В: Вы говорите, что культурный моральный авторитет является самой продвинутой формой морального авторитета. Что вы под этим подразумеваете?

О: Возьмем, например, Декларацию независимости Соединенных Штатов.

Заявления, сделанные в этом документе, отражают провидческий моральный авторитет. В конституции сделана попытка институционализировать ценности, выражающиеся в том, что «все люди созданы равными» и что они «наделены Творцом определенными неотъемлемыми правами, к числу которых относятся право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Конституция была согласована с видением и системой ценностей Декларации независимости. В Декларации говорится «все» люди, при этом женщины десятилетиями не имели права голоса, многие из основателей страны были рабовладельцами, Манифест об освобождении рабов не могли принять на протяжении более восьмидесяти лет, и даже сегодня все еще существуют значительные расовые предрассудки. Культурный моральный авторитет всегда развивается медленнее институционализированного или пророческого. Однако в конечном итоге он является ключом к развитию гармоничного общества. Ключ не в правительстве, представляющем силу закона, и не в отдельных гражданах либо частных предприятиях, представляющих свободу. Он внутри отдельных людей и групп, разделяющих общие смыслы и ценности, которые по-настоящему связаны с их душами и умами. Подобный уровень добровольности позволяет создать гражданское общество, которое представляет собой решение в духе высшей Третьей альтернативы, находящейся между законом и свободой. Это предположение лежит в основе учения и работ Адама Смита, автора «Богатства народов». Задолго до этого классического труда Смит написал «Теорию нравственных чувств». Эта книга, заложившая основу его более поздних работ, включая «Богатство народов», опиралась на идею о том, что основой как экономической системы свободного предпринимательства, так и политической системы представительской демократии является добродетельность и добрая воля. Смит признавал, что если добродетельность отдельных людей разрушается, то в конечном итоге не сможет выжить ни свободный рынок, ни демократия.

В: Вы говорите, что одна из основных проблем заключается в том, что в эпоху работника интеллектуального труда мы используем промышленную модель. Но разве мы все еще не продолжаем жить в индустриализированном государстве? Ведь куда ни глянь — везде промышленность.

О: Это верно, но характер работы по созданию стоимости в различных отраслях промышленности все больше и больше отходит от ручного труда и сдвигается в сторону интеллектуального. Мы не говорим о том, чтобы отказаться от промышленности. Мы говорим о применении новой парадигмы лидерства внутри существующих отраслей промышленности. На самом деле парадигма может вернуться и к модели сельскохозяйственной, или фермерской, эпохи. За пределами городов полно фермерских хозяйств, на которых стоимость создается на основе сильных сторон моделей индустриальной и информационной эпох. Мы говорим скорее о системе мышления, нежели о материальной среде.

В: Каким образом авторитарная культура создает созависимость?

О: Посудите сами: если авторитарный лидер все контролирует, то как поступают его последователи? Большинство пассивно подчиняются. Люди ждут, пока им скажут, что делать, и делают то, что им говорят. Поведение утверждает авторитарного лидера в его убеждении о необходимости управления и контроля, что, в свою очередь, оправдывает пассивность последователей. Другими словами, оно становится самореализующимся пророчеством. Это лишает людей возможности реализовывать свои способности. Они задействованы не в полной мере. В результате люди превращаются в вещи, которыми нужно управлять и которые необходимо контролировать. Цикл созависимости, в конечном итоге, создает благоприятные условия для развития политизированной культуры подхалимства, в которой «хорошо» определяется как подчинение или лояльность, а «плохо» проявляется тогда, когда кого-то в чем-то уличают.

Подобная динамика также способствует заключению плохо работающего соглашения, в рамках которого люди говорят «да», хотя на самом деле имеют в виду «нет». Это устраняет возможность здорового конфликта и порождает возмущение, гнев, деструктивное подчинение, недоверие, плохое качество и низкие показатели деятельности. Эти невыраженные чувства на самом деле никогда не умирают — они погребаются заживо, а позднее возрождаются в более уродливых формах.

Авторитарный лидер несет ответственность за результаты и концентрирует свое внимание на эффективности, то есть на методах, процессах и мерах, поэтому правила начинают замещать собой человеческие суждения. Все эти процессы укрепляют лидерство как должность, а не как выбор, и это становится частью ДНК культуры. Постепенно подтверждается истинность заявления лорда Эктона о том, что «власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Каждый начинает печься только о собственных интересах и подчиняет свои принципы необходимости угодить начальнику.

Проблема в том, что в условиях новой экономики институционализированные взаимозависимые культуры могут выжить только за счет неосведомленности рынка, искусственного финансирования,

страха или мощных традиций, которые устойчивы лишь потому, что конкурентам тоже свойственна созависимость.

Этот цикл может разрушить один единственный человек, который смотрит на лидерство как на выбор, стимулирует возникновение более крупного Цикла влияния и опирается на прагматику конкурентного рынка, прерывая нисходящую спираль цикла. Такое лидерство воплощает в себе моральный авторитет, возникающий благодаря выбору в пользу жизни в соответствии с принципами и почти всегда подразумевающий жертвенность. В экономике свободного рынка данный подход обнаружит свое существование благодаря своей прагматичности — он приносит плоды, позволяя добиться большего с меньшими затратами.

В: Каким образом можно применить все эти идеи в тяжелых экономических условиях, или, скажем, когда состояние экономики нормальное, но в отдельных областях наблюдается спад?

О: Тогда тем больше оснований для их применения, просто потому, что самым главным ресурсом являются творческие способности людей, предлагающих решения в духе Третьей альтернативы в тяжелые периоды. Однако существует естественная тенденция возврата к модели управления и контроля, свойственной индустриальной эпохе, которая не является устойчивой в долгосрочной перспективе. В кризисной ситуации, когда культуре присуща общая цель выживания, авторитарный подход способен вывести организацию из затруднительного положения, однако это достижение будет краткосрочным. Эйзенхауэр однажды сказал: «Не стоит толковать о демократии человеку, сидящему в окопе». Чтобы в конечном итоге значительные изменения сохранили свою устойчивость, вам потребуется вовлечь в процесс каждого, а для этого необходим лидер, который обладает моральным авторитетом и которому доверяют.

В: Каким образом Семь навыков связаны с Четырьмя ролями лидера? В своей компании мы потратили немало средств и времени на обучение по методике Семи навыков.

О: Вспомним, что Семь навыков основаны на принципах. Семь навыков — это принципы характера, определяющие, кем и чем вы являетесь; Четыре роли определяют, что нужно сделать, чтобы обрести лидерское влияние в организации. Семь навыков в контексте Четырех ролей выступают в роли образца для подражания. Это придает Семи навыкам стратегическую важность, поскольку они служат образцом при исполнении остальных трех ролей. Принципы, лежащие в основе Семи навыков, можно сравнить с глубинным источником или водоносным пластом, который питает все прочие источники, расположенные выше, например систему комплексного управления качеством, делегирование ответственности, построение команды, инновации и т. п.

В: В случае корпоративных скандалов соучастниками часто становятся все сотрудники предприятия. Это подчеркивает актуальность темы развития характера. Каким образом следует развивать характер отдельных людей и культуры и как можно избежать подобных проблем?

О: Мне пришлось работать с последствиями аварии на атомной станции Тримайл-Айленд, бунтов в связи с делом Родни Кинга и инцидента с танкером Exxon Valdez. Я обнаружил, что, по сути, все эти бедствия были острым проявлением глубинного культурного феномена, верхушкой айсберга, следствием того, что люди поступают неправильно, скрывают это, уничтожают документы, закрывают глаза на негативные явления (при этом в конце концов их ловят, и средства массовой информации обо всем рассказывают).

Думаю, это полезный урок для всех организаций. Еще раз изучите те вещи, которые имеют для вас максимальное значение, — ваше видение и системы ценностей. Еще раз проанализируйте все свои процедуры и методы, структуры и системы, чтобы убедиться, что они наделяют видение и ценности законным статусом. Система обратной связи должна отражать откровенные суждения консультантов, поставщиков, клиентов и всех участников цепочки поставок. Невозможно откреститься от проблем, к возникновению которых привели ваши собственные поступки. Не рой другому яму — сам в нее попадешь. Лояльность не должна быть более высокой ценностью, чем цельность; по сути, цельность — это и есть лояльность. Вы хотите, чтобы ваш врач сказал вам правду, даже если вам ее не хочется слышать. Верность врача своему профессиональному долгу является высшим доказательством верности вам. То же самое касается вашей организации: ведите себя как профессионал, проявляя максимальную лояльность к моральным и профессиональным принципам, а не к организации как таковой. Это самый верный способ быть лояльным к организации.

Насколько мне известно, самый эффективный метод развития характера в организации заключается не в том, чтобы составить некий контрольный список, по которому люди будут оценивать других, а, скорее, в том, чтобы обеспечить ответственность людей за результаты, оцениваемые с помощью сбалансированной системы показателей.

Это требует более высокого уровня развития характера. В этом случае вы не даете оценок степени развития характера людей, а просто наделяете их ответственностью, которая требует, чтобы они развивали свой характер.