Неславянские народы европейской части СССР

Европейскую часть Советского Союза по­мимо восточных славян населяют многие на­роды, различающиеся по своему происхожде­нию и культурно-бытовому облику.

 

Народы Волго-Камья

Особый историко-этнографический регион в европейской части СССР представляет Вол-го-Камье, в котором живут шесть крупных на­родов, имеющих свои национальные автоно­мии: поволжские или казанские татары — 2806 тыс., чуваши —1165 тыс., башкиры — 936 тыс., мордва — 389 тыс., удмурты (вотя­ки) — 505 тыс. и марийцы (черемисы) — 433 тыс.

По расовой принадлежности все названные народы относятся к разным антропологиче­ским типам большой европеоидной расы, сре­ди которых преобладают типы, сочетающие в себе помимо европеоидных также в большей или меньшей степени монголоидные призна­ки. Наиболее распространенным из них явля­ется вятско-камский антропологический тип.

В лингвистическом отношении все народы Волго-Камья делятся на две группы. Одну из них составляют удмурты, марийцы и мордва, говорящие на языках финской ветви финно-угорской группы уральской языковой семьи, другую — чуваши, татары и башкиры, языки которых относятся к тюркской группе алтай­ской языковой семьи.

Этногенез и этническая история. Область, где по мнению большинства исследователей, происходило формирование уральской языко­вой семьи, лежала по обе стороны Уральско­го хребта. В восточной части этой территории складывались самодийские языки, в запад­ной— угро-финские. В конце 3 тысячелетия до н. э., как полагают лингвисты, произошло отделение финнов от угров. В эпоху бронзы (2 тысячелетие до н. э.) началось постепенное распространение финноязычных племен из района Прикамья на запад вплоть до Балтий­ского моря. При этом они смешивались с ме­стным населением и испытывали его культур­ное воздействие.

В раннежелезный век в Волго-Камье сло­жилась ананьинская археологическая культура (8—3 вв. до н. э.), носители которой яви­лись далекими предками коми-зырян, коми-пермяков, удмуртов и марийцев. Начало фор­мирования современных финноязычных наро­дов Волго-Камья относится к первой половине 1 тысячелетия н. э.

Основу удмуртского этноса составили пле­мена, жившие по р. Чепце, а также по сред­нему и нижнему течению р. Вятки. В дальней­шем этногенез удмуртов протекал на более широком пространстве от Вятки до Камы, где в процессе консолидации удмуртских племен образовывались более крупные территориаль­но-племенные объединения, имевшие диалект­ные и культурные различия. Наиболее четко были разграничены северные и южные уд­мурты. Среди северных удмуртов известны эт­нографические группы ватка (на р. Вятке) и калмез (на р. Кильмезь). В этногенезе южных удмуртов («арских людей» русских источни­ков) приняли участие различные тюркские племена, оседавшие в Нижнем Прикамье, на­чиная с эпохи великого переселения народов.

Особый компонент в удмуртском этносе составляют бесермяне, живущие в бассейне р. Чепцы и в настоящее время почти пол­ностью слившиеся с удмуртами. Происхожде­ние бесермян до сих пор не выяснено. Одни исследователи считают их потомками какой-то группы тюрок, переселившихся из Нижнего Прикамья на Чепцу, другие видят в них юж­ных удмуртов. После присоединения Удмурт­ского края к России начался процесс консо­лидации удмуртской народности.

Область формирования марийских племен охватывала правобережье Волги между устья­ми Суры и Цивиля и противоположное лево­бережье вместе с нижним Поветлужьем. Ос­нову их составили потомки ананьинцев, испы­тавших этническое и культурное воздействие позднегородецких племен — предков мордвы.

Из этого района марийцы расселялись в вос­точном направлении вплоть до р. Вятки, где они вошли в соприкосновение с удмуртскими племенами, и в южном, где граница их рассе­ления доходила до р. Казанки. Ко времени включения Марийского края в состав России марийский этнос состоял из ряда групп, раз­личавшихся своими диалектами, особенностя­ми материальной и духовной культуры и эт­ническим самосознанием. Позднее, под воз­действием более тесных социально-экономи­ческих связей, особенно с развитием капита­листических отношений, эти группировки кон­солидировались в марийскую народность.

До сих пор сохраняется деление марийцев на горных, луговых и восточных. Горные ма­рийцы, живущие по правобережью и на про­тивоположном левом берегу Волги, отличают­ся от других групп марийцев своим наречием и некоторыми особенностями традиционной культуры. Луговые марийцы, составляющие большинство марийского народа, занимают Волго-Вятское междуречье. Восточные марий­цы сложились из переселенцев с луговой сто­роны Волги в Башкирию и Приуралье.

Древнемордовские племена формирова­лись в междуречье Оки и Волги на основе местного финноязычного населения, которое оставило, по-видимому, памятники позднего-родецкой археологической культуры. В нача­ле 1 тысячелетия н. э. здесь образовалось не­сколько этно-лингвистических группировок предков мордвы, которые в процессе истори­ческого развития вступали во взаимодействие с различными ираноязычными и тюркоязычны-ми племенами на южных границах своего рас­селения. На севере и западе мордва длитель­ное время находилась в тесных контактах с восточными славянами. Часть мордвы обрусе­ла. Ко времени включения Мордовии в сос­тав России среди мордвы выделялись две крупные группы: мокша и эрзя. Мокша сло­жилась в бассейне рек Мокши и Цны, эрзя — в бассейне Суры. Дальнейшее этническое раз­витие этих групп привело к образованию двух близких по происхождению народностей (мок­ша и эрзя) со своими языками, этниче­ским самосознанием и особенностями мате­риальной и духовной культуры. В 17—18 вв. происходило постепенное движение мордвы на восток, в Заволжье и Башкирию. К концу 19 в. мордва расселилась на обшир­ных пространствах, но не сплошными массива­ми, а чересполосно с русскими и татарами.

Проникновение тюрок в Среднее Поволжье началось в первой половине 1 тысячелетия н. э. Наиболее крупной волной было переселение в 7—8 вв. булгар из степей Северного Кавказа и Приазовья. Заняв территорию пре­имущественно на левобережье Волги, ограни­ченную с севера Камой, а на юге простиравшуюся до Самарской луки, кочевники-булгары пришли в соприкосновение с местным финно-угорским населением и тюрками, поселивши­мися здесь ранее. В 10 в. булгары создали го­сударство — Волжскую Булгарию, игравшую значительную роль в экономической и поли­тической жизни Восточной Европы. В 13 в. это государство пало под ударами монголо-татар. Его города (Булгар, Биляр, Сувар и др.) подверглись разрушению. Часть населения бы­ла истреблена, часть уведена в плен, остав­шееся отошло в леса к северу от Камы и в правобережные районы Поволжья.

Переселившиеся на Правобережье булгары положили начало чувашам. Возможно, что большинство переселенцев составляли сувазы (от них происходит название чувашей), кото­рые, как полагают, являлись добулгарским тюркским населением Нижнего Прикамья, ис­пытавшим сильное влияние булгар. При про­движении на север булгары смешивались с жившими там горными марийцами. Это сме­шение отразилось в лексике чувашского язы­ка и в формировании этнографической груп­пы чувашей — вирьялов (верховых), которые в традиционной культуре имеют много обще­го с горными марийцами и отличаются от юго-восточных чувашей—анатри (низовых).

Казанские татары своим происхождением также связаны с местной поволжской средой. Непосредственными предками их являются булгары, отошедшие после разгрома Волж­ской Булгарии в лесные области к северу от нижнего течения Камы. Там они смешивались с местным финноязычным населением — луго­выми марийцами и удмуртами. Вторгшиеся на территорию Среднего Поволжья монголы не оказали заметного влияния на формирование поволжских или казанских татар, в антрополо­гических типах которых не прослеживаются черты центральноазиатского монголоидного типа, к которому принадлежали монголы. Но значительную роль в их этногенезе сыграли тюркоязычные кипчаки, составлявшие основ­ное население Золотой Орды. Сам этноним «татары» связан с одним из монгольских пле­мен. В эпоху походов Чингизхана и его пре­емников этим термином стали обозначать тюркоязычное население причерноморско-прикаспийских степей.

В период распада Золотой Орды и образо­вания Казанского ханства (15 в.) кипчаки осе­дали в Заволжье, вливаясь в местную булга-роязычную среду. Постепенно булгарский язык был вытеснен кипчакским.

Среди татар выделяется сравнительно не­большая группа мишарей, происхождение ко­торых до сих пор не выяснено. Большинство исследователей считают их потомками отюре-ченной финно-угорской мещеры. Также осо­бую группу представляют касимовские тата­ры, живущие вокруг города Касимова на р. Оке. Эта группа образовалась в 15 в., ког­да московский царь пожаловал казанского ца­ревича Касима землями по Оке. Пришедшие с ним татары и стали предками касимовских татар.

Особенно сложно протекал этногенез, башкир. Основу их составили тюркские племена центральноазиатского происхождения, кото­рые под названием баджгардов и бурджан были зафиксированы источниками 7 —8 вв. в районе Приаралья и Сырдарьи. Оттуда эти племена в составе печенежского союза пле­мен в 8 в. продвинулись в прикаспийские и северокавказские степи. Затем в конце 8 — начале 9 в. предки башкир вслед за булга­рами отошли на север в степные и лесостеп­ные районы, расположенные между Волгой и Уралом. Сравнительно небольшая территория Бугульминской возвышенности, ограниченная с севера и востока течением р. Белой, с за­пада— левыми притоками Волги и с юга сте­пями, примыкающими к р. Самаре, стала мес­том, где в 9 —10 вв. шел процесс формирова­ния древнебашкирского этноса, ставшего из­вестным под названием башкорт. В этот пери­од в состав башкир влились близкие им по культуре кочевые булгаро-мадьярские племе­на, жившие по соседству в Приуральских сте­пях. Там же, в Приуралье, древние башкиры смешивались с ранее поселившимися в тех местах финно-угорскими, сармато-аланскими, угорско-самодийскими племенными образова­ниями.

В период монголо-татарского нашествия и господства Золотой Орды происходила уси­ленная кипчакизация башкир, начавшаяся еще в домонгольский период. Кипчаки оказали большое влияние на формирование башкир­ского языка, который относится к кипчакской ветви тюркских языков.

После распада Золотой Орды в 15 — на­чале 16 в. башкиры подпали под власть но­гайских ханов. Лучшие кочевья башкир, осо­бенно на юге, были заняты ногайцами. Под давлением ногайцев башкиры продвинулись на север, где вошли в соприкосновение с финноязычными и угорскими (манси) народа­ми и частично смешались с ними. Длительные контакты с кочевниками-ногайцами привели к вхождению части ногайцев в состав башкир. Последние значительные вкрапления иноэтнич-ных элементов в башкирский этнос происхо­дили в 17 —18 вв., когда на территории северо-западной Башкирии поселились выход­цы из области Поволжья — татары, марийцы, удмурты и мордва. Особенно интенсивное эт-но-культурное взаимодействие было между татарами и башкирами, чему способствовало родство их языков.

Ко времени присоединения Башкирии к России (16 в.) башкирский этнос находился на пути консолидации в народность, которая оформилась уже в рамках Российского фео­дального государства.

В дореволюционный период этническое развитие народов Волго-Камья не пошло дальше стадии народности, за исключением татар, ставших на путь консолидации в бур­жуазную нацию. После Октябрьской револю­ции все народы Волго-Камья получили свои национальные автономии, в рамках которых и шло образование социалистических наций.

Хозяйство. С давних времен основными за­нятиями народов Волго-Камья были земледе­лие и скотоводство. В 19 в. в земледелии господствовала трехпольная система. Пахот­ными орудиями служили различные виды сох и тяжелый деревянный плуг — сабан, приме­нявшийся для поднятия тяжелых почв и це­лины. Скотоводство имело подсобное значе­ние и было тесно связано с земледелием. Ис­ключение представляли башкиры, которые до 17 в. были типичными скотоводами — кочев­никами и полукочевниками. По мере сокра­щения пастбищ они постепенно переходили к оседлому образу жизни и к земледелию. Древними занятиями народов Волго-Камья были также охота и бортничество. С выруб­кой лесов эти занятия пришли в упадок. Вмес­то бортничества появилось пасечное пчело­водство.

В период капитализма развивалась лесная промышленность, возникали мелкие предприя­тия по обработке местного сырья, широкое распространение получили кустарные, связан­ные преимущественно с обработкой дерева, и отхожие промыслы. Последними больше других занимались татары и мордва.

В советское время в республиках По­волжья стала создаваться тяжелая промыш­ленность по добыче и переработке нефти, горнорудная, машиностроительная, металлооб­рабатывающая, бумажно-целлюлозная, а так­же различные отрасли легкой промышленнос­ти. Сложился национальный рабочий класс. Развитие промышленности привело к росту старых и строительству новых городов, значи­тельный процент населения которых состав­ляют выходцы из коренных национальностей.

Колхозное строительство способствовало подъему сельского хозяйства за счет широко­го внедрения механизации, роста квалифици­рованных кадров, совершенствования органи­зации труда. Многие колхозы реорганизованы в совхозы со специализацией на определен­ных отраслях сельскохозяйственного произ­водства.

Материальная культура. В традиционной материальной культуре народов Волго-Камья прослеживается много общих черт, обуслов­ленных единой географической средой, сход­ным уровнем экономического и социального развития, а также длительным этно-культур-ным взаимодействием.

В лесных районах в прошлом селения бы­ли небольшими. Хозяйственные и жилые по­стройки в них располагались без определен­ного плана. Это объясняется тем, что у наро­дов Поволжья долго сохранялся обычай со­вместного поселения родственных семей от­дельными гнездами. Уличная планировка дере­вень стала преобладать в 19 в.

Жилищем всем народам Поволжья, за ис­ключением части башкир, служила срубная изба. Планировка жилого помещения была различной, в зависимости от численности и имущественного положения семьи,— двухраз-дельной (изба + сени) и трехраздельной (две избы и сени между ними, или изба 4- сени + + клеть, как у русских). У башкир, кроме срубных, были плетневые, пластовые (из дер­на) и каменные жилища, а у восточных и юго-восточных— также кибитки тюркского и мон­гольского типов.

По внутренней планировке и убранству жилища удмуртов, марийцей, чувашей и мордвы ничем не отличались от изб соседне­го русского населения. В доме находилась русская печь, полати, неподвижные лавки и стол в переднем углу. У татар и башкир боль­шое место у стены занимали нары, на кото­рых работали, ели, спали, принимали гостей. В настоящее время сохраняется традиция строить срубные жилища, но они значительно изменили свой внешний вид и внутреннее уб­ранство. Дома обычно состоят из нескольких комнат с городским интерьером.

Преобразился облик современной поволж­ской деревни. Повсюду идет процесс укруп­нения деревень, позволяющий приблизить ус­ловия жизни в сельской местности к город­ским.

Разнообразной и красочной была традици­онная одежда, особенно женская. Она устой­чиво сохранялась на протяжении ряда столе­тий и служила своеобразным отличительным признаком отдельных этнографических групп. Одежду до революции почти целиком изго­товляли из домашних конопляных, льняных и шерстяных тканей. Только татары и отчасти башкиры в период капитализма приобретали ткани фабричного производства.

Основу мужского и женского костюма со­ставляли туникообразная (без шва на плечах) рубаха и штаны (кроме эрзянок, которые как и русские женщины, в прошлом штанов не

носили). Женские рубахи богато украшались вышивкой шерстяными и шелковыми нитями преимущественно темно-красных тонов. В ор­наменте преобладали зооморфные и геомет­рические узоры, а у мусульман — раститель­ные. Искусством вышивания особенно отлича­лись марийки и мордовки.

Разнообразны были женские головные убо­ры, как мягкие (полотенечные и платки), так и на твердой основе (высокие в виде усе­ченного конуса у удмурток, мариек, башки­рок, лопатообразные сороки у мариек и эр­зянок, рогатый шымакш у мариек и др.). Праздничный наряд у женщин дополнялся обилием украшений, которые носили на го­лове, в ушах и на ушах, на шее, груди, спине, поясе. Их изготовляли из серебра, серебря­ных монет, бус, бисера, пуговиц, кораллов, ра­ковин-каури и др.

В капиталистический период мужская тра­диционная одежда исчезла, заменившись го­родской. Женский традиционный костюм про­должал бытовать, но в советское время в свя­зи с широким распространением фабричных тканей, готовой одежды и городских мод мно­гие его элементы исчезли совсем, другие приспосабливались к городской одежде. В на­стоящее время он сохраняется местами толь­ко у пожилых женщин.

Духовная культура. До революции народы Волго-Камья, кроме татар, не имели своей письменности, если не считать отдельных по­пыток создания грамматик на языках корен­ного населения и печатания религиозной ли­тературы.

Духовное творчество народов Волго-Камья находило свое выражение в богатом фольк­лоре, народной музыке, танцах и прикладном искусстве, особенно в вышивке, резьбе по де­реву, в меньшей степени — в узорном тка­честве.

По вероисповеданию народы Волго-Камья делились на две группы: христиан и мусуль­ман. Мусульманами были татары и башкиры. Ислам рано пустил корни в Поволжье. С 10 в, он был государственной религией в Волжской Булгарии. Христианство же стало распростра­няться преимущественно после присоедине­ния Поволжья к России и насаждалось оно зачастую насильственным путем. Однако наро­ды Поволжья, принимая православие, продол­жали придерживаться своих древних обрядов и верований, которые часто переплетались с христианскими. Из языческих верований наи­большее распространение имели аграрные культы и культ предков.

После установления Советской власти и ор­ганизации национальных автономий у народов Волго-Камья были созданы все условия для развития национальных культур. Все народы Поволжья получили письменность. У татар она была переведена с арабской графики на русскую. В автономных республиках были со­зданы высшие учебные заведения и научно-исследовательские институты, что способство­вало быстрому росту национальной интелли­генции, занятой в различных областях народ­ного хозяйства и культуры. Больших успехов достигло творчество национальных писателей и поэтов, скульпторов, композиторов, артис­тов и художников. Дальнейшее развитие по­лучило прикладное искусство.

 

Народы Прибалтики

Советская Прибалтика в историко-культур­ном отношении представляет особый регион. Ее населяют три крупные социалистические нации: литовцы (лиетувяй) — ок. 2750 тыс., ла­тыши (латвиеши)—ок. 1340 тыс. и эстонцы (эестласед) — ок. 1 млн. В антропологическом отношении все они принадлежат к европео­идной расе. Среди латышей и особенно эс­тонцев преобладают светлопигментированные антропологические типы. По языку прибал­тийские народы делятся на две группы. Язы­ки литовцев и латышей составляют неболь­шую летто-литовскую ветвь индоевропейских языков, ближе всего стоящую к славянской ветви. Эстонский язык относится к западной или прибалтийской ветви финских языков уг­ро-финской группы уральской семьи. Он бли­зок к карельскому и финскому.

Этногенез и этническая история. Прибалти­ка была освоена человеком с древнейших времен. Этническая принадлежность ее пер­воначального населения неизвестна. В эпоху бронзового века (2 тысячелетие до н. э.) в южных районах Прибалтики распространились пришедшие с юга и юго-востока, возможно из Поднепровья, племена, знавшие земледе­лие, скотоводство и металлургию бронзы. По своему антропологическому типу они были ярко выраженными европеоидами. Считают, что они говорили на индоевропейских языках. Эти племена рассматриваются как далекие предки летто-литовских народов. Осев в При­балтике, они постепенно ассимилировали ме­стное неолитическое население.

Северные районы Прибалтики занимали продвинувшиеся с востока племена финно-угорского происхождения. До сих пор в нау­ке нет единого мнения о времени появления этих племен на современной территории их расселения. Во всяком случае, это произошло не позже 1 тысячелетия до н. э. С этого вре­мени прослеживается довольно четкая архео­логическая граница, проходившая по Север­ной Латвии и делившая Прибалтику на две культурные области. К северу от этой грани­цы шло формирование прибалтийских фин­нов — предков эстонцев, ливов и води, кото­рые упоминаются на страницах начальной рус­ской летописи.

К югу от указанной границы складывались летто-литовские племена, занимавшие более обширную территорию и находившиеся в по­стоянных этно-культурных контактах с восточ­ными и западными славянами. К концу 1 ты­сячелетия н. э. образовался ряд территори­ально-племенных группировок, положивших начало современным литовцам и латышам. В состав латышей вошли известные летописям земигола, летьгола, корсь и селы; в состав литовцев — жмудь и аукштайты (литва русских летописей).

Сложные исторические условия, в которых находились народы Прибалтики в эпоху сред­невековья (начиная с 15 в. происходили за­хваты прибалтийских земель немецкими рыца­рями, Данией, Швецией, Польшей), сказались на их этническом и культурном развитии. Был нарушен процесс их самобытного социально-экономического и исторического развития. Из всех народов Прибалтики только литовцы со­здали в 15 в. свою государственность.

В 18 в. Прибалтика была включена в состав России, однако господствующее поло­жение в Эстонии и Латвии продолжали зани­мать немецкие бароны, а в Литве — польские феодалы и ополяченная литовская знать. В феодальный период у народов Прибалтики складывались этнографические области, разли­чавшиеся особенностями культуры. У литовцев таких областей было две — Жемайтия (Запад­ная Литва) и Аукштайтия (Восточная). У латы­шей прослеживаются пять культурных райо­нов—Курземе, Земгале, Латгале, Аугшзенс и Видземе. В Эстонии в этнографическом отно­шении различались северные и южные эс­тонцы. Кроме того, среди эстонцев выделя­ются сету (или сетукезы), живущие на юго-востоке республики и в соседних районах Псковской области. Они приняли православие и испытали сильное влияние восточных сла­вян.

В условиях феодальной России продолжал­ся процесс консолидации народов Прибалтики в народности, а в период капитализма проис­ходило формирование эстонской, латышской и литовской буржуазных наций.

Победа Октябрьской революции в России привела к установлению Советской власти в Прибалтике. Но местные буржуазные нацио­налисты, опираясь на помощь иностранных войск, восстановили буржуазную диктатуру. В 1940 г. народы Прибалтики вошли в единую семью народов Советского Союза.

Материальная культура. Древнейшими за­нятиями народов Прибалтики были земледе­лие, скотоводство и рыболовство. Промыш­ленность стала развиваться после отмены кре­постного права, особенно в Латвии и Эстонии.

В период буржуазных республик Прибалтика превратилась в аграрный придаток западно­европейских империалистических держав. В настоящее время Эстония, Латвия и Литва являются передовыми индустриально-аграрны­ми республиками с высокоразвитыми про­мышленностью и сельским хозяйством.

С развитием промышленности в Прибалти­ке росло городское население. В настоящее время оно преобладает над сельским. Боль­шинство прибалтийских городов имеет много­вековую историю. В период феодализма, осо­бенно в Эстонии и Латвии, в городах жили преимущественно немцы, которые держали в своих руках ремесло и торговлю. При капи­тализме города росли за счет коренного на­селения— выходцев из крестьян.

После воссоединения Прибалтики с Со­ветским Союзом росли и благоустраивались старые, возникали новые города и городские поселки, создаваемые с учетом всех требова­ний современного градостроительства.

В сельской местности с древнейших вре­мен были распространены деревни (кучевого и уличного плана) и однодворные поселения типа хуторов. Число последних стало расти после отмены крепостного права и особенно в период буржуазных республик. В настоящее время в Прибалтике все большее распростра­нение получают сельские поселения, которые по своему благоустройству приближаются к поселкам городского типа.

Крестьянское жилище народов Прибалти­ки за время своего существования претерпе­ло значительные изменения. В феодальный период в Прибалтике бытовало несколько типов крестьянских жилищ. В Эстонии и Север­ной Латвии существовали жилые риги пред­ставлявшие собой высокие срубные построй­ки с соломенной крышей и печью, топившей­ся по-черному. Осенью в риге сушили снопы. В восточных районах Латвии и Литвы, кресть­янское жилище не отличалось от жилища соседнего русского и белорусского населения и состоял о из избы с русской печью, холодных сеней и клети. На западе Литвы и Латвии в середине жилища находились отапливаемые сени, по бокам которых располагались жилые помещения. В период буржуазных республик в сельской местности все большее распрост­ранение получал городской тип жилища. В на­стоящее время в селениях все чаще возводят­ся жилища по типовым проектам со всеми не­обходимыми удобствами.

Традиционная одежда народов Прибалтики свою законченную Форму приобрела в фео­дальный период. Она целиком изготовлялась из тканей домашнего производства. У всех трех народов сложилось по нескольку комплексов традиционной одежды, характерных для определенных местностей. Основу жен­ского костюма у эстонцев в древний период составляла туникообразная рубаха, несшитая поясная одежда, передник и полотенчатый головнои убор. Ворот рубахи закалывали подкововообразной фибулой. В 18—19 вв. эта Одежда испытала сильное западноевропейское влияние. На смену ей пришли полосатые юб­ки, короткие пышные кофты и головные убо­ры разных типов.

Женская традиционная одежда латышей и литовцев имела много общих черт. Женщины носили pyбахи разного покроя с длинными рукавами, юбки. передники, безрукавки в ви­де лифа, наплечные покрывала, полотенчатые головные уборы, чепчики. В этом наряде про­слеживалось сходство с соседними восточными славянами и поляками.

Мужской костюм прибалтийских народов во многом напоминал одежду немецкого городского населения.

В капиталистический период с распростра­нением фабричных тканей и городских мод традиционная одежда начала быстро исчезать. Некоторые ее элементы трансформировались

в костюмы участников певческих праздников и бытуют в наши дни.

Духовная культура. Республики Прибалти­ки— одни из передовых республик Советско­го Союза по уровню развития культуры. В прошлом развитие национальной культуры тормозилось в Эстонии и Латвии гнетом не­мецких баронов, в Литве — польских помещи­ков. Этому способствовала также конфессио­нальная разобщенность. По вероисповеданию население Прибалтики делилась на католиков, лютеран и православных. Католичество было распространено в районах, которые долго на­ходились под властью Польши, в Литве и вос­точной Латвии у латгальцев. Лютеранство с 16 в. насильственно насаждалось немецкими пасторами среди эстонцев и западных латышей. Православными были жители погранич­ных с русскими областей.

В культуре господствующих классов было сильно влияние немецких провинциальных традиций, обычаев польской шляхты и като­лического духовенства. Народные же массы продолжали сохранять и развивать многие на­циональные культурные традиции, которые дожили до нашего времени. Глубокие корни имеет прикладное искусство. В современных условиях самодеятельное творчество тесно переплетается с профессиональным. Из при­кладного искусства наиболее развиты дере­вянная скульптура, производство изделий из янтаря, художественное ткачество и вязание, обработка кожи, керамика и др.

После отмены крепостного права в При­балтике зародилось движение за националь­но-культурное возрождение. Во главе этого движения встала демократически настроенная интеллигенция. Большое внимание уделялось собиранию и изучению фольклора, шла борь­ба за создание школ, национальной литера­туры, театра. Национальный поэт Эстонии Ф. Крейцвальд на основе фольклора написал поэму «Калевипоэг» (Сын Калева). Латышский поэт А. Пумпур по народным мотивам создал поэму «Лачплесис» (Разрывающий медведя), посвященную борьбе латышского народа с немецкими рыцарями. Большое развитие у народов Прибалтики получило хоровое пение. Со второй половины 19 в. стали устраивать­ся праздники песен. Особенное распростра­нение они получили в советское время.