Каково принципиальное отличие европейского и магического мышления?

Западный человек исходит из понимания того, что объект и субъект разделены. Мы отделены от мира и должны преодолеть пространство, которое нас разделяет. У магии - другая теория воплощения. Пробле­ма магии - это настроить и привести в порядок свое тело, чтобы сделать его хорошим рецептором. Европейцы обращаются со своими телами, как субъектами. Мы наполняем их алкоголем, плохой едой и беспокойством. Когда что-нибудь идет не так, мы решаем, что микробы извне вторглись в тело, после чего мы принимаем лекарство, чтобы вылечиться. Болезнь - не часть нас самих. Дон Хуан не верит в это. Для него болезнь - это дисгармония между человеком и его миром. Тело — это сознание, и с ним следует обращаться безупречно.

Какую роль в личной жизни человека и в общественных отношениях может сыграть магическое учение?

Магическое учение направлено на гармонию внутреннего мира человека и окружающего мира. Главной задачей этого учения – достижение гармонии. Если человек её достигнет то он сможет предотвратить многие беды. Болезнь надо не лечить, а искать проблему в своём мире, искоренив её, можно претендовать на изменение мира.

Р. Барт// Практикум по философии: Социальная философия. – Мн., 2007. – С. 167 – 172.

Что такое миф в его понимании?

миф — это не любое высказывание; только в особых условиях речевое произведение может стать мифом; в дальнейшем мы установим, каковы эти условия. Но с самого начала необходимо твердо усвоить, что миф — это коммуникативная система, сообщение. Следовательно, миф не может быть вещью, концептом или идеей; он представляет собой один из способов означивания; Миф – это форма. Поскольку миф — это слово, то им может стать все, что достойно рассказа. Для определения мифа важен не сам предмет сообщения, а то, как о нем сообщается можно установить формальные границы мифа, субстанциональных же границ он не имеет. Мифом может стать все что угодно. Любую вещь можно вывести из ее замкнутого, безгласного существования и превратить в слово, готовое для восприятия обществом, ибо нет такого закона, естественного или иного, который запрещал бы говорить о тех или иных вещах. Суть мифа состоит в том, что он превращает историю в природу.

Почему ремифологизация современного общественного сознания связана с буржуазной идеологии?

С 1789 г. во Франции к власти пос­ледовательно приходили различные слои буржуазии, однако глубинные основы общества остаются неизменными, сохраняется определенный тип отношений собственности, общественного строя, идеологии. Однако _при обозначении этого строя происходит любопытное явление: когда речь идет об экономике, буржуазия именуется как таковая без особого труда: в этом случае капитализм не скрывает своей сущности¹; когда же речь заходит о политике, существование буржуазии признается уже с трудом; так, в Палате депутатов нет «буржуазной» партии. В сфере идео­логии буржуазия исчезает вовсе, она вычеркивает свое имя при переходе от реальности к ее репрезентации, от экономического человека к чело­веку размышляющему. Буржуазия довольствуется миром вещей, но не хочет иметь дело с миром ценностей; ее статус подвергается подлинной операции вычеркивания имени;буржуазию можно определить поэтому как общественный класс, который не желает быть названным.Такие слова, как «буржуа», «мелкий буржуа», «капитализм»², «пролетариат»³, постоянно страдают кровотечением, смысл постепенно вытекает из них, так что эти названия становятся совершенно бессмысленными.Таким образом, отречение буржуазии от своего имени не яв­ляется иллюзорным, случайным, побочным, естественным или ничего не значащим фактом; оно составляет сущность буржуазной идеологии, акт, при помощи которого буржуазия трансформирует реальный мир в его образ, Историю в Природу. Этот образ интересен также и тем, что он перевернут⁴. Статус буржуазии совершенно конкретен, историчен; тем не менее, она создает образ универсального, вечного человека. Мифы справа откормлены, блестящи по форме, экспансивны, болтливы и способны порождать все новые и новые мифы. Они охватывают все сферы правосудие, мораль, эстетику, дипломатию, домашнее хозяйство, Литературу, зрелища. Их экспансия пропорциональна желанию буржуазии утаить свое имя. Буржуазия хочет оставаться буржуазией, но так, чтобы «того никто не замечал; именно сокрытие буржуазией своей сущности (а всякое сокрытие бесконечно разнообразно в своих проявлениях) требует"" беспрерывного мифотворчества. Угнетаемый человек — никто, и язык у него один, ибо он может говорить только о своем освобождении. У угнетателя есть все: его язык богат, многообразен, гибок, охватывает все возможные уровни коммуникации; метаязык находится в его монополь­ном владении. Мифы представляют собой постоянное и назойливое домогательство, коварное и непреклонное требование, чтобы все люди узнавали себя в том вечном и тем не менее датированном образе, который был однажды создан, якобы, на все времена.

Что означает понятие миф слева? Почему левые мифы беспомощны и неуклюжи?

мифологизации подвергаются очень немногие объекты лишь некоторые политические понятия исключая случаи, когда левые мифы прибегают к богатому арсеналу средств буржуазной мифологии. Они никогда не затрагивают обширной области обычных человеческих отношений, целый слой «незначащей» идеологии. Пов­седневная жизнь им недоступна; мифы слева носят случайный характер, они не являются составной частью стратегии подобно буржуазным мифам, они используются в тактических целях или на худой конец, характеризуют тот или иной уклон. Левые мифы бедны по своей природе. Они не могут размножаться, поскольку делаются по заказу с ограниченными, временными целями и создаются с большим трудом. В них нет главного - выдумки. В любом левом мифе есть какая-то натя­нутость, буквальность, ощущается привкус лозунга; выражаясь сильнее, можно сказать, что такой миф бесплоден. Действительно, что может быть худосочнее, чем сталинский миф? В нем отсутствует какая бы то ни было изобретательность, использование его поражает своей неуклюжестью; означающее мифа (чья форма, как мы знаем, бесконечно богата в буржуазной мифологии) совершенно не варьируется; все сводится к бесконечно-однообразной литании.

Каковы задачи критического мышления по разоблачению мифов?

Мифы так или иначе участвуют в созидании мира. Если предположить, что человек в буржуазном обществе ежеминутно погружается в псевдофизис, то задача мифолога состоит в том, чтобы вскрыть под безобидной оболочкой самых простых жизненных отношений таящиеся в их глубине отчуждение, которое эта безобидность должна сделать приемлемой. Следовательно, разоблачения совершаемые мифологом, есть акт политический. Мифолог исключается из числа потребителей мифа. Это, в свою очередь, может привести к отрыву его от общества. Тем самым, он подвергает разрушению общую языковую систему. Разруше­ние, которому он подвергает коллективный язык, абсолютно; к этому разрушению и сводится вся его задача; он должен жить разрушением без надежды повернуть назад, не претендуя на воздаяние. Ему запрещено представлять себе, чем конкретно станет мир, когда непосредственный предмет его критики исчезнет. Утопия для мифолога непозволительная роскошь; он сильно подозревает, что завтрашние истины окажутся всего лишь изнанкой сегодняшней лжи.

Тема №4:Особенности исторического развития восточной философии. Философия и формирование космоцентрическрй парадигмы социального знания

1.«Осевое время» и социокультурные предпосылки возникновения древнекитайской, древнеиндийской и древнегреческой философии: общее и особенности.

2. Характерные черты космоцентрической парадигмы социального знания:

3. Отличительные особенности Восточной и Западной философии в современной философской компаративистики:

4.Наследие восточной философии и современности.

 

Вопрос№1: «Осевое время» и социокультурные предпосылки возникновения древнекитайской, древнеиндийской и древнегреческой философии: общее и особенности: