Борьба в высших эшелонах партийного руководства

В декабре 1954 г. за организацию "ленинградского дела" были расстреляны бывший руководитель МГБ Абакумов и четыре его заместителя. Тень вины за устранение Вознесенского, Кузнецова и других ленинградских руководителей падала на Маленкова, позиции которого серьезно пошатнулись.

Противоречия между Маленковым и Хрущевым вылились в кризис на пленуме ЦК в январе 1955 г., основным вопросом которого было экономическое положение в стране. Накануне пленума "Правда" опубликовала статью главного редактора Д.Т.Шепилова, основной пафос которой состоял в борьбе с реанимацией "правоуклонистских идей Бухарина и Рыкова", выразившихся в курсе на преимущественное развитие легкой промышленности и товаров народного потребления. В том же духе строилось и выступление на пленуме Хрущева, перемежавшееся в характерном для него стиле отвлечениями от подготовленного текста. Хрущев обвинил Маленкова в попытках увеличить финансирование легкой промышленности за счет некоторого сокращения темпов развития тяжелой; в неверном, с его точки зрения, утверждении о возможности гибели мировой цивилизации в случае третьей мировой войны, так как оно было способно породить у людей настроение безнадежности; в поддержке бериевской идеи о создании единой нейтральной Германии. Но главным пунктом, предопределившим политическую карьеру Маленкова, стало впервые произнесенное публично обвинение в сотрудничестве с Берией, в ответственности за фабрикацию "ленинградского дела" и ряда других политических процессов 1940—1950-х годов.

После пленума февральская сессия Верховного Совета освободила Маленкова от должности Председателя Совета Министров СССР — ключевой в тогдашней политической системе — и назначила на этот пост Булганина, человека нерешительного, давнего друга Хрущева. Вакантный пост министра обороны занял Жуков.

Однако победа Хрущева не была окончательной. Существенно потеснив Маленкова, ему не удалось расширить свои полномочия. К тому же Маленков продолжал оставаться заместителем главы правительства и членом Президиума ЦК партии. В верхах усиливались позиции консерваторов, таких, как Молотов, Каганович, Ворошилов, с раздражением воспринимавших новации и популизм Первого секретаря. Поэтому Хрущев ищет лишь малейший предлог для их устранения.

Основное значение пленума состояло в том, что самым весомым аргументом против Маленкова стала его причастность к репрессиям. Был ускорен и процесс реабилитации, который теперь был уже непосредственным образом связан с восстановлением репрессированных в партии. В течение 1955—1956 гг. тема репрессий и отношения к Сталину постепенно становится главной в обществе, а от ее развития, в конечном счете, зависела не только судьба партийно-политического руководства, но и место партии в политической системе страны. Особую остроту дискуссии наверху приобретают перед ХХ съездом. Ключевыми становятся вопросы восстановления прав репрессированных по политическим мотивам; суда над непосредственными участниками репрессий; установления политической ответственности за совершение преступлений. Страсти приобретали особый накал, поскольку практически вся элита страны в той или иной мере участвовала в проведении репрессивной политики.

Разоблачение "культа личности и его последствий"

14 февраля 1956 г. в Москве в Большом Кремлевском дворце 1436 делегатов, представлявших 7 215 505 коммунистов, собрались на ХХ съезд КПСС.При открытии съезда делегаты почтили вставанием память Сталина. В течение десяти дней съезд работал по утвержденной повестке дня, которая традиционно включала обсуждение отчетных докладов ЦК партии и ревизионной комиссии, а также директив шестого пятилетнего плана на 1956—1960 гг. После выборов руководящих органов партии и официального закрытия съезда Хрущев сообщил о предстоящем закрытом заседании, на которое не были приглашены иностранные гости. Именно благодаря этому событию — "секретному докладу" Хрущева о "культе личности", прочитанному в ночь с 24 на 25 февраля 1956 г., ХХ съезд КПСС стал поворотным пунктом в развитии советского общества, в корне изменил ситуацию в международном коммунистическом движении и во внешнеполитической сфере. Особого внимания в этой связи заслуживает история подготовки "секретного доклада", а также интерпретация "культа личности" и мер по его преодолению.

31 декабря 1955 г. на заседании Президиума ЦК, посвященного вопросам реабилитации, была создана специальная комиссия для детального изучения всех материалов во главе с секретарем ЦК академиком П.Н.Поспеловым, тогдашним директором Института Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. 8 февраля 1956 г. "комиссия Поспелова" представила в Президиум доклад о репрессиях главным образом против партийно-политического руководства и обвинениях в антисоветской деятельности. На следующий день доклад был заслушан на Президиуме, все члены которого испытали глубокий шок от документально подтвержденных фактов. Основное содержание последовавшей дискуссии сводилось к тому, надо ли говорить об этом на съезде и в какой форме. Мнения разделились: сторонниками прочтения доклада на съезде были Аристов, Шепилов и Маленков, против выступили Молотов, Ворошилов и Каганович. Хрущев пытался найти компромиссное решение, которое сводилось к манере подачи материала, чтобы, по его выражению, "не смаковать прошлое". Иными словами, проблему надо было "взять под контроль".

ХХ съезд, между тем, готовился по накатанной схеме, никакого "секретного доклада" в повестке дня не было. Накануне открытия съезда Президиум решил вынести на пленум ЦК предложение о специальном докладе о "культе личности". Пленум одобрил это предложение. Однако текста "компромиссного" доклада еще не существовало. Только к 18 февраля, параллельно основной работе съезда, Поспелов и Аристов подготовили вариант, который Хрущева не устроил. Хрущев возражал против того, что обходились молчанием вопросы персональной ответственности окружения вождя, а вся вина возлагалась на самого Сталина и "вышедший из-под контроля аппарат НКВД", отсутствовала информация о послевоенных репрессиях. На следующий день Хрущев пригласил стенографистку и продиктовал ей свой вариант, основная идея которого заключалась в том, чтобы переложить всю ответственность за преступления на Сталина и Берию, реабилитировать партию, социалистическую систему и идеи коммунизма. После этого оба текста — Поспелова — Аристова и Хрущева — были сведены в один, который Хрущев и зачитал на съезде.

"Секретный доклад" строился на последовательном изложении фактов, показывающих формирование "культа личности" Сталина и его проявления. Противопоставление Сталина Ленину, а авторитарного стиля руководства практике демократического централизма было основной идеей доклада. Особый акцент делался на ленинской приверженности коллегиальности в партийной работе. Формирование "культа" подавалось как результат последовательного предательства Сталиным Ленина, начиная с сокрытия его политического "завещания", факт которого впервые был предан гласности. Полностью отрицался один из основополагающих постулатов о Сталине как "продолжателе дела Ленина". В противовес этому возникал образ палача, виновного в уничтожении "ленинской гвардии", организовавшего убийство Кирова, расстрелявшего XVII съезд, виновного в выбивании показаний из честных коммунистов и репрессировавшего военных и партийных руководителей. Таким образом, главная вина Сталина состояла в преступлениях против партии, которая становилась основной жертвой "культа личности". Это позволяло полностью обойти вопрос о вине партии перед народом, не говоря уж о системе организации власти, в недрах которой зрел и развивался развенчиваемый "культ". Кроме того, Сталину вменялась в вину ответственность за депортацию кавказских народов, разрыв с Югославией, фабрикация послевоенных "дел", прежде всего "ленинградского", "мингрельского" и "дела врачей". Особо Хрущев остановился на вине Сталина в начальный период войны. Сталин-полководец, генералиссимус превращался в карикатурный персонаж, в безвольного, растерянного и напуганного человека.

Таким образом, полной картины репрессий в докладе не было: "сталинские преступления" не распространялись на коллективизацию, голод 1930-х годов, репрессии против простых граждан и партийной оппозиции. Более того, борьба с троцкистами, оппозиционерами "всех мастей" признавалась одним из важнейших достижений Сталина. Доклад был полной неожиданностью и потрясением для большинства делегатов съезда, которые слушали его в полной тишине. Даже при всей "отжатости" фактов трагизм и леденящий ужас произошедшего пронизывал каждого сидящего в зале. Аплодисментов после доклада не было.

Поступок Хрущева долгие годы подавался исторической литературой как "факт его личного мужества", главная его заслуга перед страной. Представляется, что "концепция личного мужества" здесь вряд ли уместна. Скорее речь идет о шаге талантливого политика, предпринятого на грани риска. Расчет Хрущева строился на знании общественных настроений, прежде всего среди делегатов, то есть высшего и среднего слоя номенклатуры. От поддержки именно этого слоя напрямую зависела судьба и самого Хрущева. Поэтому вопрос об ответственности за репрессии местных руководителей, находившихся под прессом "культа", не поднимался, а публичное осуждение репрессий гарантировало от их повторения в будущем. Обратной, но не менее важной стороной хрущевского расчета было понимание неизбежности такого рода события. Но в будущем он мог потерять инициативу, а в чьих руках она окажется, как повернется тогда вопрос о вине, в том числе его, Хрущева, за репрессии на Украине, вряд ли можно было предсказать. Скорее, он закрыл собой пробоину в корабле, чтобы не дать пучине поглотить и капитана, и всю команду, и корабль.

Закрытое заседание ХХ съезда КПСС не стенографировалось, было решено ознакомить с текстом "секретного доклада" первичные партийные организации, не публикуя его в печати. После съезда текст дорабатывался в течение недели и только после этого так называемый "секретный доклад" был разослан по первичным партийным организациям, где на собраниях прочитан коммунистам, а в конце марта с ним было ознакомлено все взрослое население страны. В обществе возник резонанс, превратившийся в самостоятельную политическую силу, которая в течение всей второй половины 1956 г. стремительно набирала мощь.

"Десталинизация"

Присутствовал весь спектр мнений: от разочарования неполнотой постановки вопроса о "культе", требований партийного суда над Сталиным до неприятия такого быстрого и резкого отказа от незыблемых еще вчера ценностей. Сторонники и противники осуждения "культа" были во всех социальных слоях, но если первые высказывались открыто, то вторые старались скрыть свои настроения во избежание неприятных последствий. Не была согласна с хрущевской линией значительная часть номенклатуры, сделавшая карьеру после массовых репрессий 1930-х годов и боявшаяся личной ответственности за свое участие в "практике культа личности".

Контроль за критикой "культа личности" был установлен сразу же после доклада "комиссии Поспелова". Факты о репрессиях тщательно отбирались. Однако эти шаги делались наверху, общество не было посвящено во все детали. Теперь же контроль принимал иной характер, означал публичный шаг назад, возвращение к более консервативному типу поведения, установлению идеологических рамок критики "культа" в обществе. Так, за "неправильное" обсуждение решений ХХ съезда была распущена Теплотехническая лаборатория АН СССР.На партийном собрании, которое продолжалось два дня, научные сотрудники пошли слишком далеко: пытались анализировать глубинные причины "культа", критиковали всю политическую систему в целом, высказывались о формальном характере народовластия. Решительные меры по пресечению таких выступлений уводили обсуждение темы репрессий в неформальную обстановку, в среду "своих", наиболее близких друзей и родственников. Доверие к Хрущеву, олицетворявшему собой линию на"критику культа личности", начало неуклонно снижаться.

Идеологическое сдерживание критики было оформлено в постановлении пленума ЦК от 30 июня 1956 г. "О преодолении культа личности и его последствий", ставшего на последующее 30-летие основой интерпретации проблем сталинизма и оценки Сталина в советской историографии.

Согласно этому постановлению, "культ личности" возник, когда строительство социализма велось в условиях "враждебного капиталистического окружения", постоянной угрозы нападения извне. Страна была вынуждена преодолевать трудности, а партия — "нападки оппортунистов всех мастей". Сложная обстановка требовала железной дисциплины, повышения бдительности, строжайшей централизации руководства. Вследствие этого приходилось идти на временные ограничения демократии. В эти годы Сталин как "крупный теоретик и организатор" возглавлял борьбу против "троцкистов, правых оппортунистов, буржуазных националистов, против происков капиталистического окружения". Именно тогда, согласно июньскому постановлению, на фоне несомненных крупных заслуг Сталина как в строительстве социализма, так и на международной арене постоянно повышались его авторитет и популярность, стал складываться культ его личности. Решающую роль в развитии "культа" сыграли и некоторые отрицательные качества характера Сталина, который "уверовал в собственную непогрешимость, стал злоупотреблять доверием партии, нарушать ленинские принципы и нормы партийной жизни, допускал беззаконие". В заключение делался вывод, что все это, тем не менее, не могло нарушить объективных закономерностей социализма, изменить природу существующего строя. Особо подчеркивалось, что "в деятельности Сталина партия видела две стороны: положительную, которую она ценит, и отрицательную, которую она критикует и осуждает".

Развитию консервативной тенденции существенно способствовал кризис внутри социалистического лагеря, вызванный разоблачениями в Москве и последовавшими за этим событиями в Польше и Венгрии летом — осенью 1956 г. После венгерских событий позиции консерваторов и в особенности Молотова усилились, а Хрущева соответственно — ослабли. В ситуации упрочения консервативных сил "команда Хрущева" была вынуждена отступать на главном направлении — редактировать не только интерпретацию "культа личности", но и усилить контроль за настроениями в первичных партийных организациях и в обществе. 14 декабря 1956 г. было утверждено письмо, подготовленное комиссией под председательством Брежнева и названное в духе прежних времен "Об усилении работы партийных организаций по пресечению вылазок антисоветских, враждебных элементов".

Такой поворот событий ставил Хрущева и его сторонников перед выбором: либо признание собственного поражения и окончательный отказ от преобразований, либо избавление от консервативного крыла, по крайней мере в высшем руководстве.

"Антипартийная группа"

Обострение отношений в Президиуме ЦК началось весной — летом 1957 г. Поводом стала реорганизация промышленности, вопрос о степени централизации управления народным хозяйством. Комплекс экономических инициатив Хрущева не отличался продуманностью и цельностью. При этом он постоянно апеллировал к широкой общественности, использовал антибюрократическую демагогию, "выносил сор из избы" — открыто рассказывал о своих разногласиях с Молотовым и Кагановичем, другими членами Президиума. Манера поведения Хрущева вызывала все большее раздражение. Постепенно созрел план отстранить его от должности Первого секретаря ЦК КПСС и сделать министром сельского хозяйства. Иными словами, против Хрущева готовился заговор.

18 июля 1957 г. члены Президиума потребовали собрать срочное заседание. В принципе расклад сил позволял разыграть известный сценарий, по которому четыре года назад был устранен Берия, конечно уже без ареста и заключения. Однако Булганин затягивал заседание, дожидаясь Жукова, и в результате перенес его на завтра. На следующий день Маленков обвинил Хрущева в том, что он разъединяет членов Президиума, формируется культ его личности, что Хрущев сбивается на "зиновьевское отождествление диктатуры пролетариата с диктатурой партии", выступил против его лозунга в ближайшие годы "догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока на душу населения". Маленкова поддержали Молотов, Каганович, Сабуров, Ворошилов, Булганин, Шепилов, Первухин. Хрущев оказался в меньшинстве, но получил поддержку кандидатов в члены Политбюро.

Именно в этот момент в закулисную игру вмешались рядовые члены ЦК, которые появились под предводительством военных и потребовали срочного созыва пленума. Такая "поддержка снизу" была подготовлена Секретариатом, организовавшим коллективные письма членов ЦК с требованиями созыва пленума. Решающим образом на развитие политической ситуации повлиял Жуков, организовавший срочную доставку членов ЦК силами военной авиации. В результате "оперативных действий" 22 июня 1957 г. пленум открылся. Основная роль на нем отводилась Жукову, который огласил документы из личного архива Сталина о причастности Молотова, Кагановича, Маленкова и Ворошилова к репрессиям. Маленков был поставлен заведомо в проигрышную оправдательную позицию и его "экономические" доводы против хрущевского популизма звучали бледно и неубедительно. Наиболее резко против Хрущева выступил Молотов, обвинив его в разглашении на встрече с интеллигенцией противоречий в Президиуме ЦК, в непродуманных экономических реформах, резко критиковал внешнеполитическую линию Хрущева.

Особую позицию, судя по недавно опубликованным документам, занимал Шепилов, которого, видимо, искренне беспокоило чрезмерное усиление позиций Первого секретаря.

Особенно резко против "консерваторов" выступил Брежнев, шедший во главе разгрома противников Хрущева.

Пленум осудил "фракционную деятельность антипартийной группы". Из Президиума были выведены Каганович, Маленков и Молотов, из кандидатов — Шепилов. Новый состав Президиума был расширен до 15 человек, в него вошли сторонники Хрущева — Аристов, Беляев, Брежнев, Игнатов, Козлов, Куусинен, Микоян, Суслов, Фурцева, Шверник, Жуков. В официальном тексте постановления "Об антипартийной группе" было запрещено указывать на причастность Молотова, Кагановича и Маленкова к репрессиям.

Между тем реальной опасностью для партаппарата, приведшего Хрущева к победе, стало резкое усиление роли военных и, прежде всего, Жукова. Жуков как организатор двух ключевых "оперативных акций" послесталинского периода представлял реальную угрозу монополии Хрущева и его сподвижников. Кроме того, Жуков был единственным, кого не касался вопрос о вине за организацию репрессий. Маршал не только не имел к ним никакого отношения, но сам несколько раз едва не оказывался в положении арестованного. Тогда во время визита Жукова в Югославию и Албанию Хрущев огульно обвинил его в "бонапартизме", переоценке своих военных заслуг. В конце октября 1957 г. Жуков был выведен из Президиума ЦК.В марте 1958 г. с поста Председателя Совета Министров СССР был отстранен Булганин, поддержавший "антипартийную группу" в июне 1957 г. После этого Хрущев стал совмещать руководство партией и государством, что явилось началом его единоличного правления. Своим триумфом он был целиком и полностью обязан партаппарату и номенклатуре, что во многом определило его дальнейшую политическую линию и вынужденное приспособление к интересам этого слоя.

 

2. "МИРНОЕ СОРЕВНОВАНИЕ ДВУХ СИСТЕМ"

Изменение внешней политики

Состояние "холодной войны" оставалось стержнем международных отношений в середине 1950-х годов. Странам проамериканского блока, объединенным в НАТО, противостоял "социалистический лагерь". Баланс сил между ними напрямую зависел от обладания современными средствами вооружения и был крайне неустойчив. Создание Советским Союзом ядерного оружия и успешное испытание в августе 1953 г. водородной бомбы давало СССР временное военно-стратегическое преимущество. Понимая важность выхода из тупика "холодной войны", советское руководство предприняло меры по снижению уровня военного противостояния. В 1953—1956 гг. определенные шаги в этом направлении были сделаны как в практической сфере, так и на доктринальном уровне. Противоречия внутри кремлевского руководства затрагивали и внешнеполитическую сферу, что порой придавало конкретным инициативам непоследовательный и спорадический характер.

Весной — летом 1953 г., опираясь на поддержку Мао Цзедуна, советская сторона предприняла усилия по нормализации обстановки в Корее. СССР и КНР приняли соглашение о пленных, почти два года тормозившее окончание Корейской войны. В результате совместных усилий 27 июля 1953 г. было подписано соглашение о прекращении огня. Советско-китайские внешнеполитические усилия увенчались успехом и на Женевской конференции 1954 г., когда удалось добиться урегулирования ситуации на Индокитайском полуострове. Франция вывела свои войска и признала независимость Вьетнама, Лаоса и Камбоджи. Нормализации отношений с Турцией способствовал отказ СССР от одиозных сталинских инициатив осени 1945 г. по изменению режима Черноморских проливов и от территориальных претензий на Карский и Ардаганский округа.

Изменения коснулись и внешнеполитической доктрины, что было предметом наиболее острых разногласий в Кремле между Молотовым, стоявшим на прежних позициях, и Маленковым. Противоречия в Президиуме ЦК накладывали отпечаток на концепцию внешнеполитического курса. Так, в августе 1953 г. Маленков, выступая на сессии Верховного Совета СССР, впервые употребил слово "разрядка" и призвал к снижению уровня военного противостояния. Однако следующий шаг, предпринятый 12 марта 1954 г., был сделан им, вероятно, в порядке личной инициативы. Маленков заявил, что война в современных условиях означает гибель мировой цивилизации. Это положение в корне отрицало основной сталинский постулат о неизбежности войны как следствия межимпериалистических противоречий и вызвало непонимание внутри "коллективного руководства". Поэтому 26 апреля 1954 г. Маленков был вынужден отступить, скорректировав свое заявление в том духе, что атомная война привела бы к краху только империалистических государств. Противоречия между Молотовым и Маленковым отчетливо обозначились в ноябре 1954 г., когда на совещании представителей европейских социалистических стран и Китая Молотов произнес речь, направленную против продолжения политики разрядки. Разногласия в Кремле сильнее всего сказывались на отношениях со странами "социалистического лагеря". Молотов продолжал настаивать на усилении руководящей роли СССР и утверждении советской модели социализма жесткими средствами. Именно поэтому он был против нормализации отношений с Югославией, фактически означавшей признание особого пути построения социализма для каждой страны.

Свое видение международной обстановки было у Хрущева. В отличие от Молотова, он оценивал позицию СССР, исходя из некоторого преимущества в военно-стратегической области, как благоприятную, а отношения между блоками как менее жесткие. Это, с его точки зрения, позволяло дать социалистическим странам большую самостоятельность в выборе путей развития. При постоянном соперничестве названных тенденций в период 1953—1956 гг. руководство СССР все в большей степени было вынуждено считаться с новой ситуацией в социалистических странах, где усиливались десталинизация и антисоветские настроения.