Мужское великодушие в ухаживаниях

 

Традиционные теории эволюции морали едва ли способны объяснить одностороннее великодушие по отношению к неродственным особям. Они фокусируются на тривиальных случаях, таких как чаевые в ресторане, и игнорируют тот важнейший факт, что мужское великодушие ярче всего проявляется во время ухаживаний. Ухаживания связаны для мужчин с огромными затратами: они требуют времени, энергии, ресурсов и сопряжены с высокими рисками. Птичьи песни, например, просто растворяются в воздухе, не принося самкам никакой пользы помимо информации о приспособленности самца. Другие мужские ухаживания могут быть выгодны для целого сообщества – вспомните легендарных рыцарей, которые побеждают драконов, чтобы добиться руки принцессы, или охотников плейстоцена, убивающих мамонтов. В редких случаях ухаживания даже приносят пользу самке: например, в виде добычи, которой самцы мух‑скорпионниц угощают своих пассий.

Некоторые исследователи, в частности Хелен Фишер и Камилла Пауэр, усматривали в человеческих ухаживаниях общественный договор, согласно которому мужчина предлагает женщине ресурсы – например, мясо – в обмен на секс. Слегка утрируя, можно описать ухаживания так: мужчины покупают репродуктивный потенциал женщин за подарки, руководствуясь теми же инстинктами взаимного альтруизма, что лежат в основе торговли. С этой точки зрения проституция – это самая древняя профессия, а брак – одна из форм проституции. Экономист Гэри Беккер получил в 1992 году Нобелевскую премию по экономике отчасти за анализ брака как вида договорных отношений. В современном мире, где вся кукуруза становится генетически модифицированной, а все отношения – договорными, идея о том, что ухаживания – это проявление взаимного альтруизма, кажется правдоподобной. Однако при ближайшем рассмотрении открывается ее несостоятельность.

Джентльмены и феминисты понимают разницу между проституцией по договору и традицией дарить подарки женщине во время ухаживаний. Если мужчина заплатил за ужин своей спутницы, она совершенно не обязана с ним за это спать. А если ему кажется, что обязана, – значит, он невежественный сексист. Незадачливый кавалер не имеет права тащить девушку в суд по мелким искам, если она скажет: “Спасибо за прекрасную трапезу, но я думаю, что мы друг другу не подходим”. Конечно, влюбленный мужчина может почувствовать обиду и разочарование, получив отказ, но это не значит, что девушка обманула его, нарушив некий негласный договор. Это значит лишь то, что его отвергли. Момент, когда отношения перейдут на следующий этап, определяется решением девушки, а не подарками мужчины. (Хотя в некоторых культурах, если пара встречается довольно долго и женщина принимает все более ценные подарки, негласный сексуальный контракт уже может подразумеваться.)

Более того, многие мужчины были бы не в состоянии купить репродуктивный потенциал женщины, если бы ухаживания представляли собой просто обмен благами. Какова реальная рыночная цена 9‑месячной беременности, болезненных родов, изнурительного грудного вскармливания и 20 лет материнской заботы? Как минимум полмиллиона долларов при базовом окладе 25 тысяч. Сколько тратят мужчины на ухаживания в первые месяцы? Наверное, раз в тысячу меньше. Великодушие мужчины может распространиться на период после рождения ребенка, а может и ограничиться фазой ухаживаний. Подобный анализ можно провести и для общества охотников‑собирателей, сопоставив энергетические затраты женщин на беременность и заботу о ребенке с энергетической ценностью мяса, которым делятся мужчины. Неужели женщины просто недооценивают себя – этак раз в тысячу? Если теория взаимного альтруизма верна, маловероятно, что эволюция могла наделить женщин таким низким самоуважением. Женщины‑мутанты с повышенными запросами вытеснили бы непритязательных особ, поскольку их дети получали бы преимущество в виде дополнительных ресурсов.

Наконец, мужское великодушие в ухаживаниях – малоэффективный способ передачи ресурсов женщине. Здесь как с благотворительностью: мы заботимся не об эффективности, а о затратности пожертвования и добрых намерениях. Эффективная передача благ совершенно не романтична. Если бы человеческие ухаживания произошли от взаимного альтруизма, они были бы устроены очень, очень просто. Вот как это выглядело бы в наши дни: женщины выставляют свои репродуктивные возможности на интернет‑аукцион, принимают денежные переводы от претендентов мужского пола и выбирают того, кто перевел больше всех. И все полученные деньги при этом оставляют себе. Женская эмоциональная система была бы приспособлена к тому, чтобы влюбляться в самого щедрого участника аукциона, даже если в плейстоцене и не практиковались онлайн‑переводы. То, что этот сценарий кажется нам таким непривлекательным, – психологический аргумент против модели реципрокного альтруизма.

Романтические подарки – самый бесполезный для женщин и самый затратный для мужчин вид подарков. Цветы, которые вянут, свечи, которые сгорают, слишком дорогие ужины, прогулки по экзотическим пляжам – вот стандартные атрибуты современной романтики. Они не повышают шансы женщин на выживание в той же мере, в какой истощают мужские кошельки. Можно предположить, что все эти вещи доставляют удовольствие, но мы уже обсуждали, что удовольствие – это как раз то, что требует эволюционного объяснения. Как эволюция могла благоприятствовать тому, кто влюбляется в особей, одаривающих бессмысленными излишествами, бесполезными для выживания? Тот факт, что обручальное кольцо с бриллиантом сделано из прочного материала, не приносит женщине материальной выгоды с биологической точки зрения. Если бы женщину интересовала сугубо экономическая выгода от обладания бриллиантами, она не возражала бы против того, что ее жених отхватит их на распродаже товаров какого‑нибудь “магазина на диване”. Но ведь она хочет, чтобы кольцо было куплено за полную цену у “Тиффани”, потому что это “романтичнее” – читай, дороже. Философы‑моралисты могут и не считать связанное с ухаживаниями великодушие мужчин высокоморальным поведением. Но с точки зрения женщины, получающей романтический подарок, это главная добродетель.