Социологический эволюционизм Г. Спенсера

Сначала мы познакомимся с концепцией Герберта Спенсера, которого еще называют «вторым отцом социологии». Если Конт – непосредственно родоначальник континентальной европейской социологии, то Спенсер – отец ее англо-американской ветви. Поскольку вплоть до настоящего времени американская социология – флагман социологии в мире, то титул «второго отца социологии» для Спенсера вполне обоснован.

Начнем мы с того, что вновь обратимся к концепции Огюста Конта. Он сформулировал свой проект новой науки об обществе как науки не философской, а эмпирической, но описал Конт этот проект, представил и обосновал первую социологическую теорию методами философскими, а совсем не эмпирическими, при этом полученные выводы претендовали на статус научных истин. Совершить подобный переворот «вперед-назад-прогнувшись» позволяет Конту созданная им позитивная, научная философия, использование которой делает его социологическую теорию неметафизической, то есть не традиционно философской, хотя и не мешает спокойно черпать обоснования во вполне традиционном философском анализе.

Это противоречие между заявленным, должным научным статусом социологической теории и ее фактическим философским обоснованием стало главным продуктивным противоречием, которое способствовало возникновению все новых теорий, тем самым двигало социологию вперед. По крайней мере, так продолжалось весь первый период ее развития, вплоть до окончания первой мировой войны. Каждый теоретик критиковал предшествующего за метафизичность, полагая его концепцию недостаточно достоверной, недостаточно эмпиричной, научной, и стремился это противоречие разрешить, создавая свою собственную, безусловно, более «научную теорию», которая, в свою очередь, строилась и обосновывалась способами вполне традиционного философского рассуждения. Все новые и новые теории складывались внутри определенных общих направлений, подходов, ставших этапами развития социологии. Первым послеконтовским этапом стал натурализм, то есть господство натуралистического подхода в социологии. В чем суть натуралистического подхода?

В том, что общество объявляется неразрывной частью природного целого и потому на общество распространяются наиболее общие законы природы. Свои методы социология прямо заимствует из естественных эмпирических наук или приспосабливает их методы к своим нуждам, сама социальная реальность рассматривается как пусть и специфическая, но часть общей природной реальности. Такой подход распахивает ворота перед использованием в объяснении социальных явлений законов природы, открытых в разнообразных естественных науках. Обычно указывается, что натурализму в социологии свойственен редукционизм, то есть объяснение социальных явлений через природные.

Герберт Спенсер, младший современник Конта – он моложе на 23 года – начинает с принятия проекта Конта и принципиальной его критики – критики за метафизичность. Он принимает цель социологии, сформулированную Контом: объяснение и обоснование прогрессирующего социального порядка, но не принимает его собственного объяснения этого порядка, в первую очередь его социальную динамику. Спенсер говорит, что, пытаясь представить эволюцию общества, Конт нам дал «историю идей, а не вещей», то есть он объяснил, как меняются идеи в человеческом разуме, и это изменение идей оказалось главной причиной изменения общества. Задача же в том, чтобы объяснить, как происходит изменение общества из него самого, изменение «социального тела», социального организма.

С этой точки зрения обоснование эволюции Контом представляется метафизическим. Он установил источником эволюции развитие интеллекта, другой может назвать иное основание – эмпирически это ни доказать, ни опровергнуть невозможно. Но социологически объяснить и обосновать эволюцию порядка – значит, обосновать изменение самой телесной структуры порядка, объяснить тело, а не дух.

Итак, Спенсер принципиально меняет формулировку цели социологии. Что необходимо для этого делать? Прежде всего реализовать призыв Конта к приближению социологии к эмпирическим наукам. Почему? Потому что общество есть неотъемлемая часть природы, ее высший надорганический уровень, ниже этого уровня – органический, еще ниже – неорганический уровень. Поскольку природа целостна, она управляется определенными общими законами, приложимыми ко всей природе в целом, и главный из этих законов – закон эволюции природы.

Задача социологии тогда в первую очередь есть изучение особенностей проявления закона эволюции на надорганическом уровне, а такое изучение позволит получить достоверные знания о социальных явлениях, о том, чем объясняется теперешнее их состояние и предсказывать будущие изменения. Получается, что натурализм в социологии и есть настоящий позитивизм как способ получения положительных знаний об обществе, у Конта был лишь лозунг необходимости позитивной науки, а, по сути, пользовался он метафизическими рассуждениями.

Что явилось предпосылками натуралистического подхода Спенсера? Во-первых, английский эмпиризм и социальная философия XVII – XVIII вв., во-вторых, развитие эмпирических наук, в-третьих, английский утилитаризм, достигший классического воплощения у Бентама и Милля, и, наконец, классическая английская политэкономия Смита и Рикардо. Это идейные предпосылки спенсерианства. Социальной основой была английская промышленная революция, которая превратила Великобританию в «мастерскую мира» и которая к своим завоеваниям шла рука об руку с наукой и под знаменем идей утилитаризма и экономического либерализма. Собственно концепция Спенсера была теоретическим обоснованием экономического либерализма, возможно, наилучшим обоснованием.

Здесь стоило бы на минуту остановиться на утилитаризме. Если социальная философия Гоббса и Локка – основа социального атомизма, то утилитаризм – это еще один широкий шаг по дороге атомизма. Он состоит в следующем: общая польза всегда есть результат того, что человек стремится к личной выгоде. И здесь утилитаризм связан с классической политической экономией, потому что рынок и есть то место, где выплескивающаяся индивидуальная погоня за выгодой дает в результате общую для всех пользу. Справедливость утилитаристской установки для Спенсера сомнения не вызывает.

Из всех эмпирических наук образцом для понимания и объяснения является биология, то есть наука, призванная объяснять жизнь организмов. Он полагает, что социальный организм также живой организм, живущий социальной жизнью. Это другой тип жизни, более высокий, но это по-прежнему жизнь, цель которой – выживание путем адаптации к окружающей среде. Перед организмом, будь он социальным или биологическим, стоит одна единственная задача: приспособиться или погибнуть – иных альтернатив нет.

Исходя из того, что социальный организм похож на биологический по своим основным функциям, для социологии исключительно важен метод аналогии в объяснении социальных явлений. Как и биологический организм, социальный есть агрегат, состоящий из единиц. В данном случае единицами являются индивиды, единицы эти живут своей собственной жизнью, но жизнь их организована потребностью целого организма, в который они входят.

Чтобы обосновать близость подобия социального и биологического организмов, Спенсер говорит, что последний организм населен как будто маленькими живыми существами. Например, тогда предполагалось, что кровяные тельца помимо выполнения своей функции, проживают свой собственный цикл жизни: сначала это белые кровяные тельца, затем они становятся красными, потом они умирают и заменяются новыми, происходит постоянное обновление. Отсюда следующее уподобление: жизнь биологического и социального организмов есть постоянное отмирание и появление заново единиц, из которых они состоят. Как в биоорганизме постоянно отмирают клетки, из которых он состоит, так и в социальном люди рождаются, проживают свою жизнь и умирают, а на их месте появляются новые, так что подобие вполне допустимое.

Метод аналогии позволяет ему выявить следующие принципиальные черты социального организма, сходные с биологическим. Во-первых, способность к росту: социальный организм тоже растет. Есть два способа роста: увеличение населения и объединение малых обществ в большие, в этом смысле он совершенно подобен биологическому организму. Во-вторых, в процессе роста, как следствие его, происходит дифференциация и специализация частей этого организма и возникновение взаимозависимости различных частей организма.

Спенсер опирается на уже существовавшую эволюционную теорию Ламарка и на недавно появившуюся концепцию происхождения видов Дарвина. Его идея эволюции в большей степени опирается на ламаркизм, хотя в зависимости от ситуации и на дарвинизм. В обеих этих концепциях демонстрируется, что первичные, начальные живые организмы максимально неспецифицированы, это некие собрания похожих клеток. Потом постепенно с увеличением размера этих существ появляются некие органы, которые выполняют уже специфические функции по отношению ко всему организму, и эта сложность постоянно возрастает.

То же самое и в человеческом обществе. Первоначально мы имеем дело с первобытными стадами, где какой-либо социальной разницы между членами этих обществ не существует, только чисто индивидуальная: кто-то лучше охотится, кто-то лучше корешки выкапывает, кто-то стрелы выстругивает – вот и все. Потом постепенно, с увеличением количества населения, объединением этих стад в некое племя, возникает иерархия. Появляются вожди, жрецы, виды деятельности обособляются друг от друга, возникают разные части общества, которые выполняют специфические функции, подобно разным органам человеческого организма.

Я хотел бы представить довольно длинную цитату из Спенсера, иллюстрирующую одну из двух познавательных моделей, которые он использует для объяснения общества. Пожалуй, главную для него модель. Можно не записывать, просто послушайте, как он рассуждает: «В обществе имеет место явление постоянного роста. По мере его возрастания части его, становясь несходными друг с другом, обнаруживают увеличение сложности строения; в то же самое время эти несходные части принимают на себя выполнение несходных деятельностей; эти деятельности не только различны между собой, но эти различия еще и находятся в таких отношениях друг к другу, что одни делают возможными другие; являющаяся таким образом взаимная помощь вызывает взаимную зависимость всех частей общества; и эти взаимозависимые части, живя при помощи друг друга и друг для друга, образуют агрегат, построенный на том же самом общем начале, что и индивидуальный организм»[14].

Перед нами образец рассуждения, каким образом социальный организм можно рассматривать как организм природный, биологический. Это уподобление тем справедливее, чем выше развитие самого общества, то есть, достигая более сложной организации, общество все более походит на организм.

Давайте посмотрим, какие этапы развития Спенсер выделяет. В качестве первоосновы изменения организма – его рост, непосредственным следствием роста является его усложнение и дифференциация. Еще одним следствием является его специализация. Благодаря росту социальный организм усложняется и дифференцируется, разные его части начинают выполнять разные, специфические функции. Эта специализация приводит к взаимодействию частей, в свою очередь, взаимодействие имеет своим последствием взаимозависимость, и, наконец, взаимозависимость имеет своей целью сохранение и приспособление целостного организма.

Таковы этапы изменения социального организма, которые демонстрируют пусть неполное, но значительное сходство с организмом биологическим. Перед нами по сути главная спенсеровская схема объяснения становления и развития общества.

Общий закон эволюции для любых организмов, в том числе и для социальных, переход из состояния неопределенной бессвязной однородности в состояние определенной связной разнородности. Благодаря тому, что такой общий закон эволюции распространяется на общество, прогресс общества становится объективным, неизбежным, однонаправленным и безоценочным. Что это значит? Вспомним снова, чем отличается организм более сложный от простого, находящегося на предшествующей ступени? Своей большей сложностью, специализацией частей и взаимозависимостью этих частей друг от друга. Вот главное. Поэтому млекопитающие – самый высший вид животных, поскольку его части более всего специализированы, разнообразны, гармонически взаимодополняют друг друга и лучше всего выполняют функцию приспособления к окружающей среде.

Теперь о том, каковы отличия социального организма от биологического? Социальный организм не является замкнутым в пространстве телом. Он разделен в пространстве и никогда не достигает такой степени специализации, как биологический организм. Иначе говоря, в социальном организме нет никакого «общественного чувствилища», как в живом организме, нет таких мест, которые исключительно отвечают за чувственность: «Все его единицы способны чувствовать наслаждение и страдание, если не в равной степени, то приблизительно одинаково». Отсюда следует утверждение противоположное его главной объясняющей модели, по крайней мере чужеродное ей: «Общество существует для блага своих членов, а не члены существуют для блага общества».

В нем фактически дано принципиальное указание на существование двух противоположных моделей, которые Спенсер использует для объяснения эволюции общества. Одна из них организмическая, то есть уподобление общества целостному организму, вторая – атомистическая, где индивиды являются тем, что определяет характер организма, и взаимоотношения этих индивидов определяют его изменения. Более того, именно жизнь индивидов в обществе является целью этого организма в противоположность биологическому организму.

Первая модель есть прямое следствие натуралистического подхода, вторая скорее опирается на индивидуалистическую философию Гоббса, Милля и Бентама, где интересы индивида формируют смысловой центр общества. Перед нами разные источники формирования познавательных моделей. Для Спенсера эти модели гармонично переплетаются в его концепции, но для внешнего наблюдателя они представляются очень разными.

Спенсер также формулирует вслед за Контом статику и динамику, пусть трансформированные. Статика для него – учение о структуре социального организма, но не совсем по Конту. Это учение о социальных институтах и их координации друг с другом. В соответствии с функциями, которые выполняют институты, он выделяет шесть типов: семейные, обрядовые, политические, церковные, профессиональные и промышленные. Спенсер строит разветвленную классификацию и обоснование роли институтов, во-первых, через их специфические функции в системе общества, специализацию их; через их генезис и эволюцию, происхождение и становление, а также через их место в общем консенсусе социального организма, и этот консенсус определяется их взаимозависимостью, взаимодополнительностью. Он пытался разделить шесть институтов по трем основным функциям общества. Надо полагать, тройка и для него, как и для Конта, была магическим числом.

Итак, три основных функции: во-первых, семейные и обрядовые – это поддерживающая функция; во-вторых, политические и церковные – регулятивная функция, функция управления и контроля общественной жизнью на основе страха, который перед живыми поддерживает государство, перед мертвыми – церковь; профессиональные и промышленные институты – это распределительная функция, она необходима для поддержания сотрудничества, принудительного или добровольного, в достижении общей цели. Однако эту классификацию он не сумел достаточно четко провести, потому что институты все оказываются у него многофункциональны.

Анализируя происхождение институтов, Спенсер пришел к выводу, что общество делится на политическую управляющую часть и производящую. К первой относятся политические и церковные структуры общества. Первоначально управляющая часть общества являлась военной организацией, и общество поэтому военным. Военная организация подчиняет всех, принуждая следовать сознательно поставленным целям, индивидуальное благополучие лишь только косвенный результат реализации общей цели. Другой способ управления есть промышленная организация. Она непосредственно и стихийно рождается из стремления к индивидуальным целям, но опосредованно ведет к общему благополучию.

Этот род организации развивается ненамеренно и никому не навязывается. Спенсер полагает, что промышленная организация теперь только начинает распространение своего господства. Однако взаимоотношения между военной и промышленной организацией не столь однозначны. Вовсе не значит, что сначала была военная организация, а потом стала навсегда промышленная, в принципе общество может регрессировать от промышленной к военной организации.

Учение о прогрессе общества – это его динамика, которая состоит в эволюционном изменении организма под влиянием среды. Что понимал он под средой? Окружающая среда разделялась на первичную и вторичную. Первичная состоит из внутренней и внешней среды. Внешняя среда – это природа, данная человеку, нетронутая им: климат, почва и т.д., внутренняя – это природа самого человека, нетронутая социальным развитием, характеризуется эгоизмом, хищничеством, неспособностью к совместной жизнедеятельности. На начальном этапе развития общества господствует первичная среда. Развитие социального организма приводит к появлению вторичной среды, она представляет собой окружающую природу, которую человек изменил в процессе своей деятельности, а также и социализированную природу человека, которая, в свою очередь, состоит из двух форм: надиндивидуальная социальная среда – нормы, обычаи, институты – и внутренняя природа социализированного индивида.

Вот каким образом происходит изменение социального организма. Первоначально он под воздействием первичной внешней и внутренней среды вынужден приспосабливаться, создавать первые социальные образования. В процессе создания их происходит изменение и окружающей среды, и природы человека, то есть возникают институты, которые над человеком, управляют его жизнью извне, но также изменяется и сам человек. Он научается жить вместе с другими людьми, становится опытней, разумней, образованней, научается решать свои проблемы не только дубиной и камнем, но и пулеметом, атомной бомбой, судом, государством, изощренной ложью. И чем дальше происходит развитие общества, тем существеннее противоречие между надиндивидуальной социальной средой и человеком, то есть между общественными институтами, нормами, правилами поведения и индивидом.

Целью любого, в том числе и социального организма является полное равновесие с окружающей средой, и чем сложнее организм, тем труднее достижение такого равновесия. Воплощение стремлений человека сталкивается с той самой средой, в которой он находится. В этом противостоянии среды и индивида Спенсер сердцем на стороне индивида, он полагал: чем больше свободы у индивида в стремлении к своему счастью, тем быстрее развивается общество, тем больше возможностей для приспособления социального организма к окружающей среде. Почему? Потому что в такой борьбе, как и положено в природе, выживают сильнейшие индивиды, и тем самым совершенствуется весь человеческий род. Формирование индивида – результат истории рода, но сам род есть отбор наиболее приспособленных, лучших индивидов. То есть индивидуальная конкуренция за свое счастье приносит пользу всему обществу, а всякое ограничение свободы конкуренции приводит к застою или даже к регрессу общества.

Отсюда его совершенно негоббсово отношение к государству, которое должно иметь минимальное влияние на человеческое поведение, на взаимоотношение людей. Его задача – обеспечивать равенство в свободе, чтобы по правилам играли, по закону, и защиту общества от посягательства извне. Исходя из этого у Спенсера полное неприятие социализма, более принципиального противника социализма, пожалуй, и не было среди философов. Социализм есть очевидный регресс и застой общества, поскольку при нем происходит распространение военной организации и на промышленную область. Таким образом, человек утрачивает свободу в поисках своего счастья, и нарушается главный принцип справедливости: каждому по его заслугам. Он полагал, что социализм неизбежно приведет к прекращению прогресса, и общество столь же неизбежно отбросит социализм, но опыт социализма неизбежен, его не миновать, как не миновать человеку подростковых болезней.

Школы одного фактора

На прошлой лекции мы с вами начали знакомство с концепциями, которые основаны на натуралистическом подходе к объяснению социальных явлений. В этом подходе соседствуют два аспекта. Один – методологический, согласно которому социология должна либо прямо применять методы естественных наук, либо изобретать свои, но по критериям, принятым в естественных науках. Такого рода натурализм присущ почти всем социологическим концепциям на всем протяжении существования социологии. Если обратиться вновь к Спенсеру, то у него, можно сказать, натурализм еще более натуралистический. Это онтологический натурализм, при котором общество рассматривается как часть природы, и отсюда определенные законы природы распространяются на общество, «захватывают» общество. Для Спенсера такого рода природными законами были биологические законы. Главный, который распространяется на все уровни природы, а потому и на общество, – это закон эволюции.

В концепции Спенсера, вспомним, использовалось две модели, объясняющие эволюцию. Эти модели у него причудливо переплетаются, и для самого автора друг другу совсем не противоречат, скорее дополняют и подкрепляют друг друга. С одной стороны, эволюция общества – непрерывная эволюция организма как следствие его неизбежного роста и усложнения. С другой – он дополняется иным типом эволюции, когда социальный организм воспринимается как агрегат по сути самодеятельных индивидов, и в зависимости от того, насколько свободны в своей борьбе за существование индивиды, настолько быстро развивается организм. Отсюда и минимализация роли государства. Из этих двух моделей в социологии проистекают два самостоятельных объяснения эволюции общества, получивших название социал-органицизма и социал-дарвинизма. Настоящая лекция будет посвящена как раз такого рода натуралистическим школам. Их называют «школами одного фактора», поскольку концепции этих школ предполагают наличие самого главного или даже единственного фактора, который определяет порядок и развитие общества.

Мы остановимся на трех из них, самых заметных, самых влиятельных школах. Господство натуралистического подхода и выражалось в значительной степени во влиянии этих школ в социальных науках вообще и в социологии в частности. Это господство было совершенно очевидным и безраздельным в 60-х – 70-х гг. XIX века. С 80-х гг. у натурализма появились сильные соперники, но вплоть до первой мировой войны он, пожалуй, оставался господствующим подходом к объяснению событий в жизни общества в мировоззрении образованных слоев этого общества.

Сначала об общих характеристиках этих разнообразных школ. Первое – это ориентация на эмпирическое знание и эмпирическую достоверность для построения истинной теории общества. Второе – поиск одной единственной, важнейшей для общества группы факторов, которая и определяет структуру общества и его судьбу. То есть, если языком Конта, определяет его статику и динамику, порядок и прогресс. И, в-третьих, они характеризуются опорой в объяснении социальных явлений на открытия в определенной эмпирической науке и формулировке из нее, из этой науки, главного закона общественного порядка и развития. Еще одна общая черта и достоинство теорий одного фактора – это их простота и наглядность. Можно сказать даже, что это их основное достоинство.

Во всех своих характеристиках теории одного фактора опираются на проект Конта, на те или иные стороны этого проекта. Для того чтобы отделить науку социологию от метафизики, надо обрести прочную опору в естественных науках, отыскать в этих науках такую группу факторов, которые в первую очередь влияют на порядок в обществе и его изменения, и отсюда сформулировать закон, обычно один (или два, которые чаще всего все равно к одному сводятся), и он все важнейшее в обществе объяснит. У Конта это был закон социальной гармонии, который объясняет стабильность, устройство социального порядка, и закон трех стадий, объясняющий динамику, изменение этого порядка.

Географическое направление

Для натуралистических школ характерно то, что этот главный закон заимствуется из эмпирических наук. Начнем с географического направления, которое также называется географическим детерминизмом. Его официальным «отцом» был английский историк и социолог Генри Томас Бокль. С 1857 по 1861 год он издал свой труд «История цивилизации в Англии», который и является первым классическим применением географического подхода к изучению общества в Британии. Намерению сотворить всемирную историю цивилизаций помешала его скорая смерть. Идею эту удалось реализовать другому стороннику географического подхода – французскому географу и социологу Элизе Реклю. Его грандиозное 19-томное творение «Земля и люди. Всеобщая география», изданное к середине 90-х гг., стало наиболее уважаемым и популярным изложением всемирной истории человеческих обществ вплоть до шпенглеровского «Заката Европы».

Общую позицию очень удачно можно выразить словами уже известного нам Шарля Луи Монтескье: «Власть климата сильнее всех иных властей!» Это общий девиз географического детерминизма, только «климат» нужно заменить термином «географическая среда». Итак, главный фактор эволюции общества – фактор географической среды, он исходный и определяющий. Понятие «географическая среда» ввел Реклю, Генри Бокль пользовался терминами «почва», «климат», «общий характер природы», но имел в виду примерно то же самое. Законы развития общества, которые выводятся из географических факторов, универсальны и всеобщи, то есть им подчиняется вся история человечества, и уровень развития общества характеризуется степенью овладения человеком окружающей природы.

Бокль утверждал, что почва и климат в первую очередь определяют накопление и распределение богатства. Потому первые цивилизации появляются в странах жаркого, благодатного климата. Но из-за того, что в странах с таким климатом легко накапливаются богатства, здесь наличествует высокий прирост населения, и богатства распределяются неравномерно. Отсюда рождается деспотизм как естественное политическое устройство. Умеренный климат и характер почвы Европы порождают медленный прирост населения, более равномерное распределение богатств и разнообразие форм правления, что способствует социальному прогрессу. Поскольку здесь богатства добываются труднее, человек вынужден создавать «вторую природу», преобразуя окружающую среду. Он подчиняет ее разуму и организующей воле человека.

Исходя из этого определяется принципиальное различие в уровне развития цивилизаций Европы и всего остального мира. Европа (здесь имеется в виду и Северная Америка) сумела подчинить себе окружающую среду, другие цивилизации остались под полным ее диктатом. Он полагал, что необходимость подчинения окружающей среды делает неизбежным интеллектуальный, научный прогресс человечества, но моральный прогресс места не имеет, то есть нельзя утверждать, что теперешние поколения людей, с точки зрения морали, выше своих предшественников.

В качестве метода исследования общественных явлений Бокль предполагал установление статистических закономерностей между географическими факторами и исследуемыми явлениями. В дальнейшем весьма модным, распространенным стало изучение статистических закономерностей между, допустим, изменениями климата и динамикой преступности, самоубийств, разводов и т.п. Интерес к изучению подобного рода статистических корреляций между географическими факторами и социальными явлениями сохранился и в настоящее время.

Внутри географического направления создалась новая форма политической науки, которая получила название геополитики. Ее создатели Фриц Ратцель и Карл Хаусхофер. Ратцель сформулировал главный закон развития общества: естественным социальным организмом становится государство, как и для всякого природного организма, главная форма, закон его существования – это «борьба за жизненное пространство». Аналогии напрашиваются весьма тривиальные: если государство получает дополнительное пространство, оно может увеличивать свое население, и ему, как всякому растущему организму требуется больше пищи, то есть нового пространства. Дух борьбы, который властвует между разными организмами-государствами, приводит к развитию и процветанию победителей и порабощению побежденных как в природе, так и в обществе. Исходя из такого понимания, географическая среда сама есть непосредственный источник войн, что делает войны неизбежными природными явлениями, подобными климатическим.

Геополитика не столь давно получила официальный статус и в нашей стране. Кто у нас самый известный геополитик? Тот самый, кто собирался сапоги в Индийском океане мыть? Верно, господин Жириновский. Он нам объяснял, что нам не хватает земель на юге, нам необходим выход в Индийский океан, а то мы географически к Ледовитому океану привязаны. Если будет выход на юг, на теплый океан, мы туда железные дороги проложим, трубопроводы, и нам будет здорово. Завоюем только несколько стран там, на юге и все. Такая вот «веселая наука» получается. Не дай вам бог идеи ее реализовывать.

Собственно в социологии прямым наследником географического направления является энвайроментальная социология или, если проще, социология окружающей среды. Очень быстро развивающаяся отрасль социологии, которая изучает взаимоотношение между средой и обществом, как они друг на друга влияют. Для современного мира, повторяю, это одна из самых бурно развивающихся отраслей социологии, ввиду общепризнанного экологического кризиса, правда, пока только на Западе. У нас на нее денег не хватает, но к тому времени, когда вы в профессионалов вырастете, она, наверное, понадобится и здесь, на Урале. В регионе заложено немало экологических «мин», и большинство из них не «разминируются». Придется научиться жить рядом с ними, что без энвайроментальной социологии едва ли получится.

Итак, необходимо отметить, что в качестве основы социологии в данном социологическом направлении – география среды. В конце XVIII – начале XIX века исследование среды и влияния ее на экономику, на развитие хозяйства стало очень популярным, и именно отсюда сформировалось и выросло географическое направление в социологии.