Ветеран очень часто отклоняется от темы интервью и говорит о современности. Что делать?

Терпеливо слушать! Если удастся, то можно незаметно выключить диктофон. Дайте человеку высказаться и когда почувствуете, что мысль его близится к завершению скажите: "Возвращаясь в 194.. год…" Но всегда помните главное: уважение к пожилому человеку должно превалировать над вашим собственным любопытством. Если вы не можете с этим совладать, то лучше вообще отказаться от интервью.

Литературная обработка Основная задача литературной обработки - расположить в логической (чаще хронологической) последовательности рассказанные ветераном эпизоды, при этом стараясь придать тексту читабельный вид. При этом следует объединять ответы на подобные вопросы в единый рассказ. Вопросы корреспондента часто придумываются уже ПОСЛЕ обработки для создания логических связок. Ни в коем случае нельзя привносить в ответы ветерана своих личных политических и исторических убеждений!

Вариант 1

Вопросы к участникам ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

ФИО, дата и место рождения

Мирная предвоенная профессия, место рождения, условия жизни, состав семьи.

. В стране было ощущение надвигающейся войны? Из чего оно складывалась? Частные разговоры? СМИ?

Какое участие в войне - на фронте и в тылу - принимали другие члены семьи.

Где Вы начали войну и где закончили.

Вы помните первого увиденного Вами немца?

 За какой подвиг и в каких обстоятельствах совершенный были получены награды.

 Какая минута, день, событие были самыми трудными, тяжелыми, опасными.

Был ли ранен, когда, где и сколько раз; как и кто оказывал медицинскую помощь, в каких госпиталях и медсанбатах Вы лечились, кого запомнили в стационаре и в дороге, на санитарных летучках, в санитарных поездах. Куда именно был ранен, в свою или в другую часть возвращался после ранения на фронт.

 Когда и откуда писали домой, что сообщали о себе.

 Когда и какие получали известия из дома.

 Кто из семьи во время войны был убит или ранен на фронте, кто из семьи отличился на фронте или работая в тылу.

 Какая немецкая техника противостояла солдату в боях, с чем Вы сталкивались.

 Какая наша техника на земле и в воздухе поддерживала солдата в разное время войны: авиация, артиллерия, танки, "катюши" и все другие средства поддержки.

 Что запомнилось из встреч с населением во время отступления, во время пребывания в прифронтовых населенных пунктах, во время наступления и встреч с освобожденными от оккупации жителями.

 Какие трудности приносило Вам на войне каждое из четырех времен года: зима, весна, лето, осень - жара, дожди, снег, распутица.

 С какими развлечениями в минуты и часы отдыха приходилось встречаться Вам за годы войны: песня, выступления артистов, концерт фронтовой бригады.

 Что в разное время войны думали о будущей победе, что Вы думали о времени ее.

 Что думали о Ленинграде в период его блокады.

 Где были в День Победы, что делали и что чувствовали.

Когда и при каких обстоятельствах приехал в Комсомольск – на – Амуре. Какое впечатление произвел город.

Кем и где Вы работали.

Какое напутственное слово Вы скажете современному молодому поколению.

Вариант 2

 Кем вы были до войны? (Укажите профессию.)

 В каком возрасте вы попали на войну? Каким образом (по призыву, добровольно, другим путем, каким именно)?

 Где и как застало вас известие о войне? Какие чувства вызвало?

 Ваше отношение к войне на разных ее этапах: С какими чувствами шли на войну? С какими возвращались? Была ли вера в победу, в правоту своего дела? Как влияли на настроение людей победы и поражения?

 Какие чувства вы испытывали в боевой обстановке? (Страх? Преодоление страха? Лихорадочное возбуждение? Что-то другое? Что именно?)

 Какая минута, день, событие были самыми трудными, тяжелыми, опасными? Что было самым страшным для вас на войне? Что запомнилось больше всего?

 Ваше отношение к врагу: каким его видели, воспринимали? Образ врага, противника, неприятеля - смысловой оттенок слов: что более подходит? Какое значение в этой связи имели идеологические мотивы?

 Первый пленный, которого вы увидели. Ваши чувства, впечатления. Отношение к пленным вообще.

 Ваше мнение о союзниках, если они были.

 Отношения с местным населением.

 Боевая техника (оружие) - свое и противника: на равных шла борьба или нет? Особенности партизанской войны. Система взаимоотношений "человек и техника"; чем было для вас личное оружие?

 Климатические условия: какие трудности были с ними связаны, как их переносили?

 Роль боевого товарищества, взаимовыручки. Взаимоотношения старших и младших. Потери друзей.

 Солдатский быт. Трудности. Забавные случаи.

 Были ли вы суеверны? В какие приметы верили? Повлияло ли участие в войне на ваше отношение к религии? Если да, то каким образом?

 Минуты отдыха на войне. В каких условиях и сколько приходилось спать? Какие были развлечения? Какие песни пели?

 Имеете ли вы награды? Какие и за какие заслуги?

 Как вас встречали на Родине после войны? Какое было отношение к ветеранам? Какое отношение к ним сейчас?

Что такое война - для вас? Знакомо ли вам чувство "фронтовой ностальгии"? Мучают ли вас воспоминания, военные сны?

Как вы относитесь ко всему этому теперь, спустя столько лет? Как шел процесс переосмысления, переоценки прошлого?

 Как повлияло участие в войне на вашу дальнейшую жизнь?

Когда и при каких обстоятельствах приехал в Комсомольск – на – Амуре. Какое впечатление произвел город.

Кем и где Вы работали? Какое напутственное слово Вы скажете современному молодому поколению?

Использованная литература.

1. Преподобный Серафим Вырицкий. От Меня это было. (Духовное завещание). 2002 – с. 6-7

2. Церковь и школа: перезагрузка [Электронный ресурс] / персональная страница Светланы Берестовицкой.  http://www.berestovitskaya.ru/chitatelskiy-dnevnik/tserkov-i-shkolaperezagruzka/

3. Концепция духовно-нравственного развития и воспитания личности гражданина России в сфере общего образования. ― М.: Просвещение, 2014.

4. Патриарх Кирилл: «Школа без идеи – опасное явление» [Электронный ресурс] / Информационно-аналитическая служба «Русская народная линия». : http://ruskline. Ru/news_rl/2014/09/01/patriarh_kirill_shkola_bez_idei_opasnoe_yavlenie/

 5. «Декабрины. Неделя обществоведческих дисциплин». Общегимназическое мероприятие, которое ежегодно проводят учителя кафедры обществоведческих дисциплин

 

 

 

 

Научно-исследовательская работа

Треугольнички надежды

Выполнил а:

Учащаяся 11 «б» класса

А.А. Сироткина

Научный руководитель:

С.П. Сербская

 

Оглавление

 

 

 

  Введение 1

Глава I. Письма… Строки из прошлого. 2

Глава II. Черты дорого человека 3

   Глава III. Защитники Отчизны. 4

Глава IV. За строками жизнь страны. 5

Заключение. 6

Введение.

В прошлом году я написала работу «Строки о судьбе». Она была написана о Якове Николаевиче Троицком, папе моего отца. Трогательные, очень красивые письма писал он девушке Лиде с фронта Первой мировой войны. Добрые, нежные чувства возникали у меня во время написания работы. Это было время, когда наша семья была увлечена этой работой. Было приятно видеть, как освещалось лицо папы при воспоминаниях, иногда он грустил, но было понятно, что воспоминания уносят его в то далекое время. Это было очень трогательное время единения семьи. 

Во время наших разговоров, выяснилось, что у моего папы, Троицкого Андрея Андреевича, хранятся переданные его дядей Николаем Яковлевичем Троицким письма его мамы Софьи Эдуардовны. Так я загорелась желанием продолжить начатое исследование истории удивительной семьи моего папы.

Как и первая работа, эта моя работа написана с опорой на содержание писем, которые писали друг другу в годы Второй мировой войны – Великой Отечественной войны бабушка моего папы Софья Эдуардовна Троицкая и ее сыновья – Николай и Андрей. Маленькие треугольнички из той большой войны.

Так возникли задачи моей новой работы:

1. Изучить сохранившиеся в нашей семье письма.

2. Проследить основные темы сообщений в письмах.

3. Составить летопись семьи моего папы по этим письмам.

4. Проследить, как отразилась жизнь тыла страны на страницах писем.

Глава 1.

Письма …. Строки из прошлого.

        Письма, на основе которых я пишу данную работу, получала Софья Эдуардовна в 1941-1942 годах от Николая, а в 1943 - 1945 годах - от Андрея. Последнее письмо от Андрея относится к 1 мая 1945 года, а от Николая к славному великому дню – 9 мая 1945 года. Никто и не мог подумать, что все эти письма мама сохранит, но это к счастью случилось. Теперь в ходе написания работы, хорошо понимаю, что все, что касалось ее сыновей, было для Софьи Андреевне свято, это было частью их жизни, а значит, не могло быть уничтожено.

       В домашнем архиве осталась только часть семейной переписки военных лет. По молодому тогда легкомыслию, сыновья не сберегли тех маминых писем, которые она посылала им, да и военные будни этому не способствовали. Остались лишь те письма, которые сохранила прабабушка Ольга Андреевна. Эти письма ей присылала Софья Эдуардовна из госпиталя в Двинске, где находился после ранения Андрей. 19 писем сохранилось в семье. Это письма, которые Софья Эдуардовна посылала своей маме Ольге Андреевне о судьбе и здоровье внука. Письма, строки которых полны огромной материнской любви, заботы, надежды за младшего своего сына, раненного на той страшной войне.

       Подлинники писем, которые получала София Эдуардовна от Николая, хранятся в семье его детей. Я пользовалась текстом этих писем, которые перепечатал Николай Яковлевич. Летом 2008 года Николай Яковлевич передал письма Софьи Эдуардовны своему племяннику, моему папе. На листочке, куда были вложены письма, сделана приписка – «Адик! Думаю, что эти письма должны храниться у тебя. Дядя Коля. Москва. 27.08.2008». Буквы в словах ломаные, почерк неустойчивый, дедушка был болен, да и передача писем случилась за полгода до его смерти.

Если письма Николая для нас представляли лишь их текст, то письма Софьи Андреевне можно разделить на 2 группы: Это письма – треугольнички и письма, написанные на специальных почтовых открытках. Очень немногие – 2 письма – открытки и 3 - треугольничка, написаны чернилами, а все остальные – карандашом. По прошествие времени, текст некоторых писем уже почти не читаем. Листочки ученической тетрадочки в линеечку, на которых писала Софья Эдуардовна своей маме о состоянии здоровья ее внука, от времени пожелтели, где-то желтые пятно выражены сильно, где- то менее. Уголочки некоторых писем пообтрепались. Письма хранились в расправленном виде, поэтому нет утраты. Все письма размером в 1 листочек, но бабушка моего папы старается использовать каждый его сантиметр, чтобы написать как можно больше. На всех письмах есть оттиск печати – «Просмотрено».

        Время безжалостно к этим немым, в прямом смысле, свидетелям прошлого – чернильные строки выцветают, и некоторые слова уже почти невозможно прочитать. Но прочитывая то, что еще возможно, я, как бы слышала голоса их адресатов. И чтобы письма никогда не смогли «замолчать», я сделала их электронную версию и перепечатала их текст. Так эти весточки из прошлого сохранятся навсегда. В работе при цитировании строк писем я сохранила все так, как было в письмах.

 

Глава II.

Черты дорогого человека.

Об этой женщине в своей прежней работе я писала совсем немного, несколько строчек.

Ее муж, Яков Николаевич Троицкий, «4 ноября 1937 года был арестован. Причиной ареста и основанием для предъявления обвинения в антисоветской деятельности и вредительстве послужило якобы написанное им заявление на имя начальника НКВД о своей противозаконной деятельности. 

  По постановлению тройки УНКВД Калининской области от 2 декабря 1937 года по ст. 58-10, 11 УК РСФСР был осужден к расстрелу. Постановление тройки было приведено в исполнение 4 декабря 1937 года. София Эдуардовна, конечно, этого не знала, и многие годы безуспешно пыталась хоть что-то узнать о муже. Верила, что он жив, ждала. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 4 июля 1957 года постановление тройки УНКВД Калининской области от 2 декабря 1937 года было отменено и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. И поэтому в 1957, 1958 году, за 10 лет до ухода из жизни, она получила свидетельства о смерти мужа. Но честное имя Якова Николаевича было восстановлено только в 2002 году. Одна она подняла двух сыновей, а когда началась Великая Отечественная война, проводила их на фронт»[2]. Маленькая женщина и большая судьба.

И вот в моих руках письма самой Софьи Эдуардовны, и я могу «слышать» ее голос, чувствовать ее заботы и проверить свои ощущения, сравнивая их с тем, что рассказывал папа.

С какой безграничной теплотой рассказывал о своей бабушке Соне – Софье Эдуардовне, мой папа. Софья Эдуардовна Троицкая (Фон - Ландезен) – бабушка моего папы. Это была замечательная женщина, по рассказам папы, очень добрая и любящая своих родных. Она воспитывалась в строгой лютеранской семье. Семья в Твери была очень известная, много сделавшая для города.

Отец ее, Эдуард Эдуардович фон Ландезэн, окончив в 1897 году медицинский факультет Московского университета. Вернувшись в Тверь, работал врачом на станции Тверь Николаевской железной дороги, много дел у него было и в Земстве. Эдуард Эдуардович основал больницу-амбулаторию для железнодорожников, организовал Тверское отделение "Всероссийской лиги для борьбы с туберкулезом" и санаторий-лечебницу в деревне Черногубове для больных туберкулезом. Отец прабабушки моего отца был членом попечительств о детских приютах и о слепых. Был гласным Тверской городской Думы. Организовав медицинский техникум, стал заведующим его учебной частью, и приложил много сил в укрепление и развитие этого учебного заведения. В Твери Эдуард Эдуардович женился на 16-тилетней дочери полковника А. Свет - Ольге Андреевне[3]. В семье родились две дочки – старшая Софья, бабушка папы, и младшая – Татьяна[4]. Когда старшая дочь выйдет замуж за Яков Николаевича Троицкого[5], то две семьи будут жить вместе в железнодорожном районе города Калинина (Тверь).

Глава молодой семьи был участником Первой Мировой Войны, командиром запаса Красной Армии, работал нормировщиком на калининской текстильной фабрике имени Вагжанова. В семью придет пополнение - родятся внуки, продолжатели славного рода. И дедушка будет очень горд.[6] 26 октября 1928 года, когда дедушке было 56 лет, он скоропостижно умер. А в 1937 году был арестован зять Ольги Андреевны, а через месяц он был расстрелян. Семья ничего не знала, никогда не верила, что отец враг народа, ждали и надеялись[7].

Так женщины остались с детьми одни.

Софья Эдуардовна преподавала немецкий язык в педагогическом институте имени М.И. Калинина, а бабушка, Ольга Андреевна – пенсионерка. Вела домашнее хозяйство. Николай, старший сын и внук, был студентом математического факультета пединститута, а Андрей был школьником.

Софья воспитывалась в основном мамой, Ольгой Андреевной. Сама Ольга Андреевна была выпускницей Смольнинского института Благородных Девиц. От мамы ей передались манеры, осанка и знания языков. Ольга Андреевна была высокой, стройной, статной, всегда аккуратно одетой женщиной. Весь ее облик отличался особой изысканностью: всегда была гладко причесанной, с «пучком» на голове, никогда не пользовалась косметикой.

Вкус в одежде Софья Эдуардовна также переняла от мамы. Она носила темные шляпки с вуалью, почти всегда на ней была белая блузка, черная юбка с темным пиджаком.

 Бабушка папы в совершенстве знала французский и немецкий языки. Немецкий язык преподавала в железнодорожной школе №5 и в Калининском Педагогическом Институте имени М.И. Калинина. Она была строга, как и ее мать, но справедлива по отношению к ученикам, за что ее и любили. Была награждена Орденом Трудового Красного Знамени и Знаком «Почетный железнодорожник СССР». 

 Ольга Андреевна, мама Софьи Эдуардовны, даже будучи тяжело больной, оставалась всегда властной, нетерпящей возражения женщиной, но это черта характера никак не отражалась на ее внуках: она очень любила моего папу, была с ним мягче, чем с остальными. Ежемесячно, получив пенсию, выдавала 25 рублей на конфеты внукам. Любовь к своим детям передалась Софье от ее мамы. Софья Эдуардовна была очень хозяйственной, домовитой. Ее фирменными блюдами были торт «Наполеон», который папа до сих пор вспоминает с восхищением, и котлеты, которые каждый раз с нетерпением ждали все члены семьи.

Любая мама, бабушка, стремятся вложить в своих детей все, что может, дать все то необходимое, что потребуется им в жизни. Своим внукам (Андрею, Кириллу) Софья прививала любовь к учебе, особенно к немецкому языку, и были дни, когда она разговаривала с ними только на немецком: хочешь что-нибудь – попроси на немецком, другой язык она «не слышала». (Мой папа до сих пор помнит разговорный немецкий, и, будучи за границей, общается с немцами без переводчика). К ней всегда можно было обратиться за помощью и поддержкой, когда она была необходима, всегда легко находила общий язык со своими внуками.

Софья Эдуардовна, в свободное от работы и воспитания внуков время, любила вышивать (ришелье). Она много читала Андрею и Кириллу, любила проводить с ними время, часто водила в Калининский драматический театр, в цирк, возила детей в Москву, Ленинград, тогда папа впервые побывал в Эрмитаже, Русском музее и Музее имени Пушкина.
И хоть денег было мало, когда находилась лишняя копеечка, она вся уходила на подарки внукам: на мороженое «Эскимо» и пирожные «Эклер».

«Жизнью» Софьи Эдуардовны были ее сыновья, Андрей и Николай. После войны старший сын, Николай, работал в Кемерово редактором областной газеты «Кузбасс». Она часто ездила к нему в гости вместе с внуками. Всегда брала с собой пельмени, которые были его любимым блюдом. Каждый год, в мамин день рождения, находясь в Кемерово, он заказывал в калининском ресторане для нее огромный торт весом 5 кг. Каждый раз разный. Мама, хоть и говорила, что не нужно делать ей такие дорогие подарки, но каждый год в этот день ждала торт, ей было приятно то внимание, которое ей уделяет любимый сын.
     После войны Софья Эдуардовна жила в семье младшего сына Андрея. Он закончил исторический факультет Калининского педагогического института. Андрей очень заботился о своей маме, постоянно беспокоился о ее здоровье, видя, сколько она работает. В семье были теплые, дружеские и доверительные отношения. Все помогали друг другу. И важные вопросы всегда решались на «семейном совете».

В июле 1941 года Николай уехал на фронт, а мама приняла в семью его однокурсницу Любу Прищенко, как называла ее Софья Эдуардовна, невесту. Софье Эдуардовне очень нравилась Люба, и она считала ее замечательной кандидаткой жены ее любимому сыну. Когда началась война и общежитие пединститута заняли под госпиталь, жить Любе оказалось негде, потому и стала жить Люба в семье своего любимого человека. На каникулах у Ольги Андреевны гостила первоклассница Оля Панкова из Москвы, дочь маминой сестры Татьяны Эдуардовны, которую в семье звали Тусей.

Уже на десятый день войны, военные действия начались на территории современной Калининской области[8]. Вражеская группировка армий «Центр» рвалась к Москве, и Калинин был северным плацдармом для наступления на столицу СССР. Потому уже 14 октября 1941 фашисты вошли в Калинин, и началась 70 дневная оккупация нашего города.

 По словам моего папы, 15 октября 1941 года, захватив с собой только то, что могли унести, Софья Эдуардовна, Ольга Андреевна, Люба, Оля и Андрей бежали из Калинина, едва успев в последний эшелон с эвакуированными. После долгих мытарств оказались на станции Тайга Томской железной дороги. По рассказам Николая, в Тайгу он приехал из госпиталя в марте 1942 года, а в апреле они с Любой расписались в «холодной клетушке Тайгинского ЗАГСа». В комментариях к письмам Николай Яковлевич пишет, что «тогда в 1942 году Люба чуть не стала солдатом. После работы она ходили на занятия по стрельбе, готовилась в школу снайперов. Стреляла метко, была в числе первых. Но на комиссии, где отбирали в школу, обнаружилось, что будущий снайпер готовится стать матерью…»

 

Глава III.

Защитники Отчизны.

Николай и Андрей – единственные дети Андрея Яковлевича и Софьи Эдуардовны Троицких. Родители многое вложили в своих детей, они хотели, чтобы из их них выросли умные, образованные и воспитанные люди, братья, которые готовы прийти на помощь друг другу в любых жизненных ситуациях. У них это получилось, Андрей и Николай все проходили «бок о бок», вместе.

В первом письме с фронта от 7.8.1941 года Николай пишет о том, что он попал в город Ржев, родной город Любы. Николай Яковлевич очень заботливый молодой человек. Он понимает, отправляясь на фронт, что родители переживают за него. Николай старается сразу, с первого письма, успокоить, удостоверить их, что он в порядке: «устроился хорошо», «ем регулярно и вполне хватает». В каждом его письме он просил их не беспокоиться, уверял, что их дорогой сыночек жив и здоров: «Основное, родные, вы за меня не волнуйтесь, т.к. я по-прежнему жив и здоров» (18 сентября 1941), «Обо мне не беспокойтесь, я устроился хорошо» (7 июль 1941 г.), «У меня все по-прежнему в порядке. Самое главное, что я жив и здоров. Настроение Бодрое!»; «Однако, настроение бодрое и чувствую я себя отлично.» (15 февраля 1942 г.) Этими словами Николай хотел приободрить родителей и невесту, но, думаю, это было сделать невозможно, ведь он там один, на войне, вдалеке от них…. 

Николай старался рассказывать обо всем, что с ним происходило, о всех мелочах и событиях. Он писал с такой любовью и заботой, что, читая письма, понимаешь, насколько соскучился этот молодой человек по своим близким людям: «Крепко, крепко всех целую.» (12 января 1942 г), «Здравствуйте, мои дорогие!», «Милые мои» (7 июль 1941 г.), «Здравствуйте, мои родные!» (2 января 1942 г.).

 

Николай рассказывает нам о жизни на фронте Второй Мировой Войны. Вот в своем первом письме он пишет: «После подъема нам предложили пойти мыться и стирать белье. Вот я постирал свои портянки, носки, полотенце, майку, помылся и продолжаю свое письмо». Мы узнаем немного о молодых людей: «Наши ребята, особенно В. Ачба, не особенно довольны, т.к. физическая работа им не по душе. А работа ничего. Сегодня рыли орудийный окоп. Я набил и сорвал мозоль на руке, не заметив этого» (7 августа 1941 г.). Жизнь в лагере Николаю нравилась, спал «в своих плащ-палатках, составленных в одну большую. Ел из котелков на улице в лесу» (7 августа 1941 г.). 

Описание боев нет в его письмах. Он пытается даже с долей какой-то иронии отнестись к тому, что происходит вокруг него. В этом проявляется его стремление не волновать родных, желание уберечь их. «Вот это и есть война. Стреляешься, прячешься от снарядов, слушаешь грохот и вой своей и чужой артиллерии – вот и все. Приятны только минуты завтрака и обеда. Вот теперь еще самое главное удовольствие – письма и посылочки от вас.[9]» «Я вступил в бой 15.9.1941 и с тех пор все время жарим и жарим по немцу – только ночью иной раз пару часов соснешь. Бьем мы с закрытых позиций км за 2 от передовой. Так что пули к нам пока не залетают, а у немцев артиллерия слабая. Мы их прем и снарядов не жалеем.»(18 августа 1941 г.). «Задача заключалась в том, что мы-рысях выскочили в лесок к занятой немцами деревне и прямой наводкой с 8 снарядов разбили указанный нам дом. Как только по нам начали стрелять, мы сразу убирались и теперь опять далеко от передовой.» В письме от 21 сентября 1941 года он напишет, что такое война: «Вот это и есть война. Стреляешь, прячешься от снарядов, слушаешь грохот и вой и чужой артиллерии – вот и всё.» Однако я знаю, что это был очень тяжелый период в жизни нашей страны.

«До 30.09 все было сравнительно тихо и мирно, и я собирался отметить день именин мамы и Любаши. На самом же деле 30.09 была такая трудная горячая работа, что и подумать ни о чем другом нельзя было.[10]» На самом деле, на 30 сентября 1941 года на участке, где он находился, началась Московская битва, вот почему была «такая трудная горячая работа, что и подумать ни о чем нельзя другом было». (11 ноября 1941 г.).

Даже на войне есть место любви… Люба, невестка, находится далеко от него, но даже на таком расстоянии, она все равно как будто «рядом» с ним… («Твой рыжий думает о тебе» (18 сентября 1941 г.)).
Он почти в каждом письме упоминает о ней, интересуется ее жизнью, говорит, что скучает: «Любаша! Будь крепкой и не падай духом.» (18 сентября 1941 г.), «Любаша! Ездила ли ты к маме? Готова ли твое пальто? Как дела с учебой?». Он не забывает о ней даже в трудные минуты, поддерживает с ней связь: «Любаша! Везет твоему Рыжему! Это, наверное, ты виновата! Твоя рожица все время со мной, и в трудные минуты я на нее смотрю. Жди большого письма, родная! Крепко, крепко целую. Твой Колька» (11 ноября 1941 г.)

Николай пытался как можно чаще писать им письма, таким образом, давая знать о себе, своей жизни там, на фронте: «Я понимаю, как плохо вам без писем, но поделать ничего, увы, не могу» (18 августа 1941 г.), «Я буду писать вам, как смогу, часто» (21 августа 1941 г.), «Как получу от вас телеграмму, буду писать еще и еще. Ведь сколько еще надо рассказать вам, мои родные» (11 ноября 1941 г.). Он рассказывал обо всем, что с ним происходило, обо всех событиях, которые сейчас, на наш взгляд, могут показаться мелочью, но для них значили очень многое: о том, где спал, как проходит жизнь на войне, что и сколько ел, ведь все это очень волновало маму, бабушку и всех родственников. Каждая мелочь, которой она может показаться сегодня, приближала их друг друга, делала соучастниками жизни. И страшное понимание того, что каждое мгновение жизни любимого человека там, на фронте, может стать последним, вводит эти мелочи в ранг очень важным, значимым в жизни советского воина.

«Вчера у нас был завтрак из 2х блюд:
1. Манная каша с песком (который нам выдали, и уже весь съеден.).
2. Бомбежка немецких стервятников.
Сбросили бомбы, которые не причинили вреда. Удирали все с котелками, а мы под шумок получили по 2 порции!» «Сейчас позавтракали, и выхватил я кусочек времени для письма», пишет он в письме от 18 августа 1941 года. Находясь в госпитале по причине ранения, пишет: «Кормят хорошо. Кроме того, есть буфет, где можно купить булочки, леденцы, замечательные яблоки, а иногда масло и колбасу» (11 ноября 1941 г.). Николай находит время, чтобы писать о свободном времени: (в госпитале – «День провожу за чтением – здесь ей приличная библиотека. Вечерами страшно активно посещаю все кино, концерты и лекции, которые бывают в нашей столовой» (11 ноября 1941 г.); «Концерт был вчера вполне приличный» (24 декабря 1941 г.); «Еще вчера вечером собирался написать тебе, да ходил на концерт артистов Русского драмтеатра» (26 декабря 1941 г.); «Вчера с удовольствием смотрел «Киноконцерт». Читаю сейчас «Черный консул» Константина Виноградова» (15 февраля 1942 г.).

Николай не только рассказывал о своей жизни, он всегда интересовался жизнью родителей, в своих письмах всегда уделял место каждому и писал он очень легко, даже с неким юмором: «Вчера получил 5 писем от вас. Отвечаю по мере моих слабых писательских способностей. Над Андрейкиным письмом от души смеялся. Ей богу, у него писательский талант. А бабушенция хитрая! Я, мол, потому не писала, что думала, что тебе все известно. А я ведь до твоего письма и понятия не имел о вашем отъезде. А потом я очень люблю получать твои письма. Теперь возьмемся за постоянных корреспондентов. Мама ну никак не может хоть немножечко успокоиться – так и кипит, так и брызжет во все стороны энергией. Любаша, так приятно получать письма от тебя, пиши. Крепко, крепко всех вас целую!»

1 октября его ранило в правую руку. И он решил не писать родным всю правду, т.к. понимал, что лучше не волновать их зря, ведь они не смогут помочь ему в такое время. Николай их успокоил, написав: «Одним словом, скажу, что тот факт, что я остался живым, - счастье». «Чтобы вы знали все точно, скажу, что ранение сквозное: входное отверстие 3х3 см, а выходное – 6х6 см. И опять мне исключительно повезло – кость каким-то чудом не задета». Это было неправдой, как он потом писал в послевоенных пометках к письмам: «Задета и здорово. За время лечения в госпитале из раны вышло 16 осколков кости, о чем и сообщалось в последующих письмах, а чудо в первом письме придумано, чтобы успокоить родных. Даже во время поездки в Тайгу старый фельдшер вытаскивал пинцетом проклюнувшийся осколок». Ложь во спасение, как говорится.

В письме от 11.11. 41 года он все-таки описал ранение в руку, когда угроза жизни исчезла. В это время он был в госпитале в Караганде. В этом письме Николай пишет: «Я очень ярко помню желтое пламя взрыва мины и в тот же миг тупой, горячий удар в правую руку между кистью и локтем. Я почему-то не испугался и не удивился, а здорово выругался и побежал в тыл. По пути я жевал корку хлеба. Что было дальше, после того как меня перевязали, писать не буду, это вспоминается как сон. Одним словом скажу, что тот факт, что я остался живым, - счастье. И я частенько подумывал, почему мне так везет? В санчасти оказали первую помощь, покормили, и я задремал в повозке на сене. Очнулся от негромкой команды: «Кто может ходить, вставайте! Немцы!» Нас несколько человек ходячих, повел в лес военврач. Пошли на восток. Группа распалась. Когда немцы начали стрельбу. Разрывные пули[11] срезали ветки деревьев, казалось, что стреляют и сверху. Потом тишина. Я лежал за толстым деревом прислушался – никого. Встал и пошел, стараясь не сбиться с тропинки, по которой вел нас военврач. Утром вышел на большой отряд окруженцев. С ними двинулся дальше. Навсегда запомнилась переправа через речку по взорванному железнодорожному мосту. Он сложился с берега на берег, как карточный домик. Надо было по уцелевшим шпалам забраться наверх, а потом так же спуститься на другой берег. Кое-как мне это удалось, только вся повязка пропиталась кровью. Счет дням я потерял. На одном из привалов меня подобрала полуторка, в которой везли раненых. Потом нас где-то пересадили в санитарные машины.»

Сколько радости и гордости звучит в строках письма от 12.12.1941 года. «Поздравляю вас с хорошей трепкой заданной немцами под Москвой! Побежали «непобедимые», смазали пятки салом! Теперь им, небось, и на морозе жарко. Ясное дело, что от репродуктора меня теперь не оттащишь. А тут еще объявление войны США Германии и Италии. Трещит ось Рим-Берлин-Токио и в предчувствии гибели бросается, как бешеная собака. Ну, а собаке – собачья смерть!»

В марте 1942 года врачебная комиссия решила: годен к нестроевой с переосвидетельствованием через полгода. В конце марта Николай приехал к семье в Тайгу, где вскоре стал работать учителем в 33 школе. Обо всем этом рассказали письма с фронта защитника Отечества – Троицкого Николая Яковлевича[12].

Николай Яковлевич после войны остался в г. Кемерово. Работал в ВЛКСМ, затем много лет (1959 – 1969 гг) работал главным редактором газеты «Кузбасс». С января 1950 г. Н.Я. Троицкий – редактор газеты «Комсомолец Кузбасса», затем –заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации Кемеровского обкома партии. Окончил заочно отделение журналистики Высшей партийной школы. С 1969 г. (в течение 20 лет) – ответственный секретарь, заместитель главного редактора, первый заместитель главного редактора газеты «Социалистическая индустрия» («Трибуна») в Москве. Редактировал издание общественной организации «Землячество Кемеровской области в Москве» под названием «Земляки. Кузбасс в нашей судьбе». Издал документальную повесть «Степан Беляев из поколения победителей» - о первом редакторе Кемеровского медицинского института. К 85 – летнему юбилею газеты «Кузбасс» написал воспоминания о соратниках – журналистах.

9 января 2009 года Николай Яковлевич Троицкий, известный журналист, любящий отец и хороший человек, скончался.

Письма старшего брата младшему – еще одна страница Великой Отечественной войны, еще одни треугольнички надежды.

Переписка Николая с Андреем началась, когда он прибыл на фронт, осенью 1943 года, а мама с бабушкой – в Калинин.

Андрей попал в начале 1943 году во второе Томское артиллерийское училище. После ускоренного обучения – командир взвода 404 артиллерийского полка 109 стрелковой дивизии на Ленинградском фронте. Затем участвовал в боях за освобождение Эстонии, был ранен. Вернулся в строй в июне 1944 года – командир батареи, начальник разведки дивизиона в 682 – м артполку 235 – й стрелковой дивизии на 1 – м Прибалтийском фронте. Награжден четырьмя орденами Отечественной войны: два первой степени, два – второй.

Андрею, как, и старшему брату, Николаю, было свойственно особое вниманием и любовью к близким. На фронте он не забывал даже о праздниках: «Дорогая мамуся, поздравляю тебя с праздником и желаю всего, всего хорошего» (5 декабря 1943 г.)[13]. Андрей очень ждал от мамы писем: «Вчера не получил ни одного письма и посему ожидаю сегодня богатый урожай» (5 декабря 1943г.). Вчера получил от тебя письмо, а сегодня думаю получить сразу много писем.» (10 февраля 1944 г.)

Писем от Андрея сохранилось немного, но по ним видно, что отношения с семьей у него очень теплые и доверительные. «Крепко, крепко тебя и бабушку целую. Будьте здоровы.» (5 декабря 1943 г.) «Как видишь, когда есть возможность, пишу тебе ежедневно. Твое желание повидать Яшуху и все их теплое семейство полностью разделяю и понимаю…» (10 февраля 1944 г.) Он писал скромно, не хвастался своими достижениями брату, как писал Николай: «Вчера получил от Вас телеграмму с сообщением о третьей правительственной награде Андрейки. Прямо удивительно быстро следуют одно за другим такие приятные сообщения!»

Родители с детства прививали мальчикам «тягу к прекрасному», и, читая их военные письма, становится ясно, что эта тяга стала внутренней потребностью Николая и Андрея. Так, в письме от 26 декабря 1941г. Николай писал брату: «Концерт был вчера вполне приличный, 2 заслуженных артиста Каз. ССР[14]. Особенно понравился мне романс В. Фомина «Не говори» с цыганским уклоном. Рояль силен. Потом прилично исполнили дуэт из оперетты подмастерья худ. слова. Я запомнил ее и привожу целиком. Если ты не бросил своей «артистической деятельности», то можешь использовать ее в каком-нибудь халтурно – эстрадном концерте для старшеклассников. При удачном исполнении получается смешно…»

Читая эти строки, можно понять, что Николай еще умеет играть на рояле, и довольно хорошо. Это удивительно, ведь он не учился в музыкальной школе, а был просто «самоучка». Он делился с Андреем всем новым, что узнавал: «Братеня! Для тебя есть несколько новых песенок и очень хорошее стихотворение, но все это написано от руки и переслать нет никакой возможности. Сегодня пишу песенку на мотив «Синего платочка»:

Грязный солдатский платочек
     Ганс посылает домой
     И добавляет несколько строчек:
     Дескать, дела ой-ой-ой!
     Летим, бежим
     Мы по просторам чужим,
     Кружится летчик, бьет пулеметчик,
     С мужем простись ты своим.
     Помнишь, при нашей отправке,
     Гитлера речь самого:
     «Сможешь ворваться в любую ты лавку,
     и там награбить всего»
     Вот и зима наступила,
     Бьют нас и в гриву и в хвост.
     Геббельс болтает – черт его знает,
     Сам бы померзнул прохвост.
     Порой ночной
     Немцы объяты тоской:
     Хлеба б кусочек, водки б глоточек,
     И поскорее домой!»

Николай заботился о младшем брате, давал ему советы, указывая на свои ошибки. В своем письме Николай писал: «Написать тебе надо много. Давай по порядку. Насчет учебы мне тебя учить не надо, в этом отношении ты парень самостоятельный. Теперь о военных делах. Тут я тебе советую стараться во всю, т.к. если попадешь на фронт, то эта подготовка сильно скажется. Особенно постарайся научиться пользоваться компасом и картой. Я, к своему стыду, в этом деле слаб, хотя и сдавал типографию 2 раза и оба раза на отлично. Потом много значит научиться