Гражданско-правового спора в отношении одной из сторон

 

(Суд по интеллектуальным правам, дело N А45-21069/2016)

 

Борзило Е.Ю., кандидат юридических наук, профессор кафедры вещного права ФГБНУ "Исследовательский центр частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации".

 

Общество с ограниченной ответственностью "ТЕРМОФОР" (ОГРН 1035401509010) (далее - Общество) обратилось в Арбитражный суд Новосибирской области с заявлением о признании незаконным решения Управления Федеральной антимонопольной службы по Новосибирской области (далее - УФАС) об отказе в возбуждении в отношении общества с ограниченной ответственностью "Термофор" (ОГРН 105405008444) (далее - ООО ТФ) дела о нарушении антимонопольного законодательства, изложенного в письме от 14.09.2016 N 06-9250 и обязании антимонопольного органа возбудить и рассмотреть дело о нарушении антимонопольного законодательства в отношении ООО ТФ.

В порядке ст. 51 АПК РФ к участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечено ООО ТФ. Решением от 06.02.2017 Арбитражного суда Новосибирской области в удовлетворении заявленных требований отказано.

Постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 24.04.2017 по делу N А45-21069/2016 решение Арбитражного суда Новосибирской области от 06.02.2017 отменено. Решение Управления Федеральной антимонопольной службы по Новосибирской области об отказе в возбуждении в отношении ООО ТФ дела о нарушении антимонопольного законодательства, изложенного в письме от 14.09.2016 N 06-9250, признано незаконным.

Суд обязал УФАС рассмотреть заявление Общества о возбуждении в отношении ООО ТФ дела о нарушении антимонопольного законодательства с соблюдением установленных законом процедуры и сроков.

При рассмотрении данного спора возник ряд интересных вопросов о применении антимонопольного законодательства.

Соответствует ли принципу эффективности реализации публичных функций отказ антимонопольного органа от возбуждения дела по основанию истечения сроков давности?

Как видно из материалов дела, при рассмотрении спора судами установлено, что 18.11.2015 в УФАС от Общества поступило заявление (вх. N 10601) по факту недобросовестной конкуренции со стороны ООО ТФ путем незаконного использования фирменного наименования юридического лица. Антимонопольный орган в ходе проверки заявления установил, что Арбитражным судом Новосибирской области рассмотрено дело N А45-27193/2015, в том числе по иску Общества к ООО ТФ по обстоятельствам, являющимся основанием обращения заявителя в антимонопольный орган.

Решением Арбитражного суда Новосибирской области от 05.04.2016 по делу N А45-27193/2015 установлено, что 21.07.2003 в Единый государственный реестр юридических лиц (далее - ЕГРЮЛ) внесена запись о государственной регистрации Общества. Запись о регистрации ООО ТФ была внесена в ЕГРЮЛ только 06.04.2010. Таким образом, фирменное наименование Общества было включено в государственный реестр юридических лиц ранее, чем такое же наименование ООО ТФ. В связи с установленными обстоятельствами решением Арбитражного суда Новосибирской области исковые требования Общества были удовлетворены. Суд обязал ООО ТФ прекратить использование полного фирменного наименования (общество с ограниченной ответственностью "Термофор") и сокращенного фирменного наименования (ООО "Термофор") в отношении следующих видов деятельности: производства и реализации печей, каминов, бань, котлов, сопутствующего оборудования; производства и реализации туристического и экспедиционного оборудования; производства и реализации климатического оборудования; производства НИОКР в области теплотехники. Постановлением Седьмого арбитражного апелляционного суда от 19.07.2016 по делу N А45-27193/2015 решение Арбитражного суда Новосибирской области от 05.04.2016 оставлено без изменения.

Письмом от 14.09.2016 N 06-9250 Новосибирское УФАС России отказало Обществу в возбуждении в отношении ООО ТФ дела о нарушении антимонопольного законодательства по признакам нарушения ч. 1 ст. 14.4 Закона о защите конкуренции в связи с истечением сроков давности, предусмотренных ст. 41.1 этого Закона. Не согласившись с отказом антимонопольного органа, Общество обратилось в арбитражный суд.

Как следует из ст. 22, 23 Закона о защите конкуренции, в рамках функции по обеспечению государственного контроля за соблюдением антимонопольного законодательства антимонопольные органы возбуждают и рассматривают дела о нарушении антимонопольного законодательства, а также выдают предписания о восстановлении положения, существовавшего до нарушения.

Статья 14.4 названного Закона прямо запрещает недобросовестную конкуренцию, связанную с приобретением и использованием исключительного права на средства индивидуализации юридического лица, средства индивидуализации товаров, работ или услуг.

В силу ст. 41 Закона о защите конкуренции дело о нарушении антимонопольного законодательства не может быть возбуждено и возбужденное дело подлежит прекращению по истечении трех лет со дня совершения нарушения антимонопольного законодательства, а при длящемся нарушении антимонопольного законодательства - со дня окончания нарушения или его обнаружения.

На первый взгляд норма построена достаточно просто - определено содержание действий антимонопольного органа при выяснении обстоятельств, относящихся к сроку давности. Характерно, что в своем постановлении суд крайне мало уделил внимания оценке соблюдения антимонопольным органом требований вышеназванной статьи. Норма введена в антимонопольное законодательство после того, как КС РФ указал на наличие правового пробела в своем Постановлении от 24.06.2009 N 11-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 2 и 4 статьи 12, статей 22.1 и 23.1 Закона РСФСР "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" и статей 23, 37 и 51 Федерального закона "О защите конкуренции" в связи с жалобами ОАО "Газэнергосеть" и ОАО "Нижнекамскнефтехим".

Суд указал, что целью установления соответствующих сроков давности является как обеспечение эффективности реализации публичных функций, стабильности правопорядка и рациональной организации деятельности правоприменителя, так и сохранение необходимой стабильности правовых отношений и гарантирование конституционных прав лица, совершившего деяние, влекущее для него соответствующие правовые последствия, поскольку никто не может быть поставлен под угрозу возможного обременения на неопределенный или слишком длительный срок. Наличие сроков, в течение которых для лица во взаимоотношениях с государством могут наступить неблагоприятные последствия, представляет собой необходимое условие применения этих последствий.

Однако норма о сроках давности, как представляется, должна именно обеспечивать соблюдение прав хозяйствующих субъектов, а не ограничивать их. Эффективность реализации публичных функций заключается не только в защите хозяйствующих субъектов от излишнего преследования государством, но и в обязанности государства обеспечить соблюдение прав тех хозяйствующих субъектов, которые пострадали от антиконкурентных действий и избрали административный способ защиты прав.

Поэтому представляется, что необходимо обратить внимание на некоторую дефектность предлагаемой конструкции. Закон о защите конкуренции определяет только один способ установления факта нарушения антимонопольного законодательства: по результатам рассмотрения комиссией дела о нарушении антимонопольного законодательства. На этапе же поступления заявления предметом рассмотрения является наличие или отсутствие признаков нарушения, а не самого нарушения.

Получается, что с точки зрения законной процедуры возможно прекратить рассмотрение дела в случае установления факта истечения сроков давности: комиссия рассматривает дело, устанавливает факт нарушения, а также устанавливает, что сроки давности не позволяют продолжить рассмотрение дела. В то же время отказ от возбуждения дела по признаку истечения сроков давности технически невозможен - нарушение не выявлено, оно и не может быть выявлено до рассмотрения дела в установленном порядке. Рассмотрение дела комиссией антимонопольного органа в законном порядке является гарантией соблюдения прав участников: каждый имеет право представить свою правовую позицию и доказательства по спору. Принимая же решение об отказе в возбуждении дела по факту нарушения антимонопольного законодательства до рассмотрения дела в связи с истечением сроков, антимонопольный орган тем самым лишает заявителя права на законное разбирательство - права, гарантированного ему Законом о защите конкуренции.

Можно сделать предположение, что антимонопольный орган может воспользоваться результатами аналогичной законной процедуры для установления факта нарушения до возбуждения дела, т.е. судебной. В данном случае одним из аргументов антимонопольного органа было именно наличие судебного решения.

Еще один важный, но уже практический аспект данного дела, мало описанный в судебном решении, - правильность исчисления сроков давности. Статья 14.4 запрещает не только приобретение чужих средств индивидуализации, но и их использование. В случае с приобретением можно говорить о разовом нарушении, но в случае с использованием - это нарушение длящееся, что косвенно подтверждено решением по делу N А45-27193/2015, запретившим использование фирменного наименования "Термофор" в отношении определенных видов продукции. Представляется, что в данном деле антимонопольный орган не только нарушил права Общества на законную процедуру, но еще и сделал это на основании ошибочных выводов о характере нарушения и применимых к нему сроках давности.

Может ли то обстоятельство, что хозяйствующий субъект реализовал право на защиту в судебном порядке, рассматриваться как основание для отказа защиты его прав посредством обращения в антимонопольные органы?

Вопрос о соотношении актов антимонопольного органа с судебными актами, принятыми по тем же фактическим обстоятельствам, поднимался в юридической науке и правоприменительной практике неоднократно, так же как и тесно связанный с ним вопрос о праве антимонопольного органа рассматривать гражданско-правовые споры.

Так, еще Постановлением Пленума ВАС РФ от 30.06.2008 N 30 "О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства" было определено, что Закон о защите конкуренции формулирует требования для хозяйствующих субъектов при их вступлении в гражданско-правовые отношения с другими участниками гражданского оборота. Так, для лиц, занимающих доминирующее положение на рынке, введены ограничения, предусмотренные ст. 10 Закона; для лиц вне зависимости от того, занимают они доминирующее положение или нет, установлены запреты на ограничивающие конкуренцию соглашения или согласованные действия (ст. 11 Закона) и на недобросовестную конкуренцию (ст. 14 Закона). Поэтому требования антимонопольного законодательства применяются к гражданско-правовым отношениям.

Таким образом, налицо давно установившееся правило: в случае, если гражданско-правовым отношениям присущ антимонопольный элемент, антимонопольные органы вправе оценивать данные отношения на предмет соответствия правоотношений антимонопольному законодательству.

В рассматриваемом деле по сути УФАС заявило, что не видит оснований в возбуждении дела, поскольку права Общества уже защищены в судебном порядке, ООО ТФ запрещено использовать фирменное наименование "Термофор". Эта логика основана на нескольких ошибочных выводах.

Во-первых, ст. 11 ГК РФ не запрещает хозяйствующему субъекту использовать несколько средств правовой защиты, т.е. возможно сочетать и судебный, и административный способы. И законодательство, по нашему мнению, и судебная практика идут по пути дистанцирования антимонопольного и судебного процессов. Так, наличие вступившего в законную силу судебного акта по тем же обстоятельствам, что рассматриваются антимонопольным органом, с 2010 г. более не является основанием для прекращения производства по антимонопольному делу в соответствии со ст. 48 Закона о защите конкуренции. Соответственно, вывод УФАС о достаточности защиты в судебном порядке находится далеко за пределами его компетенции - антимонопольные органы не вправе решать за заявителей, какой способ защиты им выбирать и какая защита является достаточной.

Во-вторых, рассмотрение заявлений о нарушении Закона о защите конкуренции, применение мер воздействия при наличии такой необходимости - это в силу ст. 22 и 23 Закона о защите конкуренции не право антимонопольного органа, а прямая его обязанность. Антимонопольный орган не волен выбирать, выполнять ли ему возложенные на него законом функции или нет, он обязан их выполнять.

В-третьих, помимо собственно защитной функции у государства в антимонопольной сфере есть функция карательная: использование чужого средства индивидуализации является административным правонарушением, которые антимонопольный орган обязан пресекать. В рассматриваемом деле очень четко проведено разделение: предметом обращения Общества в арбитражный суд было нарушение ст. 1474 ГК РФ, в то время как предметом обращения Общества в УФАС было нарушение ст. 14.4 Закона о защите конкуренции.

Таким образом, арбитражный суд пришел к правильному выводу о том, что вынесение антимонопольным органом решения или предписания не может рассматриваться как разрешение гражданско-правового спора в пользу одной из сторон, а рассмотрение в арбитражном суде гражданско-правового спора не является обстоятельством, влекущим прекращение дела о нарушении антимонопольного законодательства.

 

III. ВОПРОСЫ ПРИМЕНЕНИЯ АРБИТРАЖНЫМИ СУДАМИ