даже он погибал вместе с космосом, то неизбежно возрождался вместе с ним. Здесь впервые возникла идея конечности земного порядка. Земная история обрела образ стрелы, выпущенной богом в некоей начальной точке и летящей к заранее определенной и неизбежной цели, которая есть ее конец, конец этой истории.

Этот «полет стрелы» от человека никак не зависит. Чтобы он на земле ни делал, все равно будет так, что мир кончится. Бог так постановил и так сделал. Таким образом, взвешенная ценность человеческой истории становится меньше любой человеческой души, потому что человеческая душа бессмертна, мир земной – смертен. Родился и непременно умрет.

Получается так, что ценность мира чрезвычайно снижена его конечностью. Для каждого отдельного человека значимость социального порядка, да и земной жизни вообще не очень важна. Главное – спасение вечной души, то есть стремление быть угодным богу и надежда на вечное блаженство. Таким образом, земная жизнь утрачивает собственную ценность. В традиционном религиозно-мифологическом обосновании земная жизнь людей необходима, чтобы служить богам, их желаниям, указаниям. Потустороннему христианскому богу самому земная жизнь не нужна. По сути, это место испытания для человеческой души и все. Человек пришел сюда на короткое время, показал, как он может со своей душой разбираться, и привет! Жизнь окончена.

С другой стороны, идея линейности человеческой истории создала логическое пространство, место для идеи прогресса. Для появления идеи человеческого прогресса надо было кольцо вечно возвращающегося мира разорвать, разрезать и вытянуть в линию. Что и сделало христианство, поместив мир между началом и концом, пунктами А и Б.

Теперь можно убрать бога от творения человека и поставить обезьяну, а конечное царство божье заменить коммунизмом, постиндустриальным обществом или еще чем-то подобным, то есть возникает пространство неизбежного и однонаправленного изменения истории, а смысл, цель изменения может быть отыскана и другая. Теперь этот мир не может быть повернут вспять, не может родиться снова, как и отдельный человек. Жизнь и человека, и всего земного мира однократна.

В противоположность античному христианское обоснование социального порядка обращено не к человеческому разуму, а к священному тексту и предполагает веру в святость этого текста. В основе порядка мирового и общественного лежит текст, в котором воплощены сверхразумные божественные истины, и в них надлежит поверить. Человек должен стремиться понимать только то, что ему доступно. Он должен знать, что мир создан богом, что обречен им на погибель, а вот почему это так – не его ума дело. Бог так решил.

Теперь перенесемся на восемь столетий вперед, из эпохи крушения античности в эпоху расцвета Средневековья. Середина XIII века и Фома Аквинский. В качестве рациональной основы теперь не Платон, как у Августина, а Аристотель. И первое принципиальное отличие вполне аристотелевское – это признание права человека на личное счастье в земной жизни. Безусловно, если оно не противоречит главному делу спасения души.

Фома формулирует три функции, которые определяют структуру социального порядка: люди молятся, управляют, трудятся. Вот что необходимо для обеспечения существования земного порядка. Эти функции есть божественное установление, и поскольку они от бога, человек не может их изменить, не может даже помыслить изменение.

Внутри этих функций у каждого человека есть свое место. На этом самом месте человек может добиваться личного счастья, совершенствуясь в выпавшем на его долю деле. О праве человека на личное счастье Августин даже не упоминал. Человек у Августина предназначен для должного. Тот человек, который о душе заботится.

Следуя Аристотелю, Аквинат выделяет в человеческой душе чувственную и разумную части. Чувственная, аффективная часть объединяет человека с животным миром. Эта часть души и есть основа человеческой греховности, и потому для ее смирения необходимо государство. Вторая, разумная часть души, обращена к богу. Для своего существования она нуждается в церкви как в земном представительстве божества. И так же, как в человеке разумная часть души должна господствовать над чувственной, так и в обществе первичным институтом власти является церковь. То есть, как и для Августина, для Фомы высший авторитет церкви в обществе и государстве несомненен.

Земная светская власть может быть устроена по-разному. Лучшее устройство – монархия. Почему? Потому что один бог в мире, одна душа в человеческом теле и один хозяин в государстве. Этот порядок священен, но Аквинат допускает право критики светской власти не только церковью, но и народом. Критики вплоть до устранения государя своим народом, если тот о подданных не заботится, нарушает божеские и человеческие законы. Однако главная забота любого государя есть дела церкви. Это, в первую очередь, борьба с еретиками. Тут государь должен быть совершенно беспощаден. По требованию церкви карать безжалостно, чтобы ересь не распространилась и не погубила христианские души.

Человеческое поведение, социальное в том числе, не может руководствоваться только разумом человека. Его недостаточно, чтобы управлять поступками. Человеческое поведение направляется тремя видами законов.

Во-первых, божественным вечным законом, который сформулирован в Ветхом и Новом заветах. В правильности этих законов он даже не может сомневаться, поскольку это сверхразумные законы.

Во-вторых, естественным законом, в основе которого лежит присущее человеку стремление к благу, к счастью, к избеганию зла.

И только на третьем месте человеческий закон. То есть на третьем по значению находятся законы государства и общества, удерживающие людей от совершения зла силой.

Итак, что принципиально нового произошло с обоснованием социального порядка после гибели античной цивилизации. В античности социальный порядок оправдывался либо традиционными религиозно-мифологическими обоснованиями, либо философскими. При философском обосновании социальный порядок весь лежит как будто на подносе перед разумом, и разум определяет, что в нем правильно, что неправильно.

С торжеством христианства в обосновании порядка место разума совсем не главное. Порядок принципиально сверхразумен, а не просто божественен, как в старину. Он такой есть и не подлежит критике человеческого разума. Его форма кажется вечной, неизменной, только мир временен. Получается противоречие: мир смертен, а порядок вечен. И неизменность социального порядка, установленная богом, приобретает конечность, временность из-за конечности мира. Порядок тоже смертен, потому что мир смертен, и более того, говорить о его совершенстве бессмысленно. Мир земной несовершенен, тогда и общественный порядок несовершенен. Совершенен лишь божественный потусторонний порядок. То есть, несмотря на то, что этот земной порядок критиковать нельзя, поскольку он установлен богом, но и о его совершенстве говорить бессмысленно. У Платона есть образ совершенного порядка, и у Аристотеля он есть, у Конфуция есть, у даосов есть, и у легистов есть идеал совершенного порядка. И порядок, религиозно-мифологически обоснованный традиционными религиями, он также совершенен. Боги его установили, и он таким пребудет всегда. Другим и быть не может.

В средневековом христианском мире несовершенство социального порядка не обсуждаемо. Изначально он – юдоль греха, его надо претерпеть. В нем человек мучается, но ему недолго мучиться. Зато потом вечное блаженство или вечные муки. В античности порядок улучшаемый и в Китае тоже. В средневековом мире – нет. Какой смысл у Августина говорить об улучшении социального порядка? Никакого! У Фомы Аквинского порядок тоже улучшить нельзя, правда, самому можно в нем получше, удобнее устроиться. Таким образом, средневековый социальный порядок – неизменный, «вечный», несовершенный, но не улучшаемый, просто потому, что в христианском мире смысл, фокус жизни человека должен быть по ту сторону социального порядка, вне его. Так же и в исламском мире, буддистском, индуистском,… то есть в любом обществе, в котором господствует высокоразвитая религия.

Теперь мы с вами переместимся в позднее Средневековье, в «осень» его, эпоху заката, когда свет христианской веры перестал быть столь ослепляющим везде и для всех. В частности, социальный порядок в обосновании, в теории предстал как безбожный, то есть человеческий. Это с очевидностью впервые произошло в Италии в начале XVI века, и совершил это гражданин Флоренции Николо Макиавелли.

Социальные идеи Возрождения

Их будет представлять для нас концепция итальянского гуманиста Николо Макиавелли. По полному праву, поскольку она наиболее известна и влиятельна в политических и социальных науках.

Концепция, в основном, изложена в труде под названием «Государь» – одной из самых скандальных книг в философии. После смерти автора в середине XVI века она была внесена в список запрещенных книг. Дабы уничтожить ее тлетворное, влияние известные и уважаемые люди писали книги под названием «Антимакиавелли». Более того, в протестантских странах имя Макиавелли стало олицетворять дьявола, совершавшего сатанинское глумление над людьми. В Англии добропорядочный христианин, упоминая дьявола, называл его «The old Nick» – «старый Ник», то есть этот самый кошмарный итальянец Николо.

За что ему так досталось? Его считали классическим образцом аморалиста, разрушителя христианской морали. Но нас интересует его обоснование социального порядка.

Несмотря на то, что Макиавелли полагали таким исчадьем ада, по сути он – классический ренессансный гуманист. То есть человек, обожавший античную культуру, изучавший ее всю жизнь, и эта культура была для него образцом, идеальной моделью для понимания окружающего мира. Надеюсь, вам позволят ощутить «градус» благоговения им перед античной культурой следующие строки из его письма своему другу, написанного как раз в период создания важнейших трудов:

«…когда наступает вечер, я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет. На пороге я сбрасываю свои повседневные лохмотья, покрытые пылью и грязью, облекаюсь в одежды царственные и придворные. Одетый достойным образом, я вступаю в высокое собрание античных мужей. Там, встреченный ими с любовью, я вкушаю ту пищу, которая уготована единственно мне, для которой я рожден. Там я не стесняюсь беседовать с ними и спрашивать у них объяснений их действий, и они благосклонно мне отвечают. В течение четырех часов я не испытываю никакой скуки. Я забываю все огорчения, я не стыжусь бедности, и не пугает меня смерть. Весь целиком я переношусь в них»[33].

В этой цитате, в этом кусочке совершенным образом представлено отношение ренессансных гуманистов к античной культуре, к античному миру. Это был мир, в который они входили как в храм, и он был высшим смыслом их существования. Войти туда мог только человек посвященный, искушенный, образованный, поэтому гуманизм являлся элитарной культурой, культурой для немногих, для избранных, с которыми античные герои, мыслители, поэты соблаговолили беседовать.

Теперь пора перейти к тому, что сумел Николо Макиавелли с ними «набеседовать» об обществе, о социальном порядке. Вслед за Платоном и Аристотелем, во-первых, он «вышвырнул» все божественное из оправдания социального порядка. Люди живут в обществе, потому что они друг в друге нуждаются. Для чего нуждаются? Чтобы жить богато, сытно, счастливо, удачливо и т. п. То есть для достижения своих собственных эгоистических целей, в том числе достигаемых и за счет других.

Уже здесь очевидны различия. Платон и Аристотель эгоизм этот осуждают, особенно Платон. Для них он – главная причина нарушения и разрушения общественного порядка и сотворения всяческих бед, потому исправление порядка предполагает излечение человека от эгоизма. По крайней мере тех, кто занимается государственными делами. Для Макиавелли всеобщий эгоизм – это нормально. Никаких других обществ не бывает. Есть только такие, где преобладают алчные, честолюбивые, тщеславные, невежественные люди. Среди них мы живем и хотим жить хорошо, счастливо. Откуда общество таким взялось, Макиавелли, по-видимому, не задумывался. Просто есть и другим не будет.

Состоит оно из трех основных слоев: знатные граждане, «первые» граждане, «нобили», в руках которых находятся все рычаги управления государством; во-вторых, ремесленники, торговцы, земледельцы – народ, «пополане» – их влияние на управление, на власть незначительно, но они стремятся, пытаются поучаствовать; и третий слой – бесправная чернь, беднота, плебс. Такое социальное деление типично для ренессансных итальянских городов.

У него, как у Платона и Аристотеля, главная угроза государству, социальному порядку – конфликты между богатыми и бедными и внешние происки. Самое ужасное для Макиавелли – внутренние гражданские конфликты, восстания бедноты. В них страдают все, весь народ, а не только богатые. Потому главная ценность есть прочный государственный порядок. Любой, самый несправедливый порядок лучше беспорядка. Порядок может обеспечить только власть. Единственный источник порядка – государь, властитель.

От чего зависит прочность этого порядка? Прежде всего от поведения государя. В своих трудах он приводит множество впечатляющих примеров того, как порядок рушился, государство погибало, на народ обрушивались несчастья из-за неправильных действий правителя.

Макиавелли формулирует совершенно антихристианский принцип поведения правителя государства: государь имеет право и даже обязан сделать все, что необходимо, для сохранения порядка. Нет таких действий, которые для него запретны, невозможны по моральным соображениям. Бог за государственный порядок не отвечает, отвечает только государь.

Если от конкретных людей исходит прямая угроза порядку, власти, они должны быть уничтожены, пусть несправедливо, вероломно. Но это несчастье обрушится на головы немногих людей, тогда как беспорядки принесут горе всем. Таким образом, в обязанности государя прежде всего входит принятие необходимых мер, причем заранее, загодя, по сохранению своей власти, а значит, порядка в государстве.

Народ, с которым имеет дело государь, это глупая, невежественная толпа, легковерная и переменчивая. Поэтому, пишет Макиавелли, «нет необходимости князю обладать добродетелями, но непременно должно казаться, что он ими наделен. Более того, что если он их имеет и всегда согласно им поступает, то они вредны, а при видимости обладания ими они полезны».

Общий рецепт поведения властвующего, управляющего формулируется четко и недвусмысленно: «… он должен быть всегда готов обернуться в любую сторону, смотря по тому, как велят ветры и колебания счастья, и не отклоняться от добра, если это возможно, но уметь ступить на путь зла, если это необходимо»[27]. Цель такого поведения есть сохранение и упрочение порядка, она превыше всего, и потому успех здесь всегда и все оправдывает. Читаем вновь у Макиавелли: «Пусть князь заботится поэтому о победе и сохранении государства – средства всегда будут считаться достойными и каждым будут одобрены, потому что толпа идет за видимостью и успехом дела»[26].

Сняв с бога ответственность за сохранение социального порядка, Макиавелли обнаружил для него только одну реальную опору – власть. Если не бог, то кто? – Государь! Он у Макиавелли поступает вовсе не произвольно, по прихоти своей, но так, как диктует логика ответственности за порядок, за сохранение государства, создавая и оберегая тем самым единственное пространство для существования общества, для обычной жизни обычных людей.

Как мыслитель, человек эпохи Ренессанса, он вовсе не считал, что холодное рациональное следование его принципам непременно обеспечивает успех. Государь может и проиграть, если фортуна, судьба, веление времени не на его стороне. Изменчивость, текучесть реальности не может быть заранее просчитана, не может быть придумано единой формулы, позволяющей наверняка взнуздать фортуну, управлять ею. «Однако, – говорит Макиавелли, – лучше быть смелым, чем осторожным, потому что судьба – женщина, и, если хочешь владеть ею, надо ее бить и толкать. Известно, что таким людям она чаще дает победу над собою, чем тем, кто берется за дело холодно»[26]. То есть предприимчивость, решительность, активность в целом полезнее, ближе к успеху, чем излишняя осмотрительность, осторожность, откладывание решений, поступков.

Эта идеология поведения, сплавившая в единый стиль поведения холодный рациональный расчет и наступательность, предприимчивость, решительную изобретательность в действиях, стала одной из главных основ современной теории и практики управления. Сам Макиавелли стал классиком. Его концепция управления говорит: смотри за делом и делай только то, что нужно, чтобы дело процветало. Никаких других ограничений нет. Если ты хочешь, чтобы дело твое росло и крепло, ты должен следовать его внутренней логике. Понять ее и ей следовать, применяясь к изменению обстоятельств и не обращая внимания на обвинения в несправедливости, нечестности, вероломстве и т. п.

Неотделимой частью концепции Макиавелли являются его рассуждения о природе личности правителя, который должен соединять в себе хитрость, предусмотрительность и вероломство лисицы и силу и жестокость льва. Обычно же властители согласно природе своей склоняются либо к «львиному», либо к «лисьему» стилю управления. Эту типологию стилей управления заимствовал и развил через три сотни лет один из классиков социологии Вильфредо Парето. Но к его концепции мы обратимся позже и увидим тогда, что она вся выросла из макиавеллиевского понимания социальности.

Макиавелли также патриарх, родоначальник вереницы элитаристских идеологий. Все они «танцуют как от печки» от его разделения общества на управляющую элиту и неспособную к какому-либо участию в управлении и обреченную на манипулирование толпу. Его идеи в ХХ веке обрели массовую популярность, особенно в среде практикующих политиков, и закономерно тривиализировались. В теперешней России они популярны как никогда ранее. Наверное, авторитет великого гуманиста кажется многим нашим политикам очень удобным оправданием для их демонстративной беспринципности, наглости и цинизма.

Итак, в чем главное достижение Макиавелли: он секуляризовал социальность. Отрезал от бога социальный порядок. Бог не вмешивается в него, никакого отношения к нему не имеет. Более того, чтобы порядок был, на бога не нужно обращать никакого внимания. Бог вообще не здесь, а в потустороннем мире. В этом мире этот порядок сделали человеческие усилия, и только человек ответственен за него. Если он сможет его сохранить – будет в нем жить, не сумеет – значит, он сам и станет источником своих несчастий.

Макиавелли вполне добропорядочный христианин и никак не изгоняет бога из человеческого мира. Просто у него есть более важные проблемы: проблемы человеческой души, вечной жизни, потустороннего царства, а земным порядком он не занимается. Общество и государство есть проявление необходимости людей друг в друге. Эгоизм, тщеславие, погоня за выгодой – это нормальные отношения в обществе, а не плохие его отклонения. Природа человека изначально эгоистична, и, раз люди таковы, разрушение порядка вполне возможно. Единственный способ его сохранения – это государственная власть, которая силой может смирять человеческий эгоизм. Забота о сохранении социального порядка – единственное предназначение власти, и ради его обеспечения властвующие обязаны использовать все необходимое. То есть средства для этого могут применяться какие угодно. Их единственный критерий – уместность, адекватность, достижение успеха. Еще раз повторю, порядок спасает только власть, и поскольку от нее все зависит, то ей и все дозволено, что необходимо для сохранения порядка. В противном случае – всякие кошмары, хаос и несчастья для всех людей.

Фактически Макиавелли ответил на вопросы: какова природа социального порядка и каким образом его надлежит сохранять? Но на вопросы, поставленные еще в античности и вновь в христианскую эпоху о том, откуда взялся именно такой социальный порядок, каков его источник, – их Макиавелли себе не ставил и на них, разумеется, не ответил. Не ставил он и вопроса о том, какой порядок является правильным, совершенным. Для него правилен такой, какой есть, если он прочен и позволяет людям спокойно жить и счастье свое искать.

Для поиска ответов на эти вопросы перейдем к его наследникам, к социальной философии Нового времени, то есть перенесемся в истории более чем на столетие, в середину XVII века.