Аскетическое учение. Страсти и добродетели

              Порабощение человека страстям И. Л. называет рабством и болезнью. Страсти - это природные импульсы души, искаженные недолжным поведением человека.

              На протяжении всей «Лествицы» говорится о том, что по мере преодоления той или иной страсти приобретаются соответствующие добродетели… Святое смирение - это основа спасения. «Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес, но без смирения никто не внидет в небесный чертог». Орудия аскетической брани разнообразны и всесильны: спасительные слезы, размышление о смерти, безгневие, воздержание и т. д. Все эти средства необходимы подвижнику в совокупности.

В 15-й ступени он под влиянием Марка Пустынника и, возможно, Евагрия Понтийского описывает процесс возникновения страсти, к-рый состоит из 6 этапов: 1) прилога; 2) сочетания; 3) согласия; 4) пленения; 5) борьбы и 6) страсти. 

              И. Л. ставит гнев сразу после плача, руководствуясь порядком его мысли о покаянии: «Ничто так не противно кающимся, как смущение от раздражительности, потому что покаяние требует великого смирения, а раздражительность есть знак великого возношения». Гнев, как никакой другой порок, противоречит подвижнической жизни, он не только лишает монаха ангельского образа, но превращает его в демона и лишает рассудка. Вспыльчивость - мгновенное воспаление сердца... Раздражительность - легко изменчивое движение нрава в безобразие души». И. Л. свидетельствует, что многие гневливые могут усердно подвизаться в бдении, посте и безмолвии, но только «слеза истинного плача подавляет всякий пламень раздражительности и вспыльчивости».

              Непосредственное порождение гнева – памятозлобие. Вражду с любовью иначе можно назвать ненавистью ко всем окружающим людям, по причине которой одержимые этой страстью долгое время, а может и всю жизнь, с горечью и недоброжелательством смотрят на своих обидчиков, вместо того чтобы «памятозлобно памятозлобствовать на демонов и непрестанно враждебно враждовать на свое тело». С памятозлобием не совместима ни молитва, ни покаяние. Злопамятный человек не может искренне произносить слова молитвы Господней об оставлении грехов, а если он думает, что творит покаяние, то обманывает себя и подобен человеку, к-рому во сне представляется, будто он бежит. Отмечая то, насколько тяжело злопамятному просить прощения, И. Л. предлагает каяться и смиряться перед ближним по крайней мере на словах, чтобы впосл. от лицемерного покаяния прийти к искренней любви.

              Следующий за гневом и памятозлобием этап - злословие, чадо этих страстей. И. Л. называет злословие тонким недугом, поскольку внешне оно кажется безопасным и незначительным для души, однако последствия его тягостны. Лествичник сравнивает этот порок с незаметно присосавшейся пиявкой, «которая высасывает и поглощает кровь любви». Так же, как и с памятозлобием, со злословием несовместимо истинное покаяние. Для излечения этой болезни И. Л. рекомендует заботиться о своих согрешениях и оплакивать их, «хотя бы увидел, что слез из очей вышла целая река Иордан», а у ближнего замечать лишь добродетели, подобно собирателю винограда, который вкушает только спелые ягоды.

              Дверь злословию и осуждению открывает многословие, поскольку оно изгоняет подвижника из кельи, побуждает его ко многому и к беспорядочному общению, развлекает его помыслы и отвлекает от молитвы. Этот порок провоцирует или усиливает действие др. страстей; И. Л. называет его «седалищем тщеславия», «слугой лжи», «предтечей сна», «призыванием уныния». Средствами уврачевания этого недуга должны стать все основные лекарства: покаяние, сокрушенный плач души и память смертная.

              Из наиболее опасных следствий необузданности языка И. Л. называет ложь, к-рую он относит к тяжким грехам, поскольку она свидетельствует о скрытом в сердце лукавстве и лицемерии. Лжец оправдывается благим намерением и даже считает, что неправдой совершает праведное дело ради спасения ближних. Изгоняется ложь страхом Божиим и чутким вниманием к голосу совести.

              Уныние - замыкающее звено этой цепи; оно лживо по природе и являет перед монахом перевернутый, искаженный мир. Уныние клевещет на Самого Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив. Обман уныния затрагивает не только душу, но и тело, приводя его к ощутимым страданиям. Уныние охватывает все естество, поэтому для монаха оно - «всепоражающая смерть». Наиболее сильно уныние нападает на отшельника, его оно преследует непрестанно на протяжении всего подвига.

              Чревоугодие, по определению И. Л., лютый недуг, глава и дверь всем страстям, к-рый служит предпосылкой для развития постыдной блудной страсти. Желание различных снедей естественно для человека, поэтому чревоугодие искушает любого и поэтому с ним трудно бороться. Страсть чревоугодия ненасытна, безрассудна, неистова и свирепа. Центральную роль в борьбе с чревом играет воздержание. Поскольку полностью искоренить чревоугодие, по мысли И. Л., человек не в состоянии, подвижник может надеяться только на прекращение страстных движений плоти под воздействием благодати Св. Духа.

              Борьба с блудом за чистоту требует от подвижника усвоения бестелесного естества, а также преображения любви плотской в любовь божественную, к-рой и отражаются нападки похоти. Очевидно, что это изменение не может быть осуществлено человеческими силами, «ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу». Естество может победить лишь Тот, Кто больше естества, поэтому подвижник должен немощь своей природы возложить на Бога, и Он Сам разорит дом плоти и построит дом души. И. Л. выделяет неск. основных способов борьбы с блудной страстью: телесный труд, воздержание, бдение, смиренномудрие и безгневие. Воздержание в пище - одно из наиболее действенных средств для погашения огня похоти. Пост И. Л. сравнивает с крепкими оковами, к-рыми подвижник связывает блуд, однако только смирение в силах полностью уничтожить эту страсть.

              Под сребролюбием И. Л. подразумевает не только страсть к накоплению денег, но и всякую привязанность к земным благам, любостяжание в целом. Эта привязанность к миру помрачает ум подвижника. Иногда сребролюбие пленяет душу подвижника благими целями, напр. собирать деньги на храм или ради их раздачи бедным. И. Л. разоблачает этот обман в афористическом выражении: «Начало сребролюбия - намерение подавать милостыню, а конец - ненависть к бедным». Антиподом сребролюбию и подлинным исполнением монашеского призвания является нестяжание, которое в «Лествице» возводится к беспристрастию. И. Л. призывает монахов реализовывать в жизнь евангельский призыв Христа не заботиться о следующем дне и подражать в нестяжании птицам.

              Духовную бесчувственность, по подобию омертвения больных органов тела при отсутствии лечения, И. Л. определяет, как крайнюю степень нерадения; бесчувственность внедряется в саму природу человека. Выражая опасение, что одержимый бесчувственностью никогда не сможет от нее избавиться, поскольку упущенное время взращивает ее, а худой навык утверждает, И. Л. призывает вооружиться против нее непрестанной молитвой и страхом Божиим и подвизаться против застарелых страстей, к-рые послужили причинами ее возникновения.

              Тщеславие заключается в том, что человек вместо угождения Богу постоянно желает красоваться перед людьми, что суетно и бессмысленно. Тщеславие обесценивает любые добродетели, уничтожает плод подвигов. Тщеславие превозмогает др. страсти: ради похвалы гневливый может сделаться кротким, ленивый - бодрым и ревностным, чревоугодник - воздержанным и т. д. Тщеславие может побуждать к отшельничеству, но вместе с тем оно же советует пустыннику пойти в мир ради спасения погибающих или стать епископом и учителем.

              Гордость - самая страшная страсть, какая только может овладеть душой подвизающегося. Гордый человек видит себя не только выше людей, презирая их, но и выше Самого Творца, отвергая Его помощь и уповая на свои силы. Этот недуг называется безумным, так как хвалиться чужим, т. е. данным от Бога, - действительно ложь и помрачение рассудка. Распространенным плачевным следствием укоренившейся гордости является лишение рассудка.

              И. Л. отмечает, что врачевание этой страсти крайне тяжело: гордый человек никогда не признаёт себя таковым, поэтому даже святой не может помочь ему, только Сам Бог.

Христианское совершенство

              Кроткий человек стяжает детскую простоту в обращении и становится неспособным к лукавству, а нелукавый, по выражению И. Л., находится в состоянии первозданной чистоты. Достигнув ступени смиренномудрия, подвижник входит в качественно новое состояние, которое невозможно точно передать словами, можно лишь постичь личным опытом. Смиренномудрие - преддверие Царства Небесного и подлинное подражание Христу, Который кроток и смирен сердцем (Мф 11. 29). Смиренномудрие дарует душе подвижника желанный покой от духовной брани: он становится недоступным для демонов, поскольку ни один греховный помысел не может искусить смиренное сердце, - по сути, смирение возводит человека в состояние, в к-ром он не может пасть. Смирение не возникает внезапно, ему предшествуют мн. труды, и начинает проявляться оно задолго до раскрытия в душе сверхъестественных состояний.

              В смиренной душе царят божественный свет и знание - дар духовного рассуждения, который заключается в том, «чтобы точно и верно постигать Божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи». Смиренный монах не доверяет себе. Он стремится жить по воле Божией, к-рую ищет в руководительстве опытного духовного отца, веря, что Господь не посрамит упования и вложит в уста наставника Свои слова. И. Л. отмечает, что лишь в православии можно стяжать подлинное смиренномудрие.

              И. Л. определяет молитву как «общение и соединение человека с Богом». Будучи единением и разговором с Богом, молитва требует глубокой подготовки. Благодарность оказывается основанием молитвы, а неблагодарность - одним из препятствий к получению просимого.

              И. Л. выделяет уровни, или этапы, молитвы: отвержение помыслов, заключение ума в словах молитвы, восхищение ко Господу. Иногда он описывает молитву как деятельность ума, а иногда соотносит молитву с сердцем. Учение о молитве в «Лествице» не излагается систематически, поскольку И. Л. полагал, что в обучении молитве главную роль играет личный опыт, а не наставник.

              Неоднократно упоминается в «Лествице» непрестанная молитва. Непрестанная молитва является орудием против бесчувствия. При этом она не может заменить регулярную уставную молитву; напротив, она помогает ей. Молитвенная практика, такая как размышление над псаломскими стихами, может продолжаться даже во сне, так как «душа, непрестанно поучавшаяся днем в слове Господнем, и во сне охотно занимается тем же. И. Л. учит также об особой, непрестанной и единословной, молитве, сопутствующей безмолвию и состоящей в непрестанном памятовании об Иисусе. И. Л. делает акцент на простоте словесной молитвы. В связи с упоминанием о «единословной» молитве следует рассматривать и упоминание об Иисусовой молитве.

              Бесстрастие является конечным результатом духовной брани. Согласно «Лествице», приобретение навыка в добродетели должно быть такой же силы, какую имеют страстные люди в грехе. На примере борьбы с гневом И. Л. различает 2 уровня овладения страстью: первый - негневливость в новоначальных как следствие плача; второй, и высший, - неподвижность на гнев в совершенных.

              Любовь описывается И. Л. как вершина аскетической жизни. И. Л. говорит, что Бог есть любовь и что любовь является «подобием Божиим». Значит, любовь уподобляет человека Богу, что подразумевает обожение, хотя прямо учение о нем в «Лествице» не сформулировано. Любовь оказывается началом и концом духовного путешествия. Движимый божественной любовью подвижник забывает о сне и о пище, он подобен влюбленному, который постоянно занят мыслями о любимом существе, даже во сне сердце его бодрствует. Поэтому, когда Небесный Владыка входит в душу, томимую святым вожделением, в ней возгорается пламень чистоты, а совершенство чистоты есть подлинное начало богословия.