Глава 1 народы Австралии и Океании

Австралия и Океания — самая малая часть света, площадь которой составляет только 9 млн. кв. км, из них 7,7 млн. кв. км прихо­дится на австралийский материк, острова же Океании, разбросанные по огромному водно­му пространству, имеют в совокупности сравнительно небольшую площадь. Невелико и население этой части света (25 млн., из них 14 млн. живет в Австралии и Тасмании).

Однако, несмотря на свои скромные раз­меры, Австралия и Океания давно являются объектом пристального внимания со стороны этнографов. Такой интерес связан в первую очередь с тем, что здесь вплоть до недавне­го времени сохранялись (а отчасти встреча­ются и в наши дни) весьма архаичные формы хозяйства, общественного быта и культуры, давно исчезнувшие в большинстве других районов мира. В частности, коренное населе­ние Австралии и особенно Тасмании к момен­ту контактов с европейцами стояло на самом низком уровне социально-экономического и культурного развития, какой только был зна­ком писаний истории. Сильно отставали по своему общественному развитию от большин­ства народов земного шара и некоторые эт­носы Океании.

Отсталость народов Австралии и Океании может быть объяснена географическим по­ложением этой части света, отдаленностью от важнейших центров мировой цивилизации, территориальной раздробленностью региона, не вполне благоприятными (в ряде мест) природными условиями, ограниченностью при­родных ресурсов. Трудность освоения австра­лийского материка и Тасмании усугублялась тем, что пришедшие туда десятки тысяч лет назад группы переселенцев находились еще на весьма низком уровне социально-эконо­мического развития. На большинство же ост­ровов Океании (кроме Новой Гвинеи) люди попали значительно позже; они стояли уже на гораздо более высокой ступени развития, и это позволило им легче справиться с труд­ностями освоения новой территории.

Невысокий уровень хозяйственного и об­щественного развития, разобщенность австра­лийских и океанийских народов сделали их легкой добычей колониальных хищников, в роли которых выступали страны Западной Европы, США, а затем и Японии. Более того, пользуясь слабостью стран этого региона, империалистические державы даже в услови­ях кризиса колониальной системы, последо­вавшего после второй мировой войны, суме­ли вплоть до начала 60-х годов сохранить здесь свои позиции. Океания превратилась в своего рода заповедник колониализма.

Естественно, что такое положение не мог­ло сохраняться долго. Пламя освободитель­ной борьбы постепенно охватывало один ар­хипелаг Океании за другим. И с 1960-х годов начавшийся после второй мировой войны про­цесс деколонизации распространился и на страны рассматриваемого региона.

Историко-культурное районирование Австралии и Океании. -Австралию и Океанию традиционно делят на четыре историко-этнографические области: Австралию, Меланезию,— Микронезию и Полинезию. К Австралии обыч­но присоединяют расположенный на юго-вос­токе от нее остров Тасманию. В состав Меланезии включают Новую Гвинею; архипелаг Бисмарка острова Д^Актркасто Тробриан, архипелаг Луизиада, Соломоновы острова острова Санта-Крус, Новые Гербриды, Новую Каледонию, острова Луайоте, Фиджи и Ротуму. Под названием Микронезия объединя­ют Марианские, Каролинские- и Маршалловы острова, острова Гилберта, а также изолированные острова Ошен и Науру. Наконец, По­линезия состоит из групп островов Тонга, Самоа, Уоллис, Хорн, Тувалу (прежнее название— ЭлЛИс), Токелау, Кука, Тубуаи, Общества, Туамоту, Маркизских, Гамбье, Гаванских а также Новой—Зеландии- и изолирован­ных островов Ниуэ, Пасхи и некоторых других.

Такая группировка довольно прочно вошла в этнографическую и географическую литера-ТУРУ, однако проведенные в последние годы исследования по океанистике, равно как и бо­лее тщательный анализ старого материала показали существенные недостатки прежнего деления, в основу которого была положена в первую очередь расовая принадлежность населения. Из трех традиционных историко-этнографических областей Океании только Полинезия (и та лишь в доколонизационный период) обнаруживала достаточно определен­ное историко-культурное единство. Мелане­зия же не представляет в культурном отно­шении чего-либо однородного. Разные ее части существенно различаются между собой по уровню социально-экономического разви­тия, наличию или отсутствию гончарства, ти­пам жилища, характеру фольклора, традици­онным религиозным верованиям и т. п. Единственное, что четко объединяет Мелане­зию (помимо близости расового типа) — это принадлежность большей части ее насе­ления к одному хозяйственно-культурному типу ручных земледельцев тропического поя­са. На территории Меланезии (в традицион­ном ее понимании) достаточно определенно выделяются следующие районы: Папуасия (Новая Гвинея), собственнно Меланезия (архипелаг Бисмарка, острова Д'Антркасто, Тробриан, архипелаг Луизиада, Соломоновы ост­рова, острова Санта-Крус, Новые Гебриды, возможно, также Новая Каледония, острова Луайоте) и Мелано-Полинезия (Фиджи, Ро-тума). Сильно отличаются друг от друга так­же Западная и Восточная Микронезия. Эти отличия наблюдаются в соотношении земле­делия и рыболовства в хозяйстве, наборе сельскохозяйственных культур, наличии или отсутствии поливного земледелия и т. п.

Однако как традиционное районирование Австралии и Океании, так и отмеченные вы­ше его уточнения, отражают культурно-быто­вую специфику разных регионов этой части света лишь к началу контактов с европейца­ми. После установления этих контактов в Австралии и Тасмании, а также на ряде ост­ровов Океании (Новой Зеландии, Гавайских островах, Фиджи, Новой Каледонии) произо­шли коренные изменения в структуре насе­ления и его культурном облике.

Проблемы этногенеза народов Австралии и Океании и основные этапы этнической исто­рии этого региона. Происхождение народов Австралии и Океании уже давно волнует умы многих ученых. Однако на подлинно научный фундамент эта проблема была поставлена лишь в последние 10—15 лет, чему способ­ствовали проведенные в Австралии и на ряде островов Океании археологические раскопки, а также глубокий лексико-статистический ана­лиз многих океанийских языков. Согласно сде­ланным из этих исследований выводам, рань­ше всего были освоены в австралийско-океанийском регионе Австралия и Новая Гвинея.

В Австралию первые люди проникли из Юго-Восточной Азии около 40 тыс. лет назад. Древнейшее из известных археологических местонахождений, расположенное у озера Манго на востоке Австралии и включающее очаги и каменные орудия, имеет возраст 32 тыс. лет. У этого озера найдены и остатки человека 25-тысячелетней древности. Инте­ресно отметить, что тип человека, жившего поблизости от озера Манго, был очень близок к типу современного коренного жителя Австралии. Судя по всему, миграция в Австралию не была единичной: за первыми мигрантами последовали новые группы. Пройдя Австралию, какая-то группа переселенцев довольно рано попала и в Тас­манию во всяком случае возраст древнейшей археологической находки на этом острове (точнее, на одном из примыкающих к нему островков) достигает 22 тыс. лет.

Основными занятиями ранних поселенцев в Австралии и Тасмании были охота и соби­рательство. Каменные орудия пришельцев имели верхнепалеолитический облик. Если тасманийцы так и остались к моменту при­хода европейцев на палеолитической ступени развития, то австралийцы усовершенствовали свою каменную индустрию. Уже около 23 тыс. лет назад появляются топоры, отшлифованные по краю (это древнейшие из известных час­тично шлифованных орудий).

На Новую Гвинею мигранты попали также из Юго-Восточной Азии не менее 30 тыс. лет назад (а по мнению некоторых ученых, гораз­до раньше). Они, как и австралийцы, принад­лежали к австралоидной расе. Весьма харак­терными орудиями этих ранних мигрантов были топоры или тесла, сделанные из камен­ных отщепов и имеющие двустороннее суже­ние. Предполагается, что одним из основных занятий переселенцев был сбор дикорасту­щего пандануса (древовидное растение, пло­ды которого идут в пищу, а волокнистые листья используются для плетения различных изделий).

Позже Новой Гвинеи достигло еще не­сколько волн мигрантов. Одна из самых круп­ных примерно 10 тыс. лет назад привела на остров поселенцев, пользующихся своеобраз­ными частично полированными топорами или теслами с линзовидным поперечным сечени­ем. Некоторые исследователи полагают, что эти топоры применялись для расчистки леса как при охоте, так и при зачаточных формах подсечно-огневого земледелия. Если эта ги­потеза будет доказана, то новогвинейцы ока­жутся одними из самых древних земледель­цев на земном шаре.

Потомков всех вышеперечисленных ми­грантов на Новую Гвинею называют папуаса­ми. Они говорят на языках нескольких гене­тически между собой не связанных групп (эти языки условно именуют папуасскими). Предки папуасов расселились не только на Новой Гвинее, но и на архипелаге Бисмарка и некоторых других, более южных островах, возможно вплоть до Новой Каледонии.

Еще одна миграционная волна в Океанию, достигшая ее архипелагов 5 тыс. лет назад или несколько ранее, связана с переселен­цами, принадлежавшими в языковом отноше­нии к австронезийской семье. По своему ан­тропологическому типу они, вероятно, явля­лись южными монголоидами. Мигранты осели где-то на северо-восточном побережье Новой Гвинеи или на одном из островов архипелага Бисмарка и какое-то время вся переселенче­ская группа существовала как единое целое. Предполагаемый язык этой группы лингвисты называют протоокеанийским, в связи с тем что он послужил основой для большинства австронезийских языков Океании. Наиболее характерным орудием группы австронезийско-язычных мигрантов был четырехгранный то­пор. Культура этих переселенцев носила нео­литический характер. Мигранты занимались подсечно-огневым земледелием, разводили свиней.

Вскоре протоокеанийская общность распа­лась, и различные ее «осколки» расселились в ряде районов Новой Гвинеи, по архипелагу Бисмарка, северо-западным Соломоновым островам, Новым Гебридам, Новой Каледонии, островам Луайоте. Большинство мигрантов смешались затем с ранее жившими здесь па­пуасскими народами.

Один из этих «осколков» протоокеанийской общности, попавший на центральные Новые Гебриды, избежал при переселениях значи­тельного смешения с окружающим папуас­ским населением. Из него сформировалась восточноокеанийская этническая и языковая общность, приобретшая определенную куль­турную специфику. Для нее характерна осо­бая керамика типа Лапита (керамика эта либо совершенно лишена орнамента, либо имеет орнамент в виде разных фигур и линий, на­несенных зубчатым штампом).

Примерно 4 тыс. лет назад эта общность распалась и «восточные океанийцы» рассели­лись по северным островам архипелага Новых Гебрид, юго-восточным Соломоновым остро­вам, архипелагу Фиджи и некоторым другим островам, «восточные океанийцы» при дальней­ших переселениях в большинстве своем рас­творились среди преобладавшего местного чернокожего населения, однако в ряде случаев передали автохтонам свой язык. В результате таких сложных миграционных и этно-языковых процессов, а также процессов расового сме­шения население Меланезии представляет собой пеструю мозаику в языковом, этниче­ском, культурном и антропологическом отно­шениях.

С Фиджи группа слабо смешавшихся «во­сточных океанийцев» попала примерно в 1200 г. до н. э. на Тонга, а с последнего ар­хипелага за 1000 лет до н. э. были заселены острова Самоа. В результате тысячелетней изоляции здесь сформировалась особая по­линезийская этническая общность и сложи­лась весьма специфическая, во многих своих чертах неповторимая, полинезийская куль­тура.

Начиная с рубежа нашей эры, полинезий­цы начали свое великое расселение по мно­гочисленным архипелагам Океании. На рубе­же нашей эры с Самоа произошла миграция на Маркизские острова, а оттуда были засе­лены другие острова Восточной Полинезии и Новая Зеландия. С островов Самоа проис­ходило постепенное заселение остальных ар­хипелагов Западной Полинезии и некоторых мелких островов Меланезии и Микронезии. Между различными островами Полинезии на протяжении столетий поддерживались кон­такты, способствовавшие сохранению значи­тельной культурной близости разных полине­зийских этносов.

Таковы основные моменты ранней этни­ческой истории полинезийцев в свете совре­менных научных данных. Эти данные застави­ли пересмотреть прежние представления о происхождении полинезийцев. Еще недавно в океанистике преобладала гипотеза, выводив­шая полинезийцев непосредственно из Юго-Восточной Азии. Ее сторонники (В. Гумбольдт, Р. Гейне-Гельдерн, Те Ранги Хироа и др.) в доказательство своей точки зрения справед­ливо указывали на родство между полинезий­скими языками и языками Индонезии, а так­же на тот факт, что почти все культурные растения и все домашние животные, извест­ные полинезийцам, происходят из Юго-Вос­точной Азии. Сторонники гипотезы американ­ского происхождения полинезийцев (прежде всего норвежский исследователь Т. Хейер-дал) делали упор на то, что ряд элементов материальной и духовной культуры полине­зийцев (культивирование батата, сооружение огромных каменных статуй и т. д.) мог по­явиться лишь из Америки. Новые же факты опровергли не только гипотезу Т. Хейердала (хотя многие ученые не отрицают того, что какие-то полинезийско-американские связи могли существовать), но и в какой-то мере точку зрения тех его оппонентов, кто выво­дил полинезийцев прямо из Азии. В опреде­ленном смысле можно сказать, что полинезий­цы стали полинезийцами в самой Полине­зии.

«Восточные океанийцы» проникли и на се­вер Океании, в Восточную Микронезию (с Но­вых Гебрид). Раньше всего они достигли во­сточной части Каролинских островов, поз­же — западной части этого архипелага, островов Маршалловых и Гилберта. Что же касается Западной Микронезии (Марианских островов и островов Палау), то она была за­селена из совершенно другого района — из Индонезии или с Филиппин. Произошло это событие по крайней мере в начале 2 тысяче­летия до н. э.

Европейское проникновение в Австралию и Океанию и его последствия. Европейцы впервые увидели Океанию в 1511 или 1512 г. Это были португальцы А. д'Абреу и Ф. Серран, проплывшие мимо Новой Гвинеи, но не ступившие на ее землю. Через деся­тилетие, в 1521 г., знаменитый Магеллан, со­вершавший кругосветное плавание, проплыл мимо островов Туамоту, а затем достиг Ма­рианских островов, где высадился на Гуаме. В 1565 г. Марианы были формально объявле­ны колонией Испании, в 1668 г. произошла их фактическая аннексия, и с этого времени начинается эра колониальной экспансии евро­пейских государств в Океанию.

Австралия была открыта европейцами (голландский мореплаватель Виллем Янсзон) несколько позже Океании — в 1606 г.

В 16 в. наибольшую активность в бас­сейне Тихого океана проявляли испанцы, в 17 в. их заменили в этой роли голландцы, со второй половины 18 в. резко усилилось проникновение в Океанию Великобритании и Франции, а в конце 19 в. к ним присоеди­нились Германия и США.

В результате экспансии европейских дер­жав и США к началу 20 в. Австралия и все архипелаги Океании оказались в их руках. После первой мировой войны Германия была вытеснена из Океании, и часть ее владений (большая часть Микронезии) попала в руки Японии. Поражение Японии во второй миро­вой войне позволило. США установить конт­роль над этими архипелагами. На некоторых островах были созданы американские военно-морские базы. Кроме того, США неоднократ­но проводили в Микронезии испытания атом­ного и термоядерного оружия.

Колониальное иго приняло в различных странах Тихого океана разные формы. Там, где природные (и особенно климатические) условия были достаточно благоприятными, ев­ропейцы создали переселенческие колонии, отобрав у аборигенов лучшие земли. В Ав­стралии и Новой Зеландии европейское на­селение уже в 19 в. стало резко преобладать над коренным (обе эти страны были сперва колониями Великобритании, а в начале 20 в. получили статус доминиона). Значительное европейское либо американское население появилось также на Новой Каледо­нии, Таити и особенно на Гавайских островах. На Гавайи, Фиджи, Таити, Новую Каледонию и некоторые другие острова, где европейца­ми и американцами были созданы плантации или начали разрабатываться минеральные бо­гатства, стали ввозиться законтрактованные рабочие из азиатских стран (Японии, Китая, Индии и др.), многие из которых по истечении срока контракта остались в Океании.

На острова с тяжелым, жарким тропиче­ским климатом (прежде всего на Новую Гви­нею, архипелаг Бисмарка, Соломоновы остро­ва, Новые Гебриды) или на архипелаги, бед­ные природными ресурсами (большинство островов Микронезии и Полинезии), въезд из других частей света был незначительным, од­нако и они подвергались жестокой эксплуа­тации со стороны колонизаторов.

Последствия европейской колонизации бы­ли очень тяжелыми. Грабеж и беспощадная эксплуатация, захват земель привели к об­нищанию населения ряда островов. Абори­генная культура многих океанийских народов либо была полностью разрушена, либо при­шла в упадок. Некоторые этнические группы (например, тасманийцы) вымерли, другие (аборигенное население Австралии, жители многих островов Океании) сильно сократились в численности. Депопуляция была вызвана многими причинами: прямым истреблением, усилением междоусобиц в результате прода­жи европейско-американскими торговцами огнестрельного оружия местным вождям, распространением новых болезней, против которых у аборигенов еще не выработался иммунитет, и т. д.

Народы Австралии и Океании не были пассивными жертвами творившегося колони­заторами произвола. В ряде случаев они оказывали упорное сопротивление захватчи­кам, не раз на различных архипелагах вспы­хивали вооруженные восстания. Героически боролось со своими поработителями населе­ние Марианских островов, ставших первым объектом колониальной экспансии. В середине 40-х годов 19 в. стойко сопротивлялось фран­цузской интервенции население Таити. Корен­ные жители Новой Зеландии вели борьбу с английскими колонизаторами в течение почти трех десятков лет. Многократно поднимали восстания аборигены Новой Каледонии. Од­нако экономическая и социальная отсталость коренных жителей Австралии и Океании пре­допределила исход этой борьбы.

Несмотря на поражения, освободительная борьба океанийцев продолжалась. Она осо­бенно усилилась после второй мировой вой­ны. В 1962 г. получило независимость Запад­ное Самоа, в 1968 г. — Науру, в 1970 г. — Тонга и Фиджи, в 1975 г.— Папуа-Новая Гви­нея, в 1978 г.— Соломоновы острова и Тува­лу, в 1979 г.— Кирибати, в 1980 г.— Вануату (Новые Гебриды).

* *

Современная культура народов Австралии и Океании в разной мере сохранила свой самобытный характер. В тех случаях, когда контакты аборигенов с европейцами долгое время носили ограниченный характер (напри­мер, во внутренних областях Австралии и Новой Гвинеи), культура коренных жителей осталась почти в первозданном виде и вли­яние европейской цивилизации чувствуется довольно слабо. На другом полюсе находятся океанийские народы, давно вступившие в тес­ные связи с европейцами и американцами (например, местное население Гавайских ост­ровов, Новой Зеландии, Таити и др.) У них мы видим лишь остатки традиционной культу­ры, весь их культурный облик претерпел ко­ренные изменения. Однако имеются также эт­носы, у которых и традиция, и инновация играют весьма значительную, иногда пример­но равную роль (например, фиджийцы, або­ригены островов Кука и т. д.).

Следует отметить, что при этнографичес­кой характеристике народов Австралии и Океании основное внимание обычно уделя­ется рассмотрению традиционной культуры в том ее виде, в каком она находилась к на­чалу европейской колонизации. Такой крен в сторону архаических черт культуры в ка­кой-то мере оправдан, — уже отмечалось, что Австралия и Океания представляют огромный интерес для этнографов прежде всего имен­но из-за сохранявшихся еще недавно элемен­тов первобытности. Однако не меньшее зна­чение имеет и изучение современного куль­турного состояния австралийских и океаний­ских народов, позволяющее проследить сло­жное соотношение традиции и инновации (вопрос, также относящийся к числу важней­ших в этнографии).

 

Народы Австралии

Население Австралии (вместе с Тасмани­ей) в настоящее время более чем на 98% состоит из потомков европейских переселен­цев, а также иммигрантов, приехавших из различных европейских стран. Аборигены Австралии составляют сейчас (вместе с ме­тисами) лишь 1 % населения, коренные же жители Тасмании, как отмечалось, полностью вымерли.

Австралийцы-аборигены. Коренное населе­ние Австралии, прежде расселенное в пре­делах всего материка, кроме некоторых, наиболее неблагоприятных по природным ус­ловиям областей, в настоящее время сосредо­точено преимущественно в его северных, за­падных и центральных районах.

Антропологически австралийские абориге­ны весьма специфичны и образуют особый тип австралоидной расы. Тип этот характеризу­ется темнокоричневой кожей, черными вол­нистыми волосами, обильной pacтительностью на лице, сильно выступающим надбровьем широким носом, cpaвнительно толстыми губами. Рост у австралийских аборигенов сред­ний или выше среднего, голова длинная, лицо прогнатное (т. е. с несколько выступающими вперед челюстями).

Аборигены Австралии говорят более чем на 200 языках, относящихся к особой австра­лийской филе, или надсемье, т. е. языковой группировке, родство внутри которой более отдаленное, чем внутри семьи. Фила эта под­разделяется на 20 с лишним групп, крупней­шей из которых является пама-ньюнга, объ­единяющая свыше двух третей всех языков коренного населения.

Тасманийские языки всего их было два) очень слабо изучены, но, судя по всему, не родственны, австралийским языкам.

Языки коренных жителей Австралии и Тас­мании относительно бедны отвлеченными по­нятиями, зато могут очень точно передавать все детали конкретных предметов и все от­тенки действий. Небогаты австралийские язы­ки и понятиями, обозначающими количества.

Основным занятием австралийцев и тасма­нийцев были охота и собирательство, причем охотились преимущественно мужчины. Жен­щины и дети оказывали посильную помощь мужчинам во время охоты, а также собирали различные съедобные дикорастущие расте­ния и ловили мелких животных.

Главными объектами охоты были кенгуру и другие сумчатые животные, птицы. Охоти­лись австралийцы с помощью копий (иногда составленных из нескольких частей), а также различных метательных палиц, в частности бумеранга. Некоторые бумеранги обладали способностью возвращаться, описав круг или петлю, к метателю. Для увеличения дально­сти полета копья применялась особая дощеч­ка с упором на конце копьеметалка,. Тас­манийцы бумерангов и копьеметалок не зна­ли. Лук и стрелы встречались в Австралии только на полуострове Йорк, где они были заимствованы у папуасов Новой Гвинеи.

Из способов охоты более характерными были активные: преследования животного, об­лавы и т. д. Вместе с тем австралийцы при­меняли при охоте сети, силки, разные ловуш­ки и т. п.

Выкапывали съедобные растения с помо­щью длинной заостренной палки. Ею же раз­рывали норы мелких животных.

Рыболовство было менее распространено, чем охота и собирательство, что в значитель­ной мере объясняется бедностью гидрогра­фической сети на большей части австралий­ской территории. Рыбу ловили с помощью крючковой снасти, сетями, корзинами, а то и просто руками, лучили копьем, острогой и гарпуном. Иногда реки перегораживались заколами, практиковалось и отравление водоемов растительными ядами. Тасманийцы рыболовства не знали.

Земледелие не было знакомо ни австра­лийцам, ни тасманийцам. Из домашних жи­вотных австралийцам была известна полуди­кая нелающая собака динго. Орудия произ­водства, охотничье и боевое оружие, а также домашняя утварь изготовлялись из камня, кости, раковин, дерева, растительных волокон и т. п. Металл населению Австралии и Тасма­нии был незнаком, не умели аборигены из­готовлять и гончарные изделия.

Наиболее совершенными по обработке орудиями следует считать каменные топоры, частично или целиком шлифованные. Кроме них применялись тесла, ножи, скребки, зерно­терки и некоторые другие орудия. Техника обработки камня носила у австралийцев ме­золитический и ранненеолитический характер. Уровень каменной индустрии тасманийцев был существенно ниже австралийского. Они не знали техники шлифовки камня, не имели и зернотерок.

Как австралийцы, так и тасманийцы вели бродячий образ жизни и (если не считать нескольких групп австралийцев) не создавали постоянных поселений, а жили стойбищами. Жилищем служили шалаши, примитивные хи­жины, иногда ветровые заслоны. Тасманийцы жили также в дуплах больших деревьев.

Тасманийцы, да и многие австралийские племена не знали никакой одежды и ходили совсем нагими. В некоторых районах Австра­лии были известны набедренные повязки, по­яса с передниками, а кое-где и плащи из шкурок кускуса.

Пища австралийцев и тасманийцев состоя­ла из различных продуктов охоты и соби­рательства. Отдельные австралийские племе­на употребляли в пищу и рыбу. Мясо и рыба жарились на огне, раскаленных углях или камнях, иногда пеклись в горячей золе или песке. Австралийцам была знакома земляная печь, представлявшая собой яму, в которой разводился костер и нагревались камни. Тас­манийцы земляной печи не знали.

Растительные продукты порой ели сырыми. Однако в большинстве случаев продукция со­бирательства перед употреблением в пищу проходила различную обработку (размалыва­ние, растирание, вымачивание, печение и т. д.).

Способы добывания огня были разнооб­разными (пиление, сверление, высекание).

Невысокому уровню развития материаль­ной культуры австралийцев соответствовали архаические формы их социальной жизни. Наиболее крупным объединением в боль­шинстве случаев было племя. Однако оно являлось скорее этнической общностью, чем общностью социально-потестарной. Племя не имело какой-либо постоянной организации, не возглавлялось вождем. Величина раз­ных племен колебалась от 100 человек до 3 тыс. Несколько близкородственных племен иногда образовывали племенную группу, представители которой осознавали общность происхождения.

Большая часть племен подразделялась на локальные группы, владевшие определенными участками земли и бывшие основными про­изводственными ячейками.

Каждое из австралийских племен обычно делилось также на две экзогамные полови­ны — Фратрии. Фратрии в свою очередь под­разделялись на роды. Большей частью при­надлежность к фратрии и роду передавалась по отцовской линии, но существовал и счет происхождения по материнской линии.

Помимо деления на роды каждая фратрия распадалась еще на два или четыре брачных класса. Брачные классы как бы вели счет поколениям внутри фратрий и регулировали брачные связи между представителями этих поколений. Брак у австралийцев был парным. Австралийская семья обычно состояла из жи­вших в одной хижине мужа, его жены (ино­гда двух-трех жен) и детей.

Несколько семей составляли локальную группу — уже известное нам подразделение племени. Локальные группы, как и племена в целом, не знали ни экономического рас­слоения, ни социальной дифференциации. Су­ществовали лишь поло-возрастные группы: группа взрослых мужчин-охотников и группа женщин и подростков, занимавшихся в основ­ном собирательством. По достижении опре­деленного возраста мальчики, пройдя обряды инициации (приучавшие обычно к перенесе­нию физической боли и других невзгод и целью которых была подготовка к будущей трудовой жизни и воспитание выносливости), переходили в группу взрослых мужчин.

Производственный процесс в локальной группе мог в зависимости от обстоятельств носить либо коллективный, либо индивиду­альный характер, но распределение охотничь­ей добычи и продукции собирательства всег­да было равнообеспечивающим.

Для общественных отношений австралий­цев очень характерно влиятельное положение пожилых мужчин. Наиболее авторитетный из них избирался главой локальной группы.

Отношения между различными локальны­ми группами и племенами носили обычно мирный характер, в частности они вели на­туральный обмен. Конечно, иногда по разным причинам случались вооруженные столкнове­ния, но они не приводили к большому кро­вопролитию и быстро улаживались.

Общественный строй тасманийцев плохo из­вестен. Они делились на два десятка племен, внутри которых имелись более дробные под­разделения, каждое из которых не превыша­ло полсотни человек. Организация власти и семейно-брачные отношения у тасманийцев напоминали австралийские.

Очень мало известно и о верованиях тас­манийцев. Однако с уверенностью можно ска­зать, что высказывавшиеся порой предполо­жения о безрелигиозности тасманийцев бес­почвенны. У них существовали какие-то примитивные формы верований, в которых переплетались элементы тотемизма, магии, анимизма, веры в загробную жизнь и т. д. 5 Религия австралийских аборигенов изучена довольно хорошо. Преобладающей формой верований австралийцев был тотемизм, т. е. вера в сверхъестественное родство между ка­кой-то группой людей, с одной стороны, и определенным видом животных или растений, либо каким-то минералом, явлением приро­ды— с другой. Весьма характерны для австра­лийцев и магические верования, т. е. представ­ления о возможности человека сверхъестест­венным путем влиять на других людей и при­роду. Менее выражены в австралийской рели­гии анимистические представления, хотя вера в злых духов и душу вообще существовала. Аборигены Австралии не имели храмов и жрецов, хотя «специалисты» культа — колду­ны и знахари — у них уже выделились.

Народное творчество австралийцев весьма оригинально. Фольклор их был тесно связан с религиозными верованиями (тотемические мифы и т. д.), но имелось и немало произведений без религиозных сюжетов (например, сказки). Очень характерны для австралийцев пляски, называемые корробори, имевшие обычно изобразительный характер и выпол­нявшие как культовые, так и развлекательные функции. Пляски сопровождала музыка, пре­имущественно вокальная, однако известны и некоторые примитивные музыкальные инстру­менты (бумеранги, палочки и т. д.).

Изобразительное искусство аборигенов Австралии, так же как и фольклор, часто бы­ло тесно связано с религией. Широко прак­тиковалась резьба, выжигание, раскраска, ор­наментация птичьим пухом и т. д.

Тасманийцам также были известны по крайней мере некоторые формы искусства. Их рисунки носили как условный, так и реа­листический характер. Пляски жителей Тас­мании напоминали австралийские корробори.

Таковы основные черты жизни аборигенов Австралии и Тасмании к моменту начала кон­тактов с европейцами.

Европейская культура в разной мере за­тронула различные племена коренных жите­лей, и в этом отношении они могут быть раз­делены на несколько групп.

Более всего сохранили прежний быт авст­ралийские аборигены, живущие в Западной Австралии и Северной территории на специ­ально отведенных для них участках — в ре­зервациях и иных районах. Здесь по-прежне­му занимаются охотой и собирательством, используют орудия из камня, кости и дерева, придерживаются старых обычаев.

В других резервациях европейское влия­ние чувствуется сильнее. Для загнанных сюда аборигенов построены бараки, им выдается европейская одежда, готовая пища. Условия существования в таких резервациях, как пра­вило, очень тяжелые, выдаваемая пища скуд­на, медико-санитарное состояние крайне не­удовлетворительно.

Еще дальше отошли аборигены от своего старого племенного быта в так называемых миссионерских станциях, организованных раз­личными церквами и сектами, и особенно в небольших поселках, расположенных побли­зости от некоторых крупных австралийских городов. Однако уровень жизни в этих посе­лениях немногим отличается от уровня в других местах сосредоточения аборигенов.

Австралийские власти в течение многих десятилетий проводили политику откровенной расовой дискриминации. Аборигены были полностью лишены каких-либо гражданских прав, не участвовали в выборах в парламент и органы местного самоуправления, им было запрещено свободное передвижение по стране.

В последнее время, особенно во время нахождения у власти лейбористского прави­тельства Австралии, под напором усилившей­ся борьбы аборигенов за свои права, были приняты некоторые меры, направленные на улучшение условий жизни аборигенов: не­большое число коренных австралийцев при­нято в высшие учебные заведения страны, улучшено преподавание в школах для абори­генов и т. д. Однако все эти меры явно не­достаточны. Образовательный уровень корен­ных жителей по-прежнему очень низок, а многие из них и вовсе неграмотны.

Этническое развитие разных групп австра­лийских аборигенов идет неодинаковым пу­тем. Большая часть их (особенно живущие в резервациях) сохраняют племенное самосоз­нание, отдельные же группы (в пригородных поселках) постепенно дейтрайбализируются (т. е. у них происходит разрушение племен­ного строя и стирание племенной специфики). Что же касается все увеличивающейся груп­пы европейско-австралийских метисов, то они в большинстве случаев полностью утратили связь с родными племенами, перешли на английский язык и приблизились к англоавстралийцам в культурном отношении. Их пол­ная интеграция в англоавстралийское обще­ство пока невозможна, так как ей препятст­вует распространенный в Австралии бытовой расизм.

Англоавстралийцы. Англоавстралийская на­ция сформировалась в начале 20 в. после объединения австралийских колоний Велико­британии и получения новой страной статуса доминиона. Возникновению Австралии как единого государства и рождению англоавстралийской нации благоприятствовали тесные экономические и культурные связи, устано­вившиеся между разными районами Австра­лии еще в колониальный период.

В формировании англоавстралийцев основ­ную роль сыграли потомки выходцев из Анг­лии, Шотландии и Ирландии, начавших селить­ся с конца 18 в. сперва в качестве ссыль­ных, а позднее (особенно с 30—50-х годов 19 в., когда на континенте стали быстро развиваться овцеводство и золотопромыш­ленность) и в качестве свободных поселенцев. Белое население Австралии росло стреми­тельными темпами. Если в 1828 г. оно состав­ляло лишь около 40 тыс. человек, то к на­стоящему времени его численность перева­лила за 14 млн.

Хотя все компоненты, из которых сложи­лась англоавстралийская нация, в значитель­ной мере перемешались, большинство белых австралийцев хорошо помнит страну исхода своих предков, и между потомками выход, цев из Англии, Шотландии и Ирландии до сих пор сохраняются некоторые культурные от­личия, чему способствуют, в частности, раз­личия в религиозной принадлежности. Потом­ки выходцев из Англии обычно англикане либо (в меньшей части) методисты, население шотландского происхождения исповедует пре­имущественно кальвинизм, ирландского — католицизм.

Англоавстралийцы по своему культурному облику во многом схожи с населением Бри­танских островов, хотя есть у них и свои специфические черты. Появление этой куль­турной специфики связано в первую очередь со значительным периодом самостоятельного исторического развития, а также со своеоб­разием природной среды, в условиях которой формировалась англоавстралийская нация.

Большинство англоавстралийцев живет в индивидуальных одно- и двухэтажных домах. Особенностью этих жилищ по сравнению с жилыми домами в Великобритании является наличие в них веранд. Сравнительно недавно австралийские жилища в крупных городах строили в основном из кирпича и крыли че­репицей; в небольших городах, пригородах и сельских поселениях дом сооружался чаще всего из дерева, а в качестве кровли исполь­зовалось гофрированное железо. В последнее время в строительстве все более применяют­ся такие совреме