Путь художника - это путь восприятия, так же, как путь философа - это путь мысли, и путь подвижника – любовь.

Сезанн сказал: «Приближается день, когда одна морковь, увиденная по новому, вызовет революцию».

 

Он имел в виду, что если мы посмотрим на любую вещь, независимо от того, насколько она простая или обыкновенная, и действительно пойдем к ее сердцу, что означает к сердцу ее опыта, мы найдем что-то столь необычное, что резко изменит способ видения себя, других и мира. Это и есть настоящая революция, которая делает бледными все другие революции.

 

Художник пытается сделать то, что выражает и вызывает эту реализацию, что-то, что приводит зрителя непосредственно к этому эмпирическому пониманию. Художник пытается спровоцировать эту революцию.

 

Художник пытается представить, то есть, пред-ставить, снова представить видение опыта, который вызывает свою реальность, сделать что-то, имеющее власть привлечения зрителя в свою собственную реальность.

 

Это то, что пытался запечатлеть французский художник Пьер Боннар (PierreBonnard): вневременной момент восприятия, до того, как мышление разделило мир на воспринимающий субъект и воспринимаемый объект, и затем далее разделило объект на «десять тысяч вещей».

 

И как же выглядит это видение в представлении Боннара? Это был мир, переполненый цветом, интенсивностью, гармонией и танцами с жизненной силой. Это был мир, в котором края ванны или старые деревянные доски получили такое же внимание, ту же любовь, как овал щеки или жест руки.

 

Это был тот же момент, который хотел вызвать Уильям Блейк (WilliamBlake). Когда его спросили: «Так что же, когда восходит Солнце, вы не видите схожесть круглого огненного диска с гинеей?» Блейк ответил: «О нет, нет. Я вижу несметное количество ангелов, восклицающих: «Святой, Святой, Святой Господь Бог Всемогущий!»

 

Аналогичным образом Уильям Тёрнер (WilliamTurner), как сообщается, поздно вечером возвращаясь домой от Хэмпстед-хит с мольбертом под рукой, встретил местного жителя, остановившего его и попросившего показать картину. Посмотрев на нее некоторое время, человек заметил: «Г-н Тернер, я никогда не видел подобный закат солнца над Хэмпстед-хит», на что Тёрнер ответил, «А вы хотели бы увидеть»?

 

Тело и ум художника - это среда, через которую природа интерпретирует сама себя. Это – среда, через которую природа исследует и реализует свою собственную идентичность. Как Сезанн сказал: «Я стал субъективным сознанием ландшафта и моя картина стала его объективным сознанием».

 

Посмотрите за окном. Что там есть в этом вневременном моменте, прежде чем мышление со временем назовет это улицей, зданием или пейзажем? Отведите некоторое время, чтобы ответить на этот вопрос из опыта, а не из мысли.

 

Что такое там есть, прежде чем мышление назовет это восприятием, ощущением или просто испытыванием? Что такое там есть, прежде чем успела появиться мысль и определить наше Я в теле?

 

Эта доля момента времени на самом деле - не момент времени. Это единственное и вездесущее сейчас. Вот чему Пьер Боннар пытался придать форму.

 

Когда мы действительно видим, или действительно переживаем, тогда нет места для мыслей. В самом деле в чистом испытывании никогда нет места для отдельного внутреннего Я и отдельного внешнего объекта, других или мира. И все, что известно - это чистое переживание.

 

Этот вечный, свободный от мысли опыт чистого восприятия известен как опыт красоты. Когда мысль повторяется и снова делит восприятие на две части — отдельное внутреннее Я и отдельный внешний объект, других или мир — она воображает, что внутреннее Я испытывает красоту, и что объект, другие или мир сами являются красивыми.

 

Другими словами мысль воображает красоту, как свойство объектов.

Однако красота является, по сути, просто одним из названий, которые даются опыту, когда он освобождается от дуалистической интерпретации мысли.

 

Все восприятия сделаны из красоты так же, как все чувства сделаны из любви. В самом деле, красота и любовь идентичны — они являются сущностной природой всего опыта — только «красота», как правило, слово, которое используется, когда восприятие освобождается от наложенного убеждения, и «любовь» - слово, которое используется, когда чувства освобождаются от наложенного убеждения. Аналогичным образом «понимание» -это слово, которое используется, когда мышление освобождается от наложенного убеждения или сомнения.

 

Искусство исцеляет фундаментальное недомогание нашей культуры, чувство отчужденности, отчаяния, разделения, тоски по любви.

 

Мы не рассматриваем произведение искусства, мы участвуем в нем.

 

Природа искусства - это возвращение мира, который мы отвергли, мира, который мы сочли другим, отдельным, сделанным из мертвой материи... в приближении его, его известности, в реализации нашего Я - единого с каждым его творением.

 

Это не отношения, состоящие из видения или слышания — они слишком далеки — это отношения любви, близости и непосредственности.

 

Художник -это тот, кто не забывает свободу, невинность, свежесть и близость опыта.

 

Роль художника заключается в передаче человечеству глубочайшего опыта реальности. Искусство – это память. Это любовь. Это как меч, который различает проявление и реальность.

 

Красота - это форма Бога.

Цель искусства в нашей культуре – направить к этой сущностной природе все восприятия. Облегчить восприятие от наложенных убеждений, которые делают его будто бы сделанным из самости, объектов, субъектов, вещей или мира и раскрыть его истинную природу - идентичную с нашей собственной истинной природой осознающего бытия.

 

Другими словами кажущийся объект никогда сам не является красивым. Истинное искусство – это не представление и не абстракция. Это откровение — откровение того, что любовь, а не инертная материя есть сутью всех вещей.

Истинное произведение искусства имеет власть внутри себя, наследуемую от ясного видения, любви или понимания, от которого оно приходит. Эта власть отрезает или медленно растворяет мысли, оставляя сам опыт, лишенный всей предметности и инаковости - чистый, непосредственный, простой и близкий.

 

В этом смысле все истинные учения являются произведениями искусства. В самом деле, любой объект или деятельность, исходящие непосредственно из этой любви, красоты или понимания — кажущиеся опосредованными верой в отделенность — содержат в себе возможность выявления своего происхождения.

Поль Сезанн сказал: «Всё, что мы видим, распадается, проходит, природа всегда та же, но ничего из того, что мы видим, не остаётся неизменным. Наше искусство должно показать трепет ее постоянства, наряду с ее элементами, проявлениями всех ее изменений. Оно должна дать нам вкус ее вечности».

 

Разве человеческое тело и ум не являются частью природы? Другими словами, частью «вечности природы» — того, что имеет в ней важное значение и вездесущность — это тот же вездесущий аромат осознающего бытия - нашего собственного Я. Все истинное искусство подчеркивает это прямо, а не концептуально. Оно имеет проникающие или растворяющие качества, которые могут применить кажущиеся элементы восприятия — зрение, звуки, вкусы, осязание или запахи — и организовать их для ускорения этого краха нормального дуалистического способа видения - в само чистое переживание. То есть красота — крах всей предметности. Это и есть любовь — крах всей инаковости.

 

Художники и ученые, как правило, смотрят на кажущийся внешний мир, а мистики, как правило, смотрят на кажущееся внутреннее Я. Неважно, где мы начинаем потому что внешний мир и внутреннее Я, как они задуманы как правило, являются двумя сторонами одной веры. Если мы исследуем любое из этих убеждений и достаточно смелы, чтобы не остановиться перед пустотой в нашем стремлении к истине, оба расследования приведут к тому же месту.

 

Внешний объект или мир и внутреннее Я не могут устоять под контролем этого тщательного расследования и со временем оба слабеют. В этом коллапсе отдельное внутреннее Я умирает, и отдельный внешний мир растворяется, оставив только чувствительную близость опыта. Этот крах является прозрачным опытом покоя, счастья, любви, красоты или понимания.

 

Как мы назовем это - зависит от характера опыта до этого краха —был ли он спровоцирован чувством, мышлением или восприятием. Если он был спровоцирован чувством, он известен как любовь; если мышлением - как понимание; и если восприятием – как красота. Все эти слова относятся к тому же сущностному, прозрачному опыту нашего собственного присутствия.

 

Это понимание потеряно в нашей культуре, которая сократила мир, счастье, любовь, красоту или понимание к опыту внутри тела, ума и мира, где они обычно ожидаются. Такое же недоразумение присутствует в некоторых выражениях современного движения недвойственности, которые приравнивают счастье и несчастье, красоту и уродство, покой и возбуждение, считая их просто парами противоположностей, одинаково возникающих в осознании.

 

Эти учения сократили живое понимание недвойственности, которое является источником любви, красоты и понимания до уровня политически корректной системы равенства и относительности. В этом случае четкая ясность понимания была присвоена невежеством. Иными словами отдельное внутреннее Я, которое создается путем игнорирования реальности нашего собственного бытия, присвоило истинное недвойственное понимание и использует его как средство проверки и обоснования своих ошибочных убеждений.