Первые признаки либерализации режима

Период "междуцарствия" долгие годы освещался историографией как бы вскользь и сводился исключительно к кадровым перестановкам. Однако именно весной—летом 1953 г. борьба за власть наверху отличалась наибольшей жесткостью и была тесным образом увязана с определением стратегии развития страны. Все члены политического руководства понимали необходимость преобразований. Но каждый по-своему определял приоритеты и глубину неизбежных перемен. В целом же, направления предстоящих изменений были обусловлены "болевыми точками" общественного развития. Центральное значение имело реформирование репрессивной системы и карательных органов, выведение из тупика аграрной сферы, корректировка внешнеполитического курса.

Сигналом к началу преобразований стала фраза, сказанная Маленковым 10 марта об обязательном прекращении "политики культа личности". Поначалу вопрос о "культе личности" приобрел чисто пропагандистское звучание: из средств массовой информации изымались наиболее одиозные материалы, прославляющие Сталина; было запрещено вывешивать портреты ныне здравствующих руководителей, называть их именами города, заводы и населенные пункты. В обществе, особенно среди интеллигенции, стало постепенно возникать ожидание перемен.

Одновременно с "антикультовыми" мерами весной 1953 г. были сделаны первые шаги по борьбе со "злоупотреблениями прошлых лет", которые велись под флагом "восстановления социалистической законности". Их инициатором стал Берия, с каждым днем приобретавший все более благообразный, "либеральный" имидж. По его инициативе 27 марта 1953 г. была объявлена амнистия для осужденных на срок до 5 лет. В их число попадали отбывавшие наказание за должностные преступления, опоздавшие на работу и прогульщики, женщины с детьми до 10 лет и престарелые. "Бериевская амнистия", вопреки широко распространенному мнению, не касалась убийц и бандитов, но и не затрагивала политических заключенных (получивших 58-ю статью). Вместе с тем широкомасштабная и неподготовленная акция, по которой из лагерей вышло около 1 млн человек, вызвала перемещение большой массы людей, не обустроенных в бытовом смысле, без жилья и работы, к тому же приобретших криминальный опыт в лагерях. Поэтому волна преступлений, особенно связанных с разбоем и грабежом, распространилась на городские окраины, а в столице вынужденно были усилены меры безопасности.

Борьба со "злоупотреблениями прошлых лет" получила большой общественный резонанс после прекращения в начале апреля 1953 г. "дела врачей". Более того, гласности была предана информация о применении к обвиняемым "недопустимых приемов следствия", арестованы следователи. В специальном постановлении ЦК по этому вопросу была нарисована жуткая картина произвола и беззакония в "вышедших из-под контроля" органах госбезопасности. Скорее всего именно в этот момент в сознании общества борьба с "культом личности" стала связываться напрямую с вопросом о реабилитации. Понимание этого усиливалось и наверху. В конце весны — начале лета 1953 г. официально были осуждены послевоенные политические процессы — "мингрельское дело", "дело авиаторов", предана гласности информация об убийстве Михоэлса, возвращены все незаконно выселенные с территории Грузии, началась подготовка постановления, касающегося немцев-переселенцев.

"Восстановление социалистической законности" Берия начал с собственного ведомства, где проводилась "коренизация" аппарата союзных и автономных республик, которую предлагалось распространить и на остальные партийные и государственные сферы. Под видом ликвидации перекосов в национальной кадровой политике, равноправия народов Берия расставлял на ключевые посты в местном аппарате своих людей. Им также были предприняты шаги к реформированию системы ГУЛАГа — "ввиду экономической неэффективности и бесперспективности" ряд предприятий был передан отраслевым министерствам. Прекратили существование такие "великие стройки коммунизма" как железная дорога Салехард—Игарка, Байкало-Амурская магистраль, тоннель Красноярск—Енисейск, Главный Туркменский канал и Волго-Балтийский водный путь. Однако инициатива и напор Берии выходили за рамки компетенции МВД.Будучи широко информирован по линии внешней разведки, он настаивал на немедленной нормализации отношений с Югославией, а также на отказе от дорогостоящего строительства социализма в ГДР и создании единой нейтральной Германии. Вездесущий характер персональных инициатив нового "либерала" стал раздражать остальных членов политического руководства.

Следует подчеркнуть, что все попытки перевести вопрос о реабилитации в политическую плоскость (сузить компетенцию "троек осо", отменить бессрочную ссылку для "террористов, троцкистов, контрреволюционеров и их пособников") весной 1953 г. встречают противодействие Президиума ЦК, в том числе и Хрущева.

Хотя необходимость либерализации в высшем политическом руководстве осознавалась всеми, ее практическое воплощение зависело от соотношения группировок и их лидеров, каждый из которых рвался к усилению своих позиций и, в конечном счете, к единоличной власти. Реформаторские инициативы становились средством усиления личного влияния. Поэтому закономерно, что весной 1953 г. во главе либерализации оказываются Берия и Маленков, основные соперники в борьбе за власть в Кремле. Несколько позже, ориентировочно в середине июня 1953 г., реформаторских взглядов стал придерживаться Хрущев. Более консервативное видение ситуации было у Молотова, Кагановича и Ворошилова, готовых в принципе поддерживать некоторые начинания по мере острой необходимости. Поэтому в наибольшей степени на баланс сил оказывала влияние позиция Микояна, Булганина и хозяйственников — Сабурова и Первухина, сохранявших известный нейтралитет, но все больше и больше разворачивавшихся в направлении преобразований, отчасти из желания оставаться в "большой игре". Таким образом, ряды реформаторов имели перспективы роста, особенно после усиления позиций Хрущева, связанного давними дружескими отношениями с Булганиным. В этой связи дискутируемый в исторической литературе вопрос "о главном реформаторе 1953 г." представляется несколько надуманным. Основной спор идет о приоритете Берии и Маленкова в проведении либерального курса. Важно отметить, что цельной последовательной концепции реформ не было ни у кого. Специфические условия борьбы за власть "наверху" превращали либеральные преобразования в вопрос количества персональных инициатив и расширения их сферы.

Низвержение Берии

Стремительный взлет Берии вызывал опасения всех остальных членов политического руководства. Борьба "за восстановление социалистической законности" шла теперь по его инициативе. Как дамоклов меч над всеми участниками большой политической игры висел вопрос о виновниках совершенных преступлений и массовых репрессий. Общество напряженно, недоверчиво и растерянно воспринимало все происходящее.

Прямая угроза нависла над основным конкурентом Маленкова — Берией, к которому вели все нити в организации политических процессов 1940—1950-х гг. Кроме того, Берию ненавидела армия, справедливо считавшая его виновником репрессий среди офицеров, не забывшая "СМЕРШ" и особистов военной поры. Местную номенклатуру постоянно контролировал аппарат МВД, не отвечавший ни за что, но регулярно извещавший центр о любом сбое. Изнутри бериевское ведомство раздирали дрязги и склоки, унаследованные со времен "войны" между МВД и МГБ.Таким образом, Берию боялись и ненавидели все основные политические силы, которые и выступили против него единым фронтом, организовав заговор.

По предварительной договоренности Маленкова, Хрущева и Булганина, возглавлявшего армию, 26 июня 1953 г. на заседании Президиума ЦК КПСС Берия был арестован. В роли исполнителей "операции" выступали маршал Жуков и командующий МВО Москаленко. Сразу же после ареста Президиум Верховного Совета лишил Берию депутатских привилегий и наград, снял со всех должностей.

2—7 июля 1953 г. вопрос "О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия" обсуждался на пленуме ЦК.Выступления обнажили все ключевые проблемы послесталинского развития: необходимость исторической оценки Сталина и "культа личности", политических преступлений и их виновников, разное понимание реформирования страны и ее политической системы. Прежде всего участниками пленума были предприняты усилия по дискредитации образа Берии как "либерального реформатора", который стал складываться весной 1953 г. Ключевыми обвинениями в его адрес стали кадровые перестановки, проведение амнистии, бесконтрольность органов МВД, а также внешнеполитические инициативы. Так, освобожденные по амнистии, по мнению ряда участников пленума, должны были составить "ядро фашистской банды Берия". Второй поток обвинений шел по линии Берия — Сталин. Берию обвиняли в том, что он "втерся в доверие", "влез в душу товарища Сталина", клеветал Сталину на Молотова и Микояна, а после смерти всячески пытался дискредитировать вождя, чтобы в конечном счете подорвать основы советского строя. В потоке абсурдных обвинений можно вычленить контуры новой идеологической линии: образ Сталина "очищается" от реальных и потенциальных "вражеских наветов". Берия становится виновником всех преступлений, с него снимается маска "либерала", формируется образ "двурушника" — втершегося в доверие шпиона иностранных разведок. Таким образом, виновным во всем становится не строй, не система власти, не Сталин, а конкретный "политический интриган", к тому же пойманный на шпионаже. В контексте постоянного нагнетания межимпериалистических противоречий и "холодной войны" такая интерпретация событий вполне могла бы "сойти с рук", если бы не перемены в обществе и сознании людей, набиравшие силу буквально с каждым днем.

На пленуме были проведены кадровые перемещения, в частности, Жуков был переведен из кандидатов в члены ЦК.Объективно это означало усиление позиций военных, а перед Жуковым открывало возможность возвращения в большую политику.

10 июля 1953 г. средства массовой информации сообщили об аресте "агента международного империализма" Берии. Последовали "чистки" бериевских кадров в МВД и национальных республиках. По официальным данным, в декабре 1953 г. на закрытом заседании Верховного Суда СССР Берия и его ближайшие заместители были осуждены "за измену Родине, совершение террористических актов в антисоветской изменнической группе" по хорошо известной 58-й статье и приговорены к смертной казни.

Ликвидация Берии как политического конкурента означала изменение соотношения сил как на персональном уровне, так и на уровне политических институтов. Одним из обвинений в адрес Берии, которое выдвинул Хрущев, была попытка "провести разграничения между партией и партийной властью, ограничить влияние партийных органов только кадровыми вопросами". "Это происходило, — подчеркивал Хрущев, — из его сознания, что роль партии должна отойти на второй план". Факт осуждения Берии именно на пленуме ЦК превращал партию в потенциальный канал борьбы с беззаконием и репрессиями. Хрущев "перехватывал инициативу" преобразований, что существенно повышало его "ставки" в борьбе за власть. То, в какой мере новая роль партии как политического института будет реализована, в существенной степени зависело теперь от соотношения сил в тандеме Маленков — Хрущев.

"Дело Берии" приобрело большой общественный резонанс, знаменуя в сознании людей разрыв со сталинским прошлым, породив вполне определенные надежды на изменение атмосферы в стране. Лед тронулся, общество становилось детонатором политических процессов, вес настроений "снизу" неудержимо возрастал. Вопрос борьбы за власть между Маленковым и Хрущевым переходил в плоскость публичной политики, что во многом объясняет характер их социально-экономических решений в 1953—1956 гг.

Возвышение Хрущева

Соперничество разворачивалось на фоне определения стратегии экономического развития. В целом линия Маленкова сводилась к идее приоритетного развития легкой промышленности и более сбалансированного развития групп "А" и "Б" в масштабах всего народного хозяйства. Предполагалось также ослабление пресса над сельским хозяйством. В качестве инструмента хозяйственной реформы Маленков видел снижение цен на товары широкого потребления при развитии производства в целом. Хрущев придерживался несколько иных приоритетов. Центральной проблемой он считал выведение сельского хозяйства из состояния полной разрухи, а колхозников из состояния социально-политической дискриминации при сохранении нормального обеспечения рабочих и служащих. Для выхода из продовольственного и аграрного кризиса Хрущев предлагал существенно повысить закупочные цены на продукцию сельского хозяйства и увеличить посевные площади. В этой ситуации освоение целины представлялось быстрым средством решения зерновой проблемы при обеспечении машиностроительных отраслей гигантским заказом на сельскохозяйственную технику. Ареной первого публичного столкновения Хрущева и Маленкова стал пленум ЦК, состоявшийся в сентябре 1953 г. В сельскохозяйственной полемике Хрущев напрямую обвинил Маленкова во лжи, когда тот на ХIX съезде партии говорил об успехах сельского хозяйства и заявил о решении зерновой проблемы в СССР.

Тогда же были проведены структурные изменения, ставшие прямым следствием "дела Берии". Они касались соотношения партийных и государственных структур. Логика их проведения была приблизительно следующей: если разграничение партийной и государственной власти стало следствием вредительской деятельности Берия, то для преодоления ее последствий необходимо всячески усилить роль партии. Усиление роли, общественного значения и функций партии естественным образом означало усиление позиций секретаря ЦК КПСС.Оформлением нового соотношения сил стало введение должности Первого секретаря ЦК КПСС, которую и получил Хрущев. Мощным инструментом в борьбе Хрущева за власть стал Секретариат ЦК, состоявший из нового поколения партаппаратчиков, выведенных из состава Президиума в марте 1953 г.

Вопрос о "культе личности" продолжал сохранять ключевое значение. Парадокс ситуации заключался в том, что исход соперничества между соратниками Сталина все в большей степени зависел от того или иного поворота в борьбе с его "культом". На фоне общественных настроений второй половины 1953 г., всеобщего ожидания перемен преодоление "культа личности" не могло больше ограничиться только сферой пропаганды и устранением одной одиозной фигуры. Разное понимание Маленковым и Хрущевым дальнейших шагов в этом направлении в конечном счете и предопределило исход борьбы.

Маленков понимал "культ личности" как неограниченную власть главы партии, панацею от этого он видел в идее "коллективного руководства", о чем впервые заявил на июльском пленуме 1953 г. "Коллективное руководство" должно было на практике реализовываться в Президиуме ЦК, где высший партийный аппарат должен был уравновешиваться широким представительством руководителей Совмина. Вести заседания Президиума должен был, согласно представлениям Маленкова, Председатель Совета Министров СССР.Такое партийно-государственное "коллективное руководство" стало бы органом реальной власти, гарантировало от монополии партаппарата и, тем более, от непомерной концентрации власти в руках первого лица в партии.

Хрущев, в отличие от своего соперника, альтернативных механизмов управления страной не искал. Для него "культ личности" — это прежде всего признание "нарушений" норм партийной жизни и вопрос об их виновниках. В исторической же оценке самого Сталина Хрущев постоянно сбивался на противоречия, то возвеличивая отдельные стороны "сталинского гения", то констатируя "отдельные перегибы" и недостатки. С точки зрения Хрущева, ошибки были допущены сталинским окружением и прежде всего "концентрированным злом" — Берией. Поиск виновных в преступлениях "периода культа личности" становится для Хрущева все в большей степени основным козырем в устранении политических соперников.