Книга Иова 30 (глава 31. Сердце чисто и первородный грех).

Внутренняя логика последней речи Иова привела его к тому, что он пришёл уже к концу своей последней речи. Конец его речи это исповедание. Человек должен открыть в словах своё сердце. Бог и человек движутся навстречу друг другу, и вот человек Иов, он должен до конца высказать, кто он такой сам.Он должен предъявить себя, он должен открыть своё сердце. Тема беседы сегодняшней, я думаю следующей, будет такая: «сердце чисто и превородный грех».

Исповедание это центральный момент религиозной жизни человека, поскольку она требует личных усилий. Исповедание начинается с признания основ своей веры, как веруешь, как Бог открыт тебе. Прежде всего, как его имя. С этого начинает Иов – с упоминания, с обращения к Богу. Имя Божье Иов упоминает: «Шаддай мемеромим». Шаддай в понимании Септуагинты – «Гиканос» - это «тот кто достаточен». Вот так они перевели «шаддай» - гиканос – тот кто достаточен. То есть, самодавлеющий, достославный.

Традиционный перевод – Вседержитель, пантократор. Именем Шаддай назавёт Себя Господь в откровении Иову. До откровения Иов знал это имя, но он знал и нечто большее. Иов называет Бога «Шаддай мемеромим». Вот это «мемеромим» в понимании 70ти – «эксюпсистон», то есть из всевышних. Шаддай из всевышних – вот как интересно. Вот так перевели на греческий. То есть – «достаточный, самодавлеющий из всевышних». Вот какое имя. Вот согласно с этой древнейшей из древних интерпретаций еврейского текста мы и находим в переводе на греческий язык. Иов знает о Боге то, что было открыто в Книге Бытия. Помните: «сказал Бог сотворим человека по образу Нашему». Это то, что было открыто Давиду, когда он пророчествовал о Богочеловеке. «Сказал Господь Господу моему…». То есть, Иов знал о предвечном совете лиц Божества. Иов знал это какое-то имя Божье. Шаддай из всевышних. То есть, самодостаточный из всевышних, достославный из всевышних. Вот так он говорит. Это 31 гл 2 ст.

«Что уделил Бог свыше и кое наследие достославного (Шаддай) из всевышних». До Боговоплощения все указания на троичность Божества носили прекровенный характер. Так и это имя Божье «Шаддай мемеромим» можно истолковать тривиально, например: «всесильный с высот» (Десницкий). Или поскольку «высот» это синоним «небеса», можно перевести: «Шаддай с небес», «Вседержитель с небес». Можно так переводить. Вот тривиально. Однако вот общее содержание книги Иова таково, и греческий перевод, понимаете, древнейшая интерпретация еврейских письмен таково, что в Боге наблюдали некие различия при том, что Бог один. Вот общее содержание книги Иова таково, что в кругу собеседников Иова все знают о грядущем спасителе. То есть, ожидание Мессии это стержень веры этих людей. То есть, единый Бог, Всевышний, он достославный из всевышних, вот именно Тот, Кто должен явиться как Спаситель. Вот именно он, кто-то «Он», вот Он одолеет левиофана. Вот есть единый Бог, но вот кто-то он там из божества, он одолеет левиофана – великого кита.

Иов знал о нём и пророчествовал. Но ведь и Господь в речи к Иову, Он говорил о предвечном совете лиц Троицы, и также о том, кто назван в Книге Бытия, когда Бог говорит о Себе «эхат мемоену» - «один из нас» (Быт 3: 22). То есть, внутри Божества, внутри Божества, вот ожидал человек различения внутри Единого Божества. Вот так, с таким именем Иов обращается к Богу.

Итак, Иов преступает к исповеданию. То есть, человек движется навстречу Богу и Бог движется навстречу человеку. Но человек должен пройти свой путь до конца. И вот Иов, когда он говорил о Премудрости, помните, о Премудрости он сказал. Из речи о Премудрости следует тема милости. Он её исчерпал. И вот теперь, наконец, он должен приступить, смотрите как, вот теперь человек исповедуется. Что такое исповедь? Иов готов к испытанию своего сердца.

Как он говорит: «Пусть Бог поставит меня на весы правды. Ведает Господь незлобие моё». То есть, Иов вновь помещает весы (дзюгос, карамысло весов, дуга, ярмо, иго, что указывает на Христа. Во второй речи: «примите иго Моё ибо легко есть.» - поставьте Меня на весы. Во второй речи Иов хотел положить на эти Весы свои страдания, но тогда страх Божий остановил его. Теперь, в последней речи Иов ставит на весы своё незлобие (это по гречески, в еврейском – совершенство). Сильно это в еврейском – совершенство. «Ведает же Господь…». Ну, так написано, понимаете, по-еврейски – совершенство. «совершенство моё. Неправедного ничего не было в руке моей. Молитва моя чиста и ныне вот на небесах свидетель мой и заступник мой в вышних. Жив Господь, Который мне так судил, и вседержитель который огорчил мою душу. Пока есть во мне дыхание и дух Божий остаётся в ноздряхмоих, неизменю незлобия моего». Вот так начинает Иов – предерзновенно. Иову нужно открыть своё сердце. Вот что положит Иов на весы, чтобы показать, что не только дела его были милостивы. Вот дела человек на весы не положит. Но Иов начинает с этого. Он начинает с того, что предъявляет свои дела. Вот исповедание своё он начинает с того, каковы были его дела. И что же интересно он из дел своих покажет? Как он судил? Смотрите, как интересно – тема суда возникает.

В патриархальной древности патриарх и судил. Вопрос как. И чем иов сможет доказать, что он судил не просто праведно, как он говорил «в правду я был облачён, одевался же в суд как в ризу». Вот не просто праведно он судил, но милостиво! Как это доказать, что ты милостиво судил. Как это предъявить? Задумайтесь.

Так, ещё раз. Человек приступает к исповеданию. Делами человек не оправдается. Но Иов должен предъявить дела. Из всех дел он предъявляет свой суд, как он судил, как он судил милостиво. А как доказать, что ты судил милостиво?

«Если я пренебрёг судом раба моего или рабыни, когда они судились предо мною, то что сотворю, если испытание сотворит мне Господь? А если посещение (имеется в виду посещение Божие, то есть это близкая форма Богообщения), какой я ответ сотворю Богу?». И вот, дальше, смотрите, вот что он предъявил: «Я был во чреве, разве не так? И они были в том же самом лоне мы были.».

Ещё раз. Как и я был во чреве… Вот он судит других людей. Он говорит. Как я судил? Что значит милостиво судить? Как и я был во чреве, разве не так? И они были в том же самом лоне мы били.

Вот такой вот, понимаете, аргумент. Это означает, что «я судил их как единоутробных братьев и сестёр». То есть, когда я сужу человека, это мои братья и сестры, которые были в одном и том же со мной материнском лоне.

Так, но с этим надо разбираться. Это вопрос не простой. И вот, мы на нём, пожалуй, остановимся. Нужно сопоставить суды двух Божьих людей: Иов и Израиль. Иов – избранник Божий и Израиль, если говорить о народе, это Богосозданный народ, от Авраама идущий. Вот, главным искушением народа Израиля будет то, что он сделает Бога Сущего Богом племени. То есть, унизит Бога и возвеличит себя. То есть, своё избранничество иудеи толмуда будут полагать не в Боге, но в человеческой природе еврея, которая отличает его от других народов.

Избранник Божий Иов, «человек истинный», как сказано, не принадлежал Израильскому народу, от Авраама происходя. Иов говорит, что человеческая природа тождественна. Каждый вышел из чрева матери, матери своей; и при этом все люди единоутробные, вышли из одного и того же самого лона. В единой утробе Бог тождественно слепляет зародыш из первичных вод, оглаголывает его и сообщает человеку Свой дух и глагол (логос). Это значит, что и Творец у людей один – Отец, и одно материнское лоно. Все единоутробные братья и сестры. Я сейчас процитирую ещё раз, что говорит Иов. Вот как он исповедует своё милостивое отношение: «как и я был во чреве, разве не так? И они были в том же самом лоне мы были.». То есть, все люди – единоутробные братья и сестры. Это глубочайшая религиозная интуиция! И в полноте она развернётся только в Христианстве.

Ну, иной взгляд мы находим в иудаизме толмудическом, но впервые этот взгляд о различии человеческой природы еврея и не еврея, этот взгляд явился у Ветхозаветных евреев ещё, это 3я книга Ездры 6я глава 55- 59 стих. С сокращениями я сейчас прочту. Значит, Ездра молится: «Господи, для нас создал ты век сей. О прочих же народах, происшедших от Адама, Ты сказал, что они ничто, но подобны слюне, и все множество их Ты уподобил каплям, каплющим из сосуда. И ныне, Господи, вот, эти народы, за ничто Тобою признанные, начали владычествовать над нами и пожирать нас.Если для нас создан век сей, то почему не получаем мы наследия с веком? И доколе это?».

Ещё раз говорю. Это в 3й книге Ездры, 6 гл 55 и следующие стихи. Вот такой вот взгляд в Ветхом Завете, он есть. Вот, и русский философ Розанов, вот не прошёл мимо этих слов, он так их комментирует: «каким ужасающим холодом веет от этих слов!. Израиль не хотел приобщать другие народы к своему избранию. Во всемирной истории, и во всемирной литературе, где было так много унижения и гордости, возвеличения и падения. Вероятно никогда не были сказаны слова такой презрительности, как эти. И сказанные в уединении ночной молитвы, сказанные к Богу. То есть, вытекают из самой глубины души. Выражают постоянную мысль, в которой нет никакого сомнения. Здесь гордость и унижения так велики, что они не обращены даже к тем, кого унижают. Унижаемые очевидно не существуют для того, кто унижает.». Конец цитаты.

То есть, для иудеев толмуда, это совершенно очевидно, для иудеев толмуда, но этот взгляд ещё в Ветхом Завете есть, избранничество своё евреи полагают не в Боге, но именно в человеческой природе еврея, которое отличает его от других народов.

Как говорит Иов: «как и я был во чреве, разве не так? И они были в том же самом лоне мы были». Вот, Иов говорит: «все люди единоутробные братья и сестры.». Ну, вот это глубочайшая интуиция религиозная. То есть, когда Иов судил, он судил других людей с пониманием, что мы все вышли от одного отца и от одной матери. Мы все братья и сестры. Вот это называется «судил с любовью». А кто мои братья и сестры, которых мне назначено любить? Вот, кто есть человек мне подобный? Ну, понятно, в иудаизме с возникновением самой религии, после отвержения Христа, произошло изменение самого понятия родства, кто мне брат и сестра. То есть, до Христа принадлежность к еврейскому народу определялась по отцу, в иудаизме передаётся от матери, поэтому для иудея возможно признать, что все люди имеют одного отца – Бога, но допущение, что все люди единоутробные братья и сестры, как говорит Иов, означало бы, что человеческая природа еврея и не еврея тождественна. Значит, по логике иудаизма, что у всех людей один и тот же отец – пусть будет; одно и то же материнское чрево – никогда.

Вот, становится понятно, какой полемикой против иудеев были заряжены слова ап. Павла. От одной крови (на Реопаге он это сказал) «От одной крови Он сотворил (Бог) весь род человеческий.». То же самое и говорит Иов: «В том же самом лоне мы были».

Это я вам переводил с греческого. Смотрим еврейский текст. Возможно два варианта перевода. Значит, первый вариант перевода: «И Он (Бог) изготовил нас в утробе единый» (единый относится к Богу). Один и тот же отец и создатель. Он изготовил нас в утробе, Он единый. Такому пониманию следует и Рижский и Десницкий и Синодальный перевод. А древнейший из древних опыт понимания этого текста совершенно иной. То есть, древние евреи (70 толковников) понимали этот текст так, что «единый» относится к утробе. Утроба эта в еврейском языке мужского рода. «Мы были в той же самой утробе.». То есть, «Он уготовал нас во утробе единой». То есть, люди единоутробные все – братья и сестры.

Вот так Иов судил. То есть, он судил с любовью братской, потому что все люди для него единоутробные братья и сестры.

Что положит Иов на весы правды? Он с этого только начал. Дела человек не положит. Иов не оправдается делами, даже милосердия. Хотя он о них и говорит. И мы опять наблюдаем глубочайшую религиозную интуицию, которая полное развитие получит только в Христианстве. Конечно, вера без дел вообще не бывает, но делами человек не оправдается. И в этом смысле, наши дела Богу не нужны. Только в этом смысле. Делами человек не оправдается.

Смотрите, ещё раз. Вот, логика религиозной жизни. Вера без дел не бывает. То есть, если нет дел, то значит и веры нет. Но делами человек не оправдается, и в этом смысле наши дела Богу не нужны.

На весы правды Иов должен положить своё сердце. Да, он умел чувствовать других людей, как единоутробных братьев и сестёр. Иов говорит дальше, что он говорит: что он не может быть не милостивым. Он не может быть не милостивым, даже если бы захотел. Вот его слова: «Ибо страх Господень содержит меня, и от прихода его не стерплю». От прихода – от получения. То есть, человек не может поставить себе в заслугу, что имеет страх Божий. Я получаю от Господа такой страх, что нестерпимо. Вот настоящая свобода такова, что человеку нестерпимо грешить.

«Страх Господень содержит меня, и от прихода его не стерплю». То есть, в заслугу себе я этот страх Божий не могу даже поставить. Я не могу быть иным, говорит Иов. То есть, когда Иов говорит о Страхе Божьем, он хвалится не собой, он хвалится Богом. Об этом всё время говорил ап. Павел, постоянно. То есть, то, что мы имеем в себе, мы хвалимся Богом, а не собой никак. Ап. Павел это постоянно говорит.

Ну вот, если страх Божий – начало Премудрости. Иов мудр? Да. По смыслам греческой книги Иова. Ибо богобоязненный человек мудрее сатаны.

Далее. Поклонение Богу единому для всех собеседников Книги это само условие диалога. Никто из участников не принадлежит к народу Израиля, однако на каждом из них как бы первая заповедь запечатлелась: «Аз есмь Господь Бог твой, и да не будут тебе бозе иные разве Мене».

В Книге все собеседники истово верующие. Вот, разговор идёт только среди людей, которые верую истово. Вообще бы не было иначе разговора. О чём разговаривать с людьми, которые не веруют в Единого Бога? Что, с ними, спорить чтоли? Нет. Это единоверцы. Поэтому они так схлестнулись горячо.

Иов в исповедании своей веры говорит, что он в тайне сердца не отступал от Единого Бога, Которого человеческое сердце знает.

Говорит такими словами: «И если тайно прельстилось сердце моё, если и руку мою прижав к устам моим я целовал..». Это интересная деталь. Мы не знаем его, кастати, значения. Целование собственной руки, это жест какого-то непонятного значения, но связано и с религиозным языческим поклонением, и говорит: я этого не делал. «Если тайно прельстилось сердце моё, и если руку мою прижав к устам моим я целовал, то это в беззаконие величайшее да вменится мне за то, что я солгал пред Господом Всевышним». Если тайно прельстилось сердце моё.

Из пролога мы знаем, что Иов хранил помыслы не только свои, но и сыновей. Что Иов подлинно удалялся от всякие лукавые вещи. Но теперь он должен это высказать, и он это высказал. «И в тайне сердца я этого не делал».