На проповедь каждую ночь ухожу,

Конечно, во сне (наяву проповедывал днём);

На море, на суше объекты себе нахожу,

И тащит противник к расстрелу, к молчанию гнёт.

Повыплакал слёз – не вместит и сосуд,

Стараюсь суметь убедить бестолковых,

Что скоро расплата, вплотную приблизился Суд,

Предстать на ответ перед Богом моим Иеговой.

Стучал сапогами не раз в Скандинавии,

И в Африке сеял, конечно же, только во сне,

Учил дикарей, и чернело двуперстное знаменье,

За нецеломудрие коже чугунной краснеть…

Теперь наши книги ушли в Антарктиду,

В Германии радость от них, в Аргентине,

Уже наяву их терзают, наносят обиду,

Признали их – значит по росту, по чину.

На сайте следы, как по первой пороше

В ненастную зиму от птах и зверюшек голодных.

Десант наших книг к ним в кормушку заброшен,

Стал лоб мой читателям зрелищем лобным.

Сбываются сны, где украсят их ночью кресты –

Мой крест – благовестье с трудом на чужих языках,

Голоса нет. с рыбаками на льдине простыл,

И ниже Алжира спускался, торсы у них без рубах.

Мне рано вставать, тороплюсь по снопам молотить,

Спешу все места из Писания им указать,

Учу их Иисуса всем сердцем любить,

Уверовав, страшно вернуться им будет назад.

Моя расторопность не раз выручала,

Когда в переплёт попадал к дикарям;

Будильник звенит у постели – ночного причала,

Я в полночь спущу здесь свои якоря.

Ни разу во сне в монастырь к дикарям не прорвусь.

В царство теней, безобразно далёких от жизни.

Стучит у ворот к ним две тысячи лет Иисус,

Но инок без Слова не к Богу, к игумену близкий. 4.4.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

На прошлом учимся.doc

 

На прошлом учимся, подчас скрипя зубами,

Не так, не то не выслушав, бесславил.

Пусть от последствий Слышащий избавит,

Чтоб впредь не путаться с подобными узлами.

Из памяти забвением стираются дорожки,

Протоптанные с умершими, бывшими часами;

На отошедших некогда посеял и умножил,

И может, даже не расстался с вами.

Из прошлого несутся ныне голоса –

Своей гортанью, языком озвучил;

Перекроить и взвесить на своих весах, –

Слова метались в цель предельно кучно.

На помощь памяти магнитофон приспел,

До тонкости и вздоха высветив секунды,

Как много из того сказать бы не посмел,

Был тамошний запас ещё довольно скудный.

У возраста нет льгот на извиненья –

Свобода выбора могла в молчанье сгинуть.

Подобно сквозняку мелькнуть трусливой тенью,

И не стряхнуть повисшую ехидну.

Но в прошлом, там, с библейским персонажем

Найду ли выход в нынешнем треклятье?

Не опустить бы рук, хотя стократ обгажен,

Нет места чистого на теле и на платье.

С прискорбием страницы шелестят,

Плоды от наших ли скитаний образует;

Кажусь ли ловким – родом из растяп,

Не об меня ли обломали коммунисты зубы?

Без прошлого я стану одинок,

Общипанный незнаньем, в мелководье.

А так, как есть пречудно превозмог,

Под старость полусогнутый кажусь в совете годен.

В годах тогда с богатством окажусь,

Когда они с Евангельскою верой.

«Приди ко Мне», – позвал меня Иисус.

Одеждой святости облёк заместо скверны. 16.10.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

На разжиревших гневается Бог.doc

 

На разжиревших гневается Бог,

И карами сугубо угрожает,

Что утолстел, разъелся, словно стог, –

Пузень не скроешь праздничной пижамой.

Глаза навыкате, навыпучке от жира,

Не ел, а лопал, жрал, как жук навозный.

Бугрится зад и раздаётся шире.

Опомнись, прорва, да не будет поздно!

Не кость широкая, а безразмерный рот,

Жующий и роднящий с саранчою.

Лень-матушка вдобавок разопрёт,

Сон не в обтяжку тоже, – здесь при чём-то.

Четвёртым качеством обжора обложился –.

С беспечностью братался ежечасно.

Кровь нагнетая, утончает жилы,

И человека нет – гора из мяса,

Червям могильным на роскошный стол

Готовила жующая скотинка,

Для рта не запустил сигнала «Стоп!»,

«Чего бы съесть?» – во рту одна пластинка.

И вот теперь стоишь раскоряку,

Мешают ляжки каблуки свести,

Сам из добра слепил такую бяку.

Скрипит над пропастью под тяжестью настил.

Убойся Бога, сбрось излишний вес,

Потей не с чашкой, а в труде на пашне,

Ешь впроголодь сухарик, преобразишься весь,

Не проиграешь бой с утробой в рукопашной.

Зачем же быть египетской коровой.

Тавифой-серной много лучше быть,

Жир растряси и корпус станет ровным,

Прислушайся! Не злись, упрямый бык!

Быть тонким, звонким и почти прозрачным –

Приятность в теле ощутишь во сне.

Иначе с брюхом встанешь на корячки...

Начни сегодня, чтобы не краснеть. 16.06.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

На растравляй себя лукавым подозреньем.doc