Культурный и интеллектуальный обмен

 

В дополнение к экономическим или дипломатическим инициативам хан проявлял порой интерес к западной цивилизации и техническому мастерству. Московские послы понимали это, сталкиваясь с вопросами религиозной практики, государственного делопроизводства, поведения в обществе и даже индивидуальными привычками русских или европейских правителей.

Разумеется, в течение XVI века, а может и позднее, достижения Средней Азии в литературе, искусстве, архитектуре, музыке, философии, теологии, астрономии, медицине, математике и образовании стояли на одном уровне с Россией или гораздо выше. Так что в этих сферах азиаты могли перенять у Москвы немногое. Русские тем не менее ограничивались периодическим сбором военной информации и свидетельств очевидцев, топографических или этнографических данных об этой территории, к подлинным ценностям которой они оставались, видимо, невосприимчивы. Так, помимо обмена швейными изделиями определенных видов, которые в то или иное время становились модными в обоих регионах, или сиюминутного увлечения каким-либо особым деликатесом или напитком других проявлений заинтересованности вплоть до 1700 года, видимо, не было. Русским удалось научить азиатов следовать царскому дипломатическому протоколу в церемониях и переписке (который они сами позаимствовали от Золотой Орды), но это небольшое достижение имело преходящий характер. До реальной конфронтации в начале XVIII века регионы не проявляли большого интереса к литературе и языку друг друга, ни одна из сторон не прилагала больших усилий познакомиться с образом жизни другой.

Когда же русские послы Борис и Семен Пазухины получили в январе 1671 года аудиенцию у хивинского правителя хана Навше (пр. 1663–1687), он заинтересовался потехами царя и обсуждал собственное увлечение соколиной охотой. Позже Пазухины сами развлекались во дворце, когда вкушали за ханским столом из золотой посуды, перед тем как лицезреть танцы и услышать исполнение песен из книги весьма необычного вида.

В 1675 году бухарский правитель сделал попытку познакомиться с западной музыкой, отправив посла Хаджи Фарика в Москву за органом и органистом. За сто лет до этого в доме бухарского посла в Москве исполнители восточной музыки произвели на соседних жителей неблагоприятное впечатление. Они возмущались «шумом», производимым бухарцами, и настояли, чтобы музыканты вместе с послом переехали в другой район Москвы.

Ханы и царь долго зависели от информации, полученной от гостей. В XIX веке, когда русский посланник, капитан Никифоров, был представлен хану Алла Кули (пр. 1825–1843), хан потратил много времени на расспросы о внутренних делах России и уделил особое внимание международным отношениям между Турцией, Россией, Англией, Китаем и другими государствами. Кроме ответов общего характера, русский посланник дал хану конкретный совет относительно контактов Хивы с Англией:

«Хан.  Ходят слухи, что англичане готовятся оккупировать Балх.

Никифоров.  Я этого не слышал, но если они собираются, то сделают это…

Хан.  Вы советуете мне быть в мире с ними, но мои друзья Эббот и Шекспир [английские офицеры] рекомендуют мне не мириться с русскими.

Никифоров.  Повторяю еще раз, что для вас опасны как дружба, так и вражда с англичанами. Эти люди коллекционируют страны. В последние 75 лет они подчинили себе 150 млн человек в Индии… Они овладели Кабулом и приблизились почти на 500 миль к Герату. Эти люди очень опасны для Хивы.

Хан.  Но мне нужно защитить Балх.

Никифоров.  Этого вам не удастся, но вам лучше защитить себя и свой народ от английской державы, заключив прочный союз с Россией.

Хан.  Царь пошлет войска защищать меня?

Никифоров.  Для этого достаточно одного слова, и в послании Его Величества тот факт, что вы в союзе с Россией, будет объявлен».

Не только хивинские горожане, но и казахские кочевники черпали знания о новой европейской жизни из сообщений русских. Подобная информация касалась главным образом техники, новшеств и промышленных открытий Запада. Размышления о такого рода связях с отсталыми кочевыми территориями к югу от России Фридрих Энгельс изложил Карлу Марксу в 1851 году в письме, которое часто цитируется, чтобы оправдать прошлые и дальнейшие мероприятия России в этом регионе. Энгельс писал: «При всей своей подлости и славянской гадости русское господство представляет собой цивилизационное явление… в Азии». Такая «цивилизация», однако, редко оказывала влияние на большие центры Средней Азии ко времени падения Ташкента.