Теоретические основы исследования политических ценностей

Примечания

¹ См. подробнее: Дьюи Док. Возрождающийся либерализм // Полис. 1994. № 3;
Perry R. В. Realms of Value. A Critique of Human Civilisation. Cambrige, 1954.; Алексе­
ева Т. А. Современные политические теории. М.: РОССПЭН, 2000; Леонтьев Д. А.
Ценности как междисциплинарное понятие. Опыт многомерной реконструкции //
Вопросы философии. 1996. № 4.

² См.: Бранский В. П. Искусство и философия. М, 1999.

¹ См.: Вебер М. Избранные произведения / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1990.

⁴ Дюркгейм Э. Ценности и «реальные» суждения // Социологические исследова­
ния. 1991. № 2. С. ПО.

⁵ Tomas W., Znanecki F The Polish peasant in Europe and America. Boston, l^9ls'
P. 21-23.

⁶ См.: История социологии в Западной Европе и США. М.: Издат. группа НОРМ^
ЙНФРА, 1999. С. 539.

⁷ Rokeach M. The nature of human values. N.Y.: Free Press, 1973. P. 5.

⁸ Schwartz S. H. Universale in the content and structure of values // M. P. Zanna (edJ-
Advances in experimental social psychology. N.Y.: Academic Press, 1992. Vol. 25. P ' ''

⁹ Inglehart R. The silent revolution. Princeton: Princeton University Press. 1" '
Inglehart R. Cultural shift in advanced industrial society. Princeton: Princeton Univer

Less, 1990; Инглхарт P. Постмодерн: Меняющиеся ценности и изменяющиеся обще-^ва // Полис. 1997. № 4.

¹⁰ Flanagan S. Changing values in advanced industrial society // Comparative Political
Studies. 1982. № 14; Flanagan S. Value change in industrial society // American Political
Science Review. 1987. №81.

¹¹ Тугаринов В. П. Избранные философские труды. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. С. 261.

¹² См., например: Смирнов Г. Л. Советский человек. Формирование социалисти­
ческого типа личности. М: Политиздат, 1971; Грушин Б. А. Мнения о мире и мир
мнений. М.: Изд-во политической литературы, 1967.

¹³ Allport G. W., Vernon P. E. & Lindsey G. Study of values. 3^rd ed. Boston: Houghton
Mifflin., 1960.

¹⁴ Ядов В. Я. О диспозиционной регуляции социального поведения личности //
Методологические проблемы социальной психологии. М.: Наука, 1975.

¹⁵ См.: Здравомыслов A. F. Потребности, интересы, ценности. М., 1986; Щербини­
на Я. Г. Ценности и политика // Микрополитика. Субъективные аспекты политического

процесса в России. М.: Современные тетради, 2004; Брицкий Г. О. Восприятие процесса трансформации: Предпочтения российских граждан в публичной сфере // Вестник Моск. ун-та. Серия 18: Социология и политология. 1998. № 2; Брицкий Г. О. Политические ценности и политические установки постсоветского периода в контексте политиче­ской социализации россиян: Дис.... канд. социол. наук. М., 2000.

¹⁶ См.: Абульханова-Славская К. А. Жизненные перспективы личности // Психо­
логия и образ жизни личности. М., 1987.

¹⁷ Шестопал Е. Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Тео­
ретические и прикладные проблемы политической психологии. М.: «Российская по­
литическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. С. 331.

' ^ls Rokeach M. The nature of human values. N.Y.: Free Press, 1973. P. 27.

¹⁹ На основе методики М. Рокича созданы, например, тест Д. А. Леонтьева для
изучения уровней структуры системы ценностных ориентации, опросник терминаль­
ных ценностей И. Г. Сенина.

²⁰ См.: Андреенкова А. В. Постматериалистические / материалистические ценно­
сти в России // Социс. 1994. № 11.

²¹ См.: Башкирова Е. И. Трансформация ценностей российского общества // Полис.
2000. № 6.

²² См.: Вардомацкий А. П. Сдвиг в ценностном измерении? // Социологические
исследования. 1993.

²³ См.: Яницкий М. С. Ценностные ориентации личности как динамическая сис­
тема. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2000.

²⁴ См.: Лапин Н. И. Базовые ценности и социокультурная трансформация России //
Социология власти. Информационно-аналитический бюллетень. Ценности массового
политического сознания. М.: Изд-во РАГС, 1999. № 4; Лапин Н. И. Изменение ценнос-

^еи и новые социокультурные структуры // Куда идет Россия?.. Трансформация соци­альной сферы и социальная политика / Под общ. ред. Т. И. Заславской. М.: Дело,

^у°; Лапин И. И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социс. 1996. №5;

пин Н. И. Социальные ценности и реформы в кризисной России // Социологические "Следования. 1993. № 9; Лапин Н. И. Ценности, группы интересов и трансформация

°сийского общества // Социологические исследования. 1997. № 3.

См.: Петренко В. Ф., Митина О. В. Психосемантический анализ динамики об­щества

'венного сознания: На материале политического менталитета. М.: Изд-во МГУ, 1997.

Jfc ~ Клямкин И. М. Постмодерн в традиционалистском пространстве // Полис. 2004.

' Клямкин И. М. Советское и западное: Возможен ли синтез? // Полис. 1994. № 4.

²⁷ См.: Смирнов Л. М. Эмпирическое изучение базовых ценностей // Мир России
2002. № 1.

²⁸ См.: Беляева Л. А. Возрастные когорты в период институциональных измене­
ний в России // Куда идет Россия?.. Формальные институты и реальные практики /
Под общ. ред. Т. И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2002; Беляева Л. А. Социальный
портрет возрастных когорт в постсоветской России // Социс. 2004. № 10; Бусыги­
на И. М. Какие ценности в цене? // Полис. 2004. № 1; Гаврилюк В. В., Трикоз Н. 4
Динамика ценностных ориентации в период социальной трансформации (поколенный
подход) // Социс. 2002. № 1; Горяйнов В. Л. Эмпирические классификации жизненных
ценностей россиян в постсоветский период // Полис. 1996. № 4; Гудков Л., Дубин Б.
Конец 90-х годов: Затухание образцов // Мониторинг общественного мнения. 2001.
№ 1; Демидов И. А. Ценностные измерения власти // Полис. 1996. № 3; Лапкин В. В.
Политические ценности и установки россиян // Полис. 2002. № 2; Левада Ю. Кооп.
динаты человека. К итогам изучения «человека советского» // Мониторинг общественного
мнения. 2001. № 1; Семенова В. Жизненный путь и социальное самочувствие в когор­
те 30-летних: От эйфории к разочарованию // Мониторинг общественного мнения.
2002. № 5.

²⁵ См.: Образы власти в постсоветской России / Под ред. Е. Б. Шестопал. М.: Алетейа, 2004; Шестопал Е. Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии. М.: «Рос­сийская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000.

¹⁰ Шерковин Ю. А. Проблема ценностных ориентации и массовые информацион­ные процессы // Психол. журн. 1982. Т. 3. № 5. С. 137-138.

Т. В. Евгеньева

Раздел III

Введение

В последние месяцы внутриполитическое развитие Советского Со­юза и внешнеполитические отношения между СССР и США приблизили возможность наступления новой эры в отношениях супердержав. Кто, например, мог предсказать в 1981 году, что Рональд Рейган будет закры­вать свое президентство, обмениваясь улыбками, рукопожатиями и при­ветствиями с лидером Советского Союза на фоне статуи Свободы? Или что газеты будут писать о проведении в СССР действительно альтерна­тивных выборов (при этом упоминая даже такой характерный для демо­кратии атрибут, как «экзит поллз»). После инаугурации Джорджа Буша в каждой из стран сейчас есть лидер, от которого много ждут и о котором при этом удивительно мало известно. Каков в действительности Джордж Буш? И кто такой «настоящий» Михаил Горбачев? Как мы должны ин­терпретировать их действия? Чего мы можем ожидать от переговоров между ними?

Б изучении Буша и Горбачева

Дистантная оценка личности

Как могут психологи оценивать мотивы людей, с которыми они ни­когда не встречались и которых не могут изучать напрямую? В предше­ствующие годы было разработано множество объективных методов из­мерения мотивов и других личностных характеристик на дистанции с помощью систематического контент-анализа речей, интервью и прочих спонтанных вербальных материалов. Эти технологии часто использова­лись в собирательных исследованиях политического лидерства — напри­мер, в прогнозировании внешнеполитических ориентации или склонно­сти к насилию. Однако в отдельных случаях дистантные технологии использовались для создания систематических портретов отдельных ли­деров: Херманн оценивала мотивы и другие личностные характеристики Рональда Рейгана и сирийского лидера Хафеза Аль-Ассада; Уокер ана­лизировал операциональный код Вудро Вильсона; Уайнтрауб изучал вербальное поведение семи последних американских президентов; Уин-тер и Карлсон использовали мотивационные показатели первого инаугу-рационного обращения Ричарда Никсона для разрешения ряда парадок­сов, связанных с его карьерой, вместе с тем стремясь к подтверждению этих показателей на основе систематического обзора публичной и част­ной жизни Никсона.

Когда для измерения психологических характеристик используются заготовленные речи или даже «спонтанные» ответы в интервью, скепти­чески настроенные читатели часто спрашивают о том, чьи мотивы и прочие личностные характеристики отражают получаемые показатели: лидеров или спичрайтеров, а также о том, не повлияло ли на эти показатели стремление к позитивной саморепрезентации (или даже дезинформации). Несомненно, что спичрайтеров отбирают с учетом их способности выра­зить то, что лидер хочет сказать, особенно если речь идет о важных речах. Как правило, американские президенты участвуют в написании Мясных речей.

Использование спонтанных интервью может уменьшить, хотя и не

снять полностью, эту проблему. Кроме того, в широком смысле может

иметь значения, был ли источником речи сам лидер: т.е. отражает ли речь «истинную личность» или же только саморепрезентацию. Каким бы ни был статус речей, они существуют, воспринимаются и воздействуют

в качестве слов лидера. Главное предположение данного дистантного исследования состоит в

том, что слова лидера и опирающиеся на них показатели являются при-

^l4-2696

емлемыми способами изучения его личности. Выражаясь более конкретно, мы предполагаем, что личностные переменные, которые измеряются с использованием разработанных нами процедур, действительно способ­ны преодолеть влияние авторства, вмешательство впечатлений, дезин­формацию и эго-защиту. Далее мы предполагаем, что влияние обсужда­емых проблем и ситуация, в которой лидер говорит, контролируются адекватно группами сравнения, которые использовались для интерпрета­ции полученных показателей в необработанном виде. Очевидно, что эти предположения спорны; но для нас их полезность основывается на праг­матичном критерии: насколько эти показатели способны помочь в про­гнозировании или интерпретации интересных и важных политических поступков и результатов.

В данном тексте мы применяем различные технологии сравнитель­ного изучении Буша и Горбачева. Затем высказываем предположения относительно вероятных тенденций, возможностей, задач, проблем и ло­вушек, с которыми сталкиваются лидеры как по отдельности, так и при взаимодействии.

Общая ориентация личности

Недавно Херманн разработала ряд широких «ориентации», каждая из которых состоит из мотивационных и когнитивных переменных, кото­рые она ранее рассматривала по отдельности. Например, «экспансионист­ская» ориентация подразумевает стремление к увеличению контроля над территорией, ресурсами и людьми. Она включает в себя комбинацию мотива власти, национализма и недоверия, убеждения в контролируемо­сти событий, уверенности в себе и сильного инструментального акцента. В отличие от нее «развивающаяся» ориентация (составленная из мотива аффилиации, национализма, когнитивной сложности, уверенности в себе и акцента на межличностных отношениях) предполагает улучшение от­ношений (с помощью других стран) в большей степени, чем экспансию. В таблице 2 эти ориентации перечислены вместе с их составными пере­менными.

Таблица 2

Результаты

Таблицы 5-8 представляют результаты расчета и анализа данных по каждой из категорий и личностных переменных, описанных в табл. 1. Для каждой переменной в таблицах содержатся как исходные данные, так и сравнения с соответствующими группами, которые описаны выше. Мы будем продвигаться от категории к категории, представлять резуль­таты, делать выводы и прогнозы, основанные на предыдущих исследо­ваниях. В последней таблице мы объединим "все результаты, выводы и прогнозы в интегрированные персональные портреты Буша и Гор­бачева.

Мотивы

В таблице 5 представлены результаты расчета мотивации Буша и Горбачева. Мотивы аффилиации и власти измерялись двумя различными способами, используя различные подборки интервью и речей, в сравне­нии с разными группами других политических лидеров. Для упрошения сравнения этих оценок в таблице представлены средние значения и отклонения от стандарта для оценки каждого мотива.

Таблица 5

 

 

 

 

 

	Мотивы	Буша и Горбачева
Мотив	Иссле­дование		Буш		Горбачев
Речь или срав­нение*	Показатели	Речь или срав­нение*	Показатели
исход­ные**	сравне­ние***	исход­ные**	срав­нение***
Постижения	DGW DGW	ACS IA	8,76 7,85		SS CPSU	3,82 5,45	5960
средний				60Н			60Н
SD				1,5			0,5
Аффилиации	MGH	WL	0,18		WL	0,20
		С88			ВРМ
	DGW	ACS	4,04		SS	3,91
		IA	10,81		CPSU	1,27
средний				66Н			61Н
" SD				10,9			7,8
Ёласти	MGH	WL	0,44		WL	0,50
		С88			ВРМ
	DGW	ACS	8,76		SS	5,15
		IA	6,92		CPSU	1,88
средний				56М			50М
SD				9,4			15,8

Щшмечания:

I * Речь и/или сравнение с определенной группой; для MGH-анализа: SS — стандартный набор: WL — сравнение с другими 53 мировыми лидерами; ВРМ — сравнение с членами брежневского политбюро. Для DGW-анализа: ACS — речи о выдвижении кандидатом (сравнение с другими кандидатами 1988 г.); IA — инаугу-рационное обращение; SS — стандартный набор (сравнение с другими 22 мировыми лидерами); CPSU — первый после избрания доклад на съезде КПСС (сравнение с Другими лидерами).

** Пропорция глагольных фраз, просчитанная в системе образов через MGH анализ; число образов на 1000 слов в MGH-анализе.

SD

*** Стандартные показатели (основанные на сравнении с группами, указанными Примечании «*»); М = 50, SD = 10. Для средних показателей Н — высокие (один

или более от среднего сравнительного уровня); М — средние (в пределах сред-

него сравнительного уровня SD).

Несмотря на различие методов, результаты предлагают достаточно ясные и содержательные мотивационные профили каждого из лидеров.

У Буша высокие показатели для мотивов достижения и аффилиации, но

для мотива власти — лишь немногим выше среднего (в сравнении с други-

 

ми американскими кандидатами 1988 г. и президентами — средние; ли­дерами других стран — высокие). Мотивационный профиль Горбачева -высокий уровень мотивов достижения и аффилиации и средний влас­ти — подобен в значительной степени. Как и в случае Буша, сравнитель­ные показатели зависят от группы сравнения. В сравнении с другими советскими лидерами мотив власти у Горбачева не развит, но в сравне­нии с другими мировыми лидерами данный показатель средний (Уинтер) или высокий (Херманн)-¹. Это свидетельствует о том, что как группы со­ветские и американские лидеры более мотивированны властью, чем ми­ровые лидеры в среднем.

Сравнение с другими американскими президентами и мировыми лидерами. Уинтер предположил, что мотивы власти, достижения и аф­филиации могут быть концептуализированы как три прямоугольных (orthogonal) измерения, причем чем больше сходство мотивационных профилей двух любых лидеров, тем меньше пифагорейское расстояние между двумя «точками», представляющими показатели их мотивов. По этому критерию⁴ Буш и Горбачев очень похожи и каждый из них похож на Ричарда Никсона больше, чем на любого другого американского пре­зидента. В сравнении с другими мировыми лидерами Горбачев ближе всего к иорданскому королю Хусейну, Энрико Берлингеру (лидер италь­янской коммунистической партии с 1972-го до 1984-го, год его смерти), аргентинскому генералу (впоследствии президенту с 1976-го по 1981-й) Хорхе Виделе и бразильскому генералу (впоследствии президенту с 1974-го по 1979-й) Эрнесто Жизелу. Менее всего он имеет общего с аятоллой Хомейни и лидером СВАПО Сэмом Нуджомой.

В чем польза таких сравнений? Характеристика Буша как «ученика Никсона», а Михаила Горбачева как «социалистического Никсона» мо­жет быть увлекательной статистической забавой, но есть ли в этих срав­нениях какая-либо существенная практическая польза? Сходства мотива­ционных профилей могут привлечь наше внимание к более глубоким сходствам стилей и поведения. Так, Горбачев, как и Никсон, уберег свою страну от разрушительной третьей мировой войны и искал сближения со старыми врагами. Как Хусейн и Берлингер и в отличие от Хомейни, Горбачев избрал прагматический курс реалистичного компромисса на минном поле воинственных идеологических и теоретических разногла­сий. Как и Никсон, Буш негативно реагирует на личную критику и изби­рает узкую грань между подозрительностью и желанием вести перегово­ры о сокращении вооружений.

Кроме того, эти сравнения могут предупредить нас о возможных затруднениях и опасностях. Будут ли Буш и Горбачев чувствительны к скандалам? И если их необыкновенная гибкость откажет им, будут ли они упорствовать в осуществлении дискредитированной политики? Так' генералы Видела и Жизел оба исходили из желания преодолеть бюрократи-

ческие преграды и увеличить экономический рост, но труднопреодоли­мые проблемы, неудовлетворенность и оппозиция впоследствии приво­дили их к принятию авторитарных решений — «грязных войн» против собственных народов вместо открытых атак на внешнего врага.

Предсказания на основе показателей мотивации. Говоря языком наших предыдущих дистантных исследований мотивации, профили Буша _й Горбачева позволяют предполагать, что они будут рационально взаи­модействовать (высокие показатели мотивов аффилиации и достижения), проявят заинтересованность в максимизации совместных результатов боль­ше, чем в эксплуатации других (низкий уровень мотива власти). Они изберут стремление к соглашению по ограничению вооружений (высо­кий уровень мотива аффилиации) и вряд ли будут агрессивны в пресле­довании своих политических целей (средний уровень мотива власти). С другой стороны, они чувствительны к таким нюансам, как дружба и разрыв отношений (высокий уровень мотива аффилиации). Под действи­ем стресса они могут становиться несговорчивыми и занимать защитную позицию, особенно если воспринимают другую сторону как угрожаю­щую или эксплуатирующую. Если в этом случае их загнать в угол, они могут ответить необдуманной и примитивной враждебностью.

Убеждения и стили

В таблице 6 представлены показатели когнитивных переменных, из­меренных по методикам Херманн. Опять же результаты отличаются в зависимости от того, какие группы сравнения использовались. В сравне­нии с мировыми лидерами (взятыми в более широком наборе) показате­ли Буша и Горбачева высоки в национализме, недоверии и концептуаль­ной сложности⁵. Высокие показатели концептуальной сложности предполагают, что Буш и Горбачев оба способны различать альтернатив­ные принципы, направления политики и точки зрения, а затем интегри­ровать эти разрозненные элементы в сложные обобщения высокого по­рядка. И Буш, и Горбачев имеют устойчивую националистическую ориентацию и склонность к недоверию. (Это недоверие может быть зна­ком самозащиты, которую проявляют люди, мотивированные аффилиа-цией в некомфортных для себя ситуациях.) У большинства подозритель­ность и национализм сочетаются с упрощенным, черно-белым мышлением, в случаях Буша и Горбачева эти тенденции смягчены высокой концептуальной сложностью. Таким образом, они могут компенсировать антаго­нистические, «патриотические» проблемы, производя тонкие разграни­чения и сложные обобщения, т.е. с помощью интеллектуализации. Средние показатели Горбачева по убеждению в контролируемости событий, уверенности в себе и инструментальному акценту соответствующему лидеру, который действительно способен к непрерывной оптимистической работе. (Для советского лидера, однако, Горбачев делает большой

Таблица

Резюме

Предшествовавшее изучение других политических лидеров и лабора­торное изучение обычных людей дает повод для оптимизма в отношении того, как личности Буша и Горбачева повлияют на мир и международное сотрудничество, по крайней мере между супердержавами. Их мотивы благоприятны. Их политические ориентации дополняют друг друга по­чти идеально. Чтобы добиться примирения, интеграции и широкого кон­сенсуса, которые он ищет, Буш, как кажется, готов оказать Горбачеву

помощь в развитии, в которой тот нуждается. Их убеждения и операци­ональные коды в значительной степени совместимы, причем любые про­блемы (такие как национализм или низкий уровень чувства контроля над событиями) уступают перед их личностными качествами, когнитивным и межличностным стилями.

Главной проблемой для обоих лидеров, вероятно, может стать чувство неудовлетворенности и слабости, если новые идеи, структурные реформы и возникающие соглашения увязнут в трясине политической оппозиции. С учетом сложностей в экономике и национальных отношениях в Совет­ском Союзе эти проблемы скорее всего особенно актуальны для Горбачева, хотя и американская экономика в длительной перспективе уязвима в этом же отношении. В таких обстоятельствах эти личности могут быть подвер­жены фрустрации и депрессии, а в крайнем случае прибегать к импульсив­ному и примитивному насилию. Более того, слабо развитый мотив власти в комбинации со скрытыми чувствительностью и недоверчивостью может угрожать продлению их прописки в своих кабинетах.

Саммиты 1989 и 1990 гг., так или иначе, подтвердили наш анализ, продемонстрировав, что, при условии позитивного начала и особенно упорных попыток минимализировать обоюдное чувство угрозы перего­воры между ними могут проходить в атмосфере сотрудничества и вести к созданию новой структуры мира между сверхдержавами.

Примечания

¹ Парсонс и Бэйлз полагают, что эти два вида лидерства отражают еще более
фундаментальное различие между «инструментальной» и «экспрессивной» функциями.

² Мы выражаем благодарность Дэвиду Шмитту за подбор этих материалов и
Джанет Мэлли за их обработку. Маленков, Андропов и Черненко не включены, так
как они не произносили таких речей на съездах КПСС. Также сложно-сказать, могут
ли «Организационный доклад» Сталина в 1924 г. и тем более «Политический доклад»
Ленина в 1918 быть надлежащим образом сравнены с поздними докладами, которые
появились совсем в других организационных условиях и при другом политическом
климате. С целью стандартизации, однако, они были учтены, потому что было жела­
тельно использовать как можно больше образцов.

³ Окончательным источником данных для оценки мотивационного профиля Гор­
бачева была его речь в ООН 7 декабря 1988 г., затем сравненная со средними пока­
зателями двух обращений к ООН Джона Кеннеди. Она показывает подобные уровни
Мотивации достижения и аффилиации и гораздо более низкий уровень мотива власти.по сравнении с другими американскими президентами инаугурационное обращение
Кеннеди было средним по уровню мотива достижения и высоким в аффилиации и
власти. Предполагая, что речи Кеннеди в ООН действительно подобны его инаугу-
ральному обращению (на основании которого мы стандартизировали показатели), можно, как минимум, допустить, что Горбачев имеет относительно высокий уровень аффилиации и низкий — власти.

Эти сравнения производились с использованием инаугурационного обращения Буша и показателей интервью Горбачева (соответственно IA и SS в табл. 4).

⁵ Тетлок и Боттгер выяснили, что Горбачев имеет высокие показатели по разньш
но в то же время связанным измерениям концептуальной сложности. Тетлок также
обнаружил, что показатели Буша были низкими, когда он был вице-президентом, и уве-
личились до умеренных, когда он стал президентом.

⁶ Барбер говорит об обратном: активно негативные президенты движимы влас­
тью, активно позитивные — достижением. В силу того, что его исследование отно­
сится к явным поступкам и результатам, а не к скрытым мотивам, нет неизбежного
противоречия с данным исследованием. Кроме того, «достижение» и «власть» в по­
нимании Барбера, возможно, отличаются от тех, на основе которых производились
расчеты.

⁷ Для иллюстрации: в ответ на обезоруживающе простой вопрос «Почему _не
лучшее?», который Джимми Картер использовал как название автобиографии своей
кампании, опытный политик может предложить несколько ответов в духе realpolitik:
(1) потому что члены Конгресса, иностранные лидеры и другие обладатели права
вето могут иметь свое видение того, что является «лучшим», (2) потому что «лучшее»
может быть невыгодно влиятельным сторонникам, (3) потому что стремление к луч­
шему сопряжено с отсрочками и объездами — «путем пилигрима» через политиче­
ское болото, (4) потому что «лучшее» слишком дорого стоит и (5) потому что, чтобы
добиться «лучшего», нужно положиться на нижестоящих чиновников, которые от
него далеки.

Перевод В. Зорина

Д. Дж. Уинтер, М. Дж. Херманн, У. Уайнтрауб, С. Дж. Уокер

Дистантное изучение личностей Буша и Горбачева: развитие предсказаний*

I

Введение

Ранее мы опубликовали на страницах этого журнала дистантные оценки личностей президента Соединенных Штатов Джорджа Буша и советского президента Михаила Горбачева, основанные на систематическом контент-анализе их речей и стенограмм пресс-конференций. Анализ данных был завершен соответственно в июле 1988 г. и марте 1989 г.; сам текст был завершен в июне 1990 г. С тех пор два кризиса — вторжение в Кувейт и последовавшая война в Персидском заливе, рост националистических вол­нений, военных репрессий и поднимающаяся волна консерватизма в Со­ветском Союзе — привлекли внимание в мире и изменили внутри- и внешнеполитическую ситуации для каждого лидера и его нации. Однако мы чувствуем, что в обсуждении их в свете нашего прежнего анализа асть польза. Снова мы пишем in media res (середина февраля 1991 г.). Лучше, чем когда-либо, мы осознаем опасности предсказания: не находим­ся ли мы в положении репортера, заранее пишущего истории об «успешном» свадебном путешествии на «Титанике»?

Мы очень хотим избежать опасности чрезмерного упрощения и пси­хологического редукционизма. Война в Персидском заливе и события в Советском Союзе, очевидно, стали результатом множества факторов по­мимо мотивов, убеждений или личностных стилей Буша и Горбачева. Но все же, несмотря на их структурные и ситуативные предпосылки, оба кризиса требовали, чтобы лидеры определяли проблемы и делали выбор в обстоятельствах, при которых «правильная» реакция была одновремен­но неопределенной и противоречивой. Согласно анализу Гринстайна, оба кризиса представляли собой ситуации, в которых можно ожидать, что личности лидеров сыграют свою роль. Таким образом, наш более ранний анализ в комбинации с другими факторами может внести вклад в объяс­нение и понимание этих событий (developments).

Принимая во внимание вклад истории, социальной культуры и лич­ностей многих контрагентов, что мы в этом случае можем сказать о роли личностей лидеров в каждом из этих кризисов? В таблице воспро­изведены краткие портреты личностей Буша и Горбачева из раннего исследования. (Читателям следует обратиться к оригинальной статье за

 

* Political Psychology. 1991. Vol. 12. No 3.

показателями, на которых основаны эти портреты, ссылками на конст,руктивную валидность этих показателей и подробностями о методе и материалах.)

Таблиц,

Параметр личности

Мотивы

Достижение и аффилиа-ция, власть — умеренно или меньше

Достижение и аффилиа-ция; власть — умеренно

Убеждения

Недоверчивый национа-лист, но высокая когни­тивная сложность; конт­ролируемость событий; высокая уверенность в себе

Недоверчивый националист! но высокая когнитивная сложность; частичная контролируемость событий; низкая уверенность в себе

Стиль

Склонен делать акцент" на людях и заданиях

Склонен делать акцент скорее на людях, чем на задании

Операциональный код

Мир опасен; ограниченные цели; использование конфликта

Мир дружествен; все-объемлющие цели; использование как поли­тики, так и конфликта

Личностные качества

Эмоционально экспресси­вен; не тревожен; подвер­жен депрессии и нереши­тельности; чувствителен к критике; гневные реак­ции; импульсивен; умерен­но стабильный экстраверт

Эмоционально собира­тельно экспрессивен; не тревожен; не подвер­жен депрессии; чувстви­телен к критике; реаги­рует на ситуацию, стремясь взять ее под контроль; в некотором смысле импульсивен; стабильный экстраверт

Общая характеристика

Ориентация на развитие улучшение

Посредническая/интегри­рующая ориентация (допол нительная ориентация на развитие/улучшение)

В нашей финальной характеристике предыдущего исследования со­держались и надежда, и предостережение:

«Есть повод для оптимизма в отношении того, как личности Буша и

Горбачева повлияют на мир и международное сотрудничество, крайней мере между сверхдержавами. Их мотивы благоприятны. Их политические ориентации дополняют друг друга почти идеально. Чтобы добиться примирения, интеграции и широкого консенсуса, которые он ищет, Буш, как кажется, готов оказать Горбачеву помощь в разви'

тии, в которой тот нуждается. Их убеждения и операциональные коды в значительной степени совместимы, причем любые проблемы (та­кие как национализм или низкий уровень чувства контроля над собы­тиями) уступают перед их личностными качествами, когнитивными и межличностными стилями.

Главной проблемой для обоих, лидеров, вероятно, может стать чув­ство неудовлетворенности и слабости, если новые идеи, структурные реформы и возникающие соглашения увязнут в трясине политиче­ской оппозиции. С учетом сложностей в экономике и национальных отношениях в Советском Союзе эти проблемы скорее всего особен­но актуальны для Горбачева, хотя и американская экономика в дли­тельной перспективе уязвима в этом же отношении. В таких обсто­ятельствах эти личности могут быть подвержены фрустрации и депрессии, а в крайнем случае прибегать к импульсивному и при­митивному насилию».

Мы думаем, что первая, «обнадеживающая», характеристика в значи­тельной степени подтвердилась самими отношениями между Бушем и Горбачевым в 1990 г., которые имели продолжение и даже развитие перед яйцом кризиса в Персидском заливе и советского националистического кризиса. Мы также думаем, что заключительное «предостережение» мо­жет помочь нам понять некоторые аспекты поведения каждого лидера во время этих кризисов. Оставшаяся часть статьи — это разработка этого вопроса.

Буш и война в Заливе

Мотивы

В предыдущих исследованиях предполагается, что лидеры с мотива­цией власти склонны к войне и агрессии, в то время как лидеры с моти­вацией аффилиации стремятся к миру и дружественным отношениям.Тем не менее у Буша были высокие показатели мотива аффилиации (как и мотива достижения) и только средние — мотива власти. Как мы можем объяснить явное разногласие между мотивами (мирными) и результата­ми (ультиматумы и война)? Некоторые ключи содержатся в лаборатор­иях исследованиях Терхьюна по мотивации и поведению заключающих Делки (bargainers). При благоприятных и безопасных условиях люди с высокой мотивацией аффилиации и достижения действительно сотруд­ничают для заключения сделки. В условиях угрозы, однако, когда ситуация выглядит как искушающая партнера на нарушение своего долга

* Opting counterplayer to defect), люди с мотивом аффилиации наименее

склонны к сотрудничеству и наиболее подозрительны и склонны занимать защитную позицию при заключении сделок. Например, в итоге они

^СЮ10

предпочитают рассматривать партнера скорее как «оппортуниста», чем «единомышленника» {fellow worker).

Таким образом, люди с таким же, как у Буша, мотивационным профилем склонны быть «миролюбивыми», только если чувствуют себя комфортно, т.е. когда они взаимодействуют с похожими людьми, которые щ нравятся. Кажется, что отношения Буша и Горбачева связаны с этим «позитивным» циклом аффилиации. И напротив, люди с мотивом аффилиации дистанцируются от непохожих людей и, реагируют на них с не­приязнью¹. Буш и Саддам Хусейн имеют различия в культуре, социаль­ном классе, семейном происхождении, религии, языке, целях, интересах и личном стиле. Тем не менее кажется, что Буш поддерживал Хусейна, если судить по судьбоносному разговору Хусейна с американским по­слом вплоть до иракского вторжения в Кувейт. Однако кажется, что это действие ускорило прекращение восприятия Бушем похожести с Хусей­ном (вместе с тем увеличив неприязнь и недоверие) и, таким образом, означало начало «негативного» цикла аффилиации.

Убеждения и стиль

Согласно нашим суждениям, многие из убеждений и стилей Буша также взаимосвязаны с негативным циклом аффилиации и подталкивали его к политике конфронтации и в конечном итоге — к войне в Заливе. Ранее мы отмечали у Буша высокий уровень национализма или этноцен­тризма и выдающиеся мотивы опасности и конфликта в его «операцио­нальном коде». Кажется, что востановление дружественных отношений с Горбачевым и конец холодной войны не разрушили этих убеждений, а ско­рее подавили их и перевели на нового «вра