Характерные черты английского права

Система английского права, также именуемого общим, разительно отличается от права всех систем романо-германской семьи. Наиболее характерные черты правовой семьи общего права заключаются в том, ему не свойственна строгая отраслевая классификация, нормы общего права менее абстрактны и рассчитаны на разрешение конкретных споров, а не на установление общих правил поведения на будущее, и в том, что судебный прецедент, хоть и является неоспоримым символом процессуального права, он не представляет собой идентичного понятия для сложившейся судебной практики.[1]

 

Во-первых, английское общее право в отличие от романо-германского, развивалось не в университетах, не учеными-юристами, не доктринально, а юристами-практиками. Отсюда некоторая стихийность и необозримость правового массива, отсутствие рациональных начал и строгой логики в его построении. Страны семьи общего права не восприняли римское право, в котором главенствующее положение отведено праву гражданскому. Следовательно, в этих странах нет деления права на публичное и частное. Но существуют исторически сложившиеся общее право и право справедливости, что отражается на системе рассмотрения дел в судах.

 

Английское право не зиждется на чёткой отраслевой классификации, хотя более весомые правовые институты получили устойчивое развитие. Наоборот, для англо-американского общего права характерна развитость юридического процесса, на основе которого и развиваются материальные отрасли права. Поэтому существование суда присяжных в этих странах тоже поспособствовало стремительному развитию процессуального права, так как судья решал лишь вопросы права, а вопросы факта разрешались присяжными. Это -- одно из кардинальных отличий правовой семьи общего права от романо-германского. Процедура рассмотрения споров имеет для судей наиважнейшее значение.

 

Во-вторых, общее право по своей природе и содержанию является «судейским правом». Это означает, что нормы общего права рождались при рассмотрении королевскими судами конкретных дел, поэтому они менее абстрактны и рассчитаны на разрешение конкретных споров, а не на установление правил на будущее.

Это право в Великобритании, США или любой другой стране, где оно функционирует, традиционно создавалось и создается судьями. Судебные решения по самым различным вопросам составляют основу общего права и в настоящее время.[2]

 

Разумеется, законы, принимаемые парламентами, играют немаловажную роль в правовых системах этих стран. Однако не следует забывать о том, что уже в процессе подготовки и принятия парламентских актов всегда учитываются существующие судебные решения и что в процессе применения права именно судья, а не кто-либо иной официально оценивают практическую значимость актов парламента. В силу этого сам характер судейской деятельности и судейские воззрения и доктрины всегда были и остаются важнейшим фактором развития общего права.[3]

 

Таким образом, для правовой семьи общего права не характерна кодификация. Даже если в отдельных странах данной семьи имеются кодексы, они существенно отличаются от кодексов стран романо-германского права.

 

В-третьих, в странах англо-американской правовой семьи процветает судебный прецедент. Нормы права создаются судьями при вынесении решений по конкретным делам. В отличие от судей стран романо-германской правовой семьи судья страны общего права «примеряет» конкретное дело не к правилам действующей нормы права, а к существующим сходным судебным прецедентам. Известен афоризм политического деятеля Англии Б. Дизраэли: «Прецедент увековечивает принцип». То есть, изучение и анализ ранее принятых судебных решений позволяет использовать их в обосновании последующих решений.

Законодательство как источник права постепенно занимает более важное, чем ранее, место в правовой системе стран англо-американской правовой семьи общего права. Возрастает роль закона, заметное воздействие оказывает международное европейское право. Меняются правовые концепции и подходы английских юристов к правотворчеству и правоприменению. Несмотря на быстрое развитие законодательства, за последние полтора века сохраняется принцип, согласно которому норма закона приобретает реальный смысл после применения ее в суде. Поэтому прецедент продолжает играть в английском праве главенствующую роль. Наличие судебного прецедента реально ставит в один ряд законодательную, исполнительную и судебную власть, каждая из которых уполномочена принимать акты, служащие источниками права.

 

Верховный суд США уполномочен предписывать федеральным судам правила о судопроизводстве, обязательные для районных и апелляционных судов. Эти акты вступают в силу, если после их одобрения Верховным судом США не последует возражений конгресса.

Между судебным прецедентом и сложившейся судебной практикой нельзя ставить знак равенства. Прецедент в отличие от судебной практики, т.е. суммарного результата рассмотрения конкретных дел, создается отдельно вынесенным судебным решением, которое вправе принимать лишь высшие судебные инстанции. Так, в Англии решения Палаты Лордов обязательны для всех судов, решения Апелляционного суда – для данного и нижестоящих судов. При этом, нормы, содержащиеся в прецедентах, могут выполнять двоякую роль: формулировать положения, которых нет в нормативных актах, толковать и разъяснять статьи действующего права. Толкуя нормы права, суд может их изменять.

 

Стоит отметить, что судебный прецедент – интересный феномен, обеспечивающий эффективность, предсказуемость и единообразие судебной практики. Эффективность выражается в быстроте вынесения решения на основе рассмотренных ранее аналогичных дел. Однако, предсказуемость проявляется двояко: знание существующих прецедентов позволяет или сократить количество рассматриваемых дел в суде (ибо ясен исход дела), или разработать в соответствии с предыдущими прецедентами правовой фундамент дела. Единообразие означает один и тот же подход к аналогичным делам на основе прецедента.

С такой оценкой прецедента можно и поспорить, так как ни норма права, ни норма прецедента не может предусмотреть всех перипетий конкретного судебного дела. Каждое дело – своеобразно, и в той или иной степени будет отличаться от модели и законодательного, и прецедентного положения. Тем не менее, нельзя отрицать и значение прецедента, способного урегулировать пробел в праве или законе.

 

В-четвертых, для стран правовой семьи общего права не характерна кодификация. Даже если и имеются кодексы, они носят иной характер, чем кодексы стран романо-германской правовой семьи. Так, во многих штатах США существуют гражданские и гражданские процессуальные кодексы, но они представляют собой результат консолидации права, что и отличает их от европейских кодексов.[4]

 

В-десятых, для правовой семьи общего права характерно наличие института суда присяжных. Хотя присяжные позже были восприняты и романо-германским правом, данный институт оставил неизгладимый отпечаток на праве, например, Англии и США. Так, сама суть процесса рассмотрения дел, отличающегося театральностью поведения адвокатов, представителей сторон, продиктована необходимостью убедить присяжных в правоте своей версии по делу. Развитие процессуального права в Англии и США должно было опережать развитие такового в Европе, так как присяжные, будучи непрофессионалами, наделены важными полномочиями при разрешении правового спора. По той же причине возникают специфические правовые институты, например показания с чужих слов (hear say), и масса исключений из правила недопустимости таких показаний в суде.

 

Современное соотношение судебной практики и законодательства меняет и роль юридической науки. Научные исследования строятся на подробном анализе существующих прецедентов, что практически делает их комментариями к судебной практике, которыми руководствуются и судьи. Многие научные работы часто цитируются в судах, несмотря на давность написания. Большое количество книг пишется судьями. Особое положение судебных прецедентов повлияло и на содержание учебной юридической литературы, обусловило издание книг, в которых обобщаются судебные дела и дается их критический анализ (case books).

Наконец, в Англии сохраняет значение и старинный обычай, отличающийся многовековой стабильностью и всеобщим общественным признанием. Так, в отсутствие писаной Конституции действуют как конституционные обычаи атрибуты монархического государства, министры рассматриваются как слуги королевы (короля), пожалования, пенсии и т.п. даются от имени королевы. Однако делается это достаточно редко. В частности, для применения того или иного обычая требуется доказать его существование до 1189 г. (т. е. до начала царствования Ричарда I). «Академические и теоретические воззрения имели незначительное влияние на английское право», поскольку «до XVIII в. Право в английских университетах не читалось» и теоретических изысканий не проводилось, но трактаты, подготовленные известными судьями, все же представляли определенный интерес для судов, поскольку право излагалось в них в более систематизированном виде, чем в сокращенных текстах правовых ежегодников и обзорах права.[5]

 

Таким образом, в английском общем праве много своеобразия, определяющего его место на правовой карте современного мира. Появление огромной британской колониальной империи способствовало широкому распространению английских традиций по всему миру, в том числе и в удаленных от Британских островов государств, как США, Канада, Австралия. Так что неудивительно, что под «регулятивным или иным воздействием норм, доктрин, отраслей и институтов общего права в настоящее время находится почти одна треть населения земного шара».[6]

 

Ярко выраженный «казуальный характер», незначительное изменение римским правом, повышенная роль в значимости процессуальному праву по сравнению с материальным, и высокий уровень независимости судебной власти в англосаксонском праве, делает его поистине неподражаемым и заслуживает детального изучения.