Тенденции развития евразийской экономической интеграции на современном этапе.

В этом году исполнилось 20 лет появлению в современном международно-политическом дискурсе евразийской идеи. В Московском государственном университете Нурсултан Назарбаев впервые предложил проект формирования Евразийского союза государств. Синергетическим эффектом от последовавших за этим действий по его воплощению в жизнь и стал евразийский интеграционный проект. Хотел бы констатировать, что евразийская экономическая интеграция в отличие от ряда инициатив, рождаемых во властных структурах, вышла за пределы интересов собственно официальных институтов и стала важнейшей частью дискуссии, ведущейся в российских и международных экспертных и деловых кругах. Таможенный союз и Единое экономическое пространство стали учитываться при рассмотрении стратегических очертаний евразийского континента и мировой экономической системы. Позволю себе остановится на тех аспектах деятельности Таможенного союза/Единого экономического пространства, прежде всего в его внешнеполитическом и международном сегментах, которые наиболее активно обсуждаются в экспертном сообществе.

Логика евразийского интеграционного проекта изначально учитывает мировой опыт интеграционного строительства, но это не означает, что мы должны полностью следовать сценариям Европейского союза, АСЕАН или объединений американского континента. Это относится в том числе и к срокам, и к скорости продвижения к поставленным нами задачам. Там, где «первопроходцам» из европейских сообществ требовались десятилетия, мы можем ограничиться кратно меньшими сроками – именно потому, что мы уже вооружены опытом, в том числе опытом ошибок этих «первопроходцев».

 

История показывает, что каждое последующее объединение, ставшее на путь интеграции, проходило его быстрее предшественников (примеры – НАФТА, МЕРКОСУР и др.).

Принципиально важным в евразийском проекте является то, что он строится на основе общепринятой и понятной внешним партнерам ТС/ЕЭП основе – правилах ВТО, а также той практике, которую наши страны наработали в отношениях с ЕС путем участия в многосторонних институтах секторального экономического сотрудничества. Все это, помимо весомого аргумента в споре с нашими критиками, создает эффект принципиальной открытости Таможенного союза для новых участников. Этому способствует и разноуровневый механизм вовлеченности стран – от полноценного участия до статуса наблюдателя или пребывания на переходной «орбите» старого ЕврАзЭС.

 

Неоднократно и небезуспешно (по крайней мере, теоретически) приходилось доказывать принципиальную сочетаемость евразийского проекта с ЕС-центричными инициативами на пространстве «общего соседства». В частности, при формировании Евразийского экономического союза сама Россия будет ориентироваться на гармонизацию с законодательством Европейского союза – в той мере, в какой это будет содействовать экономическому росту. Возможно, что перспектива – это создание общего экономического пространства с ЕС, что предполагает не просто гармонизацию законодательства союзов, но и постепенную ликвидацию препятствий на пути движения товаров, услуг, капиталов и граждан.

 

На сегодняшний день, при всей разности видения ближайших приоритетов ТС/ЕЭП, на повестке дня, как это представляется экспертному сообществу, остается стратегическая задача – максимальное сближение в национальных юрисдикциях норм и правил, относящихся к сфере ТС. Никакие надстроечные, институциональные изменения, количественное приращение числа участников интеграции не смогут компенсировать недостатки внутренней консолидации. Без сближения, а в конечном счете, унификации национальных юрисдикций, как минимум по направлениям деятельности Евразийской экономической комиссии, мы просто не перейдем на уровень Единого экономического пространства, Евразийского экономического союза и остановимся на достигнутом уровне с достаточно серьезными изъятиями.

 

Полагаю, что только из объективного экономического сближения вырастает, в конечном счете, потребность дальнейшей политической координации и консолидации. Это является гарантией от критики и саботажа интеграционных устремлений со стороны национальных и международных оппонентов. Однако «позитивная политизация» темы ТС/ЕЭП возможна и необходима – через национальные политические процедуры, через появление этой тематики в предвыборных и парламентских дискуссиях, в программных документах политических партий. Крайне важна и поддержка СМИ, научного, экспертного сообществ и общества в целом. Евразийский экономический союз должен быть «освоен» политическим сообществом наших стран изнутри, и таким образом мы сможем системно выводить его на внешнюю сцену.

 

Нашей целью может стать формирование Евразийского экономического союза как центра не только экономической интеграции, но и международно-политического притяжения, который будет способен сотрудничать и конкурировать с остальными полюсами современного полицентричного мира. Поиск моделей будущего мирового развития осуществляется на многих площадках – G20, БРИКС, Давосском, Петербургском, Астанинском и других экономических форумах. Обретя понимание стратегических задач, «образа желаемого завтра» нашего совместного развития в рамках Евразийского экономического союза после 2015 года, мы могли бы стать участниками глобального диалога. Нам необходимо быстро и вместе войти в этот международный институциональный пул и начать активно формировать благоприятную для нас экономическую и международно-политическую среду.

 

38. Представители тюрко-мусульманского евразийства и их деятельность в контексте евразийства .

Монголо-татарское нашествие, походы 1237-1238 и 1240-1242 годов, без всяких

сомнений можно считать глобальным бедствием для Руси. По своим масштабам

разрушения и жертвы, понесенные в процессе монгольских завоеваний, не шли ни

в какое сравнение с ущербом, который приносили предшествующие набеги

кочевников и княжеские междоусобицы. Массовое разграбление и уничтожение

собственности и жизни стало ошеломляющим ударом, который оглушил

русский народ и нарушил

нормальное течение экономической и политической жизни на многие годы.

Вопрос о последствиях нашествия никогда не принадлежал к числу дискуссионных.

Среди них не было и не могло быть каких-либо позитивных факторов. Но что

дали русскому государству годы зависимости, «двести лет вместе» с народом,

образ и принципы жизни которого не укладывались в рамки сознания простого

русского человека, были резко полярными устоявшимся на Руси законам и

традициям? Вне зависимости от оценки этого периода, необходимо признать, что

его последствия были колоссальными и определили самобытный путь нашего

государства во многих областях его развития.

Основная часть

Административные механизмы ордынского владычества

Основы Золотой Орды как автономного государства внутри монгольской империи

заложил хан Батый после своего возвращения из западного похода в 1242 году,

расположив свою столицу – Сарай, на восточном берегу Ахтубы. Монгольская

политика на Руси не отличалась по своим целям от политики в других землях,

находившихся под контролем хана. Перед Батыем стояли две основные задачи:

навязать русским князьям покорность его воле и организовать сбор дани и

налогов.

Подходы к решению этих задач варьировались в разных частях Руси. На Юго-

западной Руси – в Переяславской и Киевской землях и в Подолии – монголы

полностью устранили княжескую администрацию, заменив ее своим прямым

управлением. В Галицкой, Волынской, Смоленской и Чернигов-Северской землях,

как и в Восточной Руси, монголы установили собственное управление наряду с

княжеской администрацией. Новгород после 1260 года был освобожден от

присутствия монгольских чиновников, но не от обязанности платить налоги.

Даже на тех русских землях, где князья оставались у власти в качестве

вассалов хана, монголы оставляли за собой право ставить определенные

местности и группы населения под свой контроль. Некоторые земли даровались

также в удельное владение членам семьи Чингизидов. Так, Тула с прилегающими

к ней окрестностями была передана великой хантун Тайдуле.

На большей части Руси, однако, монголы позволяли местным князьям продолжать

править их княжествами под властью хана Золотой Орды и сюзеренитетом великого

хана Монголии и Китая. Каждый русский князь должен был получить ярлык на

великое княжение от хана. После этого посланник хана торжественно короновал

его. Хан в любое время мог забрать назад княжеский ярлык, если у него были

причины сомневаться в преданности князя. В случаях открытой оппозиции со

стороны князя или народа, а также ссор между князьями, хан посылал на Русь

рать во главе с баскаком. Со времени правления хана Узбека и позднее хан

назначал баскака в стольный город каждого из важнейших русских княжеств.

В завоеванных ими землях монголы спешили определить платежеспособность

населения, проводя его перепись («число»). Монгольские переписи населения на

Руси проводились по приказу великого хана, согласованному с ханом Золотой

Орды. Первую перепись в Западной Руси провели еще в 1245 году; тогда были

обложены налогами: Киевская земля, Подолия и, возможно, Переяславская и

Черниговская земли. После карательной экспедиции Бурундая в 1260 году,

перепись населения была проведена в Галиче и на Волыни. В Восточной и

Северной Руси осуществлялись две общие переписи. В 1258-1259 гг. подсчет

населения производился в Великом княжестве Владимирском и в Новгородской

земле. В 1274-1275 гг. еще одна перепись была проведена в Восточной Руси, а

также в Смоленске.

В соответствии с основными принципами монгольской политики, «число» имело две

основные цели: установить количество возможных рекрутов и определить общее

количество налогоплательщиков. Соответственно и термин «число» имел два

значения: количество воинов, которые должны были быть завербованы, и перепись

населения с целью взимания налогов. Другими словами, каждое числовое деление

представляло собой военно-финансовый район, территориальную единицу, с

которой взималось определенное количество рекрутов и налогов. Как и в самой

Монголии, количество солдат, которое должен был поставить район (десятую

часть мужского населения), по всей вероятности, являлось основанием