Часть 1 — Наша истинная природа

Предисловие

Из СОНЕТА К ОРФЕЮ

Пухлое яблоко, груша и банан, крыжовник...

Как все это изобилие говорит о смерти и жизни во рту... Я чувствую тоже...

Наблюдай за лицом вкушающего ребенка.

Это происходит издалека. Какое чудо происходит во рту?

Вместо слов - открытия проистекают из спелой плоти, удивившись свободе.

Не бойтесь сказать, чем «яблоко» действительно есть.

Его сладость, чувствующая себя сначала сгущенной, темной, густой; затем изысканно проявившись в вашем вкусе,растет осветленная, проснушаяся и светящаяся, двойственная, солнечная, землистая, реальная;

Да, знания, удовольствия — неисчерпаемы.

РайнерМарияРильке

 

Виолончелист Пабло Казальс исследовал и практиковал сюиты для виолончели Баха тридцать пять лет до их записи. Во многом размышления в этой книге следуют аналогичному подходу, исследуя одну тему с нежной, но несколько упорной преданностью.

 

На самом деле, даже сейчас, есть некоторое нежелание взять на себя обязательство выставить в виде готовой книги что-то, чья природа не поддается легко написанному слову. Я бы предпочел форму музыки, которая растворяется, как только закончено исполнение, оставив свое истинное содержание, как бесформенный аромат в сердце слушателя.

 

Эта книга представляет собой медитацию о сущности опыта, ведущую нас в путешествие в его сердце. Поэтому неизбежно существует определенное количество повторений.

 

Для того, кто ищет новые идеи, стимул или развлечения, эти повторения могут время от времени показаться печальным, но для того, кто ищет сердце опыта, они не будет восприниматься как таковые. Вместо этого мы можем видеть эти размышления, как постоянно углубляющиеся исследования опыта, приводящие к погружению в свою суть.

 

В этом исследовании раскрываются слои тонкости и смысла, но мы никогда не останавливаемся долго на той или иной формулировке. Каждое новое понимание растворяет предыдущее, только чтобы раствориться со временем самому.

 

На самом деле, потенциал слов, с помощью которых пытаются исследовать и выразить природу опыта заключается в их качестве растворения, а не в их способности формулировать то, что не может точно выразиться словами. Именно в этом духе, я надеюсь, эта книга будет читаться.

Руперт Спайра, сентябрь 2011

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

Если бы мы могли провести опрос всех семи миллиардов людей, живущих на земле, что они больше всего хотят в жизни, почти все ответили бы: «Счастье».[1] Некоторые могут ответить не прямо, говоря вместо этого, что они хотят, например, встретить близкого человека, образовать семью или заработать больше денег, но все это желается только ради счастья, которое они производят. В самом деле, большинство деятельности осуществляется с целью получения счастья.

 

Сначала в наших поисках счастья мы исследуем возможности, которые доступны в обычных реальностях тела, ума и мира. С раннего возраста мы обнаруживаем, что достижение объекта[2] нашего желания, похоже, производит счастье, которое мы жаждем, и, как следствие, связь между приобретением различных объектов, видов деятельности или отношений, с одной стороны, и опытом счастья с другой стороны, устанавливается как фундаментальный факт нашей жизни.

 

Однако, через некоторое время, хотя мы все еще можем обладать желаемым объектом, будь то физический объект, отношения, активность или психическое состояние -переживание счастья, которое, он казалось производит, исчезает. Это само по себе должно быть достаточно, чтобы указать, что счастье не является результатом приобретения объектов, отношений или состояний. Если бы счастье было связано с объектами, то до тех пор, пока объект остается, счастье бы тоже оставалось.

 

Вместо того чтобы понять это простое послание, мы просто отказываемся от объекта, который когда-то, казалось, производил счастье и ищем другой на его место, в надежде, что он повторно принесет счастье, которое теперь отсутствует. На самом деле, эта модель поиска одного объекта за другим в попытке обеспечить счастье, покой или любовь, является основной в жизни большинства людей.

 

Затем, после повторного отказа нормальных объектов желания производить счастье, мы начинаем искать другие средства. Либо наш поиск в традиционных сферах - работы и денег, еды и напитков, секса и отношений, приведет к одержимости, проявляемой различными пагубными привычками, или мы обратим внимание в сторону от обычного поля возможностей и начнем духовный поиск.

 

Духовный поиск обычно осуществляется в результате провала поиска обеспечения счастья, покоя и любви в обычных сферах опыта. Вместо счастья, которое, кажется, доступно только в мимолетных проблесках, мы теперь стремимся к постоянному состоянию просветления. На самом деле, наш поиск просветления это просто переименование обычного поиска счастья.

Этот поиск приводит нас к новым сферам опыта, к стремлению сосредоточиться на приобретении состояний ума, а не объектов или отношений в мире. И так же, как приобретение объектов или отношений временно прекращает традиционный поиск, давая нам краткий вкус счастья, так же эти вновь приобретенные состояния ума доводят духовный поиск к временному концу, давая нам представление о том же счастье, которое мы теперь называем пробуждением или просветлением. Однако, так же как ранее мы ошибочно считали приобретение объектов или отношений источником счастья, так же мы теперь ошибочно соотносим эти новые состояния ума с просветлением.

Тем не менее, эти краткие проблески, как и предыдущие моменты счастья, вскоре затмеваются старыми шаблонами поиска счастья, покоя и любви в объектах, отношениях и состояниях. В результате мы вновь сталкиваемся с провалом нашего поиска, только на этот раз уже нет никаких больше возможных сфер для дальнейшего поиска. Как блудный сын, мы отважились пройти «далекие страны» в поисках счастья и теперь исчерпали все свои возможности.

 

Для некоторых эта неудача переживается как время отчаяния или кризиса. Больше нет направления, к которому можно повернуться, а поиск так и не был доведен до удовлетворительного конца. Обычные средства приведения поиска к концу, или, по крайней мере, избежания его дискомфорта через вещества, деятельность или отношения, или утонченные медитативные состояния ума, возможно, временно замораживают нас, но в наших сердцах желание все еще горит. Негде больше искать и все же мы не можем остановить поиск.

 

Нам не обязательно всем идти на подобные жертвы. В некоторых случаях рассудок, а не отчаяние дает понимание того, что то, что мы действительно долго не может найти - не в любом состоянии тела, ума или мира. На самом деле всегда срабатывает наш собственный природный ум. В некоторых это принимает форму кризиса, который поражает в центр нашей жизни. В других случаях это может быть более сдержанно.

 

Однако в любом случае может открыться новый путь - единственный, который до сих пор не изучен. Кто этот Я, который находится в почти постоянном поиске счастья и какова природа этого счастья? Это момент, когда блудный сын оборачивается. Эта книга начинается с этого оборачивания. Это глубокое исследование природы нашей личности и счастья, которое мы ищем.

 

Часть 1 — Наша истинная природа

Кто Я или что Я?

Все, что мы знаем о уме, теле и мире - это наш опыт их ощущения, который полностью зависит от наличия нашей собственной личности, чем бы она ни была. Никто и никогда не мог когда-либо испытывать ум, тело или мир без ощущения присутствия самого себя в первую очередь.

Весь опыт познается нашей собственной личностью и поэтому наши знания о уме, теле и мире связано и зависят от наших знаний о нашей личности.

 

Поэт и художник Уильям Блейк сказал: "Чем человек является, то он и видит ". Он имел в виду, что то, как человек видит и понимает себя, глубоко обусловливает способ, которым он или она видит и понимает объекты, других и мир.

 

Поэтому давайте, начнем с нашего Я, ибо все зависит от него. Что мы знаем о нашей личности наверняка?

 

Для того, чтобы это выяснить, мы должны быть готовы отложить в сторону все, что мы узнали о нашей личности через других лиц или из нашей культуры и должны быть готовы полагаться только на наш собственный внутренний, непосредственный опыт. В конце концов, опыт должен быть тестом реальности.

 

Первое, что мы знаем наверняка, это то, что «Я есть». Это простое знание нашего существа - так просто и очевидно, что оно, как правило, упускается из виду - оказывается самым ценным знанием, которое каждый может иметь.

 

Мы можем не знать, какое это Я, но мы знаем, что Я есть. Никто не может на законных основаниях отрицать собственное бытие, ибо нужно сначала присутствовать, чтобы отрицать себя.

 

Никто не утверждает "Я есть", потому что ему сказали это его родители или он узнал об этом в книге. Наше собственное бытие является всегда нашим прямым, знакомым и близким опытом. Это очевидно и не вызывает сомнений.

 

Другими словами, бытие или присутствие является неотъемлемым качеством нашей личности. Что еще мы можем с уверенностью сказать о нашей личности?

 

Независимо от того, кем мы есть, "Я" - это имя, которым мы себя называем. Для того, чтобы с уверенностью утверждать, что «Я есть» - а это утверждение является одним из очень немногих утверждений, которые мы вправе сделать - мы должны знать, или осознавать, что «Я есть». Другими словами, мы уверены в нашем собственном бытии, потому что оно известно через непосредственный опыт. Мы не полагаемся ни на чужое мнение, ни на информацию, которая поступает из прошлого, чтобы подтвердить наше собственное бытие. Сейчас уже наше бытиё или присутствие очевидно.

 

Что же это такое, что знает или осознает наше бытиё? Это "Я", которое знает, что «Я есть», или это «Я», известное кем-то или чем-то другим, чем моё Я? Очевидно, это "Я" знает, что «Я есть». Другими словами, «Я», которое «Я есть» - то же "Я", что знает или осознает, что «Я есть».

То есть, осознание или знание является неотъемлемым качеством нашего Я, и это то наше "Я", которое знает, что оно одновременно присутствует и осознает.

 

Нашему Я не нужно знать что-то особенное, чтобы знать, что оно присутствует и осознает. Она знает себя просто будучи само собой, потому что его природа - осознание или знание. Ему также не нужно делать что-то особенное, например, думать, знать, что оно присутствует. Знание нашего собственного бытия является простым и самым очевидным фактом его опыта. Это предшествует мышлению, чувству или восприятию.

 

Если кто-то спросит нас: "Вы сейчас присутствуете?" мы сделаем паузу на некоторое время и ответим: "Да". В этой паузе мы обращаемся к нашему внутреннему и непосредственному опыту нашей самости и от этого опыта приходит уверенность нашего ответа. В этом паузе мы не обращаемся к думанию, чувствам или восприятию; мы обращаемся непосредственно к нашей самости. Это обрашение к себе.

 

Другими словами, наша самость знает, что она присутствует и осознается сама собой, и только через себя. Она не нуждается ни в каком другой инструменте, таком как ум или тело, не говоря уже о внешнем источнике, чтобы подтвердить свой ​​осознанное присутствие. Оназнает себя непосредственно.

 

Из нашего собственного внутреннего и непосредственного опыта ясно, что «Я» не только присутствует, но также осознает. Именно по этой причине наша самость иногда называется осознанием, что просто означает - присутствие того, что осознает. Слово «осознание» указывает, что бытие, которым мы себя знаем - которое знает, что оно есть - по своей сути присутствие и осознание.

 

В этой книге наша самость также называется «осознающим присутствием», а иногда просто «присутствием». Её также иногда называют «сознание» или «бытиё». Но наиболее просто это осознающее присутствие известно как «Я».

 

Чем бы мы ни решили называть его, это просто близость "Я" нашего собственного осознающего себя Бытия-Сознания - которое является наиболее очевидным, знакомым и прямым знанием, которое имеет каждый из нас.

 

Прежде, чем мы знаем что-либо еще, мы прежде всего знаем наше собственное бытие. Оно знает само себя. То есть, осознающее присутствие, чем мы близко и непосредственно знаем себя, знает, что оно осознает и присутствует. "Я" - это имя, которое мы даем на этому простому знанию нашего собственного бытия.

 

На самом деле, это знание нашего собственного бытия настолько просто и очевидно и настолько незаметно, что оно, как правило, упускается из виду. Это забвение или упускание из виду нашего самого сокровенного бытия, хотя и является небольшим, но на самом деле инициирует почти все наши мысли, чувства, деятельность и отношения и оказывается источником всех несчастий.

 

Однако что же это такое, что могло забыть или игнорировать это простое знание нашего собственного бытия, сознательно знающего себя? Наше бытие, очевидно, не может забыть или игнорировать себя, потому что знание нашего собственного бытия – это не то, что мы делаем, это то, чем мы есть.

 

На самом деле – это мысль скрывает это простое знание нашего собственного бытия и заставляет его казаться чем то иным, чем присутствие сознания. Эта затеняющая мысль позже подкрепляется чувствами и приводит к сокрытию или потере знания нашей самости, какой она есть на самом деле – к потере знания, кем она на самом деле есть, и к вере и чувству, что мы нечто иное, чем это осознающее присутствие.

 

 

Хотя этот опыт является прозрачным или необъективным опытом, который не приходит в виде мысли, изображения, ощущения или восприятия, тем не менее когда ум и тело появляются снова, они уже будут часто казаться проникнувшими новым видом знания, которое является одновременно близким и знакомым и в то же время исходит из неизвестного направления.

Ум и тело фактически трансформируются, хотя и временно, этим прозрачным опытом и могут быть даже в недоумении или даже иногда бояться его. Однако, так как ум не присутствует во время этого прозрачного и вневременного опыта, этот опыт невозможно запомнить. Здесь нет ничего объективного чтобы запомнить.

 

В результате ум в большинстве случаев отклоняет этот прозрачный опыт, как незначительный или даже несуществующий и возвращается к своей обычной работе сосредоточения внимания на объектах в той или иной форме.

Однако это растворение в нашу истинную природу оставляет внутри нас осадок, который никогда не может быть забыт полностью и часто остается на протяжении десятилетий, как своего рода ностальгия или тоска за тем, что когда-то существовало в нашем прошлом, часто в детстве и за которым в тихие моменты или в то время, когда прерывался нормальный ход нашей жизни, мы глубоко тоскуем.

 

На самом деле это не было в нашем прошлом. Это присутствует в нашем Я. Это наше Я и оно присутствует и достижимо в настоящее время, как это было тогда, в это первое краткое знакомство.

Если мы размышляем над этим новым, но странно знакомым опытом и постоянно возвращаемся к нему, мы приходим к необычному и глубокому осознание того, что мы не можем найти себя, свое Я — оно не может найти себя — как объект, находящийся в пространстве. Мы обнаруживаем, что мы осознаем все объекты и места, но что наше Я не является само объектом и не имеют какого-либо реального опыта себя, находящегося в любом конкретном месте.

 

Другими словами, если мы остаемся рядом с простым, прямым знанием нашего бытия — его знанием самого себя — мы находим, что у нас нет знаний о нашем Я, находящемся где-то.

 

На самом деле только мысль сначала определила наше Я, осознающее присутствие, как тело, и только мысль впоследствии воображает, что мы находимся внутри него. Эта мысль накладывается на нашу истинную природу – осознающее присутствие, но фактически никогда не находит его.

 

Идентифицируя себя в качестве тела, мысль предполагает, что мы, осознающее присутствие, разделяем качества и, следовательно, ограничения, которыми обладает тело.

 

Можем ли мы найти какие-либо ограничения для нашего Я, осознающего присутствия? Ум может представить себе ограничения, но переживаем ли мы их на самом деле? Только наше Я, осознающее присутствие, познает или переживает все, что известно или переживается. Таким образом вопрос можно сформулировать заново, спрашивая, может ли наше Я, осознающее присутствие, иметь любой опыт своего ограничения.

 

С самого начала ограничения, которые ум наложил сам на себя, могут показаться настолько очевидно верными, что смогут затмить наш реальный опыт. Однако если мы оставим эти верования в стороне и действительно исследуем, не существует ли каких-либо реальных опытов границ для Я, осознающего присутствия, мы понимаем, что нет ни одного.

 

Каждый предел, который предполагает ум, оказывается каким-то объектом. Ум утверждает, что наше Я является телом, и, сделав эту первоначальную презумпцию, впоследствии утверждает, что оно имеет фигуру, возраст, историю, будущее, вес, цвет, гражданство, пол и размер.

 

Однако все эти характеристики являются качествами тела, а не Я. Они познаны нашим Я, но не принадлежат ему. Они ограничивают Я не больше, чем изображение ограничивает экран, на котором оно появляется.

 

Если мы снова и снова возвращаемся к нашему Я, всегда пробуя найти любое качество, которое фактически ограничивает его, становится ясно, что наше Я никогда не испытывало каких-либо ограничений внутри себя. В самом деле осознающее присутствие всегда испытывает себя без ограничений, но этот опыт обычно затенен убеждением, которые ум наложил на него.

 

Мы так уже привыкли думать и, что более важно, ощущать, что наше бытие разделяет ограничения тела, что теперь мы принимаем это, как должное. Впоследствии большинство, если не все, наши мысли, чувства, деятельность и отношения выражают эту основную презумпцию.

 

Это осознание, как и любое понимание, когда оно на самом деле происходит, всегда внезапно. В самом деле оно вневременно, потому что ум не является участником нашего Я, переживающего само себя, а без ума, нет времени. Однако оно может не всегда быть немедленным.

 

Экран на самом деле бесцветный и именно это бесцветие позволяет ему взять на себя все цвета, самому при этом не приобретая цвет. Точно так же наше сущностное бытие беспредметное, прозрачное, открытое, пустое, осознающее присутствие - не имеет объективных качеств, которые относятся к телу или уму - и именно из-за этого мы способны на весь диапазон мыслей, чувств и восприятий, никогда на самом деле не став мыслью, чувством или восприятием.

На самом деле все мысли, чувства и восприятия первоначально озарены светом нашей сущностной природы, с помощью которого они раскрашены или познаны, независимо от их конкретной характеристики, так же, как все изображения сияют светом экрана.

 

В начале фильма мы забываем о экране и обращаем внимание только на фильм. Экран на самом деле, как кажется, становится изображением. Это же происходит с нашим сущностным бытием. Оно полностью настолько поглощено мыслями, чувствами и образами, что кажется неотличимо от них.

 

Таким образом, эта спонтанная смесь нашего Я с коллекцией мыслей, чувств, образов и ощущений прижилась в нас до такой степени, и так воодушевлена нашей культурой и образованием, что теперь нормально думать, и что более важно, чувствовать наше Я как своего рода коллаж из таких мыслей, чувств, образов и ощущений.

Мы забыли нашу сущностную идентичность чистого осознающего бытия и позволили ему смешаться с характеристиками и качествами, которые определяют тело и ум. Большинство людей живут почти постоянно в этом состоянии амнезии и их жизни являются отражением этого простого забвения.

 

Кто же тот, кто забыл это? Наше Я всегда только само, первично и независимо от любой мысли, которая может или не может присутствовать.

 

Осознание - это не качество, которое наше Я включает и выключает. Осознание – это его природа. Оно всегда присутствует и осознает, и, следовательно, по определению, всегда осознает себя.

 

Это самосознание, или осознание познающее само себя, может быть затенено появлением мысли или чувства, но оно никогда не аннулировано ими, так же, как экран никогда по настоящему не закрыт появлением изображения, хотя может так казаться.

 

Я, которым мы, как нам кажется, стали в результате забвения или сокрытии нашего сущностного бытия является мнимым. На самом деле это мысль, а не существо или Я, которая вызвало эту эксклюзивную ассоциацию нашего Я с объектом - телом и умом.

 

Эта мысль приравнивает или идентифицирует характеристики тела и ума с нашим сущностным бытием, и собирает их в то, что, кажется, стало отдельным, независимым образованием или Я, которое находится в теле. Эта мысль берет осознание того, что присутствует, как наше сущностное бытие, и ограниченные качества тела и ума, смешивает их вместе и производит в результате воображаемое, ограниченное, отделенное Я, которое живет внутри тела и ума.

Эти два, осознание- наше Я -и ограниченные качества тела и ума, кажется, становятся одной сущностью, одним Я. Однако это, как будто отделенное Я сделано только из мысли, которая думает это.

 

Это как смешивание масла и уксуса для получения одной единственной субстанции, салатной приправы. Однако, когда заправке для салата дать осесть, масло и уксус разделятся. Мы понимаем, что они только казалось одним однородным веществом.

 

Последовательное и созерцательное исследование нашего опыта, которым мы здесь занимаемся регулирует эти две группы качеств - качества, которые являются врожденными в нашем сущностном бытии и те, которые должным образом относятся к проявлениям тела и ума.

 

Представив себе это отделенное - внутреннее -Я, мышление затем дополнительно облачает его другими многочисленными атрибутами, тем самым превращая то, чем оно является по сути, просто хрупкой, эфемерной мыслью в то, что кажется плотным, сложным образованием.

 

Это забвение истинной природы нашего сущностного Я никогда не подтвердается на опыте нашим реальным Я. Это всегда только мысль.

 

Другими словами, наше Я - истинное и единственное Я, которое есть - никогда не забывает себя, со своей точки зрения, которая является единственной существующей реальной точкой зрения.

 

Забвение нашей сущности - всегда только для мысли, никогда для нашего Я. Именно по этой причине все последующие мысли и чувства, которые зависят от этого первичного отделенного - внутреннего -Я, есть только для этого отделенного внутреннего Я, которым мышление представляет нас, и никогда не для нашего реального Я.

 

Позже будет видно, что все психологические страдания рождаются от этой мысли отделенного - внутреннего –Я, и, следовательно, все страдания - для мнимого Я, никогда для истинного и единственного себя, которым мы всегда есть.

 

На самом деле, наше истинное Я никогда не переживает из-за определенного возраста, волнения, голода, одиночества, болезни или умирания, и т.д. Даже в присутствии таких верований и чувств, наше Я совершенно свободно от них. Наше Я присутствует как познающий или переживающий таких качеств, но не сделано из них.

 

В то же время, когда появляются такие мысли или чувства, они близки с нашим Я, так же, как изображение на экране близко с экраном. Таким образом, наше Я является и познающим всех таких мыслей и чувств, отсюда присущая нам независимость и свобода, и в то же время, едино с ними. Эта близость опыта - есть любовь. Именно по этой причине, настоящая близость или любовь всегда сочетаются со свободой.

 

На самом деле наше сущностное бытие действительно никогда не закрыто из-за этих мыслей и чувств так же, как телевизор действительно никогда не закрыт изображением и, следовательно, это больше вопрос признания истинной природы нашего бытия, а не его поиска.

 

Эта эксклюзивная смесь нашего сущностного бытия с проявлениями тела или ума является единственным событием, которое диктует большинство мыслей, чувств, действий и отношений этой будто бы очевидной личности. Тем не менее, это не событие, которое произошло давно и теперь высечено на камне. Это повторное принятие момент за моментом и может быть удалено в любой момент, просто признав, кто мы есть на самом деле.

Вы есть тот, кто регистрирует изменения тела, ума и мира, но никогда не регистрирует изменения в Я. Вы - вездесущее, не-объектное, осознающее Присутствие, которое тесно пронизывает все знание или переживание.

 

На самом деле вы сделаны из чистого знания или осознания, и хотя изменения могут регистрироваться вами, но то вы, которое является светом знания, с которым эти изменения становятся известными, всегда остается тем же, так же, как экран всегда - тот же экран и никогда сам не подвергается каком-либо изменениям, которые претерпевают изображения, которые появляются на нем.

 

На самом деле наше Я не сделано из чистого знания или осознания, как хлеб сделан из муки. Наше Я просто есть этим. Но кто это «наш» в «нашем Я»? Оно не принадлежит телу или уму. Я принадлежит само себе. Оно безлично. Тело и ум принадлежат ему, но оно не принадлежит кому-либо или чему-нибудь.

 

Рождение - это серия ощущений и восприятий, которые вы пережили. Это «вы» - не ощущение или восприятие; оно осознает все ощущения или восприятия. То «вы», которое испытывало те первые ощущения и восприятия - это то же самое «вы», которое испытало в пять и двадцать пять лет и это то же «вы», которое осознает эти слова.

 

Если бы наше Я, осознающее Присутствие, не присутствовало при рождении тела, мы не могли бы утверждать, что оно родилось. Я, которое пережило рождение тела, не родилось с ним. Оно уже присутствало, когда тело появилось и следовательно, мы можем сказать, что тело появилось.

 

Только потому, что мысль воображает, что наше Я, осознающее присутствие, является телом, мы думаем и впоследствии чувствуем, что мы родились, когда оно родилось.

 

И по той же причине мы считаем, что мы умрем, когда тело умирает. Эта вера отвечает за страх исчезновения, который лежит в основе отделенного, внутреннего Я, которым нас считает мышление. Это первая эмоция, возникающая в результате исключительной ассоциации нашего Я с телом, и это доминирующая эмоция, руководящая более или менее сознательно жизнью мнимой отделенной сущности.

 

Действительно ли это реальный опыт, что наше сущностное Я родилось с телом? Осознавали ли мы ощущения и восприятия, которые сопровождали это рождение?

 

Осознавали ли мы реальное переживание присутствия нашего сущностного Я, находясь внутри материнской утробы, или мы уже осознавали все ощущения нерожденного младенца в утробе матери?

 

Действительно ли мы, осознающее Присутствие, сидим в комнате сейчас или же это для нашего Я возникают ощущения и восприятия? И не это ли же самое Я, которое свидетельствовало возникновение тела, осознает его исчезновение во сне каждую ночь и будет знать о его окончательном исчезновении в момент смерти и теперь осознает эти слова?

 

Действительно ли мы изменились и постарели вместе с изменением и старением тела? Не было ли наше Я то же, которое присутствует сейчас, осознающим младенца, ребенка, подростка и взрослого человека во всех их формах и на протяжении всех их изменений?

 

Когда тело и ум исчезают во время сна, исчезает ли наше Я? Кто является свидетелем такого исчезновения? Он должен присутствовать и осознавать. Наше Я не имеет опыта собственного исчезновения. Кто бы мог свидетельствовать и подтвердить такое исчезновение? Только наше Я!

 

И если мы утверждаем, что наше Я умирает, когда умирает тело, кто тот, который знает или переживает смерть? Не наше ли Я только может сделать такое заявление? Если смерть нашего Я является реальным опытом, а не просто верой, то мы должны быть там, чтобы знать об этом и остаться после этого для подтверждения, что это произошло.

 

Другими словами опыт смерти доказывает, что мы не умираем, так же, как опыт переживания изменения определяет наше Я, как своего неизменного познающего. И если нет опыта смерти нашего сущностного бытия, почему предполагать, что она когда-либо происходит?

 

Ясно видно, что у нас нет знаний нашего Я когда-либо родившегося, меняющегося, развиваюшегося, растущего или стареющего и что мы никогда не можем иметь опыт смерти.

 

Также мы, осознающее присутствие никогда не становимся грустными, гневающимися, беспокойными, депрессивными, нуждающимися, взволнованными, ревнующими и т.д. В то же время мы тесно едины с такими чувствами когда они присутствуют. Хотя мы являемся сутью всех таких чувств, так же, как экран - это сущность всех изображений, мы по сути свободны от них. Несчастье сделана из нашего Я, но Я - никогда не является несчастным.

 

Убеждение, что мы родились, меняемся, развиваемся, стареем и умираем - это просто убеждение, которое поддерживает подавляющее большинство человечества не понимая, что они делают это. Это религия нашей культуры.

Мы обычно думаем, что родиться, меняться, развиваться, стареть и умирать – это наш опыт и что рассматривать себя без рождения или смерти - какой-то необыкновенный опыт, обычно требующий религиозных убеждений. Однако, на самом деле верно обратное: мы не имеем знаний или опыта рождения, изменения, эволюции или смерти нашего сущностного Я и мы подписываемся на то, что является, по сути, просто верой в нашу собственную смертность.

 

Конечно тело и ум появляются и исчезают. Как таковые они рождаются и умирают. Только из-за мысленной случайной и эксклюзивной идентификации нашего Я с этим — то есть, с мыслью, чувством, образом, воспоминанием, ощущением и восприятием — мы думаем, и что более важно, мы чувствуем, что когда они уйдут - Я тоже уйду.

Вера в нашу собственную смертность является основным предположением, на котором основано большинство других верований и чувств, и впоследствии - нашей деятельности и отношений, и они, оказывается, есть источником всех психологических страданий.

 

Страх исчезновения или смерти является на самом деле основной эмоцией, преобладающей в жизнь мнимой сущности, которая является результатом исключительной ассоциации нашего Я с телом или умом. В самом деле большинство чувств печали, гнева, тревоги, депрессии, нужды, психологической потребности, психомоторного возбуждения, ревности и т.д., являются просто модуляциями или вариациями этого основного страха исчезновения или смерти.

 

Именно по этой причине, когда истинный характер нашей сущности становится ясным, все эти чувства постепенно очищаются. Вера, от которой они зависели - развеивается.

 

 

Жажда счастья, которая характеризует большую часть нашей деятельности является только желанием попробовать счастье, которое неотъемлемое и постоянное в нашей истинной природе, и которое временно затмилось нашим неприятием нынешней ситуации, нашим ее отвержением,теперь.

 

Эта вечная жажда счастья — которая по определению, никогда не может быть достигнута, потому что уже сам поиск счастья отрицает счастье, которое присутствует в нашем собственном бытии, в теперь — обрекает нас на бесконечный поиск в будущем и тем самым закрепляет несчастье. Именно по этой причине сказал поэт, «Большинство людей ведут свою жизнь в тихом отчаянии».

 

Открытие того, что мир, счастье и любовь вездесущи внутри нашего собственного бытия и полностью доступны в любой момент опыта при любых условиях, является одним из наиболее важных открытий, которые человек может сделать.

 

Обычно мы считаем себя ограниченной и отдельной личностью - телом и умом, рожденным в уже существующем мире, двигающимся во времени, преодолевающим обстоятельства в попытке обеспечить мир, счастье и любовь, к которым мы стремимся, постоянно стареющим и в конечном итоге проговоренным к смерти.

 

Однако наша сущностная природа - это само чистое бытие — осознающее присутствие — которое не находится в теле и уме, не зависит от тела и ума. Оно не приходит и не уходит; оно не рождается и не умирает; оно вечно присутствует сейчас, и мир, счастье и любовь являются его самой природой.

 

В мире и счастье мы знаем наше Я совершенно независимым от всех проявлений тела, ума и мира — то есть нашей врожденной свободой. В любви мы знаем себя тесно едиными со всеми такими проявлениями.

 

Свобода от проявлений; любовь внутри проявлений.

 

А кто тот, кто сделал это открытие о нашем Я? Оно не было сделано кем-то, кроме Я. Это открытие происходит от нашего собственного глубинного опыта нашего Я; его глубокого осознания себя.

 

Другими словами, простое осознание нашего собственного бытия таким, как оно есть, является самоочевидной истиной, не требующей подтверждения от любого другого источника. Конечно, мысль формулирует это открытие, но само открытие исходит не от мысли.

 

Последствия этого открытия являются простыми и глубокими. Это означает, что в каждом из нас мир, счастье и любовь являются нашей сущностной природой, и они вездесущи и всегда доступны. Другими словами то, к чему мы стремимся всю жизнь - доступно в любой момент, при любых условиях, в простом знании нашего бытия, каким оно действительно есть.

 

Если мы посмотрим внимательно и честно на подавляющее большинство наших мыслей и мероприятий мы находим, что они ориентированы на пути обеспечения мира, счастья и любви через манипулирование обстоятельствами или на приобретение объектов и отношений в будущем.

 

Эта проекция мира, счастья и любви в мнимое будущее скрывает мир, счастье и любовь, которые лежат в основе всего опыта.

 

Мнимое, внутреннее Я создается этой завесой, закрывающей мир, счастье и любовь и, однажды созданное или придуманное, оно обречено на бесконечный поиск в не существующем будущем чего-то, что по определению, не может быть там найдено.

 

Это трагедия и комедия человеческой ситуации.

 

Вечное сейчас.

Весь опыт (переживание, испытывание) проходит «сейчас» («теперь»).

«Сейчас» - обычно понимается как часть времени, зажатая между двумя бескрайними пространствами - прошлым и будущим. Другими словами «сейчас» - считается момент мгновенной продолжительности — отсюда фраза «настоящее время» — перемещение вдоль линии времени.

 

«Сейчас» несомненно познается или переживается. Но как насчет времени?

 

Время - это интервал между двумя событиями. К примеру, есть видимая продолжительностью двадцать четыре часа между завтраком сегодня утром и завтраком завтра утром. Но какой наш реальный опыт этой продолжительности? Какой наш опыт завтрака сегодня утром в этот момент?

 

Это только мысльили образ. И завтра утром завтрак также только мысль или образ. Все мысли и образы имеют место сейчас, никогда в прошлом или будущем. Другими словами сейчас у нас нет фактического опыта завтрака сегодня утром или завтрака завтра утром. Мы испытываем мысли и образы завтрака, но они происходят сейчас.

 

Время, в котором завтрак сегодня утром, считается, имел место, и время, в котором завтрак завтра утром, как полагают, будет иметь место, оба придуманы. Они никогда не переживаются.