География международного рыночного порядка

Несмотря на перипетии последних лет, международный рыночный порядок устоял. Одной из причин такой жизнестойкости порядка можно считать особенности его территориальной организации. Именно она позволяет понять, почему при все еще высокой концентрации власти и ресурсов последствия кризиса распределились столь неравномерно. Масштабы преобразований последних 20 лет просто ошеломляют. Но при всей своей значимости глобальный сдвиг находится пока на ранней стадии, а позиции неолиберального порядка все еще прочны.

Мы уже отмечали, что кризис по-разному сказался в различных экономических регионах. Но и в отдельно взятых регионах, например в Северной Америке или в Европе, его последствия существенно различались. Это был не общий кризис, одинаково сказавшийся на всех странах. Скорее, последствия этого кризиса всегда были обусловлены конкретными обстоятельствами, сложившимися на местах. В эпицентр кризиса попал финансовый сектор США, но в то же время был почти не затронут находившийся по соседству финансовый сектор Канады. Иная система регулирования деятельности канадских банков стала преградой на пути проникновения финансовой инфекции из США. Аналогичным образом кризис выявил глубокие территориальные различия в Европе между Севером, где располагаются страны-кредиторы с твердой валютой, высоким уровнем доходов и социальной защиты, скоординированным рынком, и двумя перифериями – южной, где находятся клиентелистские государства-должники со слабой валютой, средним уровнем доходов, крупным государственным сектором, и восточной, где находятся государства с низким уровнем доходов и социальной защиты и с переживающим становление либеральным рынком.

Второй фактор, с самого начала обусловивший значительную неравномерность последствий финансового краха, состоял в том, что кризис не был единовременным событием, а представлял собой цепь событий, часть которых была тесно связана друг с другом, а прочие имели к кризису лишь опосредованное отношение. В ряде случаев никак не связанные с финансовым крахом события, например политические волнения на Ближнем Востоке, могли стать фактором более широкого экономического и политического недомогания, оказавшим воздействие на международный рыночный порядок и государства, играющие на нем ведущую роль, и тем самым усугубившим проблемы, которые этим государствам предстояло решить. Несмотря на перспективы разработки шельфовых запасов нефти и газа в США, разведанные запасы нефти на Ближнем Востоке продолжают оставаться жизненно важными для международной экономики. Защита интересов международного рыночного порядка в ближневосточном регионе (а это не то же самое, что защита интересов западных компаний) остается главной заботой правительств западных стран. Правда, в самих этих странах поддержка активного вмешательства в дела региона и способность его финансировать ослабла. Это отчасти связано с политикой жесткой экономии и последствиями рецессии, а отчасти – с усталостью от предыдущих попыток такого вмешательства. Западным странам пока не удается навязать выгодное для них решение сирийского вопроса, как они это сделали в Ираке.

В ряде стран, например в Исландии, Ирландии и на Кипре, последствия финансового краха охватили все сферы жизни, потому что в этих странах финансовый сектор в своем развитии превзошел остальные отрасли экономики, и теперь их модель роста и политическая стабильность напрямую зависели от дальнейшего развития и экспансии мировых финансов. В других странах, включая многие европейские, финансовый кризис не имел столь серьезных последствий, потому что в них доля финансового сектора была существенно ниже, а его регулирование – значительно строже. Но их уязвимость не была замечена сразу, а потом выяснилось, что кризис вокруг суверенного долга затронул эти страны в гораздо большей степени. Эпицентр кризиса перемещался, по мере того как выявлялись слабые места, которые прежде игнорировали или скрывали.

В подходе, используемом МВФ для осмысления международной экономики, страны делятся на три группы: страны с развитой экономикой (advanced economies), страны с формирующимся рынком (emerging economies) и развивающиеся страны (developing economies). Страны, входящие в ОЭСР, относятся к первой группе, у которой имеется три полюса: Северная Америка (США и Канада), Западная Европа (преимущественно 15 стран, вошедших в ЕС до 2000 г., а также Норвегия и Швейцария, не присоединившиеся к ЕС), и Азиатско-Тихоокеанская группа (Япония, Корея, Сингапур, Австралия и Новая Зеландия). Во вторую группу включены страны с формирующимся рынком. Сам термин «формирующийся» (emerging) необычен. Мне более точным представляется термин «быстрорастущие» (rising), и я использую его в настоящей книге, потому что экономика большинства этих стран уже не просто формируется, а набирает силу. К числу быстрорастущих относятся страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай). Это государства с большим населением, низким уровнем доходов, имевшие в 1990-х годах устойчиво высокие темпы экономического роста. После 2000 г. в этих странах наблюдался еще более высокий экономический рост, и их развитие продолжается. Исключением стала Россия, которая в 2009 г. пережила ощутимый экономический спад. В 2012 г. Джим О’Нил выделил новую группу стран, потенциал которой сравним с потенциалом группы БРИК и которая получила название МИНТ (Мексика, Индонезия, Нигерия и Турция) [O’Neill, 2013]. К этой группе можно добавить многие другие страны с не столь многочисленным населением, но заметными темпами роста, особенно в Азии, в том числе Шри-Ланку, Вьетнам, Таиланд, Малайзию, Камбоджу, Лаос и Филиппины. К быстрорастущим странам относятся и 13 стран – членов ЕС, присоединившихся к нему после 2004 г. (большинство из них ранее входили в бывший советский блок), а также группа стран Восточной и Юго-Восточной Европы, многие из которых хотели бы войти в состав Европейского союза.

К третьей группе стран по классификации МВФ относятся страны с развивающейся экономикой. В эту расплывчатую категорию входят страны Африки южнее Сахары, часть стран Восточной и Центральной Европы, Ближнего Востока, Латинской Америки и Карибского бассейна, а также ряд стран Южной, Центральной и Восточной Азии. Страны этой группы часто рискуют остаться без должного внимания на фоне шумихи вокруг стран БРИК. После финансового краха никто не посчитал необходимым включить их представителей в обновленный состав «Большой двадцатки». Отчасти это связано с тем, что они представляют собой наименее организованную и наиболее разношерстную группу стран, которой не хватает сил и способностей. Тем не менее они остаются важной частью мировой экономики, и к тому же являются местом сосредоточения многих застарелых конфликтов. Многие страны этой группы серьезно пострадали от разразившегося на Западе финансового кризиса [Sen, 2011].

Ни одна из классификаций, предлагаемых МВФ, не является вполне удовлетворительной, потому что внутри каждой группы существует множество нюансов при отсутствии четких разделительных линий. Например, следует ли относить Корею к группе стран с развитой экономкой, в которую включена Япония, или ее место в группе поднимающихся стран наряду с Китаем? Относится ли Греция к числу стран с развитой экономикой, или ее следует включать в одну категорию с 13 новыми членами ЕС, присоединившимися к нему в 2004, 2007 и 2013 гг.? Экономические различия между странами одного региона, например Ближнего Востока, могут быть весьма значительными: здесь и купающиеся в деньгах нефтедобывающие страны Персидского залива с немногочисленным населением, где доход на душу населения не уступает таковому в большинстве богатейших западных стран, и густонаселенные страны с низким уровнем доходов, не обладающие значительными природными ресурсами, такие как Египет или расположенный на западе анклав Израиля, где уровень доходов высокий, но не имеется значительных природных ресурсов.

По степени воздействия кризиса развитые страны можно разделить на три региональные группы. Мы уже отметили различия между США и Канадой, а также различия между группами стран в ЕС. Экономическая стратегия России и в определенной степени Бразилии, экономика которых надежно обеспечена ресурсами, очень во многом отличается от стратегии также относящегося к группе БРИК Китая, экономика которого ориентирована на экспорт. Индия более самодостаточна и менее открыта, чем остальные страны, но и в ней существует много внутренних проблем, препятствующих полному раскрытию имеющегося потенциала. Различия между странами с формирующейся и странами с развивающейся экономикой – величина достаточно непостоянная. Изначально страны с формирующейся экономикой определялись, во-первых, с учетом численности населения, во-вторых, исходя из высоких темпов экономического роста, который они были в состоянии поддерживать, особенно на протяжении 10 лет до 2007 г., и который затем продолжился после 2010 г. Правда, после 2013 г. темпы экономического роста ряда стран с формирующейся экономикой, в том числе Бразилии, Индии, Индонезии и Турции, стали снижаться. К тому же в Бразилии и Турции начались беспорядки.

Рассматривая последствия кризиса в различных регионах и странах в масштабах международной экономики, а также причины жизнестойкости международного рыночного порядка на протяжении нескольких лет после финансового краха, более уместным будет воспользоваться иным подходом, который учитывал бы геополитические факторы и различия между экономикой западных стран, с одной стороны, и экономикой стран незападного мира, где все большее значение приобретают страны БРИК и прочие быстрорастущие страны, – с другой. Международная экономика взаимосвязана с международной системой государств, а экономическую мощь отдельно взятой страны невозможно понять в отрыве от ее политического веса. Мир территориально поделен на исключительные юрисдикции и суверенные территории, но наиболее сильные государства всегда пытались установить свою форму международного или регионального порядка. Несмотря на огромные изменения, произошедшие за последние 150 лет, включая две мировые войны, множество локальных войн, экономические спады и депрессии, социальные революции и распад колоний, иерархия государств претерпела лишь незначительные изменения.

Такое понимание международной политической экономии заставляет вспомнить сделанное Джованни Арриги наблюдение, что государства, считавшиеся наиболее богатыми и сильными в 1900 г., сохранили свои позиции и в 2000 г., хотя распределение мест несколько изменилось. Япония оказалась единственной страной, только заявившей о своих претензиях в 1900 г. и занявшей одно из ведущих мест в мире к 2000 г., несмотря на катастрофическое поражение в войне с США [Arrighi, 1994; Арриги, 2006]. В остальном же картина остается пугающе неизменной. Основным историческим фактом международной системы за прошедшие 200 лет стал установленный сначала Британией, а затем США международный рыночный порядок, противящийся любому посягательству, в том числе со стороны занимающих особое место в нем Германии и Японии. К 1990-м годам этот порядок представлялся прочным, как никогда. Холодная война в Европе закончилась распадом Советского Союза и восстановлением суверенной независимости стран Центральной и Восточной Европы, находившихся на протяжении 40 лет в сфере влияния СССР, а также самоопределением многих республик Советского Союза и прежней царской империи, начиная со стран Балтии и заканчивая государствами Кавказа и Центральной Азии.

Как уже отмечалось выше, после 1991 г. какое-то время казалось, что Соединенные Штаты – это сверхдержава, не имеющая аналогов в современной истории. Международная система государств стала однополярной. США обладали подавляющим военным превосходством, их экономика превратилась в самую богатую и эффективную экономику мира, их культурное влияние было огромным. США стали центром управления безопасностью и экономикой международного рыночного порядка, располагая сетью союзов, позволявшей им проецировать свою мощь на всю международную систему. США и их союзники, представлявшие практически все развитые экономики мира, были доминирующей силой в международном сообществе. Этой мощи противостояло несколько центров сопротивления и особенно Россия, которая хотя уже и не считалась прямым противником, но так и не вписалась в международный рыночный порядок и оставалась вне его. К числу других центров сопротивления относились страны Латинской Америки, в частности Венесуэла, вступившая в союз с Кубой и другими режимами левого толка в регионе; страны Ближнего Востока, где особенно выделялись Ирак, Сирия и Иран; и Восточная Азия, где Северная Корея взяла на себя роль открытого оппонента западных стран. Но подлинный вызов на азиатском континенте исходил от Китая, официально считавшегося коммунистическим, но избравшего при этом особый путь капиталистической модернизации, который предусматривал значительную, правда, контролируемую открытость в отношениях с Западом.

Жизнестойкость международного рыночного порядка на всем протяжении кризиса во многом определялась историческими событиями, сопровождавшими становление этого порядка, и реакцией на них. События, о которых мы говорим, привели к формированию связей различных стран и регионов с рынком и с Соединенными Штатами. Этот порядок можно представить в виде окружности, включающей ряд концентрических, а иногда и пересекающихся друг с другом кругов. В центре этой окружности находятся США. Мир давно перестал быть евроцентричным, но он продолжает вращаться вокруг США, а значит, и вокруг Запада. США и их союзники продолжают доминировать и управляют мировой политической экономией, контролируя значительную частью мировых богатств и вооружений, хотя на их долю приходится лишь небольшая часть населения Земли.

В первом из трех основных концентрических кругов, построенных вокруг США, расположены три полюса западной экономики: англо-американские страны (Соединенное Королевство, Ирландия, Канада, Австралия и Новая Зеландия), Европа (в частности, страны, входящие в еврозону или присоединившиеся к ней) и Азиатско-Тихоокеанский регион (Япония, Корея, Сингапур и Тайвань). Среди англо-американских стран лидируют Соединенные Штаты, которые в то же время поддерживают тесные отношения в вопросах экономики и безопасности с двумя другими полюсами. Для каждого из этих полюсов характерна своя модель капитализма – англосаксонская, рейнско-скандинавская и восточноазиатская, уже пережившие период расцвета и увядания, но сохраняющие институциональное и определенное культурное своеобразие [Coates, 2000; Clift, 2014]. Конвергенция между этими тремя моделями не получила особого развития, отчасти потому, что ни одна из них не имеет очевидных преимуществ, хотя порой различные элементы этих моделей, такие как гибкий рынок труда или участие акционеров в управлении корпорациями, были либо взяты на вооружение в ряде стран, либо навязаны им. Другой отличительной чертой этих моделей является различие между либеральной рыночной и координируемой рыночной экономикой, которое позволяет анализировать экономику по секторам. В большинстве экономик присутствуют элементы и либерального, и координируемого рынка. К идее, что в западной экономике существуют радикально различающиеся модели капитализма, следует относиться с осторожностью. Например, в ЕС идеи неолиберализма достаточно сильны, хотя вероятность того, что в результате конвергенции там возникнет единый для всех стран-участниц комплекс институтов и общая практика ведения дел, невелика. ЕС принял неолиберальную риторику, но не все его члены в равной мере готовы к проведению неолиберальных реформ [Haller, 2008]. В неолиберальном дискурсе заметны значительные различия в выборе экономической политики, даже в англосаксонских странах. Большинство действующих в этих странах экономических систем в любом случае являются гибридными, поэтому может оказаться, что одна отрасль экономики привязана к определенной модели капитализма больше, чем другая. Тем не менее полезно отличать либеральную рыночную экономику от координируемой рыночной экономики [Hall, Soskice, 2001], подобно тому как раньше было полезно проводить разграничение между различными видами капиталистического общества всеобщего благосостояния [Esping-Andersen, 1990]. Важно также различать роль в экономике отдельных стран финансовых рынков и рынков капитала, которые могут обусловить предрасположенность к появлению финансовых «пузырей» и финансовой нестабильности. Последствия финансового кризиса и ответная политическая реакция на кризис зависят от действующих в разных регионах моделей и вариантов капитализма. Они представляют собой различные диалекты одного общего языка.

Ко второму кругу относится большинство быстрорастущих экономик и стран, часть которых поддерживает с США отношения в области безопасности, но большинство – нет. В целом они сотрудничают с США, но сохраняют при этом дистанцию и свою независимость. Они не выступают против США, но не всегда и не во всем являются их сторонниками. К странам этой группы, входящим в состав «Большой двадцатки», относятся Индия, Южная Африка, Саудовская Аравия, Турция, Индонезия, Бразилия и Аргентина. К третьему кругу относятся две быстрорастущие страны – Россия и Китай, – которые США воспринимают как потенциальных, а иногда и фактических соперников, готовых лишь к ограниченному сотрудничеству. Эти страны в силу исторических причин, а также с учетом их значимости и занимаемой ими территории являются членами СБ ООН. В четвертый круг входят развивающиеся страны, в частности те, что расположены южнее Сахары, а также страны Центральной и Южной Азии, Латинской Америки и Карибского бассейна. К пятому кругу относятся государства, которые являются действующими или бывшими активными врагами США и которые сами Соединенные Штаты называют «государствами-изгоями». Это Северная Корея, Иран, Куба, Сирия, которые, хотя и играют важную роль в своих регионах, не в состоянии проецировать свою силу и влияние в глобальном масштабе.

Как уже отмечалось выше, финансовый крах и вызванный им экономический спад сильнее всего проявили себя в странах первого круга. Финансовый крах, ввергнувший западную экономику в рецессию и ослабивший финансовый сектор, продемонстрировал, насколько страны, сильнее других зависящие от США и их доминирующего положения в мировой экономике, уступают быстрорастущим странам второго и третьего кругов. Почти во всех этих государствах действуют собственные модели этатистского капитализма, и в той или иной степени они встроились в международный рыночный порядок, приняв некоторые правила относительно торговли и обеспечив соблюдение прав собственности. Но одним из отличий между быстрорастущими и развивающимися странами является то, что первые находятся в намного более выгодном положении с точки зрения защиты интересов национальной экономики благодаря действиям государства, тогда как принадлежащие к четвертому кругу страны в гораздо большей степени зависят от международных организаций и западных компаний.

 

«Большая двадцатка»

Важным начинанием в реформировании международного рыночного порядка и признании происходящего глобального сдвига стало усиление роли «Большой двадцатки» после финансового краха 2008 г. В «Большую двадцатку» входят восемь западных стран ЕС и 11 незападных стран, включая страны БРИК и МИНТ (за исключением Нигерии). Другие страны имеют статус наблюдателей. Очевидно, что «Большая двадцатка» является значительным шагом вперед по сравнению с «Большой восьмеркой», против которой до кризиса часто выступали антиглобалисты. Но в состав «Большой двадцатки» до сих пор не входит большинство из 195 стран мира [Payne, 2010].

Сначала «Большая двадцатка» проводила встречи в расширенном формате на высшем уровне каждые полгода. Затем эти встречи стали проходить один раз в год. Как и в других международных организациях, в «Большой двадцатке» предусмотрена ротация председательствующих стран и мест проведения заседаний. Повестку дня формирует страна, чей представитель выступает в роли председателя на данной встрече, контроль за выполнением принятых решений возложен на секретариат и зависит от готовности отдельных стран выполнять эти решения. Благодаря решительности Соединенных Штатов и Великобритании, поддержанных другими западными странами, на встрече «Большой двадцатки», состоявшейся сразу после финансового краха 2008 г., удалось обеспечить согласованные и целенаправленные действия и заключить соглашение о новой структуре регулирования мировых финансов. На Лондонской конференции 2009 г. было принято решение о создании нового Совета по вопросам финансовой стабильности, в работе которого участвует группа представителей центральных банков и органов регулирования, занимающаяся формулированием новых правил и обеспечением их выполнения [Mackintosh, 2013].

Определение новых правил регулирования и создание нового международного органа, призванного следить за тем, чтобы эти правила соблюдались, стало заметным успехом, хотя многие считали, что новые правила должны быть более жесткими и исчерпывающими. Значительно труднее оказалось достичь договоренностей на последующих встречах «Большой двадцатки», где обсуждались дальнейшие меры усиления финансового регулирования и другие проблемы международной экономики. Отчасти проблема состояла в том, что позиция западных стран была в достаточной мере согласована и выражала единое мнение, тогда как быстрорастущим странам так и не удалось выработать совместную повестку дня, поэтому они редко действовали сообща. По умолчанию это означало, что Соединенные Штаты продолжают играть ведущую роль, но после своей первой энергичной попытки определить направления финансового регулирования США, похоже, утратили всякий интерес к этой теме. Теперь, когда миновала непосредственная опасность, стало понятно, что договориться о чем-то в такой большой организации, как «Большая двадцатка», будет нелегко. Было очевидно, что у каждой стороны есть свои интересы и задачи, а США уже не располагают средствами, чтобы навязать свои решения. «Большая двадцатка» стала намного заметнее, но ее возможностей все еще недостаточно для того, чтобы прийти к новым соглашениям или способствовать преодолению тупиковых ситуаций на международных переговорах [Hale et al., 2013].