Хронология: Гималайская Война

Те, кто изучают Гималайскую Войну, вынуждены преодолевать два существенных препятствия.

Во-первых, многие из событий Войны обладают мощной защитой от восприятия через Время. Некоторые обереги были наложены изначально, чтобы не позволять использовать прозрение в стратегических целях; другие были созданы в наши дни заклятиями тех, кто участвовал в Войне. Многие из них обладают прошлыми жизнями, переплетенными с войной, и предпочли бы оставить их содержание при себе.

Во-вторых, Гималайская Война – тема, чувствительная в политическом плане: и Эвтанатос, и Акашийцы не поощряют активное изучение войны, а подмастерьев, в которых сильны инкарнации из того времени, направляют к особым наставникам.

В любом случае, современные Эвтанатой более склонны изучать войну и менее склонны повиноваться ограничениям, наложенным старыми Акарьями. Некоторые даже обращаются к Акашийцам за помощью, и наоборот. Изучение войны современными магами смерти предоставило эту хронологию.

950 до н.э. Братья Акаши прибывают в Индию. Различия в доктринах с Пробужденными брахманами побуждают их оставаться в своих северных лагерях. Их интересуют только прото-Танатоические секты: Хандура, дакоиты и другие. Мыслители Акашийцев отмечают сходства в сектах, с которыми сталкиваются, и доктрины обеих групп от этого обмена знаниями развиваются.

900 до н.э. Белая Коумата. Рядом с лагерем Акашийцев в Бхутане начинается чума. Брат Акаши по имени Дымный Тигр убивает дакоита Ранджита и обвиняет дакоитов в том, что они убивают тех, кому предназначено противостоять их секте. Встреча между дакоитом Акарьей Натадевой и Ваджрапани Шифу Чан Ни задерживает враждебность, но напряжение остается большим. Через год генерал Чан меняет свою позицию и приказывает атаковать всех магов смерти вдоль Ганги.

850 до н.э. Начало Колеса Мечей. Исследователи из числа Танатоиков отмечают вендетты между воинами, которые никогда ранее не встречались, и заключают, что души по обе стороны уносят свой гнев в будущие воплощения. Инфернализм и безумие отравляют эти гонимые яростью Аватары, многие из которых проявляются в телах маленьких детей. Это следует рука об руку с магическими новшествами, подстегнутыми войной. Магия некросинтеза становится высоким искусством для Идран; они используют ее, чтобы стать полумертвыми Нагараджа.

790 до н.э. Битва Трех Рек. Отряды Акашийцев одновременными ударами прижимают культы Танатоиков к Сарасвати, Ганге и Кришне. Маги смерти используют мистическую силу рек, чтобы сдерживать атаку, но этим вызывают гнев брахманов во всех трех регионах. Аскеты и практики Тантры изгнаны из крупных населенных пунктов; по времени складывается так, что согнанные с мест мистики встречаются и очень быстро формируют союз.

535 до н.э. Просветление Будды Шакьямуни. Возможность находиться при проповедях Будды и просто в его физическом присутствии порождает несколько спонтанных Пробуждений, однако маги обнаруживают, что в присутствии учеников Будды невозможно использовать разрушительную магию – до самой его смерти. Эти моменты передышки позволяют обеим сторонам договориться о мире. К сожалению, разобщенность Танатоиков и количество привыкших к бою Аватаров в их рядах ведут к тому, что лишь меньшая их часть соглашается прекратить боевые действия.

514 до н.э. Ночь Фана. Отряды Хандура преследуют Акашийцев из Воинственных Кулаков, загнав их в Афганистан. Воинственные Кулаки встречают Дарвушим; их совместный ритуал порождает сущность под названием Кваджа аль-Акбар. Хандура приходят слишком поздно, и их истребляют Небесные Певцы, принявшие их за Дарвушим. Более подробную информацию см. в книге: «Затерянные Пути: Аль-и-Батин и Тафтани».

500-384 до н.э. Годы Покрова. Эта эпоха все еще противостоит попыткам исследователей заглянуть в нее. После 384 года Братство Акаши в основном остановлено Сапиндья Садананда (или Кровным Братством Вечной Радости (Consanguinity of Eternal Joy)) и Нататапас (Natatapas). Нататапас были основаны обаятельной Ведавати; происхождение Кровного Братства потеряно за Годами Покрова и скрытностью самой секты.

354 до н.э. Объединенная мистическая сила Великого Жнеца Субранамьяна и Ведавати проявляет себя как Шивасакти Айяватара или «Железный Аватар». Воплощение объединенной мощи Шивы и Шакти разрушает последний оплот Акашийцев к югу от Ганга и оканчивает войну. Нататапас и Сапиндья Садананда объединяются, формируя основу Чакраванти, первое подлинное воплощение Традиции Эвтанатос.

 

 

Пробужденный

Примерно в то время и появился Будда. Он побуждал людей отринуть свою привязанность к ненависти и желанию и жить простой, праведной жизнью. Мы согласились с некоторыми из этих учений: многим из нас они дали новую цель. Мы оставили убийства ради мести, потому что он предупредил нас: привязанность к нашим чувствам поймает нас в ловушку цикла непрерывного страдания. Война подтверждала нам, что он прав.

С другой стороны, он отрицал существование души и не считал, что боги обладают каким-то особым значением. То было странное время для Чакраванти: тогда мы так себя называли. Очевидно святой человек высказывал идеи, противоречащие некоторым нашим самым глубинным верованиям.

- А что насчет Махавиры? – Голос Джанин удивляет меня ровным тоном. – Гм… я в колледже о нем читала.

- Основатель джайнизма? Ты права, он говорил о том же, но он для избавления от желания прописывал аскетизм. Проблема в том, что мы всегда подчеркивали первичную красоту Колеса и видели смерть и страдание как его часть. Махавира сказал, что нам следует отвернуться от вещей, которые мы принимали с гордостью за самих себя.

Буддизм не мог удовлетворить нас по сходным причинам. Колесо прекрасно, зачем столько хлопотать, чтобы его избегнуть? Почему нельзя просто принять страдание как необходимое и даже святое состояние?

- А разве аскетизм – это не контролируемое страдание в своем роде?

Хорошо. Она выбирается.

- Нет. Это способ превращать невзгоды в удовольствия. Представь двух человек. Оба они иссохли от того, что едят раз в неделю, если не раз в месяц, но один из них делает это добровольно. Вот он аскет. А второй просто умирает с голоду.

- Думаешь, люди заслуживают того, чтобы умирать с голоду?

Это несколько выводит меня из себя.

- Я имела в виду не совсем это, но – да, Джанин, я так думаю. Иногда.

Что я имела в виду, так это то, что тебе стоит смотреть на свою вину как на урок. Попытки наказать себя – это просто такой же эгоизм, как попытки игнорировать то, что ты делала.

Кроме того, всегда есть карма, и она исправит тебя, если ты облажаешься. И нас.

Дверь резко распахивается, впечатавшись в стену. Входит Мир, глядя сквозь Джанин. Он несет черный вещмешок, и лицо у него совершенно не счастливое.

 

Нараки

Маги смерти заплатили тяжкую цену за свое упорство в Гималайской Войне. Неся травмы прошлых воплощений, многие из них согнулись перед демонами, Джором или созданиями, которые предлагали им передышку в обмен на рабство. Чакраванти заклеймили этих потерянных Танатоиков именем «нараков», то есть «демонов», хотя лишь немногие действительно были демонопоклонниками.

Первые Нараки были названы так Кровным Братством Вечной Радости. Сапиндья Садананда описали 18 культов Нараков; из них три вернулись в круг, доказав свою невиновность, а пять были истреблены до последнего участника. Учитывая хаос Гималайской Войны и нынешнее состояние выводка Хелекара, современные Эвтанатой скептически предполагают, что среди этих культов могло вообще не быть ни одного искаженного.

Количество перечисленных фракций обманчиво. Эвтанатой никогда не обладали большей или меньшей склонностью к инфернализму, чем кто бы то ни было еще, но они тщательно ведут записи о разложении в своих рядах, чтобы не дать ему повториться.

Судьба шести древних сект Нараков неизвестна. Еще три не проявляли себя в нашу эру. Оставшиеся три перечислены здесь.

 

Нагараджа

Мастера некросинтеза, Идран изучали вампиров, поскольку те представляли собой естественное взаимопроникновение жизни и смерти. Идран научились подражать состоянию немертвых; полу-смерть также дала им Резонанс, необходимый для легкого перехода в Нижний Мир. Эти способности сделали их страшными бойцами, которых сложно было убить, и еще сложнее – избегнуть или загнать в угол. Самые искусные из них стали ямасаттвами; исследователи-Герметики называют подобные создания личами.

Но этого было мало. Вампиры, которых они наставляли, оказывались более приспособлены к пересечению Покрова, и лучше подготовлены к тому, чтобы общаться с ужасами по ту сторону. В конечном итоге Идран сами стали вампирами, рассудив, что вторая ритуальная смерть сделает их святейшими созданиями на земле. Теперь, освобожденные от разделения между жизнью и смертью, они могли взращивать духовное совершенство. Они назвали себя «Змеиными Князьями», предвкушая окончательное просветление.

Оно никогда не наступило.

Нагараджа теперь были вампирами, и спустя очень недолгое время они увязли в интригах немертвых. Способные свободно пересекать Покров, они стали ценными союзниками. Они присоединились к тайному сообществу некромантов и исчезли из вида. Большинство Эвтанатой полагает, что постоянные бури Нижнего Мира истребили их, но подтверждения тому никогда не было.

Страшнее мысль о смертных Нагараджа. Освободившись от старых хозяев, бывшие рабы извратившихся Идран могли продолжить с того места, где прервались хозяева. Сообщения о магах, которые шарили по Греции и Ближнему Востоку в поисках Ритуала Становления Лича (см. книгу «Мертвая Магия») вызывают предположения о том, что за тайнами смерти в жизни все еще охотятся – а возможно, уже постигли их.

Дополнительную информацию о Нагараджа и их связях с древним обществом под названием «Черная Рука» можно почерпнуть из книги «Вампир: пособие Рассказчика».

 

Апад-Дхарма

Закон-В-Нужде был собранием гималайских воинов, которые полагали, что Чакраванти станут ненужной обузой для их двойной цели: защиты их родной земли (в наши дни это территория Бомбея) и практика аморальной Тантры в должных ее крайностях. Многие находили, что наивысшее выражение пути левой руки – это служение Маре, Искусителю из индийских легенд; другие испытывали себя, намеренно накапливая Джор.

Апад-Дхарма безжалостны в своей территориальности, а их практики действительно причудливы. Что странно, инферналисты и маги с теоретически свободной волей работают у них вместе: все они осуществляют совместный эксперимент в области одновременно зла и восстания.

 

Визвадагни

Пламя Всепоглощающее в 503 году до н.э. пало жертвой демонов, притворившихся богами Вед. Эти «боги» проповедовали простую философию: хотя избегать страдания на Колесе через медитацию и прозрение очень правильно и хорошо, сострадательнее всего будет уничтожить само Колесо. Тогда, утверждали «боги», они смогут создать новый вечный мир, как и хотят люди. Это учение, а так же строфы о прекрасном мире, что создадут боги, содержится в писании «Аначакра Веда», надиктованном предводителю культа «богом Вишну», а на самом деле демоном Таракой.

Визвадагни все еще располагают значительным числом смертных последователей; их религия привлекательна для материалистов и революционеров, поскольку предлагает заменить старый неправильный мир новым, где иллюзия жизни и станет подлинным лицом космоса. Предводители культа теперь осознают, что служат демонам, а не богам, но им это уже давно неважно. Они и в самом деле верят, что их господа построят рай на обломках Колеса, просто полагают, что в этом новом космосе возродятся только души верных магов. Естественно, они не делятся этим соображением с нижними слоями культа.

 

 

Смерть открывает путь

Он пинком закрывает дверь и говорит: «Держи ее». Я сгребаю ее за волосы раньше, чем задумываюсь, зачем.

Он лезет в вещмешок.

- Время вышло! – Кричит он, вытаскивая пару дешевых наручников, таких, какие можно купить во второсортном сексшопе. – Ты ведь их помнишь, да? Именно их ты заставляла носить детей.

В его голосе непередаваемый яд.

- Мир? – Я с некоторым сомнением двигаю ее вперед. – Что ты делаешь?

- Ты была права, Эвелин, а я неправ. Время убить суку. – На меня он даже не смотрит. – Джанин! Одень их, иначе я выдам тебе двойную порцию той боли, что Мистер Спаси-Господи засунул тебе в голову.

Он придавливает ее взглядом. Трясущимися руками она надевает наручники.

- Мир!

Я отпускаю ее волосы, потому что она рухнула на колени. Он закрывает глаза и сдергивает с шеи ожерелье-удавку.

Он глубоко вдыхает, и я слышу его голос, через Манас шепчущий в моей голове.

Эвелин, здесь действуй со мной.

Мир? Это какая-то работа с Разумом? Наказание? Что?

Это Предназначение.

Он набрасывает шнур поверх ее безмолвных, плачущих глаз, и опускает до шеи. Затем он тянет. Что бывает дальше, ты знаешь.

Твои глаза лезут на лоб, лицо искажает безумная гримаса. Твои руки паническими спазмами рвутся содрать эту штуку с твоего горла. Джанин, конечно, этого не может: я держу обе ее руки, пока Мир работает шнуром.

Обычно он делает это быстро и аккуратно, но сейчас он затягивает шнур медленно, даже иногда ослабляет петлю, и Джанин испускает испуганное сипение. Потом петля затягивается туже, еще туже, и я чувствую, как ее руки слабеют.

Мир говорит:

- Держи ее на пороге возврата. Используй Жизнь, держи ее на краю.

Он шагает в сторону, Джанин падает на пол, и я уже рядом, прохожусь по чакрам, ощущая, как слабые спазмы дрожью проходят по телу.

Чакра пупка мутнеет, потом закрывается цветок сердца. Затем огонь праны отливает от горла, а к тому времени, как закрывается третий глаз, у меня в руке уже зажата тисовая статуэтка. Я смачиваю слюной свой левый указательный палец.

Пальцем я касаюсь верхушки статуэтки, и ее душа останавливается в пути к короне. Колесо не получает своего, по крайней мере, на этот миг.

Я глубоко вдыхаю:

- Было близко, Мир. Скоро у нее умрет мозг.

- Душа – это не мозг, Эвелин.

- В нашей ситуации все равно что мозг. Как насчет рассказать, какого хера здесь творится?

- А как ты вступила в клуб?

- Агама. Смерть и снова жизнь.

Он показывает жестом на недвижное тело Джанин.

- Ты же не думаешь…

Ее глаза открываются.

 

 

Идущие по нитям Судьбы

- Пробудилась.

Я бросаю взгляд на Джанин. Она молча сидит на заднем сиденье. Машина на самом деле наша: Марабут переслал нам перевод, как только Мир позвонил и объяснил ситуацию. Она озирается вокруг удивленными, сияющими глазами, медленно моргая.

- Я ощутил, что нити Предназначения сплетены вокруг нее в тугой узел, и я добавил к ним свои действия. Я не знал, как оно все обернется, но да, она Пробудилась.

Я делаю глубокий вдох, чтобы мысль улеглась в голове. Наверняка он все сделал, пока мы спали, силой своих сиддхи связал свой разум с ходом Колеса, с ее предназначением.

- Поэтому беседа и свернула на историю, поэтому ты и был так импульсивен. Думаешь, в прошлой жизни она была одной из нас?

- Возможно. Смерть поставила ее на край, и она вернулась силой собственной магии. Кстати говоря, нам придется запереть любые сиддхи, что она может проявить.

- Я здесь, - говорит она. – Не говорите обо мне так, словно я не здесь. Я никогда раньше не была настолько здесь, такой настоящей, такой уверенной в себе… и я могу видеть…

…Что угодно, - говорит Мир.

- Расскажите мне больше. Расскажите мне все о вас. О нас.

Я хмурюсь:

- Ты еще не одна из нас.

Она закрывает глаза; машина слегка вздрагивает. Мир сует руку в вещмешок, а на нее глядит с укоризной.

- Откажут тормоза? Или случайная искра попадет в бензобак? Тебе не нужно забирать нас с собой, Джанин. Черт, тебе и самой не нужно. Свой суицид ты уже получила.

- Тогда расскажите мне больше. Дайте мне что-то, с чем можно родиться заново.

- Разумные слова. – Из мешка доносится металлический щелчок, и он убирает руку. – Эвелин? Расскажи ей еще. – Он давит на газ, и машина рвется вперед, еще быстрее пожирая дорожную разметку.

- Сделай из этого дорожную историю.

 

Греция и Чакраванти

Проследив наследие Александра до его истока, Чакраванти нашли других жрецов смерти, делающих свое дело в тени более популярных Олимпийцев.

Хотя большинство эллинов страшилось смерти и считало, что судьба – это причуды капризных Олимпийцев, почитатели хтонических богов Нижнего Мира придерживались более трезвой веры. Неудача и смерть были изначальными силами, которые редко следовали за порывами и причудами Олимпийцев; они служили цели более высокой, чем люди или боги.

Хтонические божества включают следующих.

Гадес. Брат Зевса и Посейдона, Гадес получил нижний мир, когда все трое тянули жребии, деля правление над космосом. До своей женитьбы на Персефоне он в одиночку правил своим царством семи рек: Ахерон, река скорби; Коцит, река слез; Лета, река забвения; Флегетон, река огня; Стикс, река ненависти (прим. переводчика: остальные две не названы, так что скорее все же «царство пяти рек»). Некоторые современные Эвтанатой рассматривают это как метафору Легионов Мертвых, организованных в ныне не существующей Стигийской Империи, но другие видят в реках метафору разрушительной кармы.

Персефона. Гадес был так поражен дочерью Зевса и Деметры, что похитил ее, утащив Персефону в Нижний Мир. Деметра, богиня плодородия, предоставила урожаям иссыхать, занятая лихорадочными поисками дочери. Фаты рассудили, что Персефона свободна уйти, пока пища поземного мира не касалась ее губ, но она приняла гранат, предложенный ее пленителем, и так оказалась привязана к нему. Чтобы предотвратить разрушение мира, Зевс поделил год на времена роста и смерти. Весной Персефона возвращалась на Олимп, но осень забирала ее назад в Нижний Мир.

Этот миф особенно значим для Эвтанатой, особенно для Общины Гранатового Цветка. Многие маги смерти рассматривают этот миф как метафору Колеса и используют его в ритуалах.

Танатос. Смерть сам по себе редко персонифицируется, хотя Геракл и боролся с ним ради права войти в Нижний Мир. Хотя он иногда и проявляется как мужчина в темных одеждах и с мрачным лицом, чаще его описывают как безликую силу – служителя Судьбы, которого должны признавать даже Олимпийцы.

Геката. Геката – богиня перекрестков и ночных путешествий, а так же матерь чудовища Сциллы и покровительница Медеи. Современные Эвтанатой воздают ей почести на пограничных местах, когда хотят призвать ее силы: насылание видений, предсказание и направление душ.

Эринии. Традиционно считается, что их трое; они – Фурии, которые выполняют наказания, назначенные богами или же Судьбой. Если они исполняют веление Судьбы, то ни Олимпийцы, ни Хтонийцы не могут вмешаться.

Радамант. Мягкий и справедливый брат тирана Миноса и яростного Сарпедона, Радамант был назначен судить умерших Азии после своей собственной смерти при падании древнего Крита. Он служит покровителем Рыцарей Радаманта и символизирует их собственную приверженность праведному суду.

Харон. Перевозчик Мертвых принимает в уплату за перевоз два обола (обол – это греческая монета, и так же называются монеты душ, ходящие в Нижнем Мире). Древние часто погребали тело вместе с платой для Харона, и отсюда пошло выражение «пенни для твоих глаз» (хотя монеты часто клали не на глаза, а в рот). Седой иссохший человек (иногда с бородой, иногда в маске) направляет челн по реке Стикс.

Сведущие Эвтанатой также знают, что Харон был правителем Западного Нижнего Мира. Как говорят, он создал класс полубожественных духов, называемых Перевозчиками, чтобы они помогали душам среди бурь, частых бедствий на землях и морях мертвых. Харон давно исчез, и империя его раскололась в штормах душ. Эвтанатой, которые совершают путешествия в Бурю, всегда смотрят, нет ли поблизости Перевозчика, ибо они знают самые безопасные проходы сквозь черный хаос.

Мойры. Они же три Фаты (Fates): Атропос, Лахезис и Клотос. Они – дочери Ночи, и пребывают в бронзовой крепости, на которой начертаны записи обо всем происходящем в мире. Они представляют Предназначение, и потому ни одно существо не может оказать неподчинение их решениям, даже Зевс. Клотос прядет нить жизни, Лахезис измеряет ее и назначает каждой нити свою судьбу, и Атропос перерезает нить, отправляя мужчин и женщин к их смерти. Тихе, богиня удачи, как говорят, сестра Мойрам, но она была плохо пригодна для серьезности их работы.

Для Эвтанатой Мойры представляют собой духовное лицо Цикла. Иногда приказам Фат больно следовать, но сделать что-либо иное означает вывести космос из равновесия.

 

 

Ходящие по Перекресткам

Минуту я перевожу дыхание и собираюсь с мыслями.

- Ну да, все мы странствовали. Когда ты научишься смотреть на ткань своей жизни, то увидишь в каждом узелке другое время и место. Это так для каждого из нас и для всех нас.

Теперь ты знаешь наши истоки. После войн, и после того, как мы распознали священные истины, которые все мы разделяли, наша Традиция двинулась из Индии на поиски других Поворачивающих Колесо.

Александр Великий попытался захватить Индию в 327 году до Р.Х.. За ним следовали жрецы из Персии и Греции, и через год они утешали его мертвых у вод Инда. Чакраванти увидели их ритуалы и почувствовали определенное родство, хотя мы и прокляли войска Александра, наслав на них мор и неудачу.

Наши представители последовали за отступающей армией в Персию и Грецию. Их доклады явились в грезах гуру Непала, Багдада и Бенгала, и из этих древних Марабутов двинулись другие путники, твердо намеренные увидеть чужеземных мистиков своими глазами.

Пока Александр лежал на одре болезни, Персия прославляла его как проявление Аполлона, поместив его рядом с другими импортными, искусственными богами его империи. В нас было немного уважения к Серапису, богу смерти, созданному его политиканами из греческого и египетского сырья.

Сами персы нас удивили. Тебе стоит понимать, что для древних Чакраванти, и для большинства людей в то время, идея Бога как земной личности была в лучшем случае странностью, а в худшем – наглостью. Божественность проявляла себя через посредников или духовные упражнения.

Зороастрийцы, которых мы встречали, поразили нас своей преданностью своей вере, но в их вере мы увидели тень, отброшенную Колесом. Как и тибетцы, они отдавали своих мертвых стервятникам. Как и индийцы, они тщательно оберегали себя от порчи смерти.

- Порчи смерти? – спрашивает Джанин.

- Мы называем ее Джор. Это…

- Не надо пока ее этим пугать, Эв, - говорит Мир, поворачивая на шоссе.

- Ну ладно. В реинкарнацию они не верили – только в святой огонь очищенного разума. Их волшебники вынудили нас скрываться. Мы оставили нескольких исследователей наблюдать за этим местом и по торговым артериям империи Александра двинулись в Грецию.

Как мы увидели, среди олив и мрамора дела обстояли примерно так же. Как и мы, они отказывались отворачивать лицо от смерти, и, как и нас, их за это боялись. Они поклонялись смехотворным Олимпийцам, не думая о хтонических богах, которые рокотали под их детской площадкой. Их некроманты слушали скрытые течения земли и вручали плату Перевозчикам. Пока остальные славили Геракла, они делали приношения Эриниям, карающим тех, кто обманом отнимал у Гадеса его подданных.

Итак, мы отвергли богатые алтари Зевса с его присными и совершали обряды в пещерах с хтоническими жрецами. Мы соглашались с необходимостью смерти и возможностью обновления. Боги Нижнего Мира – Геката, Гадес, Персефона и сам одетый темными ризами Танатос – в наших ритуалах присоединились к богам Вед.

Мы двинулись дальше, и узнали, что истина о Цикле не ограничена одной культурой. Рим был великим учителем; наши предки ходили по его дорогам и до падения империи, и после. Некоторые маги шли в другом направлении в поисках нас: мои кельтские предки увидели Морригу в Фуриях и Кали. Во время конца империи в ней процветали культы мистерий, поклоняющиеся странным богам с востока. Я уверена, что некоторые тщеславные и пустоголовые аристократы считали нас этаким древним эквивалентом «модного клуба джентльменов», но скрытые в пещерах привозные боги коснулись и кое-кого из них.

Затем имперские потоки Рима иссякли, и мы остались как темные тростники, рассеянные по всей империи. Мы оставили Чакраванти – или Эвтанатой, как сказали бы некоторые греки, - в Галлии, Византии, Иберии, в общем, почти везде, кроме Египта. Большинство из нас же вернулось в индийские нации, в которых мы родились.

- А почему не в Египте? – Голос Джанин уже нейтральный, а не жалкий, и я больше не ощущаю напряженного покалывания от сдерживаемой магии.

Тут я пролетаю. Я улыбаюсь:

- Знаешь, Джанин, это чертовски хороший вопрос. Кстати, Мир, а почему так вышло?

- Чего? – Он бросает взгляд в зеркало заднего вида. – Извини, задумался: планирую, как пойдем через границу. Ладно, я все равно понятия не имею. Спроси какого-нибудь Акарью. Они тоже не знают, но теорий у них куча: злобные мумии, пожиратели грехов, прото-Небесники. Я вообще удивлен, что никто еще не приплел сюда древних космонавтов.

- Это скорее из вотчины Эфиритов. – И, наконец, левитация.

- А что такое Эфириты?

Мир возвращает взгляд на дорогу:

- Скоро узнаешь. Просто продолжай слушать.

- Так трудно… - Она прижимает ладонь к мокрому окну. – Я смотрю наружу и… Видишь тот мост? Болты ржавеют, а вон тот… - Она вытирает стекло рукой, чтобы показать. – Он сломается, и мост упадет. Я могу это видеть. Повсюду всякие штуки ломаются и ржавеют.

- Раньше кто-нибудь придет и починит этот мост. Подумай: мосты ведь не падают направо и налево. Они приходят в упадок, мы чиним. Они ломаются, мы перестраиваем. Мост – это не прямая линия, это колесо, ведущее к новым мостам. Ты не просто пересекаешь мост и оставляешь его ржаветь за спиной. Мы живем на земле затем, чтобы чинить, что можем, и разрушать, что не можем, прежде, чем ржавчина отравит воду и погубит все.

- Это и к людям относится, да?

- И особенно к людям. Слушай дальше.

 

Смерть у кельтов

Кельтская культура когда-то простиралась по большей части Западной Европы, от Галлии (Франции) и Испании до Британских островов. Находясь на западном краю индоевропейской миграции, они сохранили много общего со своими иранскими и индийскими предками. Приводимые ниже имена чаще всего используются Айдед.

Кельты верили, что у посмертной жизни есть несколько этапов. Тех Дуинн, подводное царство, было местом, где собирались духи умерших. Ворота Тех Дуинн охраняла пара яростных псов, один из них черный, другой белый. Оттуда добродетельные мертвые совершали путешествие на запад, в Тир на Ног, Землю Юности, где они проводили остаток существования в играх с богами. Другие воплощались вновь, чтобы усвоить уроки другой жизни. Обычным делом была реинкарнация в тотемное животное, или новое рождение в той же линии крови, что и в прошлой жизни. Обесчещенные же мертвые возвращались как Слуаги, насмешки над подлинно живыми.

Боги смерти направляли души по этому циклу. Вот боги из их числа.

Донн. Владыка Тех Дуинна – это отголосок Первого Жертвоприношения. Донн воплотился вновь как владыка Сыновей Миля и повторил свое жертвоприношение, утопившись в океане; там он основал свое владение. Он живет в пещере, из которой он судит мертвых и отправляет их к их предназначению.

Диан Кехт. Врачеватель богов, Диан Кехт мог поднимать мертвых по своей воле, но был не только целителем. Когда Морригу должна была разродиться ужасающим ребенком, Диан Кехт убил его и сжег трех огромных змей, которых нашел в сердце ребенка. Также он создал серебряную руку для Нуады, короля Туата де Данан.

Морригу. Призрачная Королева с окровавленными руками выбирает тех, кому предстоит умереть, особенно на поле боя. Она представляет жажду крови и власть над землей Ольстера. Она обрекла на смерть героя Кухулина, и она является в обличье голодной вороны или карги с железными когтями, прообраза баньши.

 

Мистерии Египта

Эвтанатой никогда не поддерживали значительного контакта с Египтом, хотя на первый взгляд должны были бы органично сочетаться с этой страной. Несмотря на замысловатые погребальные практики и богатые магические традиции Египта, посланцы Чакраванти в эту страну всегда считали свою задачу опасной и неблагодарной.

Именно здесь Чакраванти повстречали подлинно бессмертных. Шемсу-Херу были чародеями могучими, но совершенно не заинтересованными танатоическими темами. Мумии восхитили Чакраванти, поскольку с необычайной легкостью скользили через границы жизни и смерти, но и устрашили, поскольку их природа была столь близка идеалам сгинувших Идран. Могучие в жизни и смерти, Шемсу-Херу блокировали некромантию Чакраванти. Каждая попытка совершить путешествие Агама в Египте оканчивалась неудачей, а без ритуалов посвящения Традиция никак не могла установить постоянное присутствие.

Те немногие Чакраванти, что путешествовали через Египет, также обнаружили Цех (Craft) с этикой, сходной с их собственной. Хем-ка Собек охотились за злодеями на основании знакомого набора критериев, а их практики «пожирания грехов», как зеркало, отражали каннибализм, практикуемый некоторыми из служителей Кали. К сожалению, Цех не хотел вести с Чакраванти никаких дел: правосудие Собека было несовместимо с верой в Колесо.

В конце концов неприязнь Батини окончательно выдавила Традицию из этих краев. Несмотря на предполагаемое исчезновение Сокрытых, очень немногие Эвтанатой вернулись в Египет.

В 2001 году исследователи Эвтанатой обнаружили чрезвычайно изменившийся магический пейзаж, напитанный упорядоченными потоками Квинтэссенции, а Хем-ка Собек не обнаружили. Их место занял новый каннибалистический культ. Эти «Жнецы» посвящали своих жертв египетскому богу Апофису безо всякой связи с моральностью, но в остальном были неестественно похожи на пропавший Цех. Традиция слишком чужда этому региону, чтобы проводить дальнейшее исследование, но несколько Эвтанатой выражают понятное беспокойство. Что могло настолько полным образом извратить магическое сообщество, настолько похожее на их собственное?

 

 

Один Бог приносит меч

- Джанин, ты что-нибудь знаешь об истории ислама?

- Он возник около 600 н.э.? И быстро распространился до, ну, до Индии, так?

- Так. Как думаешь, что правоверный мусульманин подумал бы о парочке язычников вроде нас? И еще лучше, что бы о нас подумал правоверный мусульманин, который жил тысячу лет назад?

- Что произошло?

- Побоище. Они прошлись по земле, убивая жрецов и сравнивая с землей храмы. Наши предки не были «Людьми Книги», так что они вообще не уважали нашу веру. Не улучшало ситуацию и то, что за ними шла еще одна группа магов, охотно готовая истребить нас всех во имя космической чистоты.

Эти Аль-и-Батин были исламскими мистиками – пляшущие дервиши, все такое – и они верили, что мы поклоняемся искаженной части Творения. Видишь ли, они думали, что твой мост ржавеет потому, что он – часть ущербной и проклятой вселенной, а не потому, что это свойственно его природе. Они бы предпочли изменить мир и сделать ржавчину невозможной, чем брать в руки метафорический гаечный ключ.

Конечно же, они принесли с собой обычный набор консервативных поучений, вроде тех, согласно которым плясать с черепом или касаться прокаженного социально неприемлемо. Мы всегда были нарушителям табу, так что мы были среди первых, кто пострадал от зачисток. У другой группы магов, называемой Сахаджийя, были сходные проблемы: их магия была основана на ощущениях. Ритуальный секс захватчики тоже терпеть не собирались. Мы заключили с ними союз, названный Дикшам Ананды, и помогали друг другу выживать в самые худшие времена. С тех пор Экстатики остаются нашими союзниками. Если тебе нужна помощь, а никого из наших ты найти не можешь, то лучше всего обратиться к ним.

- Так что, у вас есть и другие тайные общества? – Спрашивает Джанин.

- Конечно, - отвечает Мир. – Ты уже повстречалась с комитетом по торжественной встрече Небесного Хора. Хорошенько подумай о том, как они с тобой обошлись. Пока что, я бы сказал, мы – все, что у тебя есть.

Еще я бы хотел отметить, что, несмотря на рассказанное Эвелин, не все мусульмане – фанатики, и не все древние были кровожадными идиотами. Моя религия объединила идеи индуизма и мусульманства. Правители Бабура сделали то же самое. В целом я бы сказал, что первая волна ударила тяжелее всего, а потом и Чакраванти научились держаться тихо.

Просто хотел это добавить, Эвелин. Продолжай.

Я барабаню пальцами по ближайшей поверхности, чтобы сбросить возбуждение. Достаточно патриархально, Мир? Может, мне стоит рассказать ей про Джор? Потом я пытаюсь проследить за гневной мыслью до ее источника, и натыкаюсь на воспоминания об иссохших растениях и пистолете, направленном в голову копа. Потом до меня доходит, что Мир вполне может читать мои мысли, и я начинаю сбивчиво излагать следующую часть.

- Итак, нам пришлось снова отправиться в дорогу и вернуться на заливные луга Римской Империи; конечно, римской она тогда уже не была, да и от империи мало что осталось. Греческие Эвтанатой едва помнили нас, а все остальное было легендами. Повсюду было христианство, так что нельзя было направо и налево рассказывать о своей вере в Колесо, если, конечно, у тебя не было желания переместиться в следующую жизнь верхом на костре. Гималайская война научила нас объединяться ради выживания, но как нам было собрать этих мистиков? Мир существенно больше, чем одна Индия.

Потом, в 1297 году, Пробудился Сирдар Рустам. Помнишь, кто такие зороастрийцы? Теперь ислам уже доминировал в Персии, и Рустам побудил своих собратьев-парсов, привычных к караванам и деньгам, уйти в изгнание в Индию. Кроме людей, он вез с места на место серебро, пряности и вообще все, за что можно было назначить хорошую цену, сумев прорваться сквозь барьер христианских и мусульманских наций.

Он пробивался хорошо, как мог, но в свое время получил мечом по плечу. Рана гнила, пока Нататапас – это один из наших – не увидел отблески Предназначения в его глазах и не исцелил его. Он Пробудился, как и ты, Джанин. В отличие от тебя, он не попытался взять ранивший его меч и довершить дело.

- Он, похоже, был героем, - отвечает Джанин, - а я не герой.

- Тогда стремись стать человеком вместо слезливого болванчика, - шипит Мир. – Думаешь, так ты помогаешь кому-то из тех детей? Ты плюешь на их память, отбрасывая силу, которую ты можешь использовать, чтобы им помогать.

- Они мертвы.

- Вокруг куча Джимми Хоулов. Я встречаю по несколько в год. Иногда мне не лень вспомнить, где я сжег каждое из их тел, или кости, которые я находил под их домами. У вас ведь тоже были кости под вашим милым маленьким домиком, да? Я видел твои руки на заступе, Джанин. Это ты закапывала тех мальчиков и девочек?

- Заткнись. – Она смотрит прямо сквозь него.

- Знаешь что еще? У некоторых из них были свои собственные Джанин, всегда готовые помахать лопатой, чтобы им самим не переломали руки, или доза за дозой не переставали сочиться к ним в вены. Может, ты из таких?

- Заткнись.

Магия – ее магия – наполняет воздух. Она кажется приторной, как пот, вызванный страхом, и она сочится по всей машине, не встречая препятствий.

- Их я тоже сжигал, но в этот раз мне, может, даже не придется трудиться самому. Мне уже плевать, Джанин. Если хочешь, убей себя. Если сделаешь это, просто помни, что ты впустую потратила возможность сделать мучения этих детей не напрасными, хотя бы немного. У тебя ведь больше силы, чтобы прекращать мучения, чем когда бы то ни было будет у меня. Ты знаешь, как это все работает, изнутри. Ты могла б