Авторский текст// Практикум по философии: Социальная философия. - мн. ,2007. С. 328-332.

1)Почему немецкая классическая философия сыграла ключевую роль в формировании основных идей культурно-исторической парадигмы социального знания и концепций эволюционизма в естествознании:

представители немецкой классической философии не только критически переосмыслили основоположения Про­свещения как великого проекта модерна, но и заложили философский фун­дамент новой парадигмы социального знания.

Во-первых, проведенное Кантом различие между теоретическим и практи­ческим разумом поставило проблему соотношения естествен но при родного и социально-культурного в развитии общества. Впервые был поставлен вопрос об отличиях в методологии естественнонаучных и социально-гуманитарных дисциплин.

Во-вторых, делая акцент на субъекте познавательного процесса, рассмат­ривая познание не как созерцание, а как деятельность субъекта, немецкая классическая философия поставила вопрос об истории как закономерном процессе развития человечества и методе исследования во всех социаль­но-гуманитарных науках. Если в области естественнонаучного познания математическая физика еще долгое время оставалась образцом научного познания, то в области социально-гуманитарного знания таким образцом и XIX — первой половине XX в. стала история.

В-третьих, обобщая (возможно, не совсем корректно) открытия в области биологии, химии, электричества, которыми характеризовалась вторая гло­бальная научная революция, Ф. Шеллинг и немецкие романтики поставили вопрос о природе не как о механизме, функционирующем по одним и тем

же законам механики, а как о саморазвивающейся органистической системе, намного опередив тем самым реально достигнутые в начале XIX в. результаты естественнонаучных дисциплин и повлияв на формирование в этом веке различного рода эволюционных учений.

2)В чём заключались причины широкого распространения идей культурно-исторической парадигмы? Какую роль в доминировании культурно-исторической парадигмы сыграли представители основных идеологических направлений Европы первой половины XIXв.:

Эта тенденция характеризовалась отходом от основных постулатов естественно-правовой парадигмы, господствующей среди социально-политических тео­ретиков XVIII в., и формулированием главных положений новой парадигмы, которой предстояло стать доминирующей во второй половине XIX — первой половине XX в. Данную парадигму социального знания, основываясь на методологических разработках немецкой классической философии, можно назвать культура-исторической.

Великую французскую революцию, как и идеи, под знаменем которых она проходила, по понятным причинам отвергают консерваторы. Главное зло революции консерваторы видят в претензиях греховного человека перестроить земную социальную жизнь по законам собственного своевольного разума. Поражение революции они объясняют как раз тем обстоятельством, что Божественное провидение показывает этим греховным людям тщетность их надежд построить на Земле царство разума, которое оборачивается разумом в террор и насилие. В социальных концепциях консерваторов доминирует мысль о том, что всякое насильственное изменение традиционных и освященных историей социальных институтов не столько уменьшает, сколь увеличивает социальное зло и несправедливость. Саму революцию с ее террором, война­ми, социальными противоречиями они объясняют наказанием Франции со стороны Божественного Провидения за ее отступничество перед Богом, т.е. за господство в духовной жизни Франции эпохи Просвещения деистических и атеистических идей. С точки зрения Ж. де Местра, ход истории объясняется не волей большинства народа, а неведомой для просветительского разума во­лей Провидения, ведущего это большинство к непознаваемой человеческим разумом цели истории. Сам террор и насилие эпохи якобинской революции Ж. де Местр, Ф. де Шатобриан и Л. Бональд рассматривают как уничтожение самих идеалов Просвещения, которое подготавливает реставрацию. С точки зрения домарксистских социалистов-утопистов (Сен-Симон, Фурье, Оуэн), сама Французская революция является порождением истори­ческого развития человечества, а, следовательно, радикальные изменения социальных институтов исторически закономерны и оправданы. Таким образом, если история, с точки зрения консерваторов, свидетельствует об органической взаимосвязи всех социальных институтов и отношений, изме­нение которых влечет за собой рост асоциальное™ среди людей, то, с точки зрения радикалов-социалистов, по праву считающих себя наследниками радикальных революционеров, история свидетельствует об изменчивости всех социальных институтов и отношений. Примерами такой изменчивости и являются социальные революции. Поэтому социалисты-утописты первой половины XIX в. упрекают революционеров не в том, что они произвели изменения в обществе, а в том, что эти изменения были недостаточно радикальны. Так, революционеры упразднили сословия и правовое нера­венство между людьми, но даже не поставили вопрос о ликвидации классов и социального неравенства. Они уничтожили политическую зависимость граждан от абсолютистского государства, но не посягнули на экономичес­кую зависимость трудящихся. Поэтому и обещание социального братства как составляющей части знаменитого лозунга революции осталось пустым словом.

Социалисты рассматривали себя как провозвестников нового этапа исто­рического развития, наступившего вслед за Французской революцией. С их точки зрения, те проблемы, которые в силу своего исторически ограниченно­го социального мышления и отсутствия необходимых объективных условий не сумели поставить и решить французские революционеры, предстояло поставить и решить им самим. Поэтому, несмотря на многочисленные про­светительские иллюзии, социалисты первой половины XIX в. все-таки мыс­лили в духе иной парадигмы социального знания – культуро-исторической. И Сен-Симон, и Фурье, и Оуэн начали рассматривать рост промышленного производства, вызванный промышленным переворотом, как необходимое условие социальных преобразований и социального прогресса общества. В свою очередь, эти преобразования могли решить те проблемы, которые оставили нерешенными французские революционеры.

Что касается либералов, то они в целом до Все европейской революции 1848 г. (когда впервые Социальные вопросы стали доминирующими, а на арену политической борьбы вышел новый формирующийся класс — про­мышленный пролетариат) сочетали идеи просветителей об ответственности правительства перед народом и правах человека с идеями социалистов о новом историческом этапе развития общества, в котором плодами промыш­ленного переворота могут и должны воспользоваться не только капитаныпроизводства, но и большинство членов общества. После событий 1848 г. европейской буржуазии удалось добиться признания своих интересов со стороны феодальной бюрократической верхушки европейских стран. Но остался страх перед мощным народным движением во время революции. Вследствие этого, а также радикализации социализма (постепенного выдви­жения в авангард социалистических учений концепций марксизма) либера­лы разрывают идейный союз с социализмом и все в большей мере идейно смещаются к консерваторам. В свою очередь консерваторы отказываются от реакционного обскурантизма Ж. де Местра и Л. Бональда и склоняются к консервативному социальному эволюционизму одного из первых критиков французской революции Э. Бёркл. Так они становились идейно близкими к своим прежним противникам — либералам.

3) Каковы основные противоречия немецкой философии:

в первой половине XIX в. концепции истории и как методологии социально-гуманитарного знания, и как теоретического обоснования до­минирующих социально-политических идеологий вытесняют рационалис­тическую естественно-правовую теорию с ее центрального места в системе социального знания. Теоретические разработки немецкой классической философии, с одной стороны, отражали общие тенденции развития социаль­но-политической мысли первой половины XIX в., а с другой — претендовали на статус методолого-теоретического обоснования основного направления развития этих тенденций. Хотя в процессе смены парадигм социального зна­ния в конце XVIII — начале XIX в. участвовали представители всех основных идеологических направлений и большинства, формирующихся социально-гуманитарных дисциплин, но именно немецкая классическая философия от И. Канта до Г. Гегеля сыграла в этом процессе главную роль. Однако пре­тензиям немецкой классической философии — прежде всего, философской системе Г. Гегеля - и в дальнейшем оставаться методологической основой социально-гуманитарного и естественнонаучного знания не суждено было осуществиться.Идеалистический априорный характер немецкой классической филосо­фии приводил к тому, что движущую силу развития общества представители этой школы усматривали в развитии абсолютного разума. Тем самым они (прежде всего Г. Гегель) мистифицировали реальный исторический процесс. С их точки зрения, историческим деятелям лишь кажется, что они действуют в истории, исходя из своих собственных реальных интересов. На самом же деле они — марионетки исторического процесса и лишь выполняют роли в исторической драме, написанной и поставленной абсолютным разумом. Ре­альная история, таким образом, превращается лишь в иллюстрацию развития логических понятий абсолютного разума. В соответствии с этим философия как рефлексия логики развития понятий абсолютного разума может рассмат­риваться как подведение итогов этого логического развития, как объяснение того, что уже свершилось в мировой истории, но не как прогноз будущего развития этой истории, выходящей за пределы уже существующих в фило­софии понятий. Поэтому Гегель и сравнивал философию с совой Минервы, вылетающей в полночь исторического развития, когда события этой мировой истории уже свершились.

 

Вопрос 4: Отличительные черты классической и неклассического типа философия. Социокультурные предпосылки формирования неклассического типа философствования (вторая пол. XIX- нач. XX):