Бухара уступает военной силе России

 

Судьба Бухары очень похожа на судьбу Хорезма, хотя население обеих этих народных республик весьма отличалось друг от друга в определенных отношениях. В июле 1920 года Советскому правительству, закончившему военные операции на Украине и подчинившему Хиву, оставалось лишь устранить угрозу со стороны Бухары.

В эмирате обстановка созрела для советского вмешательства. Эмир с 1920 года запретил торговлю с Россией и Туркестанской АССР. Экономическое положение было тяжелым. У Бухары не было достаточных ресурсов для поддержки населения. Эмират лишился 70 % поголовья скота. Земли больше не орошались. Народное недовольство достигло крайнего предела. Для Советов было важно воспользоваться этим недовольством, пока бухарцы вновь не обернули свою ярость против русских, как они поступали много раз под руководством своих религиозных лидеров. Такое развитие событий на фоне басмаческого движения создавало серьезные проблемы.

В Туркестанской АССР у Советов были союзники в борьбе с Бухарой в лице младобухарцев и Бухарской компартии. Сторонники этих организаций бежали из эмирата и действовали вне Бухары с 1917 года. Бухарская компартия была основана в 1918 году в Ташкенте из незначительного числа младобухарцев, которые высказались за вступление в партию. Ряды партии выросли в период между 1918 и 1920 годами за счет русских эмирата. Большинство младобухарцев оставалось вне партии. Они образовали в феврале 1920 года Бюро революционеров Бухары, за что подвергались критике со стороны Бухарской компартии. Сближения между младобухарцами и партией не происходило до лета 1920 года, когда обе организации объединились в преддверии неминуемых военных операций советской власти.

До самого конца младобухарцы противились вмешательству Красной армии, веря в возможность народного восстания. Телеграмма от Фрунзе, уведомляющая их о начале операции, пришла в то время, когда младобухарцы обсуждали целесообразность такого шага на съезде в Чарджоу. Эмир оставил свою столицу, подвергавшуюся артобстрелу, сопротивление представлялось бесполезным. Он пытался реорганизовать войска в Восточной Бухаре. 2 сентября город Бухара был занят. Власть в городе взял ревком, сформированный из большинства младобухарцев под председательством Фаизуллы Ходжаева.

Ревком начал с национализации всех незанятых земель, источников воды и больших частных владений. Затем он объявил о своем решении перераспределить конфискованные земли среди бедных дехкан и передать средства обработки земли в их распоряжение. Ревком стремился также установить полное равенство различных национальностей эмирата. Эта цель получила официальное одобрение на II Всебухарском съезде 25 сентября 1921 года. На практике, однако, основные намерения ревкома так и не реализовались, но, наоборот, пришли в полное противоречие с реальными государственными декретами и законодательными актами.

Конституция народной республики, принятая на втором съезде, давала гарантии того, что новое правительство будет отстаивать суверенитет народа. Совет народных представителей (Халк Вакиллари Шуроси) был наделен функциями контроля правительства. Однако сам состав совета был далек от выражения народных чаяний. 72 его члена были умеренными деятелями, не заинтересованными в революционных реформах, которых добивались восемь левых членов совета против пяти убежденных консерваторов.

Конституция гарантировала гражданам неприкосновенность частной собственности, которая основными нормами права республики никак не определялась. Эти нормы утверждали приоритет исламских законов, и в статье 26 ясно постулировалось, что никакое конституционное положение не может им противоречить. Свободу совести, свободы печати, слова и собраний гарантировали статьи 7, 8 и 9, но статья 26 оговаривала, чтобы они не противоречили исламу. Административная организация тоже стремилась совместить демократические реформы с традиционной структурой. На всех уровнях организации, представляющие советскую власть, обеспечивались правовыми нормами, но фактически они сочетались с традиционной властью старейшин, так что в деревнях, например, функции старейшины едва ли изменились. Однако определенные положения конституции внедряли заметные изменения. В выборной системе, например, статья 58 распространяла избирательное право на молодых женщин и мужчин в возрасте 18 лет. Это имело тенденцию радикально изменить социальные отношения. В частности, статья 59, лишавшая чиновников бывшего режима и определенные привилегированные слои права голоса, содержала зародыш классового конфликта.

Таким образом, ситуация в Бухарской народной республике была намного сложнее, чем в других региональных государствах, существовавших в это время. Ее лидеры, главным образом младобухарцы и особенно Фитрат, вышедший из реформистского движения, явно стремились внедрить в Бухару социализм и развивать ее на большевистских принципах социальной справедливости и структурной трансформации.

Сознавая, однако, наличие в Бухаре в основном неграмотного, нищего населения и его фанатичную веру в ислам, зная о вопиющей нехватке образованных людей, руководители республики должны были выстраивать свои планы в соответствии с реальностью. Чтобы избегать конфликта с населением, политикам приходилось считаться с религиозными принципами, к которым были привержены люди. Для набора квалифицированных кадров новое правительство нуждалось в восстановлении во властных структурах компетентных лиц прежнего режима. Это означало, что их нельзя было лишать земель, которыми они владели. Обещанные аграрные реформы не проводились. Несмотря на выборные механизмы, гарантировавшие будущее, младобухарцы буквально через несколько месяцев после прихода к власти оказались, таким образом, скорее в роли защитников интересов бывших правителей, чем беднейшего населения, которое хотели представлять.

Население, разочарованное отсутствием аграрной реформы, несмотря на теплящиеся еще обещания, вскоре уподобило младобухарцев и коммунистов своим бывшим хозяевам. Люди говорили, что единственным результатом революции стало то, что им навязали «семь эмиров вместо одного».

Одной из причин, заставившей младобухарцев избегать классового конфликта, была проблема независимости. Советская Россия признала в сентябре 1920 года полную независимость нового государства, но давление вскоре дало о себе знать.

Россия почти прекратила торговлю с Бухарой и не проявляла намерения возобновлять ее, несмотря на обращения местного правительства. Это сделало внутреннюю экономическую ситуацию катастрофичной. Она усугублялась присутствием войск Фрунзе, которые оставались на территории Бухары, совершая реквизиции, в то время как советские власти требовали от народной республики содержать их. Споры между бухарским правительством и русскими представителями участились в 1921 году, а глава государства Усман Ходжаев в отчаянии запросил афганского вмешательства для отпора посягательствам России на суверенитет Бухары.

Таким образом, Бухарская народная республика изменила свой первоначальный курс. Младобухарцы, бывшие вначале приверженцами радикальных социальных реформ и союзниками большевиков, постепенно стали тормозить реформы и оппонировать большевикам. Более того, заменив таджикский язык, который до сих пор оставался государственным «культурным» языком, тюркским языком, младобухарцы вернулись к идее борьбы за более крупное тюркское государство на территории Средней Азии. Фитрат, тогда бухарский министр образования, взялся за реформирование обучения в медресе и спешную подготовку кадров для молодого государства. Он посылал учащихся в немецкие университеты.

Политические взгляды, которым следовали джадиды, обратившиеся в коммунистов, в Бухарской народной республике нашли отражение в программе, выдвинутой мусульманами Туркестанской АССР (Рыскуловым и Нарбутабековым) на съезде в Баку в сентябре 1920 года. Коммунизм следует приспособить к специфике Востока путем внедрения социалистической доктрины в традиционные экономические, социальные, интеллектуальные и особенно религиозные структуры. «Национальная революция» должна иметь приоритет над социальной. В отсутствие пролетариата руководство движением следует предоставить местной буржуазии. Необходимо относиться терпимо к сотрудничеству различных социальных слоев в борьбе за осуществление национальных интересов и планов социалистического строительства. Руководство Коминтерна осудило эти требования и вернуло антиколониальную революцию к более марксистскому образцу путем замены гегемонии беднейшего крестьянства гегемонией пролетариата, притом что он отсутствовал. Каким образом, осудив теоретически тезисы Туркестанской АССР в Баку, советское правительство могло смириться с их применением в Бухаре?

В 1920 году режиму пришлось мириться с правлением младобухарцев точно так же, как он мирился с Алаш Ордой и джадидами Туркестанской АССР, чтобы избежать ситуации, похожей на ту, что существовала между 1917 и 1919 годами. В 1920 году в связи с угрозой басмаческого движения советское правительство не могло не предполагать столкновения с народом Бухары и опасалось народного взрыва беспрецедентного масштаба.

В 1921–1923 годах обстановка постепенно менялась. Советская власть отразила иностранную интервенцию и стала сильнее. Одна за другой терпели поражение революции в Европе. Становилось ясно, что социализму пришлось отступать, по крайней мере на время, на завоеванные позиции и попытаться продвинуться на Востоке. В этих условиях, как их представляли себе марксисты, абсолютно необходимы были сила и единство советского правительства. Заново приходилось отстраивать сильное государство, подавлять центробежные тенденции. Следовало также покончить с социализмом «применительно к конкретным условиям Востока», чтобы не показывать внешнему колониальному миру пример искаженного, антизападного социализма, который противоречил марксистскому принципу пролетарского единства. Необходимо было провести реорганизацию всех национальных правительств на территории бывшей Российской империи. Тем не менее в то время правильным считалось использовать Красную армию для ликвидации правительств, которые не отвечали социалистическим требованиям, но недопустимо было подавлять военной силой народные республики. Вот почему интеграция Средней Азии осуществлялась главным образом политически, путем борьбы с «отклонениями», отмечаемыми с 1922 года, склоняя тем самым восточные территории скорее к национализму, чем к социализму и классовой борьбе.

 

Басмачи и Энвер-паша

 

Советскую интеграцию осложняло басмаческое движение, рожденное в Фергане. Тот самый регион, который за несколько лет до революции был свидетелем протестного движения дехкан, переживал волнения в обстановке отчуждения собственности и нищеты местных жителей. Протестное движение так и не исчезло и с течением времени приобретало отчетливо антирусский характер. После падения кокандских властей многие мусульманские лидеры, спасаясь от карательных действий Красной армии, объединялись с дехканами, что придавало борьбе как националистический, так и религиозный характер. Меры большевиков с 1919 года были направлены на подавление басмаческого движения, но от этого популярность басмачей среди местного населения не уменьшилась.

После 1920 года революции, произошедшие в Хиве и Бухаре, способствовали распространению басмаческого движения на другие регионы. К нему присоединились новые сторонники, сначала Джунаид-хан, Алим-хан и их сподвижники, а затем и большое число представителей среднего класса, которые находились во власти в 1920 году и переметнулись к басмачам после столкновений с русскими. Наконец несчастные дехкане народных республик, обманутые обещаниями аграрной реформы, которая так и не осуществилась, были также вовлечены в движение.

Тем не менее до конца 1921 года басмачи, весьма многочисленные и пользующиеся сочувствием населения, оставались слабыми из-за внутренних разногласий. Движение представляло собой конгломерат отдельных и часто соперничающих банд. В Фергане несколько предводителей пытались достичь единства. В горной части Восточной Бухары мулла Мохаммед Ибрагим-бек продолжал старые распри с другими родами. Это не упрощало задачу Ибрагим-бека, которого назначил главнокомандующим повстанческими войсками Алим-хан, свергнутый эмир Бухары.

В начале 1921 года советские войска явно торжествовали. В 1920 году они были основательно укомплектованы рекрутами во всей Фергане, где сформировались даже отряды «советских басмачей». В сентябре 1920 года они неожиданно повернули оружие против властей, но тогда движение еще было слабым. В Бухаре тоже Красная армия добилась сначала успехов, и пресса в Москве смогла написать: «Территория эмира сокращается изо дня в день… у него теперь имеется лишь группа численностью около 600 человек».

Но обстановка в Бухаре, где сопротивление басмачей вызвало правительственный кризис, быстро менялась. Мирза Абдулгадир Мухитдинов, один из ведущих деятелей Младобухарской партии, и Мухитдин Максумов, министр полиции республики, присоединились к мятежникам, захватив с собой группу стойких сторонников, в частности полицейских. Единство младобухарцев было подорвано, и встал вопрос поддержки повстанческого движения или сохранения верности революции. В конце 1921 года, несмотря на внутренние распри мятежников, басмачество распространялось и крепло.

Вскоре обнаружился и Энвер-паша (1881–1922), лидер, обеспечивший на некоторое время единство басмаческого движения. Сложная карьера этого удивительного турецкого авантюриста состоялась задолго до того, как советские власти позвали его умиротворить Среднюю Азию. Его амбициям положил конец триумф его соперника Мустафы Кемаля Ататюрка. Знакомство Энвера-паши с Радеком в Берлине, видимо, частично объясняет принятие им приглашения большевиков. Возможно, он также полагал, что сможет прославиться в Турции, утвердившись сначала среди тюркских народов за ее пределами. Когда советские лидеры попросили его использовать свой авторитет для сплочения среднеазиатских повстанцев вокруг Советской власти, он еще не знал, как ему удастся объединить тюркские народы в большое среднеазиатское государство.

Прибыв в ноябре 1921 года в Бухару, Энвер-паша увидел в повстанческом движении возможность осуществить в конце концов свою мечту отомстить Мустафе Кемалю. Вместо выполнения порученной ему миссии он воспользовался мнимой поездкой на охоту, чтобы присоединиться к мятежникам. Он участвовал в бухарском правительстве вместе с военным министром Абдул Хамидом-эфенди и министром внутренних дел Али Реза-беком. Его примеру последовал Усман Ходжаев, председатель республики. Он совершил поездку в Стамбул, чтобы основать Комитет освобождения Бухары.

Кроме того, Энвер-паша старался объединить басмаческое движение призывами к «борьбе всех мусульман» и «созданию в Средней Азии мусульманского государства». Он даже предъявил России ультиматум с требованием покинуть Среднюю Азию. После ряда первоначальных успехов Энвер-паша разошелся с некоторыми своими союзниками из-за своих претензий и просчетов. Подписи приказов с напыщенным титулом «главнокомандующий всех мусульманских войск, зять халифа и представитель пророка» осложнили его отношения с эмиром Алим-ханом. Постепенно коалиционные силы раздробились, и ему пришлось выступить против своих союзников. Разбитый при Байсуне и попав в изоляцию, Энвер-паша сражался еще несколько месяцев, прежде чем был убит в апреле 1922 года в бою при Бальджуане.

Советские войска под командованием Семена Буденного воспользовались замешательством, вызванным гибелью этого лидера, чтобы совершить ряд атак на басмаческие банды. В то же время правительство, как и в 1919 году, старалось привлечь на свою сторону коренных жителей, отменив ряд непопулярных мер, принятых после революции. Тюркское бюро ЦК Российской компартии и Тюркская комиссия решили, что конфискация вакуфных земель, которая вызывала болезненную реакцию мусульман, должна быть отменена, следовало открыть заново мусульманские учебные заведения и восстановить шариатские суды. Новая экономическая политика (НЭП) Ленина способствовала оздоровлению экономического положения в Средней Азии. Политика умиротворения принесла плоды. Люди устали от войны, и басмаческое движение, лишившееся народной поддержки, постепенно слабело, хотя и не исчезало. Решение проблемы с мятежниками после 1923 года позволило советскому руководству начать интеграцию Средней Азии в СССР.

 

 

Глава 10