Сокращение нашего Я до уровня ограниченной, определенной личности является причиной всех психологических несчастий.

Хотя мы на самом деле никогда не становимся ограниченной, доказанной личностью, иллюзия настолько сильна, что большинство из нас тратят всю нашу жизнь думая, чувствуя, действуя и соотносясь с отдельной личностью, которую представляет себе наше мышление.

 

Мир и счастье, проживаемые в нашем Я являются производными от врожденного понимания нашего бытия, как оно есть - его глубинного осознания себя.

 

Это не интеллектуальное знание, хотя оно может быть выражено в интеллектуальном плане. Это знание, которое получено от близости нашего собственного бытия, расположенного до возникновения мысли.

 

Это не экстраординарное или незнакомое знание. На самом деле только мысль, как правило, пытаясь охватить это понимание, делает его, как если бы оно не было известно.

 

Тем не менее, мысль никогда не может по-настоящему скрыть нашу сущностную природу, как изображение, даже самое темное, никогда не может заслонить экран, на котором оно находится. Если бы мир и счастье нашей истинной природы действительно были бы закрыты, мы не знали бы, что искать. Именно потому, что свет мира и счастья сияет даже во время наших самых мрачных моментов - мы мотивированы искать их.

 

На самом деле это не отдельное Я ищет покой и счастье. Отдельное Я является объектом - мыслью или чувством, а объект не может ничего делать, не говоря уже о поиске счастья. Скорее всего стремление к миру и счастью само по себе есть опытом мира и счастья, модулированным через чувство разлуки.

 

Другими словами, есть только счастье или стремление к счастью, но не отсутствие счастья; только любовь или сокрытие любви и последующий ее поиск, но никогда не ее отсутствие.

 

Это понимание прекрасно выражено в христианской молитве: "Господи, Ты являешся любовью, с которой я люблю Тебя".

 

Таким образом, поиск мира, счастья и любви неотделим от веры и чувства в отдельное, внутреннее Я. Если счастье уподобить кастрюле с кипящей водой, отдельное, внутреннее Я - это крышка, которая плотно размещена на ней. Это сужение нашей истинной природы, узел вокруг сердца.

 

Давление, которое накапливается в кастрюле – это необходимая форма сопротивления и поиска, которая определяет отдельное Я, которое модулируется в нашей склонности к веществам и деятельности, через которые мы надеемся обеспечить счастье. В начале эта зависимость является легкой, но со временем увеличивается по интенсивности.

Точно так же наше Я познает себя, чтобы быть тесно единым со всеми проявлениями, и в то же время свободным от них. Наше Я знает невербальным образом, что оно не разделяет судьбу тела и ума.

Мы наглядно испытываем это каждый раз, когда засыпаем ночью. Тем не менее, после пробуждения через запутанную последовательность рассуждения, мы неправильно интерпретируем опыт сна, в котором мы отдыхаем глубоко в нашей сущностной природе мира, и, следовательно, упускаем возможность, которую он собой представляет.

 

Наше Я не нуждается и не хочет чего-нибудь от тела или ума, не говоря уже о мире или ком-то еще, и не боится их возможной судьбы - их исчезновения или смерти ибо оно знает, что его судьба с ними не связана.

 

Эта неотъемлемая свобода от страха смерти или исчезновения является первым, что маскируется, когда наше бытие побеждается верой и чувством разделения. В самом деле, можно сказать, что все кажущиеся деятельности отдельной, внутренней личности просто направлены на облегчение этого страха смерти.

 

Тоска по счастью и страх смерти, на самом деле два аспекта одного и того же синдрома. Это синдром мнимого внутреннего Я. Будущие поколения в один прекрасный день диагностицирует этотСОЯ – Синдром Отделенного Я [3] - от которого страдает подавляющее большинство человечества и который является основной причиной большинства психологических несчастий.

 

Отсюда, по-видимому, разделенное внутреннее Я всегда в движении, стремясь обеспечить счастье через объекты и ​​отношения, вмире, которыйсчитаетсявнесебя,иотчаяннопытаетсяоблегчитьстрахсмерти, который его преследует. Отделенное Я обожжено междуэтимидвумяогнями.

 

Рано или поздно, на нас нисходит понимание, что эта деятельность избегания и поиска несостоятельна.

 

Это может произойти через чувство безнадежности, отчаяния или безысходности, в котором нормальный процесс мышления, с помощью которого иллюзия внутреннего Я увековечила себя, в своем стремлении к полноте может просто не найти нигде выхода.

 

В этом случае сопротивление и поиск могут рухнуть, по крайней мере временно, позволяя кратко мелькнуть свету мира, который лежит спокойно за каждой стремящейся мыслью или импульсом.

 

Или в других случаях, такой же проблеск может случиться исследуя иизучая свой опыт. Есливтечениеэтого исследования у нас есть мужество принять факты опыта просто и честно, избегающая, ищущая мысль может снова коллабировать, потому что мнимое Я не может выдержать четкого видения. Таким образом поиск будет стремится довести себя до собственного конца.

 

Вкус/понимание нашей истинной природы - ее вкус/понимание самой себя, неявно переиначеный мыслью и чувствами отдельного Я, может также произойти без всякой видимой причины.

 

Этот момент, независимо от его причины, является определяющим моментом в нашей жизни. Если у нас есть мужество, чтобы не упустить его важность, и тем самым не возвратиться к привычным способам мышления и чувств, это сигнализирует начало конца отдельной личности. Это момент, когда блудный сын возвращается обратно.

 

На протяжении десятилетий мы смотрели в сторону объектов - тела, ума и мира, чтобы достичь мир, счастье и любовь к которым мы стремились.

 

Теперь мы повернулись и посмотрели в единственном оставшемся направлении - направлении искателя. Кто же этот ненасытный, который, по-видимому, живет в голове и в области грудной клетки, диктуя наши мысли, чувства, действия и отношения?

 

Мы начинаем отслеживать наш путь назад через наши мысли, чувства, ощущения и восприятия, которые ищут того, кто лежит в их сердце. На каком-то этапе это исследование достигает критической точки, и мы просто не находим внутри себя того, вокруг которого вращалась наша жизнь в течение многих десятилетий.

 

В начале расследование может быть ограничено нашими мыслями, но долго после того, как стало ясно, что отдельное Я не находится в уме, как правило, еще остается ощущение, что оно находится в теле. На самом деле самая большая часть мнимого внутреннего Я сделана из этого чувства. Это осознание может ускорить гораздо глубже исследование ощущения Я внутри тела.

 

В какой-то момент становится отчетливо видно, а это означает, что в нашем опыте становится понятно, что отдельное внутреннее Я - это фальшивое Я. Его там никогда не было. Существует всегда только наше истинное Я - осознающее присутствие, неограниченное и нелокализованное, но, видимо, завуалированное верой и чувством, что оно будто бы находится внутри тела и ума и разделяет их качества и судьбу.

 

Это может чувствоваться сначала как возвращение к нашему Я, но на самом деле никакого возврата нет. Кто там есть, кто может вернуться?

 

Возвращающийся к истинной самости является фальшивым, воображаемым. Мы никогда, ни на один момент не были чем-то другим, чем наше истинное Я. То есть, оно ни на минуту не было ничем, кроме себя.

 

Тем не менее, это не «наше» Я. Там нет «Я», которому бы принадлежала эта самость. Оно безлично. Все, что произошло - наше сущностное бытие было лишено слоев веры и чувств, которые были наложены на него.

 

Даже это не совсем так. Появление изображения на экране никогда, даже частично не затеняет экран, хотя это делает экран, как кажется, чем-то другим, чем он есть. Таковы убеждения и чувства бытия отдельной личности. Они будто бы скрывают нашу истинную природу, но на самом деле не делают этого. Тем не менее, иллюзия очень сильна; достаточно сильна, чтобы убедить нас, что нам не хватает мира, счастья и любви, которые можно найти в объектах, деятельности и отношениях.

 

С этим пониманием отчетливо видно, что внутреннее Я - сейчас и всегда совершенно отсутствует. Экзотическое название этого понимания - просветление или пробуждение, но это просто знание нашего собственного бытия; его осознание самого себя. Это конец невежества - игнорирования нашей истинной природы.

 

Так как это понимание было до недавнего времени более полно изучено и пояснено иностранными культурами, его часто связывают с культурными обусловленностями, с которыми оно было выражено. Это неизбежно привело к многим недоразумениям, так как культурное кондиционирования не было четко отделено от универсального характера истины, на которую оно направлено.

 

Одним из основных недоразумений является убеждение, что когда становится ясно, что нет отдельного внутреннего Я, то выражения невежества, которые так долго доминировали в теле и уме немедленно подойдут к концу. Это не так.

 

Тело и ум очень хорошие слуги; они делают то, что обучены делать. На протяжении десятилетий они были обучены служить воображаемому, внутреннему Я, и подавляющее большинство мыслей, чувств, деятельности и отношений большинства людей посвящены удовлетворению алчных требований этого воображаеиого Я.

 

Когда стало ясно, что там нет такого Я, вера в него больше не подпитывается, но старые привычки мышления, чувства, действия, связанные с ним, неизбежно будет продолжаться в течение некоторого времени.

 

Таким образом, хотя на опыте понимание того, что нет отдельного внутреннего Я приводит одну главу до конца, начинается еще одна глава - формирование тела, ума и даже мира с этим эмпирическим пониманием.

 

Вера в отделенность и многочисленные способы проявления этой веры в наших мыслях уступают в большинстве случаев сравнительно быстро, благодаря нашему новому опыту понимания, но то, как мы чувствуем свое тело и воспринимаем мир, как правило, длится гораздо больше времени.

 

Чувство отдельной личности было заложено в течение многих лет, в большинстве случаев, как слой за слоем чувств в организме. И поэтому необходимо некоторое время, мужество и чувствительность к этим слоям, чтобы подвергнуть их воздействию света понимания и растворить их плотную «самость».

 

Точно так же занимает время уход смысла «не-Я-ковости»[4], прочности и инаковости внешнего мира, который раскрывается как модуляция света нашего собственного близкого бытия.

 

До сих пор наше бытие брало на себя характеристики, которые относятся к телу и уму - частичность, временность, ограниченность, твердость, рождение и подверженность смерти и т.д. Теперь эта исключительная ассоциация забыта, тело и ум, и даже мир начинают быть пронизаны качествами, которые присущи нашему Я.

 

Они постепенно становятся озаряющими, открытыми, пустыми, прозрачными и мирными в нескончаемом растворении всех форм в присутствии.

 

Все начинает сиять светом нашего собственного бытия.

 

Это значение преображения в христианской традиции.

 

 

Часть 4 - Тело

Чувство разделения в Теле

Чувстворазделения начинается с мысли, которая исключительно идентифицирует наше Я с телом. С момента, когда эта мысль возникает, а она всегда возникает теперь, наша истинная природа из прозрачного присутствия, кажется, становится плотной, твердой, материальным Я, то есть, по-видимому, она, похоже, становится телом.

 

Мы не просто думаем, что мы - ограниченное, обнаруженное Я, мы чувствуем это.

 

Все мысли, которые вращаются вокруг воображаемого внутреннего Я отзываются эхом или отпечатком в организме, что длится долго даже после того, как чувство отделенности растворится. Таким образом, тело становится безопасным убежищем для чувства разделения.

 

Мы можем бесконечно говорить о неограниченной природе осознания, но все это время отделенное внутреннее Я сидит удобно в организме.

 

На самом деле, говорить бесконечно о природе Сознания, о том как все возникает в Сознании, как нет отдельной личности, что ничего невозможно сделать и некому это делать и т.д., может стать дымовой завесой для гораздо более глубокого чувства разделения, которое слишком неудобно для встречи полностью и честно.

 

Во многих случаях понимание, что «все есть сознание, что никого здесь нет, что нечего делать» было присвоено внутренним Я, которое покрыло тонким слоем наши гораздо более глубокие чувства разлуки и несчастья. Это положило начало новой религии недвойственности.

 

Для того, чтобы оправдать чувства раздражения, грусти, неполноценности, возбуждения, одиночества и т.д., которые все еще сохраняются, и примирить их со своим новым просветленным статусом, мнимое Я через запутанные рассуждения убеждает себя в том, что все эти чувства просто возникают в Сознании и сделаны из него.

 

В результате счастье и несчастье считаются одинаковыми проявлениями в осознании, с невозможностью выбора между ними. Таким образом отделенное внутреннее Я остается нетронутым, скрытым в теле, подсознательно диктующим свои мысли, чувства, действия и отношения.

 

Рано или поздно покров начинает трещать и разоблачать отделенное Я, лежащее под ним. В этот момент мы можем наконец начать исследовать чувство разделенности на более глубоком уровне тела. Это включает в себя изучение всех ощущений, которые выдают себя за чувство отделенного внутреннего Я.

 

В начале, оно, кажется, находится в основных областях - головы и грудной клетки, где обычно ощущаются «Я мыслитель» или «Я - осязающий или любящий». Однако, в меру того как мы становимся более чувствительными к чувству «Я» в организме, проявляются более глубокие слои чувств. Со временем все эти слои попадают под свет осознания.

 

Отделенное Я процветает на невнимательности и эти глубокие, темные слои чувств в теле являются для него идеальным укрытием.

 

Это отделенное внутреннее Я есть на самом деле просто телесным ощущением, с «моей» историей, прикрепленной к нему. Лишенное этой истории само ощущение уже не более "Я" или "не Я", чем звук дорожного движения или картина неба. Тем не менее, пока это не видно хорошо, «Я-естьность» тела продолжается.

 

Ясное видение - это единственное, что отделенное чувство "Я" не может выдержать.

 

Когда эти чувства подвергаются свету нашего бытия, они теряют свою «Я-естьность» и видны тем, чем они есть - чистым ощущением.

 

Со временем эти ощущения переживаются, прекращаются от того что было в наше осознанное присутствие, как облака, плавающие в небе. Они начинают терять четкость, плотность и объектность, и становятся настолько пронизаны светом нашего собственного бытия, что уже неотличимы от него.

 

Тело становится постепенно проникнуто открытостью, светом и любовью нашего бытия.

 

 

Восприятие тела

Наш фактический опыт тела приходит в виде ощущения или восприятия. Тело, как четко определенное, твердое образование, вмещающее внутренние органы и т.д., которое существовало в течение ряда десятилетий фактически никогда не испытывается, как это обычно представляется.

 

Есть идеи и образы такого тела, но тело, очевидно, не идея и не образ.

 

Наш фактический опыт тела не соответствуют идеям, которые мы имеем о нем. Давайте отставим эти идеи и образы в сторону и перейдем непосредственно к фактическим опытам.

 

Начнем с визуального восприятия тела. В любой данный момент оно не соответствует привычному образу тела. В любой момент времени мы видим только фрагмент тела, который воспринимается. Традиционный образ тела представляет собой набор таких фрагментов, мимолётных восприятий, извлеченных из памяти, которые собраны таким образом, чтобы представлять плотное, твердое тело.

 

Такое тело представляет собой коллаж, основанный на памяти, расположенный таким образом, чтобы создать впечатление солидности, надежности, постоянства и реальности. Тем не менее мы фактически никогда не испытываем тело, которое представляется этим привычным изображением. Это, несомненно, ценное изображение, но не то, которое соответствует реальности нашего опыта.

 

В любой момент визуальное восприятие тела является фрагментом тела, который, как правило, воспринимается. Тем не менее, мы не испытываем тело в виде фрагмента или мимолетного восприятия. Нашим опытом тела является то, что оно реально и цельно.

 

Откуда же появляется реальность и цельность тела? Она не может исходить от изображения, идеи, памяти или восприятия. Как цельность может появиться из фрагмента?

 

Для учета нашего фактического опыта реальности и целостности тела, мысль собирает серию представлений, опираясь на память, и выстраивает образ тела, который представляет эту реальность и цельность.

 

Традиционный образ тела как единого целого является графическим представлением истинной реальности и целостности тела, которую мы на самом деле испытываем. Тем не менее, эта реальность и целостность не сделана из мыслей, образов и восприятий.

 

Ощущение того, что наше тело является одной непрерывной целостностью исходит от нашего собственного внутреннего и непосредственного опыта цельности и близости нашего собственного сущностного бытия. Реальность и цельность тела, на самом деле, является отражением истинной и единственной реальности Сознания, на которую были наложены различные ощущения и восприятия, которые составляют тело.

Другими словами, тело заимствует свою целостность и реальность от осознания. Точно так же и окружающий мир.

 

Тело никогда на самом деле не рассматривается в изоляции. Это всегда один элемент в общем поле зрения, который всегда включает в себя также аспекты окружаюшего мира. А общее поле видения в любой данный момент является одним единым целым, сделанным только из видения.

 

Только мысль искусственно делит текущее поле видения на множество и разнообразие хорошо определенных и дискретных объектов, один из которых считается телом.

 

Сам опыт не знает ни одного такого разделения себя на дискретные, отдельные объекты. Он знает только непрерывную близость видения, непрерывную близость себя.

 

Суммарное поле видения является одним непрерывным целым, без отдельных частей, так же, как экран является одним непрерывным целым. Только мысль делит экран на множество и разнообразие объектов - людей, цветов, деревьев, полей, холмов, неба, птиц и т.д.

 

С точки зрения одного из этих воображаемых объектов, все они, в том числе он сам, реальны по своему. Но с точки зрения экрана, которая является единственной реальной точкой зрения - и это на самом деле не точка зрения - нет никаких реальных, отдельных, независимых объектов; есть только экран.

 

Думать, что изображение расположено в одной части поля, похоже на воображение, что экран расположен всего в одном из объектов, появляющихся на нем.

 

Чистая близость видения не видит отдельных объектов, она просто знает непрерывную близость видения, так же, как экран знает только себя.

 

Другими словами, тело и мир являются телом и миром только с воображаемой точки зрения отдельной личности.

После того, как становится видно, что нет тела или мира, таких, какими они обычно кажутся, эта мнимая точка зрения растворяется и непрерывность опыта восстанавливается, то есть восстанавливается любовь.

 

Это не означает, что опыт не реален. Опыт абсолютно реален, это не вызывает сомнений. Все, что отвергается - это интерпретация, которую мышление накладывает на опыт и которая затем полностью определяет условия, как это представляется.

 

Тело как дискретный самостоятельный объект является концепцией, которая не подтверждатся фактическим опытом.

Только с воображаемой точки зрения отдельной личности, живущей внутри тела, тело считается реальным и независимым в своем собственном статусе.

 

И для того, чтобы произошло это слияние отделенного Я с отделенным телом, должна сначала возникнуть мысль и вера, что наше Я, осознающее присутствие, не пронизывает одинаково все поле видения, а только пронизывает один маленький фрагмент из него, один уголок Вселенной, называемый телом.

 

С этой мыслью цельность чистого видения, тесно наполненная нашим собственным бытием, разделяется на два существенных элемента - одна часть, которая наполнена нашим собственным Я, осознающим присутствием, и другая часть, которая не является этим. Это основное разделение непрерывной близости чистого видения или чистого опыта на две части.

В этот момент наше Я, осознаваемое присутствие, кажется, становится телом, и все остальное - другие, объекты и мир - кажется, становятся всем тем, чем Я на самом деле не является.

 

На самом деле тело и мир, так как они обычно воспринимаются, созданы этим воображаемым разделением опыта на две видимые части.

 

Как только произошло это разделение непрерывной близости опыта, это прокладывает путь для дальнейшего разделения опыта на множественные и разнообразные объекты, что приводит к "десяти тысячам вещей".

 

Другими словами, эта потеря близости и любви рождает тело и мир, как они нам видятся, то есть как отдельные, независимые, твердые, постоянные, физические объекты.

 

После того, как эта вера завладела нами, весь опыт выглядит в соответствии с ней и будет казаться подтверждающим и поддерживающим ее.

 

Эта сущностная вера проникает в тело и со временем умножается в сети чувств, которые, в свою очередь, выражаются в нашей деятельности и отношениях. В результате наше собственное тело, мир, в котором мы действуем и другие, с которыми мы связаны, всё прекрасно отражает эту существенную потерюблизости и любви.

 

Мир, как он обычно воспринимается, является, как и тело, абстракцией, изготовленной из серии мимолетных восприятий. Тем не менее, мы не можем отрицать реальность нашего опыта такого мира. Откуда взялась эта реальность?

 

То, что реально в себе - не может исчезнуть, потому что то, куда оно исчезло, окажется более реальным, чем оно само.

 

Например, хлеб является более реальным, чем тост в том смысле, что тост является лишь одним из возможных имен и форм хлеба. Можно сказать, что хлеб есть реальность тоста. Тем не менее, мука более реальна, чем хлеб, который является просто одним из возможных имен и форм муки. Мука - реальная субстанция хлеба. Однако пшеница... мы могли бы идти дальше и дальше. Тем не менее, в какой-то момент мы подойдем к концу. Где мы закончим?

 

Какова конечная реальность мира в котором все объекты - просто имена и формы? Наше единственное знание предметов или мира - это восприятие. Нашим единственным знанием восприятия является опыт восприятия и единственная субстанция, присутствующая в восприятии является нашим собственным бытием, Сознанием.

 

Осознание является знающим элементом всякого опыта и все, что мы знаем о мире – это наше восприятие его. На самом деле, мы не знаем мир, как таковой. Мы просто знаем восприятие.

 

А что это такое, что знает восприятие? Восприятие не познается чем-то внешним или другим, чем оно само. Оно знает себя. Восприятие знает восприятие. Чувствование ощущает чувствование.

 

Поэтому в нашем опыте мира Сознание, в конечном счете, знает только себя.

 

Это и есть все, что когда-либо познается или чувствуется.

 

Ощущения тела

Изучив визуальное восприятия тела, давайте изучим его фактические ощущения, потому что это форма, в которой тело чувствует себя наиболее реально и наиболее «собой».

 

Давайте закроем глаза, чтобы гарантировать, что мы соотносимся только с чистыми ощущениями тела, а не с мыслями, изображениями или памятью о них. Какова природа этих ощущений, без использования памяти или ссылки на мысли?

 

Если наши глаза закрыты, единственным знанием о теле является физическое ощущение. На самом деле без ссылки на мысли и память мы даже не имеем каких-либо знаний о теле, как таковом. Мы просто знаем текущее ощущение. Только мысль называет это ощущение «телом».

 

Без этой мысли, это просто ощущение. В самом деле даже это слишком много. Без мысли мы даже не можем знать текущий опыт как ощущение — это просто непроверенное, внутреннее, безымянное переживание.

 

Отложите эту книгу, закройте глаза и испытайте ощущение, которое именуется как «мое тело», как если бы это был первый в жизни опыт.

 

Если бы мы должны были сделать рисунок этого ощущения, как бы оно выглядело? Будет ли оно иметь четкие края? Будет ли выглядеть прочным и плотным?

 

Исполнилось ли этому текущему ощущению 30, 50, 70 лет, или оно появляется просто сейчас? Это текущее ощущение мужского или женского пола? Имеет ли оно гражданство? Сколько весит это текущее ощущение? В самом деле, есть ли у нас опыт веса? Не является ли вес сам просто ощущением? Это ощущение не весит ничего.

 

Прикреплена ли к этому текущему ощущению этикетка «мое»? Кроме того «мое», которое мышление присваивает ощущению, где же находится фактическое «мое»? Что это такое, что определяет это ощущение, как «мое»? Это просто мысль. Но откуда эта мысль получает свою власть? Очевидно, не из опыта! Опыт подсказывает совсем другую историю.

 

Перейдите на текущий опыт вашего тела, сидящего на стуле. Нашим единственным знанием кажущегося тела, сидящего на кажущемся стуле является текущее ощущение. Перейдите к этому ощущению.

 

Ощущаем ли мы одновременно тело и стул в этом одном ощущении? Как стул, это ощущение считается «не Я». Как тело, оно считается «Я».

 

Которое же из них есть? Они не могут быть оба. Не может быть двух вещей, тела и кресла, потому что в нашем опыте - это одно ощущение.

 

И если оно не может быть обоими - телом и стулом, оно не может быть ни стулом, ни телом, потому что одно имеет значение только применительно к другому.

 

В нашем непосредственном опыте ясно видно, что это ни тело, ни стул.

 

В самом деле в фактическом опыте просто нет присутствующих тела или стула, которые соответствуют ощущению. Тело и стул являются абстрактными понятиями, которые накладываются на опыт благодаря мышлению.

 

До этого накладывания — и, фактически, во время его — что же фактически ощущается?

 

Как только мысль пытается назвать это, мы снова идем в абстракцию.

 

Мысль просто не способна идти к сердцу опыта и «знать» это, как «что-то».

 

Опыт сам по себе является слишком сокровенным, слишком близким.

 

Мы просто не можем отойти от опыта, чтобы постоять в стороне, посмотреть на него издалека и увидеть или познать его как «тело», «стул», «вещь» или «объект».

 

Только мнимое Я может сделать такую вещь, но оно может делать такие вещи только в его собственном воображении!