Аргументация и функциональные конфликты.

Функциональное понимание также, как и экзистенциальное, может быть статическим или динамическим. В случае статического функционального конфликта речь идет о строго антагонистическом взаимодействии или диалоге нестратегического характера, где каждый агент спора видит свою задачу в том, чтобы восторжествовала его позиция, а все несовпадающие с ней позиции были отклонены. На статическое функциональное понимание конфликта точек зрения опирается логическая интерпретация несовместимости предложений в смысле доказательства и опровержения, как это хорошо изложено в учебниках по логике. Такая интерпретация конфликта точек зрения абстрагируется от каких-либо представлений об агентах – носителях точек зрения. Это означает две вещи. Во-первых, подразумевается, что агенты рассуждений тождественны и носят виртуальный характер и, во-вторых, что высказывания, составляющие их пропозицио­нальные содержания, несовместимы между собой по своему логическому значению, т. е. если одно истинно, то другое истинным не является, и наоборот. Поэтому если одному агенту аргументации – участнику подобного конфликта точек зрения – удалось эффективно защитить свою позицию, позиция второго агента будет тем самым отвергнута [17].

Участник статического функционального конфликта не допускает компромиссных вариантов разрешения конфликта, характерных для динамической разновидности функцио­нального конфликта. Это происходит не потому, что агент и его позиция трактуются онтологически и целокупно. Компромис­сные варианты подразумевают, что наиболее приемлемой позицией для всех агентов спора может оказаться не только чья-либо первоначальная позиция, взятая в неизменном виде и целиком, но и совокупность мнений, составленная из аргументов, выдвинутых разными агентами. Если стороны спора, напротив, допускают подобные компромиссные пути разрешения конфликта в споре, то речь идет о функциональном динамическом конфликте. Формальный анализ такого конфликта неосуществим исключительно средствами классических логических теорий, потому что выразительных возможностей таких теорий недостаточно для того, чтобы моделировать виды расхождения во мнениях, выходящие за рамки несовместимости предложений по их логическому значению. Поиск формальных решений такого конфликта может быть представлен при помощи абстрактных аргументационных структур Дунга и основанных на них формализмов логико-когнитивной теории [12]. В этих теориях минимальной атомарной единицей позиции агента в конфликте и одновременно единицей анализа спора выступает аргумент как непустое упорядоченное множество утверждений, а главным отношением между аргументами, связывающим их в споре, выступает отношение атаки, выражающее критику. При помощи такого анализа удается преодолеть три затруднения на пути анализа конфликта и его разрешения при помощи аргументации.

Суть этих затруднений такова. С одной стороны, агенты спора могут придерживаться различных оценок одного и того утверждения или аргумента; с другой стороны, «аргумент в силу его диалогической природы может случиться только с санкции собеседника» [16, с. 562]. Данные затруднения на пути анализа аргументации нельзя просто отбросить, потому что они составляют неотъемлемые свойства функционального динами­ческого конфликта, моделирование разрешения которого при помощи логико-когнитивной теории и абстрактных аргумен­та­ционных структур позволяет показать, каким образом их преодоление вносит двоякий вклад в разрешение конфликта. Во-первых, учитывать логическое значение предложений, составляющих аргументы, можно не в абсолютном смысле – как истинные или ложные на некоторой модели, не связанной с данным спором, но в относительном – в связи с данным спором. В этом случае предложениям как пропозициональным структурным единицам аргументов можно сопоставить логические значения относительно аргументационной струк­туры данного споры, что служит техническим решением для выполнения требования о том, что «семантика межсубъектной коммуникации обязана предоставить основания для сопоставления различных субъективных аспектов данности того же самого предмета разным субъектам». [8, с. 236]. Во-вторых, семантике предложений, составляющих эти утверждения, вообще отводится техническая роль в понимании сути конфликта сторон, тогда как центральная роль принадлежит аргументам сторон. Это означает, что в большинстве случаев от логического значения предложений в составе аргументов можно абстрагироваться и сфокусироваться на анализе отношений между аргументами [18]. В-третьих, в агентном ракурсе это позволяет учитывать когнитивное многообразие агентов, включая и особенности их рационального субъективного поведения в духе, например, «теории проспектов» Канемана и Тверски [7, с.9–10].

Как видим, главное отличие функционального понимания конфликта от экзистенциального состоит не только в том, каким образом его участники видят этот конфликт, но и в том, каким образом они трактуют роли его участников – свою роль и роли других агентов. Участник экзистенционального противостояния отождествляет позиции сторон с агентами (людьми), их представляющими, и поэтому преодоление разногласий оказывается равнозначным устранению агентов, придер­жива­ющихся иных взглядов. По этой причине экзистенциальное понимание конфликта ведет к негативному видению роли конфликтов в социальной жизни людей, когда считают, что возникновение конфликта в обществе является деструктивным явлением, которое следует искоренять, а конфликтов – по возможности, избегать. В самом деле, поскольку экзистенциальный конфликт может быть разрешен лишь ослаблением или устранением противника, участие в таком конфликте трудно трактовать в позитивном ключе.

Противоположная позиция связана с функциональным пониманием конфликта и заключается в том, чтобы видеть в конфликте не только фактическую сторону социальной реальности, но и позитивно оценивать наличие конфликтов определенного рода, например, социальных, экономических или политических. Такие конфликты часто играют роль локомотивов развития общества, его экономического и политического устройства, наподобие той, какую острые научные проблемы и логические парадоксы играют в соответствующих областях знания и деятельности. Позитивная оценка конфликта с точки зрения аргументации означает, что при помощи критических аргументов в адрес своей позиции, выдвигаемых в споре с другими участниками, агент способен уточнить сильные и слабые стороны своей позиции. Иными словами, критика и контраргументации работают на то, чтобы изучить критикуемую позицию и способствовать ее упрочению, потому что при помощи критики ее слабые аргументы будут отклонены. Сторонники такой позиции считают, что то, чего следует избегать в социальных практиках людей, – это не сами функционально трактуемые конфликты, а тупиковые пути их разрешения, рискующие превратить функциональный конфликт в экзистенциальный или динамический конфликт – в статический. В фокусе этого направления оказываются вопросы организации конфликтов и управления ими. «Изучение сознательного, разумного и сложного конфликтного поведения, основная задача которого – успех, похоже на поиск правил «правильного» поведения в смысле достижения выигрыша в соперничестве» [25, с. 15].

В этом аспекте конфликтологи рекомендуют различать институализированные и неинституализированные конфликты. К институализированным конфликтам относятся такие, для которых в социуме уже имеются какие-либо процедуры или органы их урегулирования или по крайней мере осознается необходимость создания тех или других. Именно с институа­лизированными конфликтами многие конфликтологи связывают позитивную роль конфликта в развитии разнообразных общественных отношений [4]. Аргументация и аргумента­тивный спор как совокупность правил, процедур и приемов защиты и критики позиций в диалоге, а также обоснования и убеждения, служащих цели преодоления расхождения во мнениях, тоже относятся к институализированным конфликтам, т. к. «представляют собой некоторую систему, в рамках которой каждый элемент зависим от другого». [20, с. 161]. Таким образом, использование аргументации, для которой уже существуют корпусы логических и процедурных правил, для разрешения функционального конфликта превращает его в институализированный конфликт.

 

Заключение

В статье при помощи двух критериев, предметного и процедурного, мы выделили четыре разновидности конфликтов: экзистенциальный статический, экзистенциальный динами­чес­кий, функциональный статический и функциональный динамический. Мы провели границу между широкой стратеги­ческой и узкой познавательной трактовкой аргументации и показали, почему аргументация может служить способом разрешения только функционального конфликта. Поскольку для разрешения функционального конфликта его стороны вынуждены исследовать позиции друг друга, постольку сам процесс разрешения функционального конфликта есть также и познавательный процесс, осуществляемый сторонами конфликта в целях преодоления разногласий. В отличие от этого, в экзистенциальном конфликте предметами конфликта служат сами участники спора, потому что в таком конфликте агенты и их позиции в споре не разграничиваются и рассматриваются как часть причины возникновения конфликта, тогда как в функциональном – как элемент его разрешения. Поэтому и в динамической и в статической трактовке экзистенциальный конфликт остается стратегическим и силовым, как его разрешение.

Аргументация связана с функциональным пониманием конфликта, как со статическим, так и с динамическим, потому что и в том и в другом случае он выступает когнитивной причиной для начала аргументативного спора, в ходе которого стороны намереваются совместно изучить суть своих разногласий и, стало быть, исследовать свои позиции относительно друг друга с тем, чтобы эти разногласия преодолеть. В противовес этому экзистенциальное понимание конфликта не только не подразумевает аргументативного спора как способа преодоления разногласий, но и вообще служит препятствием для использования аргументации как способа разрешения конфликта.

 

 

Список литературы:

1. Gabbay D., Woods J. Non-cooperation in dialogue logic //Symthese.– 2001. – 127. – Р. 161–186.

2. Johnstone H.W. Some reflections on Argumentation // Philosophy. Rhetoric and Argumentation. – Pennsylvania,1965.

3. Paglieri F., Castelfranchi C. Why argue? Towards a cost-benefit analysis of argumentation // Argument and Computation. – 2010. – № 1.

4. Абгаджава Д. А. Проблемы легитимации и институционализации конфликтов в современной России // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6 – 2008. –Вып. 4. – С. 64–80.

5. Грайс Г. П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.16. Лингвистическая прагматика. –М.: Прогресс, 1985. – С. 217–237.

6. Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы / пер. с нем. И.Ю. Пантиной, под ред. Р.М. Грецкого. – М.: РОССПЭН, 2002. – 288 с.

7. Диев В. С. Рациональные решения: критерии, модели, парадоксы // Вопросы философии. –2013. –№ 8. – С. 4–11.

8. Драгалина-Черная Е.Г. Интенциональное тождество: case-study для аналитической феноменологии // Субъективность и идентичность /под ред. А.В. Михайловского. – 2012. –С. 231–248.

9. Еемеренван Ф., Гроотендорст Р. Речевые акты в аргументативных дискуссиях. – СПб.: Нотабене, 1994.

10.  Кириллова Н. П. Конфликтология и состязательность судебного разбирательства // Мысль: Журнал Петербургского философского общества. –2006. – Т. 6, № 1. – С. 187–199.

11.  Козер Л. Функции социального конфликта / пер. с англ. О. Назаровой; под общ.ред. Л. Г. Ионина. – М.: Дом интеллектуальной книги: Идея-пресс, 2000. – 295 с.

12.  Лисанюк Е. Н. Аргументация и убеждение. – СПб.: Наука, 2015.

13.  Лисанюк Е. Н. Взаимоотношение аргументации и конфликта // Конфликтология. – 2014. – Вып.1. – C. 20–30.

14.  Лисанюк Е. Н. Когнитивные характеристики агентов аргументации // Вестник СПбГУ. Серия 6. – 2013. – Вып. 1. – С.13–21.

15.  Лисанюк Е. Н. Правила и ошибки аргументации // Логика. Учебник / под ред. А.И. Мигунова, И.Б. Микиртумова, Б.И. Федорова. – М.: Проспект, 2010. – С.588–658.

16.  Мигунов А. И. Логическая прагматика. Теория речевых актов // Логика. Учебник / под ред. А.И. Мигунова, И. Б. Микиртумова, Б. И. Федорова. – М.: Проспект, 2010. – C. 550–565.

17.  Мигунов А. И. Семантика аргументативного речевого акта // Мысль. – 2006. – Т. 6. – С. 35–47.

18.  Микиртумов И. Б. Логическая репрезентация аргументов, нацеленных на экстериоризацию знания // Логико-философские штудии. – 2010. – № 8. – С. 132–150.

19.  Светлов В. А. Конфликт: Модели. Решения. Менеджмент. – СПб.: Питер, 2005.

20.  Сорина Г. В. Аргументативные практики и вопросно-ответные процедуры в управленческом дискурсе // Мысль: Журнал Петербургского философского общества. – 2006. – Т. 6, № 1.– С. 160–174.

21.  Сунами А. Н. Конфликтология ответственности // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 17: Философия. Конфликтология. Культурология. Религиоведение. – 2013. – № 3. – С. 50–57.

22.  Фишер Р., Юри У. Путь к согласию /пер. с англ. А.А. Медниковой // Язык и моделирование социального взаимодействия /сост. В.М. Сергеев, П.Б. Паршин; под ред. В.В. Петрова. – М.: Прогресс, 1987.

23.  Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие / пПер. с нем. Д. В. Скляднева. – СПб.: Наука, 2000.

24.  Черных С. И. Феномен виртуальной личности в современной философии // Философия образования. –2011. – Т. 36, № 3. – С. 72–78.

25.  Шеллинг Т. Стратегия конфликта. – М.: Ирисэн, 2007.

 

 

УДК 008

 

Багрова Наталья Викторовна