Структура сознания: характеристика компонентов

Одни из первых представлений о структуре сознания при­надлежат 3. Фрейду. Его иерархическая структура: подсозна­ние, сознание, сверхсознание,— видимо, уже исчерпала свой объяснительный потенциал. Несмотря на то что в этой струк­туре именно на подсознание ложится основная функция в объяснении целостного сознания, многим поколениям психо­аналитиков и психологов не удалось нащупать удовлетвори­тельных путей проникновения в подсознание. В настоящем контексте существенно подчеркнуть, что речь идет не о крити­ке Фрейда и тем более не об отрицании подсознания. Оно представляет собой хорошо известный эмпирический фено­мен, описанный задолго до Фрейда как вестибюль (или под­вал) сознания. Более того, наличие категорий и феноменов бессознательного и подсознания представляет собой непрео­долимую преграду для любых форм редукции психического. Речь идет о том, чтобы найти новые пути к анализу сознания, когда подсознание и бессознательное вообще не обязательны как средство (и тем более как главная цель) в изучении созна­ния. В теоретико-познавательном плане подсознание давно стало подобием некоторой емкости, в которую погружается все непонятное, неизвестное, загадочное или таинственное,— например, интуиция, скрытые мотивы поведения, неразгадан­ные смыслы и т. п.

Значительно более продуктивной является давняя идея Л. Фейербаха о существовании сознания для сознания и со­знания для бытия, развивавшаяся Л. С. Выготским. Можно предположить: это не два сознания, а единое сознание, в котором существуют два основных слоя: бытийный и рефлексивный. Возникает вопрос» что входит в эти слои, что их конституирует. Здесь весьма полезен ход мысли А. Н, Леонтьева; который выделил три основных образующих сознания: чувственную ткань образа, значение и смысл. Удивительно, что один из создателей психологической теории деятельности не включил в число образующих биодинамическую ткань движе­ния и действия. Ведь именно А. Н. Леонтьев, развивая идеи о возникновении сознания в истории человечества, выводил его из совместной деятельности людей. В середине 30-х гг. А. В. За­порожец рассматривал восприятие и мышление как сенсорные 1 и умственные действия. Тогда же П. И. Зинченко изучал запо­минание как мнемическое действие. В 1940 г. С. Л. Рубин­штейн, видимо, под влиянием этих исследований пришел к за­ключению, что действие является исходной клеточкой, из ко­торой развивается вся психическая жизнь человека. Но, пожалуй, главным было то, что Н. А. Бернштейн уже ввел по­нятие живого движения и его биодинамической ткани, о чем было хорошо известно А. Н. Леонтьеву. При добавлении к чис­лу образующих сознания биодинамической ткани мы получа­ем двухслойную, или двухуровневую, структуру сознания. Бытийный слой образуют биодинамическая ткань живого движения и действия и чувственная ткань образа. Рефлексив­ный слой образуют значение и смысл.

Все компоненты предлагаемой структуры уже построены как объекты научного исследования. Каждому из перечислен­ных компонентов посвящены многочисленные исследования, ведутся дискуссии об их природе, свойствах, ищутся все новые и новые пути их анализа. Конечно, каждое из этих обра­зований изучалось как в качестве самостоятельного, так и в более широком контексте, в том числе и в контексте проблемы сознания, но они не выступали как компоненты его целостной структуры. Тем не менее накопленный опыт их исследования полезен, более того, необходим для ее предварительного опи­сания. Это, разумеется, не исключает, а, напротив, пред­полагает, что включение всех компонентов в целостный кон­текст структуры сознания задаст новые требования к дальней­шему изучению каждого из них в отдельности и приведет к постановки новых задач и проблем, связанных с выявлением существующих между ними взаимоотношений.

Описаний каждого из компонентов структуры требует мо­нографического изложения. Здесь мы ограничимся лишь ука­занием на те их свойства, которые облегчат понимание предло­женной структуры сознания.

Значение. В психологической традиции этот термин в од­них случаях употребляется как значение слова, в других — как значения, как содержания общественного сознания, усваивае­мые индивидом. Понятие значения фиксирует то обстоятель­ство, что сознание человека развивается не в условиях робин­зонады, а внутри культурного целого, в котором исторически кристаллизирован опыт деятельности, общения и мировос­приятия, который индивиду необходимо не только усвоить, но и построить на его основе собственный опыт. Значение рас­сматривалось как форма сознания, т. е. осознания человеком своего — человеческого — бытия. Оно же рассматривалось и как реальная психологическая «единица сознания», и как факт индивидуального сознания.

Имеются различные классификации видов значения. Одна из них особенно важна: операциональные, предметные, вер­бальные. Это не только классификация, но и последователь­ность их возникновения в онтогенезе. Операциональные свя­зывают значение с биодинамической тканью, предметные— с чувственной, вербальные — преимущественно со смыслом. Имеются данные о формировании каждого из видов значений, правда, наиболее детально изучено формирование житейских и научных понятий (значений).

Смысл. Понятие смысла в равной степени относится и к сфере сознания, и к сфере бытия. Оно указывает на то, что индивидуальное сознание несводимо к безличному знанию, что оно в силу принадлежности живому субъекту и реальной включенности в систему его деятельностей всегда страстно, короче, что сознание есть не только знание, но и отношение. Иначе говоря, понятие смысла выражает укорененность инди­видуального сознания в бытии человека, а рассмотренное выше понятие значения — подключенность этого сознания к сознанию общественному, к культуре. Нащупываемые пути изучения смыслов связаны с анализом процессов извлечения (вычерпывания) смыслов из ситуации или с «впитыванием» их в ситуацию, что также нередко бывает.

Исследователи, предлагающие различные варианты функ­циональных моделей восприятия, действия, кратковременной памяти и т. п., испытывают большие трудности в локализации блоков смысловой обработки информации, так как они посто­янно сталкиваются со случаями, когда смысл извлекается из ситуации не только до кропотливого анализа значений, но даже и до сколько-нибудь отчетливого ее восприятия. Проис­ходит то, что О. Мандельштам обозначил как «шепот раньше губ». Исследователи в большей степени направляют свои уси­лия на поиск рациональных способов оценки ситуации. Зна­чительно меньше известно о способах эмоциональной оценки смысла ситуации, смысла деятельности и действия. Выше го­ворилось о том, что смысл укоренен в бытии, в деятельности, в действии. Большой интерес представляют исследования того, как смысл рождается в действии.

Смыслы, как и значения, связаны со всеми компонентами структуры сознания. Наиболее очевидны отношения между значениями и смыслами, существующие в рефлексивней слое сознания. Они могут характеризоваться по степени адекватно­сти, например клиника дает примеры полной диссоциации смыслов и значений. Великие мнемонисты способны запоми­нать огромные массивы бессмысленной информации, но ис­пытывают трудности извлечения смысла из организованной, осмысленной информации, где смысл очевиден. На несовпаде­нии значений и смыслов (так называемый семантический сдвиг) строятся многие техники комического.

Заслуживают детального изучения процессы взаимной трансформации значений и смыслов. Это процессы означения смыслов и осмысления значений. Они замечательны тем, что составляют самое существо диалога, выступают средством, обеспечивающим взаимопонимание. Конечно, взаимопонима­ние не может быть абсолютным, полным. Всегда имеются эле­менты непонимания, связанного с трудностями осмысления значении, или недосказанности, связанной с трудностями не только означения смысла, но и его нахождения или построения. Недосказанность в искусстве — это ведь и художествен­ный прием, и следствие трудностей, испытываемых мастером при их построении и выражении. Непониманием недосказан­ность — это не только негативные характеристики общения. Они же составляют необходимые условия рождения нового, условия творчества, развития культуры. Можно предполо­жить, что именно в месте встречи процессов означения смыс­лов и осмысления значений рождаются со-значения (термин Г. Г. Шпета). Конечно, подобные встречи не происходят авто­матически. А. Н. Леонтьев любил повторять, что встреча по­требности с предметом — акт чрезвычайный. Подобной харак­теристики заслуживает и акт встречи значения со смыслом. На самом деле всегда имеется полисемия значений и полизначность смыслов, имеется избыточное поле значений и избыточ­ное поле смыслов. Преодоление этой избыточности на полю­сах внешнего или внутреннего диалога, к тому же диалога нередко эмоционально окрашенного, задача действительно непростая.

Биодинамическая ткань. Движение и действие имеют вне­шнюю и внутреннюю форму. Биодинамическая ткань — это наблюдаемая и регистрируемая внешняя форма живого дви­жения, рассматривавшегося Н. А. Бернштейном как функцио­нальный орган индивида. Использованием для его характе­ристики термина «ткань» подчеркивается, что это материал, из которого строятся целесообразные, произвольные движения и действия. По мере их построения, формирования все более сложной становится внутренняя форма, внутренняя картина таких движений и действий. Она заполняется когнитивными, эмоционально-оценочными, смысловыми образованиями. Не­подвижное существо не могло бы построить геометрию, писал А. Пуанкаре. А. А. Ухтомский утверждал наличие осязатель­ной геометрии. Подлинная целесообразность и произвольность движений и. действий возможна тогда, когда слово входит в качестве составляющей во внутреннюю форму или картину живого движения. Чистую, лишенную внутренней формы биодинамическую ткань можно наблюдать при моторных пер­северациях, в квазимимике, в хаотических движениях младен­ца и т. п. Биодинамическая ткань избыточна по отношению к освоенным скупым, экономным движениям, действиям, жестам.

Чувственная ткань. Подобно биодинамической ткани она представляет собой строительный материал образа. Ее наличие доказывается с помощью достаточно сложных эксперименталь­ных процедур. Например, при стабилизации изображений от­носительно сетчатки, обеспечивающей неизменность стиму­ляции, наблюдатель поочередно может видеть совершенно разные зрительные картины. Изображение представляется ему то плоским, то объемным, то неподвижным, то движу­щимся и т. п. В функциональных моделях зрительной крат­ковременной памяти чувственная ткань локализуется Этаких блоках, как сенсорный регистр и иконическая память. В этих блоках содержится избыточное количество чувственной тка­ни. Скорее всего, она вся необходима для построения образа, хотя используется при его построении или входит в образ лишь ее малая часть.

Как биодинамическая, так и чувственная ткань, составля­ющие «материю» движения и образа, обладают свойствами реактивности, чувствительности, пластичности, управляемо­сти. Из их описания ясно, что они теснейшим образом связа­ны со значением и смыслом. Между обоими видами ткани существуют не менее сложные и интересные взаимоотноше­ния, чем между значением и смыслом. Они обладают свой­ствами обратимости и трансформируются одна в другую. Раз­вернутое во времени движение, совершающееся в реальном пространстве, трансформируется в симультанный образ про­странства, как бы лишенный координаты времени. Как гово­рил О. Мандельштам, остановка может рассматриваться как накопленное движение, благодаря чему образ получает своего рода энергетический заряд, становится напряженным, гото­вым к реализации.

В свою очередь пространственный образ может развер­нуться во временной рисунок движения. Существенной ха­рактеристикой взаимоотношений биодинамической и чув­ственной ткани является то, что их взаимная трансформация является средством преодоления пространства и времени, об­мена времени на пространство и обратно.