Зрелость сексуального поведения

Что касается обогащающего, здорового и зрелого сексуального поведения, оно всегда зависит от общей зрелости индивида или пары. Для того, чтобы испытать праздник чувств своего тела, надо сначала стать эротическим сознанием всего сущего. Истинное наслаждение — это всегда изобилие совершенного. Высшее наслаждение собой в слиянии с другим можно испытать только тогда, когда существование ощущается как открытие жизни или бытия в себе. Основное значение эроса состоит в том, что он является фактом сознания, опосредующим бытие как наслаждение. Зрелость подразумевает понимание того, что в нас и через нас жизнь любит саму себя.

Тело как означающее

Когда речь заходит о сексуальной сфере, на первый план выступает значимость человеческой плоти. Не представляю, как человек может понять Ин-се или осознать себя как воплощение априорного, если его сексуальную спонтанность подавляют, затормаживают. То, что Фрейд обнаружил в сексуальном вытеснении самый важный фактор невроза, до сих пор вызывает восхищение. Можно ли требовать от человека «святости», наложив табу на то, что связывает его с собственной сущностью?

Чтобы понять сущность и значение эротического поведения, необходимо сначала понять тело как означающее. Тело есть причастие бытия, воплощение априори.

Все существование может быть сведено к телу, которое находится везде и является вечным горизонтом любого чувства

­ Конец страницы 127 ­

¯ Начало страницы 128 ¯

или восприятия. В силу того, что модель нашего мышления основана на предметно-логической связи, нам не удается понять вездесущность как условие умственного познания и как источник любых значений. Все инстинкты, или мотивации, или предметные связи указывают нам моменты, когда тело провоцирует к восстановлению единства.

Слово происходит от того, что представляет собой первое слово Бытия — от тела. Наш рационализм утратил изначальное единство, и наш процесс познания осуществляется с помощью двух способов выражения чувств: тела и языка⁸. Все, что мы говорим или думаем, в том числе, телесного свойства; наше общение и мысли основаны на образах, созданных нашим телом.

«Я» поддерживают и пронизывают самоозначающие динамические процессы, которые являются телом или телами-процессами. Семиотика тела всегда отсылает нас к действующему значению, к реальному, действительному поведению.

К сожалению, существование апоретично и осуществляет бытие через смежные и порой настолько противоречивые элементы, что наша логика с трудом находит путь среди аналогий и ассоциаций. К счастью, тело по-прежнему остается основой символизации или критерием реальности для наших лингвистических и символических кодов.

Тело — это поле деятельности целого: оно представляет собой не только экстероцептивное, но и проприоцептивное действие.

Если означающее тело в первую очередь является телом, которое действует, или своим собственным процессом, то мое индивидуализированное тело есть ответвление этого сотворения чувства. Естественно, под телом я подразумеваю тот же принцип индивидуации или само существование.

Основные критерии общества и культуры базируются на телах, действующих и проявляющих себя в неустойчивой, противоречивой многомерной материи. Именно телесная твердость

___________________________________________

⁸ См. Е. Veron. Pertinence (ideologique) du code. — Bruxelles: In Degres, 1976.

­ Конец страницы 128 ­

¯ Начало страницы 129 ¯

обеспечивает возможность существования нормативных структур. Любое становление индивидуального и социального «Навсегда происходит на основе и посредством означающего тела. Существование — это значение тел, сеть тел, которые действуют в непрерывной идентичности, и это постоянное взаимодействие есть то, что называется бессознательным. Означающее взаимодействие тел представляет собой бессознательное, по отношению к которому даже индивидуальное «Я» всегда запаздывает и, более того, для большинства людей само «Я» — это то, что пережито бессознательным. Когда «Я» становится осознанным, бессознательное находится уже в другом месте.

Понимание внутренней сущности сексуальных отношений

Не стоит удивляться тому, как образуется расщепление означающего тела и лингвистических кодов: оно развивается на основе связи «родитель-ребенок». Из телесного взаимодействия матери и ребенка развивается и процесс научения, отмеченный тенденцией к фиксации приоритетных форм того или иного общества, и осознание противоречий, противопоставлений, перенесенных как следствие телесной индивидуации среди других тел. Идентификация и тревога за собственную индивидуа-цию порождают различия. Поэтому после утраты, нарушения непрерывности структурируется аналогичная связка, то есть, для собственных эмоций выстраивается единый внешний код ссылки.

Несмотря на то, что социальная идеология для своего создания использовала самые важные узловые элементы (достаточно представить, какой силой обладает комплекс вины!) и поддерживает себя сетью действующих тел, в сексуальном моменте сохраняется возможность восстановления значения. И действительно, секс — это «праздник», то есть, освобождение от обязанности и вход в непрерывность.

­ Конец страницы 129 ­

¯ Начало страницы 130 ¯

Таким образом, из всего вышесказанного следует, что понять внутренний сексуальный мир — значит достичь совпадения в значении, значит уловить, понять ту истину, которая предшествует любому значению. В самом деле, увиденный в своей целостности, изнутри, сознательно воспринятый чувственный оргазм человека проявляет жизнь как «присутствие», как акт, который стремится дальше, ибо, когда он был обозначен, он обнаружился здесь.

В таком случае секс не ограничивается продолжением рода, а выступает как оптическое наслаждение отдельно взятого индивида: достигнув этой полноты, можно производить на свет ребенка. Следовательно, секс не может сводиться только к совокуплению и прелюдии — это широкая гамма действующих полей, влечений, выражающихся в желании обладать: это — всеобъемлющее действие, требующее для своего проявления целостного сознания, пребывающего в тотальной непрерывности.

­ Конец страницы 130 ­

¯ Начало страницы 131 ¯

Глава четвертая
Первичная структура агрессивности

Введение

В толковании этого термина много неясностей, и это естественно, поскольку он идентифицируется с опорными, основными структурами самой жизни человека. На основе обзора глубоких исследований¹ по этому вопросу и особенно анализа претендующих на лидерство методов психотерапии, концентрирующихся на практическом аспекте агрессивности, а также собственных практических результатов, я могу, наконец, представить онтопсихологическое видение агрессивности, не повторяя многочисленные доводы относительно агрессивности, приведенные в различных научных изданиях.

___________________________________________

¹ С. Darwin. L'origine dell'uomo. — Roma: Editor! Riuniti, 1976; C. Darwin. L'origine della spece. — Torino: Boringhieri, 1967; W. James. Principi di psicologia. — Milano: Editrice Libraria, 1901; W. McDougall. The energies of men: a study of fundamentals of dynamic psychology. — New York: Scribner's, 1932; S. Freud. Introduzione alia psicoanalisi. — Torino: Boringhieri, 1969; K. Lorenz, II cosidetto male. — Milano: II saggiatore, 1969; J.B. Watson. Behaviorism. — Chicago: University of Chicago Press, 1958; B.F. Skinner. Oltre la liberta e la dignita. — Milano: Mondadori, 1975; E. Fromm. Anatomia della distruttivita umana. — Milano: Mondadori, 1975; J.D. Cartly, F.J. Ebling. Storia naturale dell'agressivita. — Milano: Feltrinelli, 1973.

­ Конец страницы 131 ­

¯ Начало страницы 132 ¯

Первичное значение

«Агрессивность». Этот термин создает впечатление некоего импульса, некой потребности в действии, быстроты действия предметного захвата, это — своего рода «вынужденное опосре-дование», то есть неудержимый импульс, сжатие в себе и для себя. «Вынужденное опосредование» означает внутреннюю потребность в динамике, выражает жесткость понятия динамики, сознательность, решительность; в этом смысле, мы видим, агрессивность главенствует в инстинкте жизни.

Большинство исследователей изучали феномен агрессивности, то есть агрессивность в ее феноменологии, но никто не сумел понять ее значимость до того, как она стала критерием ценности. Чтобы понять природу агрессивности, мы должны изучить ее нейтральную непосредственность, и тогда она раскроется как динамика роста, предполагающая в мирском существовании некую территориальность; но эта территориальность или предметное распространение означает безопасность для инстинкта в самой его основе. Инстинкт находится в безопасности, когда добивается в себе предметного обладания. Объект выступает в роли предела, границы импульса и, таким образом, обеспечивает безопасность импульсу роста.

Агрессивность рождается в тот же момент, когда индивиду ация приходит в движение, иными словами, агрессивность представляет собой эксплицитное выражение или динамическую сторону индивидуации. Бытие, проявляясь в индивидуализированных множествах, неизбежно детерминирует взаимность индивидуаций; иными словами, плюрализм индивидуаций влечет за собой необходимость дополнения, комплементарное™, в которой эволюция или рост одного индивида в определенном смысле требует объективно, территориально потери другого.

Агрессивность — это принцип индивидуальной метабо-лизации. Любая растущая индивидуация предполагает смерть

­ Конец страницы 132 ­

¯ Начало страницы 133 ¯

других. Агрессивность — это рост индивидуализированной жизни, и любая индивидуации растет за счет смерти другой.

Человеческое «Я» самостоятельно не осуществляется, оно растет только в том случае, если умирает в агрессивности; иными словами, человеческое «Я» развивается посредством инстинкта предметного обладания и, инкорпорируя то, что находится вовне, объективируясь, «Я» становится сознанием Ин-се. Индиви-дуация достигает полноты и приходит к практической реализации целого, преодолевая любой объект, детерминирующий его образование и идентифицирующий его, вплоть до самовосприятия в качестве целостности. Возникновение, образование индивидуации вызывает потребность. Агрессивность одновременна или синхронна появлению индивидуации любого типа. Место, занятое одним камнем, не может быть занято другим, и большая масса превосходит меньшую в получении удовлетворения.

Таким образом, с момента появления индивидуации начинается процесс самосохранения. Следовательно, агрессивность представляет собой верность собственной индивидуации, и если индивидуация прогрессивна, способна к эволюции, то агрессивность расширяется в соответствии с требуемой формой индивидуации. Рост, в определенном смысле, есть неизбежная агрессивность. Итак, агрессивность внутренне присуща самому становлению любой индивидуации, она — стержень, опорная ось индивидуализированной жизни: она — эгоизм, самосохранение, самоценность любой существующей индивидуализированной силы. Такова точка зрения онтопсихологии относительно позитивной агрессивности. Агрессивность представляет собой потребность воссоединения частей в единое целое. Любая индивидуализированная форма стремится к своей выгоде, к успеху, осуществляя в этом акт любви, акт идентичности, акт целостности, акт воссоединения частей, гештальтную любовь, распределенную в различных частях, следующих закону целого; в силу этого потребность, рождающаяся у любой индивидуации, подчеркивает любовь к идентичному, любовь к Ин-се, самоценность целого. Части, стремясь к самим себе, воспроиз-

­ Конец страницы 133 ­

¯ Начало страницы 134 ¯

водят осознанное стремление индивидуализированной отдельной части к первичному Ин-се.

Метаболизм и рост

Не следует забывать, что в основе любого жизненного опыта человека лежит биологическая реальность его пребывания в качестве «зародыша» в другом организме, который его питал. Взаимообмен является одной из констант существования.

Агрессивность — это метаболизм живых существ и, следовательно, она по сути своей исторична. Если мы устраним историю бытия, то агрессивность потеряет смысл, иными словами, агрессивность является детерминирующей с момента, когда бытие воплощается исторически. Агрессивность совпадает с любовью — этим законом желания, стремления к цельности, обретению себя, конституированию. Любовь и агрессивность в начальной стадии представляют собой единый смысл жизни как таковой. Следовательно, речь идет всегда об одной и той же базовой энергии — любви, агрессивности или жизни; когда она собирает части или частично феноменизируется, может даже возникнуть конфликт, поскольку жизнь в своих частях продолжает защищать саму себя, свою интеграцию, и каждая часть следует идентичному принципу. В определенном смысле Ин-се как бы вновь желает самое себя в феноменологической множественности: это замечание имеет метафизический характер в смысле восприятия, улавливания того конкретного, которое характеризует любой могущий быть испытанным акт.

Травинка растет благодаря своему метаболизму, но метаболизм означает давление, вмешательство, акт обладания, и вся природа через свои части метаболизирует сама себя, но каждая часть, для того чтобы детерминировать себя, метаболизирует себя через другие предметы. Таким образом, каждый организм уже в силу того, что он возникает, растет, питается, приспосабливается, представляет собой агрессивную форму.

­ Конец страницы 134 ­

¯ Начало страницы 135 ¯

Вторичная агрессивность

Психология различает агрессивность позитивную и негативную. Позитивная агрессивность представляет собой самозащиту, новое, повторное утверждение самих себя; то есть, когда индивидуализированный организм или его часть реализует свой инстинкт самосохранения, даже если при этом приходится противиться росту другого организма. В этом противодействии детерминируется закон наиболее Витального, причем рост и конец некоей индивидуации не вызывают увеличения или уменьшения целостного Ин-се. Перед лицом Ин-се и мертвый, и живой организмы продолжают оставаться той идентичной реальностью, которая изменяется только в формах индивидуаций.

Когда агрессивность как увеличенный, усиленный или более очевидный инстинкт эксплицируется в деструктивном стремлении другого, она означает, что чему-то в основной компоненте жизни угрожает фрустрация, которая может быть минимизирующей внутри или снаружи, вовне; то есть, для установления любого равновесия в организме или вне его необходима потребность в нем. При этом возникают различные динамические процессы, в которых любое вытеснение может компенсироваться в проективной, реактивной или идентифицирующей формах.

Негативная или злокачественная агрессивность несет в себе исключительно деструктивность, используемую как привычку к смерти, как некую энергию, которая может вернуться, только полностью себя исчерпав. Таким образом, как только агрессивность использует ее, происходит бурный всплеск, выброс, первоначально детерминированный началом фрустрации. Этот всплеск или выброс детерминирует высвобождение связанной или излишне подавляемой энергии, которая неожиданно выплескивается из первичных инстинктов организма, причем всегда из подавленных первичных инстинктов. Организм должен освободиться от этой связанной подавленной динамики, вызывающей в нем страх и тоску.

­ Конец страницы 135 ­

¯ Начало страницы 136 ¯

Агрессивность, представляющая собой феномен индивидуации, всегда индивидуальна, как ее первичное зарождение, в точности как инстинкт жизни, который осуществляется через индивидуации. Но, поскольку человек — явление социальное, то аккумуляция различных фрустраций в среде или группе индивидов может привести к возникновению некоего привычного резонанса, то есть, к установлению в каждом субъекте агрессивной индивидуации.

В самом деле, агрессивность передается благодаря резонансу от одного бессознательного к другому в идентичности среды. Еще раз повторю, что агрессивность в своей вторичной форме может освобождаться в форме эволюционной или регрессивной в зависимости от типа спецификации, более или менее сложной. Агрессивность, в ее вторичном смысле понимается как реакция на некую фрустрацию, угрозу основным человеческим потребностям; иными словами, речь идет о возникновении фрустрации, препятствующей первичной, основной цели организма, или же о превосходстве, господстве другого человека. Например, власть, авторитет, превращаются из ценностной имманентности в захватчика.

Власть, становясь территориальным деспотом, порождает фрустрированных индивидов, детерминируя, таким образом, обман по отношению к органической жизни человечества, что в конце концов приводит к протесту. Следовательно, вторич-ность агрессивности порождает иные формы агрессии, причем так, что любое следствие превращается в причину.

Формирование частей детерминирует волитивное противопоставление каждого отдельного элемента, которое ведет к их увеличению. Увеличенная часть может присоединить себя к некоему социально значимому символу или идентифицироваться в нем, став его реальностью. Иными словами, для какой-либо увеличившейся части (человека, группы) подходящими символами для распространения собственного влечения могут стать, например, чей-то пример, клуб, религия, философия или партия.

­ Конец страницы 136 ­

¯ Начало страницы 137 ¯

Фиксация в такой модели влечения вследствие принципа инерции стремится к необратимому движению вперед. Часто именно поэтому возникает психическая деструктивность у тех, кто к этому предрасположен или психологически зависим; иными словами, этот симбиотический захват угрожает только тем людям, которые обладают комплексуальной или сознательной предрасположенностью. Например, деструктивный лидер находит для себя благодатную почву именно в том, в ком превалирует зависимая психология или вытесненная агрессивность. Вслед за фрустрацией может детерминироваться привычка к деструктивной агрессивности. В этом случае инстинкт территориального обладания вместо стремления к первенству, как собственной индивидуации, так и целого, в целях самосохранения снова устремится к предметному обладанию, особенно тогда, когда предметность станет потребностью выживания в деструктивном смысле.

Таким образом, индивидуацию, не обладающую собственной гармоничной витальностью, необходимо разрушать, поскольку она, вместо обретения внутренней посессивности посредством сознательных формул, пытается стабилизировать себя в количе-ственности обладания, из-за чего испытывает потребность в саморасширении только через количественное увеличение. Однако при этом индивидуации так и не может обрести себя, ибо, если человек не соответствует своей оптической сущности, не является сознательной формулой Бытия, то все принадлежавшее ему и приобретаемое им обрушивается на него грузом страха и угнетения. Приобретенное становится массой, а не формой души. Если младенец рождается в чрезмерно деструктивной среде, то, продолжая придерживаться определенного типа поощрения собственного организма, он может адаптироваться к модели роста, уже изначально искаженной окружающими. В таком случае, когда деформация агрессивности генерируется средой, большинство людей приобретают деструктивные наклонности в раннем детстве, поскольку поиски безопасности идентифицируются с моделями семейного напряжения.

­ Конец страницы 137 ­

¯ Начало страницы 138 ¯

Агрессивность даже в своем вторичном аспекте никогда не опровергается своим априорным смыслом, своей первичной формой, она совпадает с любовью. Более того, она есть любовь. Зрелый человек не угнетает других, но для его дальнейшего роста необходимо, чтобы и другие росли. Суть именно в этом: человек может развивать свою индивидуальность, в первую очередь, в социальном контексте, в котором способен полностью себя проявить.

Чем большую радость доставляет индивидуации социальная или природная среда, тем вероятнее она может стать выражением высшего сознания всего окружающего. Следовательно, зрелый человек, ориентируясь на собственный эгоизм, испытывает потребность с любовью отдавать себя ради роста других, зная лучше кого-либо, что это, прежде всего радость для него самого. Даже если другие стремятся актуализировать себя, возможно, только на уровне низших инстинктов, зрелый человек, тем не менее, может стать лидером, демонстрируя им удовлетворение высшего порядка, иными словами — актуализируя в высшей форме интересы многих.

Деструктивностъ и общество

Агрессивность, абсолютизированная в деструктивной форме, приводит любую индивидуацию к дезинтегрирующему взаимодействию: она уже обречена и сама по себе осуществиться не может.

Общество определяет те исторические, социальные ценности, которые компенсируют инстинкт, наиболее подверженный фрустрации; именно эти ценности провоцируют самую сильную фрустрацию индивида. Кроме того, глубинный внутренний мир любого носителя деструктивной агрессивности наиболее угнетен, поэтому он выплескивает собственную агрессивность именно на тех, из-за кого ощущает свою подавленность.

Динамические процессы агрессивности бесшумны, неосязаемы, невидимы. Часто даже молчание, даже скованность мо-

­ Конец страницы 138 ­

¯ Начало страницы 139 ¯

гут нести в себе самый опасный заряд агрессивности. Акт агрессии может совершить и тот, кто молчит. Сколько художественных натур своим искусством демонстрируют сгустки агрессивности — еще не вполне сформировавшейся, не развившейся до конца: мы видим деформированные изображения, лишенные жизненного, Витального смысла — выбросы, всплески анальной психологии. Часто люди восхищаются тем, что повторяет их собственные фрустрации, а не их достижения.

Агрессивность, даже деструктивная, необходима и обязательна, когда представляет для субъекта или группы последнюю возможность контакта, связи с реальностью. Она — закон выживания. Даже зрелый человек, вынужденный поддерживать свою связь с реальностью, прибегает к агрессивности, как высшему закону любой индивидуации: жить — вот тот наказ, с которым бытие непрерывно обращается ко всем остальным частям, подтверждая всемогущество любви.

Чрезмерной агрессивностью характеризуются наиболее фру-стрированные люди. Часто тот, для кого непрерывное насилие стало привычным, ищет во фрустрации других необходимую ему энергию, чтобы как одержимому доминировать над миром. Величайший или худший из диктаторов черпает силы в массе угнетенных. Любая форма репрессивной политики извлекает силу для своих действий из поля угнетенных на бессознательном уровне. Война — это объединение ряда групп с противоположными интересами, посредством которых детерминируется перемещение противоположной, но при этом эквивалентной или почти эквивалентной динамической массы. В этом столкновении масс находит себе место и одинокий герой, которого называют героем просто потому, что он становится самым крупным вектором одной из двух этих масс.

В этом случае, герой не являет собой истинную общечеловеческую ценность, в большинстве случаев оказываясь верхом деструктивной агрессивности некоего контекста.

Деструктивная агрессивность порождается индивидуальной капиллярностью, идентифицируясь и внедряясь в массу

­ Конец страницы 139 ­

¯ Начало страницы 140 ¯

индивидов, становится агрессивностью социальной, которая возвращается к индивиду, обрушивая на него многократно увеличенный заряд. Индивид, внешне противостоящий обществу, формирует его внутреннюю движущую силу, а общество, в свою очередь, своим внутренним развитием обеспечивает ему большую индивидуацию. Следствие возвращает причину.

Заключительный синтез

Таким образом, первичная агрессивность представляет собой энергетическую идентичность жизни как таковую. Мы начинаем узнавать ее в момент проявления индивидуаций, и в этом отношении она есть разделенная любовь, а вторичная форма агрессивности — это ее борьба за выживание каждой индивидуации с окружающим. На этой стадии агрессивность может проявить себя позитивной или негативной: позитивной, если представляет собой рост, одновременный с ростом всего остального, и негативной, если направлена на достижение статической ситуации навязчивого стремления к превосходству, наносящей исключительный вред другим индивидуациям.

Образованию негативной агрессивности предшествует фрустрация, иными словами, фрустрация первична относительно деструктивной агрессивности. Если нет никакой причины фрустрации, то и агрессивность в ее деструктивном варианте детерминироваться не может. Следовательно, понять и предупредить или привести в соответствие с жизнью деструктивную агрессивность — будь она индивидуальной, или внешней, или внутренней, или социальной, или символической — легко: достаточно распознать фрустрацию. Естественно, седиментации, реальные проявления агрессивности многообразны, они фактически охватывают всю феноменологию человека, поэтому пока он не достигнет своего собственного уровня, победа будет на стороне его противника.

­ Конец страницы 140 ­

¯ Начало страницы 141 ¯

Глава пятая
Основы онтопсихологической методологии