Мы поможем в написании ваших работ!
ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
|
Несколько мгновений она пристально смотрела на меня, чтобы понять, серьёзно ли я говорю. Наконец, она медленно заговорила.
Содержание книги
- Именно так: я ненавижу Лос-Анджелес, и Лос-Анджелес ненавидит меня.
- Я заметил, что Генри всё ещё говорил.
- Я сидел за столом и пытался казаться заинтересованным в разговорах вокруг меня. Я пил воду из бутылки, У кристины в бокале был шипучий сидр. Все остальные пили и обсуждали вино.
- Разговор смолк, и все глаза обернулись ко мне.
- Это им совсем не понравилось.
- Несколько минут он молчал. Я наслаждался видом, А он – косяком и пивом.
- Я рассмеялся, потому что так оно и было, и мы отъехали.
- Ахаб отвёл Старбока в сторону и сказал:
- И Да, Эта книга представляет некоторый интерес.
- Как мы увидим далее, она не всегда была так разумна и внимательна.
- Она продолжала в том же духе ещё дюжину абзацев. Раздражённая, растерянная, извиняющаяся, обманутая, ещё раздражённее.
- Мне неинтересны абстракции, которыми ты бросаешься. Есть ли что-нибудь за абстракциями.
- Я указал на свободный стул, и он сел.
- Я рассмеялся, Потому что это Именно То, на что это похоже.
- Я дал ему подумать над этим. Он быстро сообразил.
- Она сделала паузу, и я заметил, что она становится слегка возбуждённой.
- Несколько мгновений она пристально смотрела на меня, чтобы понять, серьёзно ли я говорю. Наконец, она медленно заговорила.
- Поэтому отпусти меня, и иди своей дорогой.
- Каждый шаг это гора. Таков путь.
- Герман Мелвилл и уолт Уитмен родились с разницей в два месяца и умерли семьдесят три года спустя, с разницей в шесть месяцев. Это наводит на размышления, хотя не знаю, о чём.
- Наверное, я вздремнул на несколько минут. Когда Кертис заговорил, я открыл глаза, и увидел, что взошла луна, птицы сели, А лодки причалили.
- Он исчез, и оставил меня в испуге, поскольку я знал, знал Точно, что всё, что он сказал – Правда.
- Следующие пункты верны как для Ахаба, так и для индивидуума, сделавшего первый Шаг и шагающего по пути к пробуждению – архетипа Освобождения:
- Различий между капитаном ахабом и индивидуумом, который сделал первый Шаг и запущен по траектории пробуждения, немного. Я заметил только одно упущение, достойное упоминания: бурный восторг.
- Похоже, он не понял, о чём я спрашивал.
- Чему все так радуются. Кертис улыбался мне. Я сердито посмотрел в ответ, но, вероятно, мне это не удалось, поскольку его улыбка только расширилась.
- Они зааплодировали. Мои руки автоматически стали хлопать, но я приказал им сидеть тихо. Где я ошибся. Вселенная пошла на меня войной. Моя очередь говорить привет. Я начал сползать со стула.
- Где бы я ни плыл, я оставляю за собой белый мутный след – бледные воды, щёки ещё бледнее; ревнивые волны по бокам вздымаются, чтобы поглотить мой след – пусть, но прежде я пройду.
- Минутой позже он ввёл говинду через французские двери. Говинда начал говорить, но я прервал его.
- Некоторое время мы шли молча.
- То, что отделяет вас, что изолирует вас, это ваши мысли – они создают границы, рамки. А там, где нет границ, там безграничность, беспредельность.
- Лжи не существует, реальность никогда не прекращала быть . Что ещё можно сказать.
- Теперь, час спустя, Кертис стоял передо мной и отвечал на мой вопрос.
- Остальные части группы снова начали собираться вокруг нас, и я заметил, что уже скорее обращаюсь ко всей аудитории, чем просто принимаю участие в разговоре.
- Для меня не имело значения, существовала ли та подруга в действительности, или он говорил о себе как о женщине, но по мере продолжения разговора становилось очевидным, что она реальна.
- Наши жизни не наши собственные, так что же.
- Никто не возражал, и я продолжил.
- Я указал на здание, в котором мы находились.
- Я указал на стремительно поднимающуюся вверх линию.
- Ответа не было, поэтому я продолжал.
- Ладно, пусть это поэтическая Фигня, но это Правда, и Чёрт с ней.
- Я буду петь эту песню всю жизнь, пока не упаду замертво – слушает меня кто-нибудь или нет, для меня совсем не важно.
- Ваш учитель должен уйти, не имеет значения, кто он. То, что Вы читаете, это Именно То, отчего Вы должны освободиться.
- Тот лучший моряк, кто может рулить всего в нескольких румбах ветра, и извлекать движущую силу из огромнейших препятствий.
- Несмотря на сильный внутренний контраст, который снаружи выражался лишь в оттенках и намёках, две стихии казались одним – и только пол был единственным различием между ними.
- Но Ахаб отвёл взгляд; словно больная яблоня он весь затрясся и сбросил последний, высохший плод на землю.
- Вот оно. Она поняла, только ещё не знает.
- Она подняла голову и увидела меня.
- Она посмотрела на жёлтый блокнот и покачала головой.
- Я улыбнулся, но она не могла видеть этого, поскольку я сидел за пределами лужицы света от настольной лампы. Хотя, вобщем-то, она говорила не со мной.
– Я никогда не слышала правдоподобных аргументов в пользу здравомыслия Ахаба. Некоторые пытались, но это всегда было похоже на квадратную затычку в круглой дырке. Не могу себе представить интерпретацию, где капитана Ахаба можно воспринять как здравомыслящего человека.
– Знаю, – ответил я, – но я могу. Я абсолютно чётко это вижу. "Моби Дик" это как открытка, посланная нам Мелвиллом. До сих пор все полагали, что это игра его воображения, выдуманное место, но это не так. Это реальное изображение реального места, и я узнаю его, потому что был там.
Мэри молча слушала меня. Она начинала немного волноваться. Книга Мелвилла, с которой она так долго была прекрасно знакома, которая была значительной частью её жизни, очень близкой её сердцу, начинала выглядеть не такой уж знакомой, возможно, даже немного враждебной.
– Герман Мелвилл составил карту, – продолжал я, – запредельного, о чём никто и подозревать не мог. Это совсем не то, что думают, это даже близко не похоже на то, что думают.
Мы с дочерью Мэри вместе ходили в школу танцев в те времена, когда ещё оставляли зубы под подушкой. Мы носили белые перчатки. Она была первой девочкой, которой я кланялся, а я был первым мальчиком, которому она делала реверанс. Мэри тогда назвала меня своим красавчиком. Теперь её красавчик вырос во что-то непонятное и, может быть, не такое красивое, которое сидело напротив неё прекрасным вечером, созерцая яхты в порту, и рассказывало ей о том, что она никогда не видела того, на что она наиболее пристально смотрела; что даже сейчас, когда её дети выросли, муж давно умер, а жизнь подходит к завершению, её путешествие может только начинаться. Она волновалась не оттого, что чувствовала начало чего-то нового, но скорее из-за того, что обычно предшествует началу. Жизненные циклы не совпадают с циклами тела. Это может стать абсолютно новым миром, абсолютно новой жизнью в любом возрасте, но перед тем, как принять новое, мы должны отпустить старое.
10. Кем бы ты ни был, обнимающий меня.
Уолт Уитмен
Кем бы ты ни был, обнимающий меня,
всё бесполезно без одной вещи.
Честно предупреждаю тебя, прежде чем ты увлечёшь меня дальше –
я не тот, кто ты думаешь, но совсем другой.
Кто мог бы стать моим последователем?
Кто смог бы назвать себя кандидатом на мою любовь?
Этот путь покрыт мраком –
результат не определён, возможно разрушителен;
Тебе придётся оставить всё остальное –
лишь я должен быть твоим Богом, единственным и непреложным.
И даже тогда твоё послушание будет долгим и изнурительным,
вся прошлая теория твоей жизни и всё сходство
с жизнями вокруг должно быть отброшено.
Так отпусти меня сейчас, не доставляй себе лишних хлопот –
сними руку с моего плеча,
оставь меня и иди своей дорогой.
Или где-то украдкой в лесу попытайся,
или на гребне скалы, на открытом воздухе
(ведь я не могу появиться в комнате под крышей какого-то дома,
и ни в одной компании,
и в библиотеках я лежу немой, тупой, либо не рождённый, либо мёртвый),
но, быть может, на высоком холме –
сперва проверь хорошенько, нет ли кого на много миль вокруг –
я появлюсь вдруг,
Или, быть может, на плывущем корабле, или на берегу моря,
или на каком-то тихом острове,
и позволю тебе прикоснуться своими губами к моим
долгим поцелуем верного товарища,
или жениха,
ибо я твой жених, я твой товарищ.
Или, если захочешь, я проберусь под твои одежды,
где смогу почувствовать биение твоего сердца,
или прильнуть к твоему бедру.
Унеси меня с собой, когда отправишься в путь по земле иль по морю,
ведь для меня достаточно – лучше всего – просто прикасаться к тебе,
и вот так, прикасаясь к тебе, я тихо усну
и унесусь в вечность.
Но эти строки – обман, ты рискуешь быть обманутым,
ты никогда не поймёшь их, не поймёшь меня,
сперва они ускользнут от тебя, потом ещё больше –
и, уж конечно, я ускользну от тебя,
даже когда ты будешь уверен,
что непременно поймал меня, смотри!
Ты увидишь, как я уже вырвался из твоих рук.
Я не для того занимался тем, что писал эту книгу,
чтобы читая её, ты смог всё понять,
Ведь не тот лучше всего знает меня, кто восхищается мной
и хвастливо меня превозносит,
И кандидаты на мою любовь (или очень немногие из них)
не становятся победителями,
И мои поэмы делают не только добро –
они делают столько же зла, а может, и больше,
Потому что всё бесполезно без того, что ты много раз
мог угадать, но так и не угадал – того, на что я намекал.
|
