Часть 6. Проблема репрезентативности выборки

Следом за внешним и формальным анализом основного источника настоящей работы следует поднять один из самых трудных вопросов раздела – вопрос репрезентативности дошедшего до нас материала. Насколько типичны эти документы и отражают ли они в полной мере деятельность наших нотариев в Тане? Как сохранившееся количественно и качественно соотносится с реально бывшим? А также: в каком именно отношении источник репрезентативен, а в каком – нет?

Ясно, что мы не располагаем полным корпусом документов Варсиса и Смеритиса. Нам доступна весьма ограниченная выборка, причем большая часть ее – это завещания (bb. 917, 750). Конечно, малые выборки больше подвержены произволу случайности. Но других источников у нас нет, это – все, что до нас дошло. Какие факторы повлияли на сохранность актов? Во-первых, часть нотариальных актов могла не сохраниться по объективным причинам: пожары, вода, грызуны и потери при переездах были всегда врагами любых документов. Кроме того, документы воспринимались нотариями и их писцами как обуза, занимающая вечно дефицитное место. Наложило свой отпечаток и османское завоевание – сохранились только те документы, что были отправлены в метрополию. Во-вторых, ряд сделок в XV в. уже не требовал участия нотария, чьи услуги могли заменяться составлением документов для внутреннего пользования. Это также надо учитывать при оценке выборки. Сколько же актов могли бы составить нотарии в случае 100% сохранности этих документов? Вряд ли представляется возможным подсчитать соотношение количества сохранившегося нотариального материала к гипотетическому количеству общего объема актов, но трудно оспорить тот факт, что гипотетическое число документов одного нотария должно измеряться десятками за год и сотнями – за рассматриваемый период. Для сравнения можно привести сохранность нотариального наследия Ламберто де Самбучетто[48], который работал в Каффе сравнительно небольшой промежуток времени по сравнению, скажем, с рассматривавшимися нами нотариями, но от которого дошло значительно больше актов.

Итак, прежде всего: что из составленных нотариями актов до нас могло не дойти? Это, в первую очередь, большинство нотариальных документов Варсиса и Смеритиса, происходящих не из Таны (каковые, несоменно, были: у нас есть акты из Константинополя, с Риальто). Мы оставляем в стороне эти акты. Во-вторых, это большой массив нотариальных актов, составленных в Тане. Теоретически, нотарии были обязаны фиксировать в имбревиатурах все сделки, и очевидно, что не все из составленных ими документов до нас дошли. В-третьих, наконец, нотарий занимался делопроизводством курии консула, но дошедшие до нас акты ничего не могут поведать об этой стороне его деятельности кроме того, что они имела место.

Поскольку никакого критерия выделения завещаний Николо де Варсисом в b. 750 не обнаружено, следует предположить, что самим нотарием картулярий b. 231 воспринимался как смешанный, из чего можно было бы сделать три вывода. Во-первых, записи в него должны были бы вноситься случайным образом, когда нотарий по тем или иным причинам не мог их внести в специальный картулярий (в b. 231 действительно много актов, составленных в разных местах – частных домах и пр.). Во-вторых, это означало бы, что он несколько более репрезентативен, чем прочие комплексы. Механизм случайного отбора приводил бы к тому, что в картулярий вносились записи актов разного характера, что позволяет судить о качестве сделок и о типичных случаях. Наконец, в-третьих, это навело бы нас на мысль, что на основании соотношения актов в b. 231 мы можем (хоть и очень приблизительно) судить о гипотетическом количестве актов вообще. Однако если мы сравним ранее исследовавшиеся выборки, происходящие из Таны (акты Моретто Бона, Кристофоро Риццо, Донато а Мано), с картулярием № 231 (1436 г.), то выяснится, что состав последнего весьма нетипичен (классификация документов в нем приводится выше).

Более того, вызывает сомнения даже репрезентативность самой b. 750 в отношении одних только составленных Варсисом завещаний. Казалось бы, самой продуктивной основой для реконструкции общества Таны является представительный ряд многочисленных однотипных актов, специально выделенных нотарием и позволяющих избежать оперирования несопоставимыми документами. В случае с Николо де Варсисом и Бенедетто Смеритисом такими актами являются завещания, составляющие большую часть всех дошедших до нас документов этого нотария. Bb. 750 и 917 действительно представляют собой комплекс однородных источников. Опираясь на эту выборку, мы могли бы попытаться решить вопрос о гипотетическом количестве если не всех документов, то, по крайней мере, всех завещаний. Практика выделения завещаний самим нотарием в отдельный картулярий была достаточно распространенной в Венеции[49]. На эту же мысль наводит и то, что в комплексах нотариальных актов Кристофоро Риццо и Донато а Мано мало или даже почти нет завещаний. Выходит, нотарии и правда имели обыкновение выносить завещания в отдельный картулярий. Очевидно также, что b. 750 носит специальный характер. Это должно было бы привести нас к утешительному выводу, что b. 750 хранит все завещания, составленные Николо де Варсисом в 1430-е гг. Но, к сожалению, это не так. Если бы Варсис выносил все завещания в отдельный картулярий, то их место было бы в b. 750 или в одном из утерянных картуляриев. Но в b. 231 (смешанный картулярий 1436 года) имеется три завещания[50], что составляет 13,63 % от общего числа документов. Итак, не все завещания Варсиса попали в b. 750 или в др.; более того, даже вычислить приблизительное соотношение сохранившегося и не дошедшего до нас не представляется возможным. Если бы мы даже предположили, что Варсис не выделял завещания в отдельный картулярий только лишь в 1436 г., которым датируются завещания в b. 231, то, исходя из допущения, что процентное соотношение завещаний к прочим актам во все годы оставалось более или менее стабильным, можно было бы экстраполировать соотношение типов актов в b. 231 на все акты вообще. Но и тут мы потерпим неудачу – в b. 750 есть несколько завещаний именно 1436 г. Еще менее репрезентативной представляется выборка актов Смеритиса: если допустить, что b. 917 включил в себя все завещания, составленные нотарием, то придется утверждать, будто Смеритис за четыре года составил шесть завещаний, причем три из них – за последний год, что совершенно неправдоподобно.

Вопрос аутентичности имбревиатур картулярия и соответствия их инструментам мы решить также не сможем. Конечно, при желании нотарий мог подделывать имбревиатуры, но, не располагая инструментами, мы не можем ни сопоставлять с ними массив имбревиатур, ни, соответственно судить об аутентичности картуляриев. Единственный дошедший до нас инструмент – более поздний, чем основной массив его b. 231. Он явно вложен в картулярий позже и никак не связан со всем остальным массивом, а его имбревиатура нам неизвестна, поэтому и его мы сличить не можем. Впрочем, решая вопрос о репрезентативности документов, мы не должны смущаться тем, что некоторые из них могут быть фиктивными[51]. Важно лишь, чтобы данные фиктивных актов не находились в вопиющем противоречии с данными реальных – тогда все же социальная реконструкция на их основе будет правомерна. Если это так, то отсутствие, скажем, должной искренности в намерениях субъектов сделок не ведет автоматически к отрицанию их принадлежности к определенным социальным группам.

На основе сказанного выше мы можем констатировать, что дошедшая до нас выборка недостаточно репрезентативна для того, чтобы извлекать из нее данные статистического характера, причем эта недостаточность не количественная (мы располагаем весьма значительным массивом документов), а качественная. Во-первых, нотариальные акты представлены почти одними завещаниями[52] (за исключением b. 231). Во-вторых, репрезентативность выборки по существу очевидно сложнее доказать, чем опровергнуть. Но другими нотариальными источниками по истории Таны за 1430-е гг. мы попросту не располагаем, поэтому, отмечая их недостатки, необходимо подчеркнуть большое значение и ценность их сведений[53]. В пользу значимости наших источников можно сказать еще и то, что сохранность документов, возможно, отчасти пропорциональна их важности (во всяком случае – в глазах людей того времени). Сверх того, пожалуй, наши источники статистически репрезентативны в смысле отображения активной части общества, что проверяется сопоставлением картуляриев между собой, а также с актами других нотариев и с прочими источниками («Путешествие в Тане» Иосафата Барбаро, постановления Сената, счетные книги и пр.); см. соответствующую главу.