Часть 4. Анализ формуляра документов

Нотариальные документы относятся к частным актам, содержание которых – сделка между субъектами, опосредованная нотарием – лицом, наделенным публичной властью. В Венеции XIV – XV вв. высокая степень упорядоченности делопроизводства проявлялась на всех уровнях: от частноправового акта до материалов государственных ассамблей[33]. Для того, чтобы нотариальный документ имел юридическую силу, он должен был быть составлен по определенным правилам, хотя они и были не столь жесткими, как может показаться. Типичное в содержании акта проявляется через его форму. Под формой нотариального акта понимается общая структура документа, на которую накладывается определенный набор более или менее стандартных формул, проявляющих содержание сделки. Противопоставление формы и содержания в известной мере условно, ведь форма, будучи не самодовлеющим элементом, а выражением содержания, не является абсолютно неизменной, зависит от нотария и меняется в зависимости от конкретных обстоятельств фиксируемой актом сделки.

Нотариальный документ является отражением экономической и социальной жизни – он фиксирует имевшие место соглашения между людьми. Кроме того, он является продуктом правовой жизни, так как фиксация сделки производится в соответствии с определенными более или менее строго соблюдаемым нормами, возникающими как результат юридической практики или устанавливаемыми законодательно органами публичной власти, что дает возможность использовать нотариальный документ в судебном разбирательстве. Поэтому один из первых шагов в работе с нотариальными актами – это формальное исследование документов. Форма нотариального акта важна для нас в двух отношениях: как элемент, определяющий принадлежность документа к категории нотариальных актов и дающий возможность классифицировать их и идентифицировать его (надо помнить, что форма определяется содержанием, принадлежностью нотариального акта к какому-либо классу документов), и как отображение уровня и характер развития права на данном срезе. Анализ формуляра включает в себя определение компонентов нотариальной формы, выявление системы нотариально фиксируемых ситуаций и их соотношения с типами сделок, анализ юридических формул, выявление составителя и контрагентов сделки.

Формулы актов традиционно принято делить на значимые и ритуальные. Значимые формулы отражают содержание характера сделки и типа акта и, соответственно, более подвержены трансформации. Ритуальные не несут смысловой нагрузки и являются данью традиции, будучи употребляемы для придания документу значительности (особенно много ритуальных формул в актах освобождения рабов; впрочем, и многие формулы завещаний могут рассматриваться как ритуальные). Считается (правда, это было достоверно доказано применительно к другим типам документов – к документам, касающимся навигации галей линии), что венецианский документ был предельно формализован, поэтому подчас незаметные изменения формы могли быть отражением специфики содержания, а малейшие модификации формуляра документов могли отражать как процедурные нововведения, так и более серьезные изменения ситуации в целом, напр. служить, в случае с торговой навигацией, своеобразным индикатором конъюнктуры рынка и пр.[34]. Поверхностный взгляд на исследуемые здесь документы, в особенности на завещания и прокурации, не выявляет, однако, никаких четких связей между употреблением той или иной юридической формулы и существенным изменением содержания. Проведенный нами анализ позволяет утверждать, что нам не следует воспринимать вариативность формы разных завещаний (равно как и прочих исследованных нами нотариальных актов) как значимые. Тем, как дает нотарий, например, в прокурации более сжатую или расширенную формулу не определяется расширение или сужение, например, объема передаваемых полномочий.

Мы также пытались выделить типологию формул и построить гипотезу относительно того, почему одни клиенты нотария оказались гораздо «разговорчивее» других. Однако никакой социальной типологии формул, выявлено не было. Разговорчивость или немногословность документа определяется, главным образом, его значимостью: так, завещания оказываются пространнее долговых расписок или манумиссиев и т. д. Единственный вывод содержательного характера, на который нас натолкнул анализ внешней стороны актов и вариаций формы документа – это разница то ли между характерами двух нотариев, то ли между их степенью опытности и стажем, о чем речь уже шла выше. Личность нотария, несомненно, влияет на форму документа – формуляр завещаний и прочих документов варьирует, но можно выделить несколько определенных схем, одну из которых предпочитает нотарий. Так, нам удалось выделить, что завещания Смеритиса в очень высокой степени унифицированы; кроме первого завещания, прочие составлены по единому образцу. Акты Варсиса значительно более разнообразны с формальной точки зрения, порой даже при большем временном разрыве между ними. Это, видимо, означает, что для Смеритиса (видимо, более опытного нотария) была характерна большая стандартизация.

Документы начинаются со стандартной инвокации (In nomine Dei Eterni; In nomine Domini; In nomine Domini nostri Yhesu Chtisti; In Eiusdem nomine; Yhesus), кроме кратких прокураций, вводимых сразу словами committens committo. Дата выписана полностью в формате год – месяц – день – индикт; иногда только словами, иногда римскими или арабскими цифрами без всякой системы предпочтений в употреблении. При восстановлении хронологии документов следует помнить, что год в Венеции начинался с 1 марта; соответственно «14 февраля 1439 года» в нотариальном акте обозначает, что документ был составлен 14 февраля 1440 года по нашему исчислению. Место составления документов упоминается почти всегда[35]. Prologus (объяснение причины) наиболее полно представлен в завещаниях и всегда предшествует intitulatio (напр., cum vita et mors… ego, Iacobus…). В intitulatio завещаний почти всегда присутствует (в развернутой или сокращенной формуле) указание на здравый ум в разной форме, которая вряд ли может быть значимой и указывать на разную степень психической адекватности. В основной части актов (сompletio) употребляются характерные для того или иного типа документа юридические формулы (например, для завещаний характерно завершение распоряжением о не упомянутом выше выморочном имуществе). Чаще всего они развернутые, хотя иногда и Варсис, и Смеритис сокращают формулы (напр. «Residuum etc.», «Preterea etc.», «Si igitur etc.»), а несколько раз – даже собственное именование[36]. В некоторых местах b. 231[37], а также и во многих других присутствует sanctio. Corroboratio (подписи свидетелей и нотариальная скрепа) следуют непосредственно за основной частью, после чего нотарий еще раз упоминает свидетелей в самом конце документа.

Завещание имело законодательную силу только если оно было составлено в присутствии двух свидетелей. В крайнем случае, завещание мог составить и не нотарий, но документы, оформленные таким образом в нарушение установленного порядка, не имели юридической силы и должны были пройти потом процедуру аутентификации. Такие документы есть в b. 750, состоящей целиком из завещаний. При составлении завещаний свидетели есть всюду во всех имбревиатурах, в b. 231, состоящей из разных актов – эпизодически (ведь, например, в прокурациях на получение жалованья они необязательны).

Что касается клиентуры (субъектов сделок), а также в целом лиц, упоминаемых в актах, то они стандартно идентифицируются через имя собственное, фамильное имя, выражение «сын покойного Х», приход и пр., хотя для нотария не обязательно было всегда одинаково называть одно и то же лицо, прибегая к единообразному обозначению преномена и патронима; для него была намного важнее такая идентификация, которая была бы понятна и достаточна для общества, в рамках которого он работал, и для властей, к которым могли обращаться его клиенты. Таким идентификатором могла служить редкая или единственная в фактории должность (консул, жезлоносец), «национальность» или характерное прозвище. Как уже было сказано выше, дополнительную проблему создает использование экспрессивных суффиксов (Nicolaus – Nicoloxo / Nicoloxio), потому что под разными именами мог фигурировать и один и тот же человек, и два разных.

Как правило, документы составлены от лица клиентов – например, завещателей. Некоторые завещания (чаще всего – если речь идет об умерших завещателях, которых представляют свидетели) составлены от лица нотария, а завещатель упоминается в них в третьем лице[38]. Можем ли мы определить, сколько завещаний составлялось людьми, действительно близкими к смерти? Казалось бы, все просто. Нотарий, видимо, вносил имбревиатуру в картулярий уже после оформления документа; а это значит, что, грубо говоря, у завещателя было время на то, чтобы покинуть этот мир. Следовательно, число имбревиатур документов, в которых завещатели упоминаются как уже умершие, меньше или равно числу завещаний, составлявшихся при смертельной опасности и, чаще всего, сопровождавшихся скорой смертью завещателя. Во всем комплексе завещаний Варсиса (Cart. 750) таких завещаний, в которых завещатель упоминается как уже умерший, насчитывается 9 из 50, то есть 18 % от общего числа завещаний[39]. Однако слово «quondam», стоящее перед именем завещателя, бывает обманчиво. Порой оно означает лишь то, что он умер на момент внесения имбревиатуры в картулярий (которое, вероятно, могло иметь место через некоторое время после составления акта). То, что дата составления завещания застает клиента нотария живым видно из того, что в своем завещании, составленном 4 января 1436 г. (= 1437)[40] Бартоломео Россо упомянут как «quondam»; однако в 1437 – 1438 гг. он участвует в кладоискательской экспедиции Барбаро. Возможно, этот случай не вполне показателен, т. к. данная имбревиатура по сути представляет список с заранее составленной завещателем на диалетто схеды. Впрочем, кажется, и многие из обычных имбревиатур были внесены в картулярий постфактум, после смерти клиента нотария.

Ряд завещаний в b. 750 содержит приписки. Дело в том, что иногда фидеикомиссары отказывались исполнять возложенные на них обязанности. Об этом следовало заявить перед властями фактории и нотариально оформить отказ[41]. Впрочем, здесь, как и в случае с завещаниями, допускалось исключение, когда фидеикомиссар заявлял об отказе в присутствии двух свидетелей, а затем отказ заверялся нотариально. Так, например, нобиль Эрмолао Пизани отказался исполнять обязанности фидеикомиссара в присутствии Бенедетто Нигро и Бартоломео Россо, а подтвердил свой отказ у нотария только через 4 дня[42]. Иногда в завещаниях также бывают косвенно отражены судебные тяжбы[43] и различные сделки, связаные с недвижимостью. Так, например, упоминается о том, что Антонио Кресконо, сын покойного Мускула, из Неаполя держит от сарацина Касима Сафира в залоге (составлявшем 4080 либров) землю с мастерскими и складами[44].

Как правило, венецианские имбревиатуры отличаются от инструментов отсутствием оригинальных подписей свидетелей и нотария, а практика ставить подпись под каждой имбревиатурой более характерна для нотариев Тосканы. В то же время, во многих исследованных здесь документах есть и оригинальные подписи свидетелей и нотария, и нотариальная скрепа. Эти имбревиатуры по форме и содержанию близки к инструментам и имели, по сути, равную с ним юридическую силу.

Часть завещаний в b. 750 составлена не нотарием, а самим завещателем в присутствии свидетелей, а затем аутентифицирована. Эти документы могут представлять собой как вложенные в картулярий, так и скопированные в него рукой нотария тексты на латыни или на диалетто и являются любопытным источником по юридической грамотности завещателей и знанию ими формуляра.