Свидетельства из истории ересей

 

Приведенные факты из истории Вселенских Соборов свидетельствуют, что Восток того времени признавал первенствующее значение Римской кафедры и считал ее епископов преемниками апостола Петра и его преимуществ.

Подобные же факты можно было бы привести из жизни Церкви и в промежуточные между Вселенскими Соборами периоды. Но критически изложить эти события значило бы написать чуть ли не целый том.

Мы ограничимся поэтому одним вопросом – теми случаями апелляции восточных епископов к епископу Римскому, которые связаны с историей главнейших ересей. [151] При этом мы сузим наше изложение пределами лишь одного века. Так как главенство Пап считается измышлением поздних веков, то мы выберем древнейший век – IV-ый.

Главные ереси, расколы и споры, волновавшие Церковь в IV в., были: 1) раскол, а позднее ересь донатистов, 2) ересь Ария, 3) раскол в Антиохийской Церкви при Мелетии и Флавиане, 4) низложение Иоанна Златоуста, 5) ересь Пелагия и 6) ересь Нестория.

История этих событий полна случаев обращения епископов из всех стран в Рим для получения папского решения.

Так поступают, например, донатисты,[152] причем каждая из их партий силится привлечь Папу на свою сторону. Православные же Африканской Церкви доказывают донатистам законность преемства Пап «на кафедре Петра» и уже из этой законности выводят законность своих епископов (как признававшихся Папами).

К Римскому епископу обращается и созванный по делу донатистов Арльский Собор (314 г.). Это один из наиболее авторитетных не вселенских Соборов. Собор сейчас же извещает о своем решении Папу Сильвестра: «Объединенные связью любви и единства Вселенской Матери Церкви (мы, епископы) приветствуем тебя, славнейшего Папу, с подобающим почтением». Папа пребывает «в том месте, в котором сами апостолы ежедневно восседают и (в котором) их кровь беспрерывно свидетельствует славу Божию». Почему Собор пишет Папе? «Чтобы чрез тебя.., сильнейшего, всех известить». Затем Собор посылает Папе свои правила, «дабы все знали, что надлежит в будущем соблюдать... дабы ты направил (их) по обыкновению по всему миру».[153] Слова тем более веские, что Собор был созван императором.

К Папе Юлию обращаются сторонники Евсевия Никомидийского, осудившие и низложившие св. Афанасия на Тирском (335 г.) лжесоборе; евсевиане просят (но тщетно) подтвердить отлучение. По смерти Константина Великого «письмами из всего Египта и из Александрии» к Папе Юлию обращаются с просьбою «вновь принять в общение сосланного Афанасия». Пишут Папе также и евсевиане. Св. Афанасий «позванный» (κληθείς) Юлием, прибывает в Рим. Обвинители явиться не решаются. Св. Афанасий торжественно восстанавливается Юлием; евсевиан же папа властно призывает к покаянию. «Почему как раз об Александрийской Церкви Нам ничего не было написано? Разве вы не знаете, что таков обычай (ἔθος), чтобы прежде всего было написано Нам и из этого (οὕτως ἔνθεν) было выяснено, что справедливо? Само собой разумеется, если было там какое подозрение против епископа, подобало написать сей Церкви... Ибо то, что мы приняли от блаженного апостола Петра, то я вам объявляю».[154]

Констанций II, сторонник ариан, ведет борьбу с держащимися никейского исповедания. Она описана св. Афанасием Великим.

Сторонники Евсевия (пишет он) «подобно обезумевшим... навлекают на себя еще большее осуждение, ибо не пощадили Либерия, Римского епископа, но туда простерли свои неистовства, не постыдились, что это Апостольский Престол!.. тотчас рассудили: если Либерия склоним на свою сторону, то вскоре и всех преодолеем... (Император) в чаянии через Либерия привлечь к себе всех посылает к нему письмо и дары».

Но папа твердо стоит за св. Афанасия: «Кого оправдал не только первый, но и второй отовсюду созванный Собор и кого Римская Церковь отпустила с миром, того можем ли мы осудить? Нет у нас такого церковного правила, нет подобного предания от Отцов, которые сами заимствовали[155] у Апостола Петра».[156]

Констанций страстно желал быть подкрепленным в своих мерах против уже сосланного Афанасия «высшею (potiore) властью епископа вечного Города».[157]

Кончилось тем, что Папа был (в 356 г.) сослан во Фракию. Здесь ариане прибегают к средствам насилия, чтобы склонить его на свою сторону. Истомленный долгим сопротивлением, Либерий, под угрозой смерти, подписывает (358 г.) так называемую «3-ю сирмийскую формулу» исповедания, хотя она не включала слова «единосущный».[158]

Нас интересует сейчас не нравственное падение св. Либерия и не мнимое его еретичество (см. ниже), а то обстоятельство, что и православные, и ариане добиваются иметь Папу на своей стороне. Кроме того, важен факт исповедания Либерием прав Папы, на которое ни ариане, ни православные не возражают.

В 360-ых годах в Антиохии было 3 епископа – один арианский и два православных: Мелетий и Павлин. Это произошло вследствие вмешательства имп. Констанция, сославшего Мелетия (361 г.), а потом вернувшего его. Мелетий († 381) имел преемником Флавиана († 404), а Павлин († 388) – Евагрия.

Такой продолжительный раскол естественно отразился на чистоте учения Антиохийской Церкви.

И вот все, доказывая свои права или свое правоверие, ссылаются на Рим. «Мелетий, Виталий и Павлин, говорят, что они в единении с тобою (tibi haerere)», – пишет св. Иероним Папе Дамасу.[159]

Разбор дела в Александрии бл. Иеронимом, другом Папы Дамаса, антиохийцев не удовлетворил. Со всех сторон в Рим приходят письма и съезжаются причастные делу лица. Папе Дамасу удается сохранить общение с обеими партиями (православных). По смерти Мелетия и после Римского Собора (382 г.) в Риме признают только Павлина. Флавиан не осужден; о нем в решении умолчено. Некоторая недоговоренность в решении зависела от трудности выяснить обстоятельства дела. (Очень уж тревожное было время, – время Юлиана Отступника, арианствующего имп. Валента и побед готов 378-го года).

Примирение с Флавианом состоялось при следующем Папе, Сириции (384-399) по просьбе св. Иоанна Златоуста.

В этом деле мы видим, как знаменитейшие восточные Отцы Церкви признают в своих писаниях и своими действиями вселенское значение Пап и их роль при решении вероисповедных распрей. Св. Епифаний направляется в Рим, св. Амвросий и бл. Иероним хлопочут в Риме о Павлине. Константинопольский Собор 381 г. посылает в Рим трех епископов заступиться за Флавиана. А на Соборе этом заседали свв. Григорий Назианзин, Григорий Нисский, Василий Великий, Кирилл Иерусалимский, бл. Иероним...

Василий Великий пишет Папе Дамасу по поводу новых успехов арианства, которое охватило уже «почти весь Восток»: «И мы ожидаем, что единственным избавлением от этого будет посещение[160] вашего сердоболия (τὴν τῆς ὑμετέρας εὐσπλαγχνίας ἐπίσκεψιν).

(Мы) всегда утешали себя (продолжает Василий Великий) необычайностью вашей любви в прошлое время... (мы) укреплялись радостным слухом, что посетите нас... Но надежда наша не исполнилась; и не удерживаясь далее, приступаем к письменному изложению нашего прошения, чтобы восстали вы на помощь нашу и прислали кого-либо из единодушных с нами, и они бы... привели опять в содружество Церкви Божии – мы требуем[161] не нового чего, но бывшего в обычае и у прочих древних блаженных и боголюбивых мужей... Ибо знаем, по преемству памяти, наученные отцами нашими и посланиями, поныне еще у нас сохранившимся, что блаженнейший епископ Дионисий[162]... посещал своими письмами и нашу Кесарийскую Церковь, утешал посланиями отцов наших... если теперь не подвигнитесь на помощь, то через несколько времени не найдете кому подать руку; потому что все будут покорены преобладающею ересью».[163]

Итак, то был древний обычай, чтобы в трудные времена помощь приходила от Пап; это от папских посланных ожидалось восстановление мира на Востоке; это Папа последнее прибежище в бурю.

Упомянем о трех случаях обращения Иоанна Златоуста к Папе.

а) Смещенный синодом «при Дубе» и сейчас же сосланный (403 г.), св. Иоанн шлет жалобу Папе Иннокентию I (401-417). За него просит Папу Палладий, известный всему Востоку епископ Еленополиса в Вифинии; одновременно пишут Папе четыре других епископа, препровождая письма Златоуста и еще сорока епископов; Феофил Александрийский (враг Златоуста) шлет к Папе посланцев из константинопольского духовенства.

Папа (несмотря на нашествие Аллариха) сейчас же отвечает Златоусту, Феофилу и константинопольскому народу: пусть будет собран синод по делу Златоуста, да расследует он спор между епископами и установит на Востоке мир.

б) Описывая Папе Иннокентию бесчинства, которые дозволила себе против него (Златоуста) партия Феофила Александрийского, св. Иоанн говорит: «...потрудитесь объявить посланием, что все, так противозаконно сделанное, в отсутствие наше, одной партией,... не имеет никакой силы... и обличенных в таком деле предать наказанию по церковным законам; а нам, как мы ни в какой вине не уличены,... дозвольте непрерывно пользоваться вашими посланиями, вашею любовью и всем прочим, как и прежде» («Твор.», изд. СПб. Дух. Ак., III, 555).

в) Незадолго до смерти, всеми отверженный, Златоуст пишет Папе Иннокентию:

«Вот уже третий год живем мы в ссылке, будучи обречены в жертву голода, язвы, войны... но даже и нам постоянство... вашего благорасположения... обилие вашей богатой и искренней любви доставляют... утешение. Это – наша стена, наша твердыня, необуреваемая наша пристань». («Твор.», изд. СПб. Дух. Ак., III, 558).

По смерти Златоуста Иннокентий лишает общения восточных епископов, отказывающихся внести имя Иоанна в диптихи и принимает в общение соглашающихся поминать его.

Вывод не требуется.

Британский монах Пелагий и его ученик Целестий были (за ложное учение о благодати) дважды осуждены в Карфагене (411 и 416 г.). Деяния Соборов представлены в Рим. Иннокентий I утвердил постановления. Получив ответ Рима, блаженный Августин сказал в проповеди: «Об этом деле были посланы Апостольскому Престолу Деяния двух Соборов; и оттуда пришел ответ, – дело кончено!»[164]

При Папе Зосиме (417-418) осужденные просят примирения; сперва Папа счел раскаяние искренним, потом подтверждает осуждение, произнесенное новым Карфагенским Собором (418). Юлиан, епископ Экланский, возражает; Папа его смещает и он бежит к Феодору Мопсуестийскому и Несторию. Такова сила Папского осуждения и на Востоке.

Папы Бонифаций (418-422) и Целестин (422-432) переписываются со св. Августином о полном искоренении пелагианства.

Призванный из Антиохии на патриарший Константинопольский Престол (428) и заподозренный в ереси, Несторий (хотя имел доступ к императору) обращает свою жалобу на обвинителей прежде всего к Папе Целестину. Св. Кирилл Александрийский сейчас же посылает документы, свидетельствующие о ереси Нестория, в Рим и спрашивает, «надо ли быть (с Несторием) в общении или... никто с ним общения иметь не должен? Необходимо, чтобы твое решение стало известно епископам, как Македонии, так и всего Востока».[165]

Папа ответил, что Несторий должен в десятидневный срок письменно и публично отречься от своих заблуждений. Письма в этом смысле посланы:

1) Несторию: «... мы, как судии, вот какой должны дать суд о тебе, вот каковыми должны почитаться твои новшества!» («Деян. Вс. Соб.» Каз. I, 382). После двух обличений Кирилла Александрийского и «после этого моего обличения... ты совершенно отлучен и от епископского престола,... и от всего общества христиан, если скоро не исправишь своего злого учения...» (386). «Вера иерея Александрийской Церкви была и есть истинна, и ты, по его наставлению, опять будь с нами одного образа мыслей, если хочешь быть вместе с нами, о брат» (391). «Клиру же (Константинопольскому) и ко всем носящим имя христиан, мы пошлем грамоты... для того, чтобы... знали, что ты удален от епископского престола, который ты занимаешь вместе с нами». (392).

«Так, верно знай, что нами постановлено такое определение: если ты не будешь учить о Христе Боге нашем так, как верует Римская, Александрийская и вся Вселенская Церковь, и как до тебя в совершенной правоте веровала святая Церковь в великом Константинополе, и если ты в продолжение десяти дней, считая это время со дня, в который получил это извещение, не отречешься от нечестивого учения…, дав такое исповедание торжественно и письменно, то будешь отлучен от всякого общения с кафолической Церковью. Письменный акт нашего суда на тебя со всеми другими хартиями мы послали... к освященному иерею Александрийскому и моему соепископу, который передал нам об этом полные сведения, чтобы он был нашим местоблюстителем и, исполняя это дело, объявил наше определение и тебе, и всем братьям» (393).

Так Папа единоличным судом смещает Патриарха Константинопольского и отлучает его от Церкви; а Патриарху Александрийскому поручает привести его (Папы) решение в исполнение.

2) Кириллу Александрийскому Папа пишет, чтобы он, приняв власть, присущую «Нашему Престолу, и пользуясь Нашим лицом», привел решение в исполнение.

3) Духовенству и народу константинопольскому посылает копию решения.

4) Восточным епископам Папа пишет (Ml 50, 467): «да знает твое священство, что это решение вынесено Нами, более того – самим Христом Богом (immo a Ch. Deo)».

Папа проявляет свою власть по отношению к константинопольскому духовенству непосредственно; действует как верховный и безапелляционный судья, объявляет решение неотменяемое и для всех (для всего Востока) обязательное.

Восток не оспаривает папского права: друзья Нестория советуют ему скорее подчиниться; сам Несторий, судя по его ответу, в решении Папы не усматривает злоупотребления властью; св. Кирилл многократно действует «в силу Римского решения».

В этом же смысле продолжается дело на III Вселенском Соборе и после него.

Мы изложили роль Апостольского Престола в этих 6 эпизодах IV века весьма сокращенно.[166] Все же из сказанного явствует:

1) что наличие жалоб Папе из Восточных Церквей неоспоримо;

2) что права Папы на Востоке не оспаривались;

3) что православность верования определяется не числом епископов, исповедующих его, а общением исповедующего с Римским епископом, преемником Петра;

4) что еретики до отлучения всячески добиваются этого общения, а после отлучения становятся врагами Рима.

Практика обращения к Риму так разрослась, что потребовалось выработать правила для уточнения сего древнего обычая. Это было выполнено на Сардикском (Софийском) Соборе 341-347 г.

3, 4 и 5-ое правила этого Собора с точностью определяют порядок апелляций к Папе. Они состоялись по предложению славного Осия Кордовского, председательствовавшего на Никейском Вселенском Соборе. Если, сказал Осий, какой-либо осужденный епископ сочтет, что имеет основания на пересмотр его дела, «то (буде вы на сие согласны) почтим память святейшего Петра: пусть будет написано епископами, разбиравшими дело или епископами соседней области – Римскому епископу». Если он решит, что надлежит возобновить суд, «то пусть возобновит и пусть он даст судей» (ἐπιγνώμονας αὐτὸς παράσχοι). В противном случае, «то, что было постановлено, будет (тем самым) утверждено». Собор ответил «Согласны!» (D’H., II р. 195). В самом 5-м правиле о судьях сказано еще сильнее: «если (Папа) решит, что нужно послать лиц, которые судили бы вместе с епископами (соседней области), со всеми правами пославшего их, это предоставляется его усмотрению».[167]

Сардикские Отцы, отправляя свои деяния, в силу соборного положения, на утверждение Папы Юлия I, писали ему, что правильно священникам относиться отовсюду к Главе, т. е. к Апостольскому Престолу. Правила были присоединены к свитку Никейского Собора, т. е. объявлены обязательными для всей Церкви. Утверждение полемистов, будто правила касались только Западной Церкви, ни на чем не основаны. Практика доказывает обратное.

Отрицатели папского главенства силятся опровергнуть свидетельство Сардикских правил протестом африканских епископов на Карфагенских Соборах 418 и 419 года.[168] Особенно ревностные противники уверяют при этом, что Рим хотел обмануть африканских епископов, выдав сардикские правила за правила I Вселенского Собора; но «подлог был обличен».[169]

Оценим сперва степень авторитетности карфагенского протеста, сопоставив его со свидетельством церковной практики (а). Затем остановимся на «подлоге» (б).

Африканский священник Апиарий, низложенный своим епископом Урбаном, подал в Рим жалобу Папе Зосиме. Папа потребовал, чтобы Урбан, под угрозой лишения общения, отменил свой приговор. В это время (418) в Карфагене заседал Собор (по делу донатистов и пелагиан). Собору решительность Папы не понравилась: правилом 17-м Собор постановил, что 2-ой судебной инстанцией должен впредь служить суд епископов соседней области, а 3-ей – или первенствующий в ней епископ или Африканский Собор. «А желающий перенести дело за море никем в Африке да не приемлется в общение».[170]

Вот тот текст, который по мнению некатоликов уничтожает без остатка все «измышления папистов».

Житейская основа этого постановления следующая: 1) у африканских священников утвердилась привычка без достаточного основания ездить в Рим (между тем сардикские правила говорят об апелляции в Рим только епископов); пора было «навести порядок» на клириков во избежание злоупотреблений вроде Апиариева; 2) председатель Собора, епископ Аврелий, был человек властный и сторонник автономных течений Африканской Церкви.

Узнав о решении Собора, Папа Зосима прислал легатов. Инструкция им касалась вопроса жалоб епископов, пресвитеров и диаконов к Папе и лишения епископа Урбана общения.

Папа Зосима скончался (25 декабря 418 г.). Папа Бонифаций поручил легатам возобновить дело Апиария. Собор 419 г. (217 отцов) начался с чтения папской инструкции. Мы к ней вернемся.

Относительно апелляции пресвитеров и диаконов, Собор постановил в духе 17-го правила 418 года: «... пусть не обращаются в суды по ту сторону моря, но к первенствующим епископам своих областей, как это прежде много раз было определяемо и относительно епископов».[171]

Отрицатели папской власти относят подчеркнутые слова к запрещению обращаться «по ту сторону моря» и торжествуют. Но их толкование не выдерживает критики: во 1) ни на одном Африканском Соборе никогда не был установлен запрет епископам апеллировать к Римскому епископу; во 2) заголовок 28-го правила указывает, что оно относится к пресвитерам и диаконам; в 3) и позднейшая практика Церкви свидетельствует против такого толкования; в 4) 28-е правило не могло иметь противопапского значения, ибо под ним подписались и легаты. Подчеркнутые слова относятся к обращению епископа к первенствующему в его области (как ко 2-ой инстанции).

Собор в послании к Папе Бонифацию сообщает, что «первым исправил ошибки свои... еп. Сикский Урбан», что «Апиарий... испросил прощения во всех своих заблуждениях и снова принят в общение». Иначе говоря, Собор поступил согласно указаниям Папы.

Но дело этим не кончилось. Апиарий вновь провинился и вновь отправился с жалобой в Рим; потом вернулся в Карфаген вместе со своим защитником, бывшим старшим легатом Фаустином. Защита не помогла: на Соборе Апиарий вдруг повинился в невероятных пороках. Собор отлучил его.

Этот случай и побудил отцов Собора написать в 424 г. послание Папе Целестину, прося впредь не принимать в общение отлученных ими «пресвитеров и низших клириков...» Отцы находят, что все дела следует оканчивать на месте.

Посланию 424 года отрицатели папской власти придают значение неоспоримого доказательства. Ответить им тем, что послание вызвано случаем явно ошибочного решения Папы, обманутого жалобщиком, было бы недостаточно. В двух постановлениях Карфагенских Соборов и в этом послании, кроме вполне справедливых практических соображений о неудобствах дальнего суда, чувствуется еще и другое побуждение.

Самостийные течения столь же свойственны человеческой природе, как и всегда живущее одновременно с ними тяготение к единству. Важно не наличие того или другого принципа, а то, который из них возьмет верх. Как галликанизм не упразднил католического единства в новейшие века, так не упразднили его в древности и африканские автономные попытки. Они на церковную практику не повлияли и остались выражением частного и временного мнения Африканской Церкви. Общий ход церковной жизни не изменился. Уже чрез 5 лет (430) со всего православного мира обращаются по делу Нестория к тому же Папе Целестину. Жалобы к Папам продолжаются и в последующие века.[172]

В вопросе самостийных и центростремительных течений важно еще то, которое из них нравственно выше. Относительно церковной жизни вопрос решен: Спаситель молился о единстве.

Вернемся к посланию 424 г. Оно не может считаться протестом против власти Петровой кафедры: достаточно того, что оно подписано бл. Августином и св. Оптатом Милевским. Африканская Церковь в деле Апиария протестовала не против вселенских прав Папы, а против вмешательства Рима в ее частные дела. Вопрос о пределах компетенции (высшей и местной власти) не был еще решен: жизнь их постепенно устанавливала.

«Подлог» состоял будто бы в том, что Рим выдавал сардикские правила за никейские. В инструкции Папы Зосимы легатам на Соборе 418 г. сказано:

во 1-х) «мы поместили в инструкции некоторые слова канонов». И действительно, слова сардикских правил, «принятых Церковью в постоянное и обязательное руководство», и суть слова канонов;

во 2-х) сказано, что упомянутые каноны изрекли отцы «бывшие на Никейском Соборе». Это тоже верно, ибо на Сардикском Соборе (341 г.) участвовало немало отцов заседавших на Никейском (325). Имена некоторых членов обоих Соборов доподлинно известны.[173]

Итак, на бумаге никакого подлога не усматривается. А на словах?

Фаустин действительно представил два пункта,[174] как правила никейские. Африканские епископы удивились: в их списках деяний Никейского Собора этих правил нет. Решили запросить списки у Патриархов Константинополя, Александрии и Антиохии и просить Папу, чтобы и он обратился к Восточным Патриархам за получением точных списков. Фаустин нашел, что так требует справедливость. Собор постановил принять к исполнению правила в присланной из Рима редакции, но условно – впредь до выяснения истины.

В послании Карфагенского Собора, отправленном через несколько дней Папе, сказано: «ни в одном римском издании Никейского Собора мы не читали этих постановлений в том виде, как они присланы нам» (в инструкции Папы).

Выходит, что если подлог был, то уж не вообще «Рима», а личный Папы Зосимы или епископа Фаустина. Но прежде, чем обвинять в подлоге, не лучше ли допустить ошибку? Не нравственнее ли и не правдоподобнее ли?

Известно, что в древности мало различали правила того или иного Собора; их часто смешивали. Например, бл. Иepoним называет одно правило Сардикского Собора Никейским.[175] Никейский свиток деяний покрывал своим славным именем и присоединенные к нему правила других Соборов.[176]

Заседания Карфагенского Собора шли в подобающем духе мира. О Папе говорили с высоким почитанием. Вопрос о списках рассматривался деловито. Никаких упреков Риму и между строк не читается. Из тысяч и тысяч епископов древности никто о подлоге не говорит.

Честь почина этой напраслины принадлежит нашим временам. Зосима, Бонифаций, Целестин – святые. Хорошо ли клеветать, да еще на святых?

 

§ 5. СВИДЕТЕЛЬСТВА ИЗ ТВОРЕНИЙ СВЯТЫХ ОТЦОВ
(IV – X в.)

 

Мы закончили нашу историческую справку о событиях IV в. Приведем теперь свидетельства восточных Отцов Церкви в подтверждение все того же положения: церковное предание Вселенской Церкви признает главенство Римской кафедры и считает ее епископов преемниками апостола Петра.

Доведем выписки из Отцов до века горестного раскола.

Св. Василий Великий († 379 г.) пишет:

1) западным епископам от имени восточных: «подлинно достойно высочайшего ублажения дарованное от Господа вашему благочестию различать поддельное от стоящего цены и чистого» и «проповедовать без всякого отступления веру отцов, которую мы приняли и (признаем)»... преподанною апостолами («Твор.»., пер. М. Дух. Ак., т. II, СПб., 1911, стр. 118).

2) св. Афанасию Великому: «А для нас показалось благовременным[177] писать к Римскому епископу, чтобы обратить внимание* на здешние** дела, и подать ему мысль, чтобы, по затруднительности послать кого-либо из тамошних по общему и соборному определенно, сам себя уполномочил в этом деле (αὐτὸν αὐθεντῆσαι τὸ πρᾶγμα), избрав людей, которые были бы способны... привести в разум совратившихся у нас...» («Твор.», пер. Моск. Дух. Ак., СПб., 1911 г., III, 94, п. 65 (69).

Св. Оптат Милевский (в Нумидии, † ок. 384 г.): «Ты не можешь отрицать, что знаешь, что епископская кафедра в городе Риме была дана первому – Петру, на коей сидел глава (caput) всех апостолов Петр.., дабы в сей (in qua)[178] кафедре всеми сохранялось единство, так чтобы остальные апостолы не защищали каждый отдельную (singulas) кафедру; так чтобы оказывался отщепенцем и грешным тот, кто противопоставит исключительной (singularem) кафедре (какую-либо) другую. Итак, на единственной (unica) кафедре, первом из даров, сидел первым Петр, коему были преемниками (следует перечень Пап, кончая Дамасом)... Дамас, который ныне наш союзник и с которым, вместе с нами, весь мир согласуется в одном обществе единства».[179]

Св. Григорий Богослов († 389): «Вера же древнего Рима была всегда непорочна и чиста издревле, и ныне таковою же пребывает. Он учением спасительным связует весь запад, как и должно имеющему первенство в мире».[180]

Житие, написанное самим Григорием Богословом, рассказывает тут о борьбе Рима с ересями: слово «первенство» указывает на церковное, а не на государственное значение Рима.

Св. Григорий Нисский († 396) обращается к никомедийским пресвитерам с пастырским словом о том, каких правил надо держаться при избрании епископа и спрашивает у них в виде примера: «что полезнее было для римлян, избрать ли для предстояния кого-нибудь из благородных или рыбаря Петра?» («Твор.», М. 1862, VIII, 498-499).

Св. Иоанн Златоуст († 407): «Для чего (Сын Божий) пролил кровь Свою? Для того, чтобы приобрести тех овец, которых Он вверил Петру и его преемникам». («Твор.», изд. СПб. Дух. Ак., т. I, 415).

Св. Астерий Амассийский († 410). Сказав, что Отец положил Сына камнем Краеугольным и что Единородный назвал в свою очередь Симона камнем и основанием Церкви, св. Астерий пишет:

«Итак через Петра, бывшего истинным и верным тайноводителем, сохраняется твердое и непоколебимое основание Церкви»... По воскресении Спаситель... «вверяет целую вселенскую Церковь этому мужу, трижды допрашивая его: Любишь ли Меня?» Приведя слова «паси агнцев Моих», Астерий заключает: «И почти вместо Себя Господь даровал (Петра) в отца, пастыря и наставника для пришельцев веры» (Богосл. Вест., изд. М. Дух. Ак., июнь 1892, 379-412).[181]

Бл. Иероним († 420): 1. «Первенство принадлежит Римской Церкви, потому что она кафедра Петра, ковчег спасения и твердыня, все поддерживающая! Петр особый избранник из числа двенадцати, дабы учреждением Главы оградить (Церковь) от расколов» (Бл. Иероним. «Против Иовиниана», I, 26).

2. В конце IV в. Восточные Церкви были раздираемы расколами и ересями, и вот Иероним ок. 375 г. пишет Папе Дамасу: «... я решился обратиться за вразумлением к кафедре Петровой... хотя твое величие меня приводит в трепет.. Я, следуя прежде всего Христу, соединяюсь с блаженством твоим, т. е. с кафедрой Петровой. Я знаю, что на этом камне создана Церковь; кто вне этого дома будет вкушать агнца, тот чужд священного сонма; кто не будет в ковчеге Ноевом, тот погибнет в разливе потопа... Кто не собирает с тобой, расточает, т. е. кто не Христов, тот антихристов. Сделайте, умоляю вас, если признаете нужным – определение, и тогда я не убоюсь (употребить формулу веры, за которую стоят окрестные монахи)... Заклинаю... дать мне многозначительный по твоему авторитету письменный ответ (относительно формулы). Вместе с тем обозначь, с кем я должен иметь общение в Антиохии, потому что (все окружающие) ничего так не добиваются, как того, чтобы, основываясь на авторитете вашего единения, проповедовать (данную формулу)». («Твор.». изд. Киев. Дух. Ак., I, 44-47).

3. За этим письмом последовало вскоре дополнительное письмо: «...Здесь Церковь, разорвавшаяся на три части, спешит привлечь меня к себе... Я между тем вопию: кто соединяется с кафедрой Петровой, тот мой (единомышленник)». Далее говорится, что Мелетий, Виталий и Павлин, каждый, ссылаются на свое согласие с Дамасом и при этом говорит каждый иное – нельзя разобрать, кто из них прав «... итак я заклинаю (тебя), сидящего на Престоле и имеющего судить с обонадесятью подобно Петру, чтобы ты уведомил меня письменно, с кем я должен иметь общение в вере». (Там же, I, 48-49).

4. «Какую веру он считает своею? – спрашивает Иероним, защищаясь против недоброжелателя – ту ли, которой сильна Римская Церковь? Если ответит: римскую, то, следовательно, я (как исповедующий эту веру) православен» (Там же V, 5).

5. «Я вопию: кто согласен с кафедрой Петровой, тот мой единомышленник» (Там же, I, 49).

В этих текстах бл. Иеронима заключается не только признание первенства Римской Церкви, но и ее безошибочности в учении.

Св. Петр Хризолог, епископ Равеннский († 457?), пишет Евтихию в 448 (?) г.: «Советуем тебе, брат, чтобы ты с покорностью внимал всему, что написано Папою города Рима; потому что св. Петр, который живет и восседает на своем Престоле, открывает ищущим истину веры. Ибо мы, по любви к миру и вере, помимо согласия епископа Римского, не можем расследовать о предметах веры».[182]

Пропустим сто лет и приведем для VII века лишь один текст – преп. Максима Исповедника († 662). Владимир Соловьев считает его самым крупным, после Оригена, философским умом христианского Востока.

«Все пределы вселенной и повсюду на земле, непорочно и православно исповедующие Господа, как на солнце вечного света неуклонно взирают на святейшую Церковь Римлян, на ее исповедание и веру, принимая из нее сверкающий блеск отеческих и святых догматов... Ибо и с самого начала от сошествия к нам воплощенного Бога Слова, все повсюду христианские Церкви приняли и содержат ту величайшую между ними Церковь Римскую, как единую твердыню и основание, как навсегда неодолимую по обетованию Спасителя вратами адовыми, имеющую ключи православной в Него веры» (Mg 110, 137-140).

Тут не знаешь даже, что подчеркнуть: текст целиком выражает католическое учение о главенстве апостола Петра, о преемстве Пап и о догматической безошибочности Римской Церкви. Греко-Российская Церковь празднует память преп. Максима 21 января.

Непостижимо, как могут люди уверять, что главенство Пап – измышление «папистов», распространенное при помощи подлогов, и в то же время почитать преп. Максима! Логика требовала бы либо признать главенство Папы, либо вычеркнуть Исповедника из святцев. Впрочем, не только преп. Максима...

Пропустим еще сто лет и приблизимся ко временам Фотиева раскола.

Св. Тарасий, Патриарх Константинопольский († 806), пишет (787 г.) о Римском епископе, называя его «исправляющим священноначальническую должность» («Д. Вс. С.» Каз. 1873 г., VII, 671).

Преп. Феодор Студит († 826).[183]

1. Он называет Римскую кафедру: а) престолом Петра: «ты – пишет он Папе Пасхалию – Петр, украшающий и правящий Престол Петров» («Твор.» II, 345), б) «первым Апостольским Престолом» (Там же, 346).

2. Римского епископа Студит называет «архипастырем поднебесной Церкви», «первейшей апостольской главой», «верховным вселенским светилом», «первенствующим пред всеми», «камнем веры, на котором воздвигнута кафолическая Церковь», «божественнейшей главой всех глав», «великой главой Божьей», «главою всех священных глав», «преемником Петра»;[184] «апостольским главой Христовой Церкви» (Там же, 765, п. № 192, Василию архимандриту).

Возражают: восточных Патриархов Студит в письмах к ним тоже называет «главою священных глав» и «отцом отцов».

Слова, обращенные к Папе, отдельно взятые, не могут служить неоспоримым доказательством его главенства; но и обратно, отдельно взятые слова обращения к Патриарху не могут установить его равенства Папе. И те, и другие обращения надо брать в связи с контекстом. В письмах к Папам обращения вполне соответствуют содержанию писем: к Папе обращаются, как к последней инстанции во всей Вселенской Церкви; к другим Патриархам – как к высокому иерарху, который «глава глав» своей поместной Церкви. В первом случае значение обращения абсолютно, во втором – относительно. (Это к тому же сказывается в словах обращения: когда оно относится к Папам всегда есть одно-два добавочных слова, выражающих понятие вселенства).[185]

3. Феодор Студит «от лица всех игуменов» просит императора по делу иконоборцев обратиться для общей пользы к Папе и «принять объяснение от древнего Рима, как делалось издревле и от начала по отеческому преданию». Ибо там... «верховнейшая из Церквей Божиих, на Престоле которой первый восседал Петр, которому Господь сказал: Ты еси Петр...» (Там же, II, 447; id. 99, 1331, ер. 86 ad Michael).

Император Константин VI с благословения некоторых византийских иерархов разводится с законной женой и вступает в брак с Феодотой. Верные православию епископы и монахи объявляют иеромонаха, повенчавшего разведенного императора с Феодотой, отступником. Началось многолетнее гонение со стороны императора-прелюбодея и «византийствующего» духовенства. Нашлись епископы, защищавшие недобросовестного иерея; они составили «сборище», где отстаивали теорию, что для блага народа императору дозволено иногда нарушать законы Евангелия, безусловно обязательные для других людей.[186]

И вот, игумен Студитский в нескольких письмах изливает свое негодование по поводу этого лжеучения. Пусть наши соотечественники, для которых развод стал делом заурядным, почитают эти письма[187] и узнают, «какое оскорбление Св. Духу», наносит священник, венчающий разведенного (Там, же, II, 240). Нас же здесь интересует вопрос, где преп. Феодор ищет защиты против этого зла.

4. Он пишет Папе Св. Льву III: «Так как великому Петру Христос Бог даровал вместе с ключами царства небесного и достоинство пастыреначальства, то Петру, или преемнику его, необходимо сообщать обо всем, нововводимом в Кафолической Церкви отступающими от истины. Итак, научившись этому от древних святых отцов наших, и мы... почли долгом донести... Так, божественейшая глава всех глав, состоялось сборище преступников и собрание любодействующих...[188] Донося об этом неложно, мы смиренные возносим христоподобному блаженству твоему то же воззвание, которое верховный Апостол с прочими Апостолами произнес ко Христу, когда на море поднялась буря: спаси ны, архипастырь поднебесной Церкви (к. н.) погибаем... Если они (еретики) не побоялись составить еретический собор, хотя не властны составлять и православного собора без вашего ведения, по издревле принятому обычаю; то тем более справедливо и необходимо было бы по божественному первоначальству твоему... составить законный собор... Возвестив об этом... как нижайшие члены Церкви и повинующиеся Вашему божественному пастыреначальству, мы, наконец, просим святую душу твою считать нас как бы собственными овцами твоими...» (Там же II, 265-267; Mg id. 1018, ер. 33).

5. В другом письме Студита к Папе Льву III читаем: «У нас состоялся всенародный собор, на котором заседали и начальствовали сановники, собор к нарушению Евангелия Христа, Которого ключи ты получил от Него чрез верховного из апостолов и преемников его до предшественника священнейшей главы твоей... Мы же смиренные (взываем) теперь к тебе: услышь, великая глава Божия, и внемли... Об этом мы, нижайшие чада Кафолической Церкви, почли необходимым донести Te6е, первейшей апостольской главе нашей. Впрочем, измыслить и сделать угодно<