Михаил (евр. ) – никто как Бог

 

Часами говоривший ни о чём,

Рождённый мафией, преступнейшей на свете,

Сам не атлант, пытавшийся плечом

Сдержать распад и рвущиеся сети.

Не скрыть отметины – родимого пятна,

Всегда при нём – советчица жена.

 

Он выдвиженец Тэтчер наплаву,

Всех гениально обольстивший разом.

Раскрепостивший анекдот – молву,

Высвобождая из-под глыбы разум.

Заранее обдуманные планы

Избранникам народа сплавил плавно.

 

Создатель путча, криминальных схваток,

Принявший роды на стене Кремля,

Обманутый и сам английской свахой,

(Другие мельтешатся у руля.)

Он завершитель – третий Михаил,

Империю в осколки превратил.

 

Беспокаянный, вечно одинок,

Покинутый, обманутый скиталец.

В бесславной славе. И никто как Бог

Не освятит в перстосложеньи пальцы.

Печальны пережившие жену,

Тем более виновники – страну.

 

В фамилии своей с шифровкой «БАЧ»

Последних трёх правителей вобрал.

Быть может не тиран и не стукач,

По бездорожью брёл и много лгал.

От поношений постарел, устал,

Да обретёт спасенье у Христа.

 

Пред эпохальной схваткой столько лет

Таился, пробираясь до вершины…

Всё в прошлом… Ничего уж нет:

Тех рычагов на тайные пружины.

Так мимолетна суетная слава…

Не слева быть, а оказаться справа.

 

01.06.01 г. ИгЛа (Игнатий Лапкин) (Игнатий Лапкин)

 

Младенец родился в безвестной пещере.doc

 

Младенец родился в безвестной пещере, -

Такое обычное дело.

С тех пор та табличка «Нет места для черни» -

Две тысячи лет провисела.

Кормушка скота называлася ясли,

В неё положили Младенца.

Кончалася ночь, в небе звёзды угасли,

Укрывшись зари полотенцем.

Потом это будет в далёком «потом»,

И новая эра и храмы.

Пока же жильё с бессловесным скотом,

Египет и смертные раны.

Пока только Ангелы знают об этом,

И, частью сказать, пастухи.

Потом будут книги, восторги поэтов

О Том, Кто прощает грехи.

Младенец лежит пеленами повитый,

Обласканный Матерью-Девой.

И в страхе раввин разворачивал свитки,

И всё истолковывал влево.

Тот Камень уже не рукой отрывало

От Чрева, что шире Небес…

И рушились троны, и гибли Ваалы, -

Победный воздвигнулся Крест.

Когда-то от голода родину бросив,

К полям Моавитским ушла Ноеминь,

Но срочной депешей зовёт всех Иосиф:

«Хлеб Жизни сегодня родился. Аминь!»

Младенец родился. Ликуй, Вифлеем!

Дом Хлеба на все времена.

Пещера безвестная – чудный Эдем,

В ней Тот, Чьи сильны рамена. 2.01.84.

 

Мне без книг.doc

 

Мне без книг, без друзей не прожить,

Так сроднился с величием Божьего дара.

Думал, книги писать, не ворочать кряжи,

Молодым бы сподручней, чем старым.

Бог незримый, Чьи мысли не наши совсем,

Он по-Своему всё разнарядил и сверил.

За компьютер на годы я сиднем засел,

На засовы, запоры пришпилены двери.

Восемь лет словно день на аллюр пролетели,

Сорок книг с Интернетом сподручно, в придачу.

Много было забот, суеты, канители,

Но нигде не солгал, и в кулак не спортачил.

Так хотелось из камеры видеть друзей,

И любимые книги пытался припомнить,

Суд из судей лжецов – это мой Колизей,

Бог грехи мои вывернул в камере с корнем.

И теперь только плеск от весла на галерах,

Только выжимки прошлых страданий.

Книга книг пронесла и уверенно грела,

Нарекла меня близким Иисусу – не дальним.

Чуть спросонок, будильник ещё не затих,

Воскресаю с постели я полураздетый.

Взгляд к бумаге… строка… и проклюнулся стих,

Следом выверю строчки – послушливых деток.

И на полке ряд книг корешками ко мне,

Выше всех я вознёс к потолку Златоуста;

С ними мне не пришлось на постели коснеть,

До чего же без них было пасмурно, грустно.

В полудрёме ласкаю их краешком взгляда,

Неподдельно любуюсь вчерашней закладкой.

Но превыше всего, в центре сердца, так рядом

Слово Божие, сделало горькое сладким.

Сорок книг – мои дети, но будут и внуки,

Их сосватать в тюрьме, знаю сам, не легко;

Этот полк на главу супостата наступит,

По периметру церкви зло уже отлегло. 29.09.09. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

мне бы хотелось с тобой повидаться.doc