Часть 5. Возвращаясь к «элите»

Итак, случайная по отношению к нашим исследовательским задачам выборка демонстрирует определенную устойчивость социальной иерархической структуры. Выделим тех, кто упоминается чаще одного раза в любом из наших источников или в нескольких из них как находящийся в Тане в 1430-е гг. При этом мы исходим из того, что частота упоминаний находится в определенной связи с социальной значимостью человека и выступал ли человек как завещатель (следовательно, обладал средним или вышесредним достатком) или как свидетель или фидеикомиссар (значит, обладал определенной репутацией и запасом общественного доверия). Казалось бы, в результате такого эксперимента должно было бы получиться значительное количество людей. Но на самом деле это – сравнительно узкий круг лиц – 77 человек из 303, то есть 23,5 % из общего именника (с поправкой на то, что и внутри этой группы социальная значимость различных личностей была неодинакова).

Прежде всего, к нашему списку «элиты» стоит отнести трех венецианских консулов и одного вицеконсула Таны.

1) Консул Пьетро Ландо (не позднее 1 августа 1430 – конец декабря 1430 или начало января 1431 г.). С этим консулом в Тану впервые прибыл в качестве нотария Николо де Варсис. Интересно, что только он называется в актах консулом не только Таны, но и tocius imperii Gazarie[886].

2) Вицеконсул Эрмолао Пизани (январь 1431 – осень 1431 г.), который заменил Пьетро Ландо до прибытия из Венеции нового консула.

3) Консул Джусто Веньер (не позднее 1433 – апрель 1436 г.), с которым в Тану прибыл Бенедетто де Смеритис.

4) Консул Арсенио Дуодо (апрель 1436 – не ранее января 1439 г.), тесть Иосафата Барбаро, с которым в Тану прибыли сам Барбаро и (вторично) Варсис. На зиму и вплоть до конца марта новый консул со своими сопроводителями задержался в Константинополе, о чем шла речь выше.

5) Кроме того, можно упомянуть Леонардо Веньера, бывшего консулом Таны в 1445 г. У нас, правда, нет сведений о том, что он бывал в Тане в 1430-е гг. (в отличие от, скажем, фигурирующих в том же документе, что и он, братьев Корнаро).

Далее, к кругу «известных» людей относятся два нотария – Николо де Варсис и Бенедетто де Смеритис. Поскольку мы излагали их биографии выше, здесь они не повторяются. Далее мы в алфавитном порядке приводим на основании известного нам материала краткие биографические о прочих лицах, представляющихся по источникам более «активными», чем прочие.

Алоизио Контарини, сын покойного Марко и брат Томмазо Контарини назначается в завещании последнего фидеикомиссаром[887]. Известно, что на 15 января 1454 г. находился в плену у турок[888].

Альдровандин ди Джусти из Модона назначается 25 марта 1435 г. прокуратором Джованни Мартини[889]. Также назначается фидеикомиссаром в завещании Николо Zeuloti от 13 декабря 1436 г.[890]. Он упоминается в торговых сделках Бадоэра[891]. По всей видимости, этот человек жил и торговал в Константинополе и, возможно, лишь ненадолго приезжал в Тану или имел связи с факторией. Так, например, он появился в Тане 2 мая 1436 г. Альдровандино был такой авторитетной личностью, что в Бенедетто де Смеритиса должен был отказаться от обязанностей фидеикомиссара по завещанию в присутствии консула, канцлера курии и этого константинопольского купца[892].

Анджело Раваньяно выступает свидетелем по завещанию 23 июля 1435 г.[893], и 14 февраля 1436 г.[894]. Назначается фидеикомиссаром в завещании Даниэле Чиврано 14 июня 1436 г.[895] и получает по этому завещанию меч. Выступает свидетелем по завещанию 1 июля 1436 г.[896]. 9 октября 1436 г. дает прокурацию на получение своего жалованья[897]. Получает деньги по завещанию от 28 июля 1437 г.[898] и является свидетелем этого же завещания[899]. Значит, он находился в Тане как баллистарий по крайней мере в 1435 – 1437 гг.

Анджело де Сенис, сын Блазио, выступает свидетелем по завещанию 23 июля 1435 г.[900], 21 мая 1436 г.[901], 1 июня 1436 г.[902], 6 марта 1437 г.[903]. Также упоминается его жена Магдалена[904].

Андреа Бетанио фидеикомиссар 14 июня 1436 г.[905], свидетель 28 сентября 1436 г.[906].

Андреа Контарини, нобиль и бывший консул Таны, несколько раз упоминается в документах Донато а Мано[907]. В завещании 21 сентября 1436 г. человек с таким именем должен был дать десять штук сукна «лоести» Бальдассаре, сыну покойного Марка[908]. Возможно, он же был третьим из патронов галей инканти (Романия – Тана) в 1439 году[909] и вторым из них в 1451 г.[910]; правда, это маловероятно.

Антонелло Кресконо[911], сын покойного Musculus’а (возм., прозвище «Мышонок»?) из Неаполя.

Антонелло из Пармы[912], сын Симоне де Костула.

Антонио Алано[913]. У него был сын Альдучи[914].

Антонио da Leje[915]. Нобиль Микеле да Leze, видимо, его родственник, упоминается в фундаментальном труде Ф. Броделя[916].

Антонио де Леонардо Zerdo[ne][917]. И его жена Магдалена[918]. Видимо, иметь жену не считалось зазорным для монаха. Кроме упомянутой выше популярности в связи с пожертвованиями на мессы, у брата Антонио есть еще одно характерное свойство – чрезвычайно высокая социальная активность (главным образом, свидетельская). Он упоминается в актах Варсиса и Смеритиса в целом 12 раз, уступая по частоте упоминаний лишь Джакомо Салоно.

Бальтазар сын покойного Марка[919]. У него были братья Франческо и Гаспарино.

Барнабо де Флоре[920].

Бартоломео Россо[921] имел в Тане дом, в котором купцы заключили договор относительно совместных поисков клада[922]. Он упоминается в торговых сделках Бадоэра[923].

Батиста из Кремоны[924], массарий Каффы.

Борано Тальяпетра, представитель «династии» переводчиков в Тане, знавший русский язык, впервые возникает 7 октября 1415 г. и поручает Франческо Тальяпетра получить 94 безанта Таны[925], должен получить по завещанию Доменико Бедолотто двадцать безантов[926], назначается фидеикомиссаром в завещании Джованни Джустиниани в имбревиатуре[927], сохранился также инструмент завещания[928], упоминается в прочих ситуациях[929]. В неизвестное нам точно время (1421 – 1423 г.) консул Эрмолао Валарессо приказал глашатаю прокричать на пристани, что житель Таны Бонавентура приглашается в суд по обвинению Борано Тальяпетра, а также за непослушание. Так как Тальяпетра отрицал, что вчинял какой-либо иск против него, Бонавентура потребовал от консула (Эрмолао Валарессо) воздаяния за нанесенные ему консулом побои и за бесчестие[930]. Переводчик курии при консуле Борано Тальяпетра упоминается 4 мая 1436 г. в завещании и 16 июня того же года как свидетель при продаже раба[931]. Борано Тальяпетра часто фигурирует в актах Варсиса и Смеритиса[932]. Носители фамилии Тальяпетра были старожилами в фактории и обитали в Тане еще в начале XV века. У нотария Моретто Бона упоминаются братья Франческо Тальяпетра и Джанотто Тальяпетра[933]. Барбаро упоминает Борано Тальяпетра в 1438 г. как переводчика курии[934]; он отправился с Барбаро и бастоньером консула в татарский стан с подарками. Его жену звали Foxa[935], а дочь – Доменикина (см. выше)[936] и она была замужем за Марко Амаи[937].

Галеаццо де Драгано[938].

Генрих Штангелин, сын покойного Конрада Штангелина из Нюрнберга[939]. См. о нем и в целом о Штангелинах выше.

Даниэле Чиврано[940].

Джакомо Бонифаччо[941].

Джакомо де Джирардо[942]. Возможно, этот человек в прошлом – патрон навы сер Джакомо ди Джирардино, гражданин Венеции[943].

Джакомо Корнаро, брат Франческо Корнаро. Он упоминается в торговых сделках Бадоэра[944]. Надо отметить, что покойным Джакомо Корнаро был не на момент описываемых событий, а на момент написания книги, т. к. в 1444 г. он упоминается в акте[945]. Джакомо Корнаро, дука Крита, получил 30 декабря 1463 г. 100 дукатов на ремонт дворца в Кандии[946].

Джакомо Салоно[947]. Этот человек – абсолютный лидер по числу упоминаний (в совокупности в картуляриях Варсиса и Смеритиса он упомянут 13 раз, часто – как свидитель). Это – показатель высокой социальной активности. См. также о нем выше в связи с баллистариями и ростовщичеством.

Джованни Базилио. 28 сентября 1417 г. Бартоломео Ломбардо признается, что должен уплатить серу Джованни Базилио, сыну покойного Джакомо, 262,5 золотых дуката, которые он получил от него в Тане[948]. Джованни Базилио 25 марта 1435 г. находится в Константинополе вместе с Арсенио Дуодо, Николо де Варсисом и Иосафатом Барбаро; несомненно, он отправляется в Тану[949].

Джованни Барбариго, брат покойного Андреа из Кандии[950].

Джованни Лиардо[951], сын покойного Альберти, имел сестру Катаруцию.

Джованни да Вале – в 1428 году вместе с другими венецианцами отправился в Дербент, построил с разрешения местного правителя фусту и захватил несколько кораблей, плывших из Стравы (Астерабада, города на юго-восточном побережье Каспийского моря)[952]. В 1430-е гг. в Тане[953]. Умер капитаном фусты на озере Гарда[954].

Джованни Квирино[955].

Джованни Мартини[956] в 1450 г. торговал на Родосе[957].

Джованни де Никуола[958].

Джованни Нигро[959].

Джованни Пьетри выступает 29 сентября 1413 г.[960] и 17 октября 1413 г.[961] как свидетель при оформлении прокурации. Джованни Пьетри из прихода св. Аполинария в Венеции упоминается в 1430-е гг. – 25 марта 1436 г. (в тексте ошибка, дано «1435 г.») составленный в Константинополе документ ссылается на его завещание, составленное Николо де Варсисом в январе того же года[962]. Само завещание находится в b. 750. Имел дочь Анджелу и сестру Фалиеру.

Джованни де Сеньор[963].

Джорджо Белоно[964].

Джорджи Тревизано[965]. Он упоминается в торговых сделках Бадоэра[966].

Джулиано де Ремизано[967].

Доменико Бедолотто, сын покойного Николая, drugomanus выступает свидетелем по покупке дома госпожой Йолмелих а Канделис[968], продает 5 августа 1414 г. благородному мужу Франческо Тальяпетра погреб с участком земли за 23 сомма Таны[969], выступает 28 сентября 1417 г. свидетелем при уплате 262,5 золотых дукатов[970], фигурирует в составленном 5 мая 1417 г. завещании своего брата Луки Бедолотто[971] и в его инструменте[972]. Доменико Бедолотто выступает свидетелем завещания 10 июня и 1 июля 1436 г., 28 октября 1438 г.[973], также у Смеритиса[974]. Далее см. Катерина. Возможно, он и Доменико Балотто – одно и то же лицо, хотя утверждать это наверняка мы не можем.

Доменико Лоредан, брат покойного Бартоломео, нобиль[975], дважды выполнял функции баллистария[976].

Иоанн грек[977] – консульский жезлоносец[978]. Одноглазый.

Иосафат Барбаро[979]. См. о нем выше. Интересно, что такая, казалось бы, знаковая фигура как Иосафат Барбаро не встречается в постановлениях Сената за 1430-е – 1440-е гг. (хотя часто упоминается в других юридических документах, хранящихся в Венецианском архиве). Он впервые упоминается только в 1460 году, где говорится о том, что он получил 1200 дукатов на содержание и на выплату жалованья арбалетчикам[980], затем говорится, что он вынужден был задержать отправление галей[981].

Йолмелих. Супружеская пара греков упоминается в актах Донато а Мано несколько раз. Жена – Йолмелих а Канделис – владела землей и домом в Тане, а ее муж Михали Митриоти назван habitator’ом Таны. Так, по документам Йолмелих а Канделис, жена Михали Митриоти, жительница Таны, покупает за 550 безантов Таны у Констанцо Рафанелло, прокуратора сера Андреа Россо, участок земли с домом, который ранее принадлежал семье Джустиниан, а впоследствии – серу Андреа Россо, причем уплачивает не всю сумму сразу[982]. 24 декабря 1414 г. Михали Митриоти поручает пресвитеру Кристофоро Риццо вести его дела и апеллировать по поводу двух вынесенных против него в пользу его жены Йолмелих судебных решений[983]. В документе, составленном 29 марта 1415 г., в очередной раз упоминается дом, принадлежавший госпоже Йолмелих[984], а в акте от 24 сентября 1415 г. фидеикомиссар сера Андреа Россо признается, что получил причитавшиеся за дом деньги от Йолмелих. В последнем из документов корпуса с упоминанием этих людей Михали Митриоти поручает получить документы с упоминанием своей жены Йолмелих[985]. Эта Йолмелих, жена покойного Михали Митриоти, составляет 4 мая 1436 г. завещание, в котором упоминаются главным образом греки и татары, в том числе и священник православного прихода папа Татули[986]. У нее и у ее мужа Михали был племянник Димитрий Катавлат[987] и она владела участком земли и домом рядом с башней (turizela).

Лоренцо[988].

Катарино Контарини[989], сын покойного Джованни, был баллистарием галей Романии в 1431 г.[990]. Впоследствии торговал в Константинополе[991]. Бадоэр[992].

Катерина, жена Джорджо Джустиниана. Ее завещание на диалетто мы находим у Донато а Мано[993]. Катарина Джустиниани упоминается в завещании 28 мая 1436 г.[994]. Далее эта дама фигурирует в 1450-е гг. в актах Пьетро Пеллакана. 29 июня 1451 г. Катарина Джустиниано, проживавшая в венецианском замке, продавала за 220 безантов принадлежащий ей участок земли близ крепостных стен (его описание приводится в акте и сделано переводчиком курии с греческого языка, Доменико Беддолото)[995]. Покупателем выступает грек Татулий, священник церкви св. Николая в Тане, отсутствовавший в момент заключения договора. Его интересы представлял венецианский купец нобиль Франческо Корнаро. Вступление Татулия во владение должно было произойти не ранее 1 сентября 1451 г. Отсутствие его объясняется тем, что он должен был отправиться для поставления в Трапезунд к архиепископу Алании, в юрисдикции которого находилась эта церковь. Церковь св. Николая принадлежала грекам и названа в акте ecclesia sancti Nicolai grecorum eiusdem loci Tane. Итак, эта женщина упоминается еще у Донато а Мано (т. е. в 1413 – 1419 гг.). Если мы примем во внимание тот факт, что уже тогда она была не только замужем и правоспособна, но и обладала достаточным имуществом для того, чтобы побеспокоиться о составлении завещания (а венецианцы беспокились об этом всю свою сознательную жизнь), то придется констатировать, что здесь мы сталкиваемся с примером знаменательного для XV века долгожительства и активности (видимо, деловой; ведь, живя в венецианском замке, она, тем не менее, какое-то время владела участком земли, а это дает основания предположить, что она могла использовать его в коммерческих целях).

Катаруция[996].

Кристофоро де Коломбо, генуэзец[997], и его родственник Чириако де Коломбо[998].

Константин de La Chustiza, сын покойного Николая[999], грек, служил в 1436 г. стипендиарием в Тане; в завещании того же года говорится, что он был должен пять дукатов Антонелло из Пармы. Среди документов Пьетро Пеллакана есть уникальный пример подписания по-гречески венецианского нотариального акта 1448 г. Это завещание, оформленное тем же Пьетро Пеллаканом и содержащее греческую подпись свидетеля «Κωστατης ο δε λα Βοτζιστα», «de la Chustizza» в латинской транскрипции, (такой пример уникален для Причерноморья, тогда как такие случаи не редки в документах, написанных на Крите и в королевстве Кипр)[1000].

Констанцо Донато[1001].

Сер Маноли де Мудаццо из Кандии, патрон навы, зафиксирован в Тане 5 июня 1413 г.[1002]. Грек Маноли из Кандии[1003] составляет 9 ноября 1430 г. завещание; один из его фидеикомиссаров, возможно, тоже грек – Георгий из Кандии. В его завещании упоминается особенно много разных церквей, которым он передает небольшие суммы денег.

Марко Moranzono[1004].

Марино Тревизан[1005].

Микелино Дзоно упомянут в соглашении 25 августа 1413 г. как владелец дома в Тане совместно с сером Дарио Малипьеро[1006]. Микеле Дзоно[1007] получает по завещанию Джованни Петри 172 иперпера, которые должны быть ему высланы с ближайшими галеями, идущими в Венецию.

Микеле de Matheo de Suazio[1008], имел племянника по имени Андреа Petenario и брата по имени Доменико.

Моисей Бон, сын Александра из Джудекки (квартал в Венеции)[1009].

Моисей Iancharelo[1010].

Николо de Briaticho[1011].

Николозио де Гварнерио[1012].

Паоло Соранцо был патроном первой галеи инканти (Романия – Тана) в 1435 г.[1013].

Паоло Spinaza[1014].

Протасио de Bugnacso[1015].

Пьетро Лоредан, нобиль, упоминается как бывший консул Таны 3 августа 1414 г.[1016]. Он же был в 1431 г. генеральным капитаном Моря, т. е. командующим венецианским военным флотом[1017]. Пьетро Лоредан и его брат Доменико, а также их покойный брат Бартоломео получают прокурацию в составленном Варсисом документе от 9 октября 1436 г.[1018].

Рафаэле Паница[1019], spectabilis vir и его жена, а затем вдова Marieta[1020].

Татулий, греческий священник православной церкви святого Иоанна в генуэзском квартале, находился в Тане еще в 1430-е гг.[1021]. См. Катерина.

Теремо, францисканец, известен по «Путешествию в Тану» тем, что он изобрел оригинальное приспособление для ловли птиц, поставил его за городской стеной и продавал затем пойманную живность. На доходы от продаж он купил мальчика-черкеса, назвал его Pernise («куропатка») и постриг в монахи[1022]. Теремо[1023]. Более ранние акты умалчивают о его этническом происхождении; в актах Пеллакана Терамо Саломоно прямо упоминается как генуэзец[1024]. Косвенное свидетельство этому мы видим в Уставе Каффы 1449 г. После уплаты жалованья и других расходов[1025] оставшиеся у массария средства (складывавшиеся из сборов, пошлин, штрафов) должны были передаваться на починку стен, начатых священником Соломоном Терамо (Salomon Teramus) со стороны Зихии[1026].

Томазино de Artali[1027].

Фелипе Делаи[1028]. Упоминается у Пеллакана (Diclai).

Франческо Champuzi / Champali[1029]

Франческо Корнаро, брат покойного Джакомо Корнаро из банка[1030]. Он упоминается в торговых сделках Бадоэра[1031]. Франческо Корнаро, нобиль и купец, сын покойного Доната, брат Джакомо Корнаро из банка известен тем, что он, наряду с прочими купцами, был замешан в кладоискательской авантюре Барбаро в 1430-е гг. Он же оказывается в Тане в 1445 г. вместе со своим братом Джакомо[1032] (Барбаро упоминает Джакомо Корнаро как «покойного» в эпизоде с кладом; но при этом он имеет в виду лишь то, что этот человек был мертв на момент написания книги; иначе нам пришлось бы предположить, что Джакомо в 1430-е гг. пропал без вести, внезапно и в строгом секрете от многих своих знакомых «возникнув» в 1445 г. только для того, чтобы Варсис мог оформить прокурацию).

Франческо де Леонардо[1033].

 

Итак, 77 человек, то есть всего около четверти из всех лиц, упомянутых в актах Варсиса и Смеритиса, а также в прочих источниках по 1430-м гг. Десятеро из этих людей (14%) упоминаются у Барбаро, шестеро (8 %) у Бадоэра, семеро (9 %) фигурируют в документах Сената. Это, как правило, купцы или официалы Венецианской республики и ее факторий, тесно связанные с Левантом. Девятнадцать из этих людей (26,76 %) – носители патрицианских фамилий, 48 (62%) маркированы как «ser» и двадцать три (32 %) – носители престижного социального идентификатора (consul, vizeconsul, vir nobilis, vir discretus, vir prudens, vir spectabilis, magister, merchator, patronus); при этом часты случаи, когда, скажем, человек явно благородного происхождения и соответствующего положения явно является нобилем, хотя и не обозначается как таковой. Ясно, что вокруг ядра совокупности группируются люди, в разной мере обладавшие характерными для данной группы признаками, но следует отметить, что случаи однократного упоминания в актах людей, фигурирующих в других источниках, крайне редки, а престижные идентификаторы – лакмусовая бумажка высокого социального положения – почти не встречаются вне этого круга лиц. Граница между ними и прочими, таким образом, все же существет. Эти люди активны в социальной практике: редко кто из них упоминается в нотариальных документах 2 – 3 раза; обычно они фигурируют в актах раз пять – шесть, причем и как клиенты или официалы, и как свидетели. Более того, их отличает высокая степень внутренней спаянности. Они имеют явную тенденцию вступать в регулярные контакты именно друг с другом и проявляют высокую степень внутренних связей. Кроме того, социальная активность рассматриваемых лиц в качестве клиентов нотария, а также свидетелей и фидеикомиссаров при составлении завещаний очевидно кореллирует с их социальным статусом. Из этого следует, что мы можем рассматривать их как целостную группу, состоящую из наиболее приближенных к управлению, состоятельных и социально активных лиц.

Какие в актах иные идентификаторы социального статуса или рода занятий упоминаются редко и, как правило, они не демонстрируют никаких показателей престижности. По частоте упоминаний, безусловно, лидируют баллиистарии и прочие стипендиарии (см. об этой группе выше) и брадобреи[1034] (последние были обучены фельдшерскому искусству, исполняли медицинские функции и были незаменимы на венецианских судах, отсюда их значительная численность[1035]). Также упоминаются портной[1036], плотник-строитель[1037], каретный мастер[1038] и сразу три бочара (butarius) в одном завещании[1039]. Кроме этих нескольких человек профессия указана только у герольда курии Джованни Грека и переводчика Борано Тальяпетра (см. выше).